Глава вторая
Тело и сознание (На территории женского эроса)

Любовь к тщательному сбору данных Чиверс унаследовала от своего отца, канадского полковника военно-воздушных сил. Он, совместно со специалистом в области разработок, учитывающих влияние человеческого фактора, создавал эффективные кабины для реактивных истребителей. Изучив время реакции на сигналы, он понял, как лучше всего расположить рычаги управления самолетом. Именно отец научил Чиверс уважать и ценить эмпирические данные. Он разбивал камни и рассказывал ей о геологических формациях, препарировал земляных червей и говорил об аэрации почвы.

Когда в дом приходила еженедельная газета с телепрограммой, Чиверс подчеркивала все научные передачи. Для своих любимых хомяков она построила лабиринты из картонных коробок. Она определила оптимальную награду для этих животных. Как оказалось, запах арахисового масла распространялся слишком быстро и сбивал их с толку, поэтому она проводила эксперименты с овощами, позволившие выяснить, действуют ли ночные грызуны эффективнее по ночам и находят ли они ночью пищу быстрее, чем днем.

Она спускалась в мастерскую отца, устроенную в подвале их дома, где под его внимательным присмотром соорудила холодильник с крошечными петлями на дверце, а также конюшню для кукольного домика, который сделал ей отец. Ее очаровывало то, как совмещаются и взаимодействуют между собой различные предметы, как одушевленные, так и неодушевленные. В колледже она изучала нейробиологию, посвятив себя биофизике и биохимии. Однажды приятель предложил ей увлечься чем-то более легким – включиться в занятия класса, обсуждающего вопросы сексуальности. Лекции посещали 600 студентов. Однажды преподаватель показывал слайды. На экране демонстрировалась вульва. Весь экран занял крупный снимок, на котором изображались выступы и изгибы женских гениталий. В зале прозвучал единый вздох глубокого отвращения, гулко пронеслось всеобщее «фу-у-у-у!», причем главным образом от женщин. Крупный план пениса ни у кого не вызвал возгласа ужаса или отвращения.

Вернувшись к занятиям в колледже, Чиверс сделала анатомический набросок вульвы для своих одногруппников мужского пола – своего рода карту, помогающую парням найти клитор. Теперь, когда у нее в памяти звучал многоголосый женский вопль отвращения, она думала: «Неужели вы так воспринимаете свое собственное тело?»

После курса лекций она записалась на семинар по вопросам сексуальности и провела презентацию, касающуюся проблемы женского оргазма, в частности показала видео женщины за шестьдесят, которая рассказывала о своем новом партнере, так сказать, последнем всплеске чувств. Обсуждение проходило очень бурно. Чиверс покидала зал торжествуя, однако она не смогла найти работу, связанную непосредственно с изучением секса, если не считать работы врачом-сексопатологом, которая совершенно ее не привлекала.

Занимаясь нейропсихологией, Чиверс завершила исследования для своей диссертации, результаты которых были добавлены в копилку ее теоретических выводов: гомосексуалисты проходят тест с использованием трехмерных фигур хуже, чем гетеросексуальные мужчины. Показатели у женщин в среднем также хуже, чем у мужчин.

Эта часть студенческого исследования казалась не слишком достоверной, поскольку затрагивала область науки, где постоянно велись яростные дискуссии, главным образом по поводу определенных различий в уровне интеллекта между женщинами и мужчинами, коренившихся не в культуре, а в генах. Но Чиверс не обращала особого внимания на тонкости. Она решила внимательно присмотреться к интригующей взаимосвязи между полом (различия у женщин и мужчин при вращении в уме трехмерных объектов), желанием (аналогичные несоответствия между геями и сторонниками традиционного секса) и неврологическими аспектами, которые могли быть врожденными. После окончания университета она попросила принять ее на работу помощником в лабораторию Торонто, где впоследствии, после защиты докторской диссертации, ей выделили тесный кабинет с кожаным креслом и плетизмографом. Эта лаборатория находилась в одной из самых престижных психиатрических клиник Канады. Когда Чиверс исполнилось 22 года, она оказалась единственной женщиной, работающей в этой лаборатории. Все научные интересы были сосредоточены исключительно в области мужской сексуальности. Однажды она спросила самого старого исследователя лаборатории, Курта Фройнда – ведущего специалиста в области сексологии, которому исполнился к тому времени 81 год, – почему он никогда не обращал свое внимание на женщин.

