Глава 18 Сосед, за которого не жалко умереть
Когда они, наконец, добрались до дому, и снова, во второй раз за день, стояли перед дверью ее квартиры, Темпл чувствовала себя