Лысый, с серповидным носом и огромными ушами, которые, казалось, служили ему хитроумными детекторами, Фройнд, чехословацкий психиатр, был нанят за полвека до этого чешской армией, чтобы выявлять призывников, пытавшихся избежать службы в армии путем симулирования гомосексуализма. Фройнд разработал мужскую версию плетизмографа задолго до того, как появился женский эквивалент этого прибора. На пенис надевалась стеклянная трубка с воздухонепроницаемым кожухом, охватывающим основание члена. Затем испытуемому показывали различные картинки и измеряли давление воздуха и набухание органа. Если у чешского призывника не повышалось давление в то время, когда Фройнд демонстрировал ему провокационные картинки с изображением молодых людей, призывник отправлялся в армию.

Фройнд не стал делать охоту на гомосексуалистов основой своей карьеры. Поначалу он попытался лечить геев при помощи психоанализа, но в конечном счете обзвонил своих пациентов и вернул им деньги. Фройнд утверждал, что гомосексуализм является результатом пренатального развития, а не воспитания, и настаивал, что это нельзя излечить. Он боролся с чешскими правопорядками, согласно которым гомосексуальные отношения были объявлены вне закона. Сбежав из коммунистической Чехословакии, Фройнд поселился в Торонто. Его взгляд на мужскую сексуальную ориентацию как на нечто свойственное человеку и неизменное (быть геем совсем не означает быть душевнобольным) помог в 1973 году убедить Американскую психиатрическую ассоциацию исключить гомосексуализм из списка психических расстройств.

Как и все остальные исследователи в лаборатории Торонто, Фройнд подчеркивал врожденный характер проявления страстности. Воспитание, безусловно, всегда влияло на природу, но это не было равноправным взаимодействием. Отвечая на вопрос Чиверс, он задал ей свой собственный: «Откуда я могу знать, каково это – быть женщиной? Как я могу изучать женщин, если я мужчина?» Его слова поставили ее по другую сторону баррикад. Она увидела заключенный в них научный вызов. Необходимо было провести ряд экспериментов, собрать массив данных, сделать на их основе выводы и прийти к определенным результатам. Чиверс представила себе, что в один прекрасный день она нарисует карту территории женского эроса. «Я чувствовала себя первопроходцем, стоящим на краю гигантского леса, – рассказывала она во время нашего первого разговора. – В глубь этого леса почти не вели протоптанные тропинки».

По пути исследований ее вело эхо слов Зигмунда Фрейда, сказанных им почти сто лет назад Марии Бонапарт – правнучатой племяннице Наполеона, его ученице на ниве психоанализа. «Есть один крайне важный вопрос, на который никогда не давали ответа, – сказал он ей, – и на который я еще не в состоянии ответить, несмотря на тридцать лет изучения женской души: чего хочет женщина?»

Пока участницы эксперимента Чиверс просматривали эротические клипы, они не только пользовались плетизмографом, но и держали в руках клавиатуру, с помощью которой оценивали степень своего возбуждения. Таким образом, Чиверс получала как физиологические данные, так и оценку самой испытуемой, то есть объективные и субъективные параметры. Они почти полностью не совпадали, были совершенно не состыкованы, и это разногласие отчетливо резонировало с результатами других исследователей.

Женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, мужчины с женщинами, одинокие мужчины или женщины, занимающиеся мастурбацией, – объективные данные, полученные Чиверс с помощью приборов, которые технически можно назвать амплитудой вагинального пульса, взлетали независимо от того, кого показывали на экране, и что они делали друг с другом или с самими собой. Желание разгоралось, кровоток усиливался, капилляры бешено пульсировали. Сила пульсирования немного варьировалась по степени, демонстрируя любопытное отличие: совокупляющиеся обезьяны не вызывали того же усиления кровотока, как порно с участием людей. Было лишь одно, довольно странное, исключение: реакция всех женщин, как гетеросексуальных, так и лесбиянок, на идеальное тело мужчины, в одиночестве идущего по пляжу, – Адониса, никак не меньше, – уступала реакции на прелюбодействующих обезьян. Как же понимать эту странность?

Наблюдалось еще определенное отклонение в поведении лесбиянок. Оно немного отличалось от общей массы: амплитуда взлетала выше в тех случаях, когда в видео главную роль играли женщины. Тем не менее у лесбиянок усиливался кровоток и в тех случаях, когда им показывали порно с участием мужчин-гомосексуалистов. Чиверс выполнила целую серию исследований, чтобы быть уверенной, что полученные ею сведения не были случайными. Когда она проанализировала полученные данные, переданные с вагинальных мембран на датчик, ввела их в программу, расположила информацию в вертикальные столбцы таблиц, стало понятно, что женское либидо всеядно.

Данные, полученные с помощью клавиатуры, полностью противоречили информации, добытой с помощью плетизмографа. Ум отрицал тело. Введенные оценки заявляли о безразличии к бонобо. Но это было только начало. Когда на экране показывали женщин, трогающих себя или сливающихся в объятиях друг с другом, то вводимые испытуемыми оценки показывали намного меньшее возбуждение, чем то, о котором свидетельствовали их гениталии. В то время, когда показывали эпизоды с участием мужчин-гомосексуалистов, оценки гетеросексуальных женщин были еще более низкими и менее связанными с тем, что происходило у них между ног. Чиверс также обратила внимание на различие объективных и субъективных данных у лесбиянок: на клавиатуре выставлялась низкая оценка всякий раз, когда мужчины на экране занимались сексом или мастурбацией.

Чиверс провела аналогичные эксперименты с гетеросексуальными и гомосексуальными мужчинами. Соответствующий их типу физиологии плетизмограф, присоединенный к гениталиям, давал совершенно иное распределение данных, чем у женщин. Они реагировали вполне предсказуемым образом, который Чиверс обозначила как «характерная категория». Когда гетеросексуальные мужчины смотрели на других мужчин, занимающихся мастурбацией, их пенисы немного увеличивались в объеме. То же самое происходило, когда они видели занимающихся сексом мужчин, но эти данные с лихвой перекрывались их физиологическим возбуждением в тех случаях, когда на экране показывали только женщин, женщин с мужчинами и прежде всего женщин с женщинами. Еще более выразительно эта «характерная категория» проявлялась у гомосексуальных мужчин. Их возбуждение резко подскакивало, когда на экране мужчины занимались мастурбацией, взлетало на запредельную высоту, когда мужчины занимались сексом с мужчинами, и поднималось, хотя и не так резко, когда показывали клип, где мужчины занимались сексом с женщинами. И плетизмограф почти не регистрировал возбуждения, когда на экране присутствовали одни женщины.

Что касается видео с бонобо, то идея, что примитивные реакции мужской сексуальности могут быть вызваны видом совокупляющихся животных, оказалась неверной. Гениталии как гомосексуальных, так и гетеросексуальных мужчин реагировали на приматов точно так же, как на пейзажи, панорамы гор и равнин. У мужчин объективные и субъективные данные были синхронизированы. Тело и мозг рассказывали одну и ту же историю.

Как же объяснить конфликт между тем, на что указывали женщины, и тем, что сообщали их гениталии? Обсуждались различные вероятные причины. Чиверс считала, что здесь определенную роль может играть анатомия. Пенисы выступают наружу и прижимаются к одежде. Они заметно сжимаются и съеживаются. Мальчики вырастают, постоянно осознавая это: мужской ум привык получать информацию от паха. Возникает и крепнет сексуальная связь между телом и сознанием, причем как тело влияет на сознание, так и сознание влияет на тело, это происходит достаточно быстро и плавно. Более скрытная физиология женщин могла сделать сообщения сознанию от тела менее явными, и их было бы легче пропустить.

Но почему же при этом женщины или намеренно преуменьшали, или подсознательно блокировали осознание того факта, что очень многое подталкивало их, причем постоянно и настойчиво, к страсти?

Несогласованность данных Чиверс сходилась с результатами исследования, выполненного Терри Фишер, психологом из Университета штата Огайо, которая попросила 200 студентов мужского и женского пола ответить на вопросы анкеты, касающиеся мастурбации и просмотра порно. Испытуемые были разбиты на группы и писали ответы при трех различных условиях: в первом случае им приказали передать ответы на вопросы анкеты такому же студенту колледжа, который ждал у открытой двери и мог наблюдать, как работают испытуемые. Во втором случае им дали гарантии, что их ответы останутся анонимными, а в третьем они были оснащены поддельным полиграфом с электродами, якобы прикрепленными к их рукам, предплечьям и шее.

Ответы мужчин были получены в тех же условиях, они отвечали на те же самые вопросы. Оказалось, что для женщин были крайне важны обстоятельства. Многие женщины в первой группе, которые, скорее всего, беспокоились, что другой студент увидит их ответы, сообщили, что они никогда не занимались мастурбацией, никогда не смотрели ничего относящегося к рейтингу X. Женщины, которым обещали полную конфиденциальность, дали намного больше положительных ответов. А женщины, которые думали, что их проверяют на детекторе лжи, отвечали почти идентично мужчинам.

Вопросы были сформулированы достаточно деликатно и не требовали указания точных цифр (Фишер сказала мне, что это было сделано из уважения к консервативному духу, который она ощутила в университетском кампусе), по этой причине исследование не могло точно определить степень прибегания к порно или мастурбации. Тем не менее полученные ею данные не оставляли сомнений относительно ограничений, которые большинство женщин ощущают при осознании интенсивности их либидо. Когда Фишер разбила испытуемых на те же три группы и спросила женщин, сколько сексуальных партнеров у них было, ответы испытуемых из первой группы были на 70 % ниже, чем у женщин в группе, в которой использовались фальшивые электроды. Для большей точности она провела вторую часть эксперимента с 300 новыми участницами. Женщины, которые полагали, что их проверяют на полиграфе, не только сообщили о большем числе партнеров, чем остальные участницы эксперимента, они также, в отличие от других женщин, назвали большие числа, чем мужчины.

Скорее всего, этот вид сознательного подавления исказил самоотчеты гетеросексуальных женщин в опыте Чиверс – но действовало ли это в случае с лесбиянками? Может быть, многие из них уже привыкли к пренебрежению в отношении их сексуальности и это уменьшало их стремление ко лжи? Все возможно, хотя в отношении этих женщин может действовать другой сдерживающий фактор: стремление к верности их ориентации, ощущение принадлежности к их сообществу.

Исследование Фишер указало на преднамеренное отрицание. Тем не менее Чиверс была уверена, что здесь действует нечто более трудноуловимое.

В научных журналах она находила лишь намеки, не подтвержденные доказательствами. К ее величайшему сожалению, она не могла полагаться на них и строить свои заключения в то время, когда она пыталась собрать воедино знания о сексуальной природе женщины, подтвердить, что женщины меньше, чем мужчины, соединены с ощущениями своего тела, менее осведомлены о них не только эротически, но и как-либо иначе. Но, возможно, в нервной системе существовал некий фильтр между телом женщины и ее сознанием? Нечто неуловимое, касающееся связей между телом и сознанием? Может быть, это нечто, связанное исключительно с передачей сексуальных сигналов? Было ли это обусловлено генетикой или социальными правилами? Возможно, девочек и женщин учили психологически дистанцироваться от их физической составляющей? Во время нашего разговора, произошедшего семь лет назад, Чиверс прямо говорила о врожденной и культурной составляющих, о природе, воспитании и их влиянии на женское либидо. Тем не менее в течение длительного времени она не делала никаких заявлений. Она была решительно настроена отделить социальное влияние от врожденных свойств женщин, но, обладая осторожностью, свойственной ответственным исследователям, сдержанностью эмпирика, она не хотела делать выводы, которые не могла подтвердить собранными данными.

Тем временем Фишер настаивала на том, что полученные искажения являются следствием давления со стороны общества. «Быть сексуальным человеком, – говорила она, – то есть тем, кому позволено быть сексуальным, – это свобода, с большей охотой предоставляемая обществом мужчинам, чем женщинам». Ее детектор лжи не лгал.

Ребекке было сорок два года, она работала учителем музыки в начальной школе и воспитывала троих детей. Однажды днем в компьютере, принадлежащем ей и ее мужу, она обнаружила снимок женщины, которая явно была его любовницей. Это открытие просто ошеломило ее. Прежде всего Ребекка обратила внимание на разницу в возрасте. При более подробном изучении снимка она заметила также открытую грудь этой женщины. По мнению Ребекки, она была значительно лучше ее собственной, ведь Ребекка была уверена, что ее грудь изменилась от кормления детей намного сильнее, чем у большинства женщин.

А затем у нее внезапно возникло ощущение, что ее муж хотел, чтобы фотография была ею найдена и о его связи стало известно, потому что ему не хватало смелости покончить с браком и уйти к женщине, которая посылала ему воздушный поцелуй с экрана. По совету психолога Ребекка постаралась не просить мужа остаться, затем она дала ему книгу о поиске духовной наполненности вместо поиска новой любви. Однако в течение нескольких недель она была одинока и довольно много времени провела перед экраном компьютера, сравнивая себя с полуобнаженной красоткой на снимке.

Ребекка была одной из тех женщин, на разговоры с которыми я потратил немало времени, задавая им бесконечные вопросы. У нее был настоящий талант к занижению своих достоинств. Это касалось всего – начиная с ее тела и заканчивая карьерой. Непонятно каким образом она стала заниматься обучением четвероклассников игре на флейте и кларнете и никогда не участвовала в концертах, за исключением выступлений во время антрактов на концертах своих учеников. И почему – спрашивала она – ей удалось загнать себя в угол, в это унылое существование в таком месте, как Портленд, штат Орегон, город американских хиппи?

Тем не менее Ребекка сумела оказать яростное сопротивление привычке к самоуничижению, и все чаще на экране компьютера снимок двадцатидевятилетней любовницы мужа стал сменяться главной страницей сайта знакомств.

Через некоторое время Ребекка стала ходить на свидания. Со временем появился мужчина, которого она сочла привлекательным и добрым. Прежде чем они начали спать вместе, она доверительно сообщила ему за обедом в тайском ресторане то, что не могла сказать мужу за четырнадцать лет совместной жизни, – о своем желании попробовать секс втроем с еще одной женщиной. У Ребекки не было проблемы с рассогласованием и сокрытием данных, которые выявили исследования Чиверс и Фишер. Она не знала, почему ждала так долго, чтобы озвучить свое желание мужу. Да, конечно, здесь присутствовала некоторая застенчивость, но она подозревала, что, скорее всего, это было следствием догадки, своего рода дара предвидения: муж просто не проявлял к ней интереса. Вероятно, думала она, это происходило из-за наличия другой женщины в постели. В любом случае мужчина, с которым встречалась Ребекка, согласился с тем, чтобы попробовать встречу втроем. На некоторое время они отложили обсуждение этого плана, начали спать вместе и вернулись к нему несколько месяцев спустя. Ребекка сказала, что предоставляет ему возможность все организовать.

Он спросил, есть ли у нее какие-то предпочтения. У Ребекки были вполне определенные пожелания: цвет волос, отличающийся от ее собственных, не слишком высокого роста, в приличной форме, белая или латиноамериканка. И – важный момент, на котором у нее в течение многих лет был пунктик, – с большой грудью, минимум размер С, если возможно.

Ребекка с бойфрендом шутили, что она представляет собой карикатуру на мужчину. Поскольку ранее он никогда не делал ничего подобного, подготовка заняла у него достаточно много времени, но в конечном счете он показал ей фотографию с неофициального сайта знакомств. Это была именно та женщина, которую представляла себе Ребекка. Но общение по электронной почте с этой кандидаткой было неопределенным, и в конце концов эта возможность не реализовалась. Они обсуждали, не нанять ли эскорт. Периодически, пока их преследовали неудачи, Ребекка очень боялась, что женщина сочтет ее старой и отвратительной. Однако ее друг убедил ее, что этого не случится, а ее желание пересилило беспокойство, и, когда они перешли к идее нанять кого-то, она напомнила себе, что ее собственная привлекательность в этом случае просто не имеет значения.

И вот наконец, найдя приходящую няню, которая должна была присмотреть за ее детьми, они стали ждать в его квартире прибытия нанятого эскорта. Друг Ребекки выбрал женщину из ряда снимков в Интернете. Они хотели играть роль приветливых хозяев и смягчить ощущение найма проститутки: зажгли чайные свечи и охладили бутылку хорошего вина. Тем не менее, когда сотрудница эскорт-службы позвонила в дверь и Ребекка со своим другом выглянули в окно гостиной, наиболее явные особенности ситуации стало трудно игнорировать.

Несмотря на высокую цену, женщина была очень непривлекательной и внешне напоминала столб с несколькими выступами. Ребекка прошептала своему другу, что, возможно, невзрачность дамы была следствием яркого света на лестничной клетке, а как только они откроют дверь, все изменится. Она почувствовала, что сразу же ушли беспокойство и тревога и ей больше не придется комплексовать из-за собственной внешности. Но когда они открыли дверь и женщина по вызову тихо, даже робко, переступила порог квартиры, больше напоминая горничную, чем девушку по вызову, это не улучшило ситуацию. Оказалось, что эта женщина лет на десять старше Ребекки, и теперь Ребекка быстро соображала, должна ли и сможет ли довести дело до конца, чтобы не нанести проститутке душевную травму. Теперь проблема была не в том, как облегчить использование чужого тела, а в том, как не дать этой женщине понять, что ее тело не годится для использования.

Ребекка упросила своего друга как-то разрешить возникшую ситуацию. Он сказал вызванной женщине, что Ребекка внезапно заболела и поэтому не может участвовать в намеченной встрече – оправдание, которое выглядело почти так же убедительно, как объяснения ее четвероклассников, почему они не играли на инструменте и не подготовились к уроку. Женщина любезно улыбнулась и, казалось, приняла это объяснение, или, во всяком случае, была благодарна за то, что ей не придется отрабатывать вечер. Друг Ребекки дал женщине небольшую сумму наличными, а Ребекка доброжелательно попрощалась с ней, после чего они пошли наверх, чтобы включить компьютер, и некоторое время в ошеломлении смотрели, насколько сильно отличается компьютерное изображение от того, что они увидели в реальности. Некоторое время они обсуждали, как другие клиенты ведут себя в случае, когда обнаруживают эту существенную разницу, является ли подобная ситуация типичной при заказе эскорт-услуг и как предотвратить подобные неприятности в дальнейшем. «Я полагаю, тебе просто надо было заплатить побольше», – сказала Ребекка.

Так они и сделали. Вторая женщина была молодой и симпатичной. Она также отличалась от своего интернет-изображения, но не настолько разительно, и Ребекка с головой ушла в грудь этой женщины, в ее бедра, в ее губы, во все то, за что они заплатили. Она потеряла себя, касаясь этой женщины, рассматривая и вдыхая ее запах. Это была почти что эйфория, потому что после многих лет тоски она наконец прорвалась через множество барьеров, стоявших между нею и телом другой женщины. Ребекка в каком-то смысле потеряла девственность, потому что, даже если не учитывать ее прорыв в неизведанное, она получала невероятное удовольствие, ощущая губами соски проститутки.

Когда мы разговаривали с Ребеккой, она сказала, что, надеясь принять участие в сексе с участием другой женщины и желая секса только с женщиной, она не думала о себе ни как о лесбиянке, ни как о бисексуалке. Она не сомневалась, что в романтических отношениях предпочитает компанию мужчин. Ребекка по большей части фантазировала о мужчинах, все еще была счастлива со своим бойфрендом и определенно не собиралась заменять его женщиной. Я описал ей данные, полученные Чиверс с помощью плетизмографа, и спросил, что она думает об этом.

«Эти результаты не означают, что женщины втайне хотели бы заняться сексом с бонобо», – со смехом начала она. И было бы неправильным считать большинство женщин бисексуалками, даже при том, что многие женщины так же, как она сама, хотели бы заняться сексом с женщинами и сделали бы это, если бы позволили себе осознать свое желание. «Трудно подобрать правильные слова, – сказала она. – Мне приходит на ум, что это похоже на беременность желания. Беременность – не слишком подходящее слово, потому что оно означает потенциал. Это то, что всегда было. Или всегда пребывает в полной готовности. Запустить это может очень многое. То, чего вы действительно хотите, или то, чего вам совсем не хочется. Беременность. Наполненность. Беременность женского желания. Это лучшее определение, на мой взгляд».

Незнакомец. Близкий друг. Давний любовник. Когда я приехал в следующий раз, именно этому был посвящен новый эксперимент Чиверс. Результаты заставили ее сердце учащенно забиться.

Дело двигалось не так быстро, как ей хотелось бы, но тем не менее она старательно шла к намеченной цели. Ее кабинет в Кингстоне был почти таким же пустым, как монашеская келья, на стенах из шлакобетонных блоков практически ничего не было, лишь над ее столом было приклеено скотчем несколько мазков фиолетового и зеленого цвета, сделанных ее маленьким сынишкой. На противоположной стене висел небольшой фототриптих, состоящий из снимков резных каменных фигурок, сделанных ею в индийском храме. На первом изображении мужчина занимался сексом с кобылой, в то время как другой мастурбировал; на среднем снимке была изображена пара с плотно соединенными гениталиями, а на последнем семерых человек охватило оргиастическое безумие. При всей своей драматичности триптих был достаточно миниатюрным, чтобы его можно было охватить единым взглядом. Шлакоблоки доминировали, ничто не отвлекало внимание – именно этого она и добивалась. Она могла вообразить, что ее окружает только то, чем она интересуется, – дикие дебри женского желания.

Однажды утром Чиверс сидела за своим металлическим рабочим столом, склонившись над ноутбуком. Неяркое ноябрьское солнце с трудом пробивалось сквозь ее окно. Она размышляла над данными, полученными с помощью плетизмографа в ходе своего последнего исследования. Ее глаза следовали вдоль зубчатой красной линии, пробегавшей по экрану, – линии, изображавшей уровень кровотока одного испытуемого. Перед тем как Чиверс ввела бы их в компьютерную программу, ей надо было убрать ошибочные точки, моменты, когда испытуемый мог ерзать на стуле, осуществляя небольшие сокращения тазовых мышц и сотрясая плетизмограф, что могло, в свою очередь, вызвать броски данных и исказить результаты. Она медленно просматривала красную линию, со всеми ее узкими, крутыми, резкими изгибами, выискивая места, где необычная высота пика относительно соседних ровных участков подсказала бы ей, что возбуждение здесь не возникло и этот интервал не важен для ее исследования. Она выделила и удалила один крошечный участок явного отклонения от нормы, а затем продолжила внимательно просматривать линию. Чиверс занималась этим еще приблизительно два часа, обрабатывая данные всего лишь по одному испытуемому. «Я начинаю слепнуть», – произнесла она, вперив взгляд в другой подозрительный гребень.

Тем не менее ее очень впечатлило то, о чем сообщали ей данные эксперимента. Она была счастлива, внося свой вклад в «объединенную критическую массу» беспрецедентных женских усилий. Сексология как дисциплина появилась в конце XIX века и всегда была уделом мужчин. Даже сейчас женщины составляли меньше трети членов самой выдающейся организации в этой области – Международной академии сексуальных исследований (International Academy of Sex Research) и меньше трети редакционной коллегии журнала Академии, одним из сотрудников которого была сама Чиверс. Таким образом, женский эрос не исследовался с той энергией, с которой был бы должен. Более того, как сказала мне одна из кумиров Чиверс, самая пожилая женщина, изучающая эти вопросы, – Джулия Хейман, директор Института Кинси при Университете Индианы, – сексология в течение многих десятилетий занималась скорее документированием поведения, чем изучением таких лежащих в основе этого поведения чувств, как страсть. Она сказала, что работы Альфреда Кинси в середине ХХ века мало что открыли в области желания. Он начал свою карьеру как энтомолог, каталогизируя ос, и опасался изучать эмоции. Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон сняли на пленку сотни испытуемых, занимавшихся сексом в их лаборатории, но они делали свои выводы, сосредоточившись на функции, а не на стремлении. Только в 70-х годах сексологи начали практически с нуля изучать то, чего хотят женщины, а не то, что они делают. А затем все внимание было сосредоточено на СПИДе, самым главным вопросом стало предотвращение этого заболевания. Только в конце 90-х возобновилось полномасштабное исследование возникновения желания.

В своем новом эксперименте Чиверс не показывала гетеросексуальным участницам эксперимента видео, а проигрывала аудиозаписи. Она была крайне дотошным исследователем и решила продублировать результаты исследований, посмотрев на них с самых разных точек зрения: в частности, она хотела знать, будут ли рассказываемые истории оказывать иное влияние на ток крови, на сознание, на расхождение между данными плетизмографа и тем, что женщины указывают с помощью клавиатуры. «Вы встречаетесь с риелтором на улице. Он показывает вам пустую квартиру…», «Вы замечаете женщину в облегающем черном платье, которая наблюдает за вами… Она идет за вами. Она закрывает дверь и запирает ее на ключ…» Отрывки, которые слушали ее испытуемые, различались не только тем, кто выступал в роли обольстителя – женщина или мужчина, – но и тем, присутствовал ли в сценарии кто-то неизвестный или кто-то хорошо знакомый – друг, человек, с которым они давно общаются, давний любовник. Была подруга в мокром купальнике, сидящая на бортике бассейна, парень – сосед по комнате, незнакомая женщина в раздевалке. Все были изображены как очень привлекательные физически, и наиболее существенные детали были эквивалентны: твердость пенисов, набухшие соски. Рассказы длились по 90 секунд.

И снова, когда были проанализированы результаты, расхождение оказалось очень значительным: испытуемые сообщили о том, что более сильное возбуждение они испытали от сцен, где главную роль играли мужчины, чем от тех, где доминировали женщины, однако плетизмограф противоречил их словам. Чиверс была довольна подтверждением. Но на сей раз был момент, который сильно взволновал ее.

Кровь пульсировала в области гениталий, когда описывались порноэпизоды с подругами, однако ее ток при описании эпизодов с участием незнакомок женского пола был вдвое сильнее. Возбуждение, создаваемое знакомыми парнями с мощным торсом, было довольно слабым: линия вагинального пульса была почти ровной. При виде незнакомцев мужского пола высота этой линии подскакивала в восемь раз.

Испытуемые Чиверс утверждали, что незнакомые мужчины возбуждали их меньше всего, но плетизмограф показывал прямо противоположное. Давние любовники, как мужчина, так и женщина, уступали незнакомцам даже при том, что они были невероятно прекрасны. Секс с незнакомцами вызывал шторм в крови.

Это не соответствовало привычному социальному предположению о том, что женская сексуальность возникает вследствие эмоциональной связи, прочной интимной близости, чувства безопасности. Вместо этого стало ясно, что наиболее сильно проявляется дикое эротическое начало. Эта идея не была нова, но обычно она рассматривалась как исключение, а не как правило: дикое начало было важно лишь для отдельных женщин, для большинства же это было темой случайных фантазий. Исследования Чиверс стали доказательством обратного, в них содержалось заявление о новой, неприукрашенной норме.

Работа Чиверс подчеркнула разногласие не только между телом и сознанием, но и между фактами и ожиданиями, и вокруг нее объединились другие исследователи, подвергавшие сомнениям общепринятые соглашения. Одним из таких соглашений было существующее испокон веков понятие, что женская сексуальность изначально менее зрима, чем мужская. Ким Уоллен, преподаватель психологии Университета Эмори, и Хизер Рапп, его бывшая студентка и сексолог из Института Кинси, показывали эротические фотографии участникам эксперимента, мужчинам и женщинам. Они засекали время рассматривания фотографий до тысячной доли секунды, чтобы оценить уровень интереса к снимку. Женщины рассматривали порноснимки не менее долго, чем мужчины. Их взгляды были прикованы к снимку точно так же, как и мужские.

Терри Конли, психолог Мичиганского университета, в течение многих лет изучала ряд исследований, сделанных за последние четыре десятилетия, и неоднократно публично заявляла, что мужчины одобряют случайный секс, в то время как женщины, по большей части, нет. В двух из этих экспериментов мужчины и женщины, «средней привлекательности», как их описывали исследователи, приблизительно двадцати двух лет, были посланы в университетский кампус для того, чтобы сделать некое предложение двумстам людям противоположного пола. Они или приглашали их на свидание, или спрашивали: «Вы согласитесь провести со мной сегодня ночь?» На предложение о свидании дали согласие приблизительно 50 % и мужчин, и женщин. Однако второе предложение приняло около трех четвертей респондентов мужского пола и ни одна из женщин. Эти данные часто использовались для подтверждения значительного отличия в желаниях мужчин и женщин. Конли составила список вопросов анкеты, позволяющий рассмотреть этот вопрос с несколько другой стороны.

Ее двумстам испытуемым – студентам колледжей (все гетеросексуалы) было предложено вообразить следующий сценарий: «Вы оказались на зимних каникулах в Лос-Анджелесе. Однажды, приблизительно через неделю после прибытия в город, вы решаете посетить модное кафе в Малибу с видом на океан. Вы сидите, потягиваете свой напиток, смотрите по сторонам и вдруг замечаете, что актер Джонни Депп сидит почти за соседним столиком. Вы не можете поверить своим глазам! Что еще удивительнее, он встречается с вами взглядом, а затем направляется к вам…»

«Вы согласитесь провести со мной сегодня ночь?» – спрашивал Депп участниц эксперимента. Кроме него, в опросе принимали участие Брэд Питт и Дональд Трамп. К мужчинам подходили Анджелина Джоли, Кристи Бринкли (Конли выбрала ее потому, что хотела узнать, влияет ли возраст «за пятьдесят» на женскую привлекательность) и Розанна Барр. Эксперимент не учитывал социальные ожидания, а также физический риск, возникающий на пути женщин, соглашающихся заниматься сексом с незнакомцами. Конли принимала во внимание только фантазии – часто именно они вели в мир желаний. Испытуемые отмечали, что они испытывают в ответ на озвученные им предложения. Женщины так же энергично были готовы сказать «да» Деппу и Питту, как мужчины – Джоли и Бринкли; женщины были так же эмоционально голодны, импульсивны, возбуждены. Трамп получил такой же яростный отказ, как и Барр.

Перейдя к следующему этапу своего исследования, Чиверс обнаружила нечто, что еще более усложнило увиденное ею, но при этом добавило большую ясность к пока еще нечеткому образу женской страстности, уже проявлявшемуся в ее работе и исследованиях коллег.

Гетеросексуальные женщины рассматривали изображения мужских и женских гениталий. В эксперименте использовалось четыре вида фотографий: первый – с вялым членом, второй – с сильной эрекцией, на третьем фигурировала скромно изображенная вульва, полускрытая бедрами, на четвертом, как сказала Чиверс, промежность фигурировала во всей красе – это был снимок женщины с раскинутыми в стороны бедрами. На всех четырех фотографиях были изображены только гениталии, больше практически ничего не было видно. На сей раз кровь испытуемых дала вполне четкие результаты: ее давление подскакивало намного сильнее при появлении на экране изображения эрегированного члена, чем при показе любого другого снимка. Как это ни парадоксально, были получены объективные данные, свидетельствующие о том что реакции женщин оказывались наиболее недвусмысленными. Это совпало с тем, что говорила Ребекка: она никоим образом не думала о себе как о бисексуалке, утверждала, что чувствовала большее стремление к мужчинам, при том, что в то же время питала страсть к женщинам. Это также соответствовало информации о слабой реакции более ранних испытуемых Чиверс на видео, когда красивый, как Адонис, мужчина с невозбужденным членом шел по берегу моря. Казалось, что отсутствие эрегированного члена лишало привлекательности его впечатляющее тело. Изображение твердого члена вызывало наиболее высокий всплеск давления крови в вагине, и плетизмограф, соответственно, демонстрировал самые высокие линии. Тонкости исчезли, условности были разрушены; по сути своей женское желание было животным началом. Настало время проститься с деликатностью и привычными представлениями – женская страстность была самым настоящим животным чувством.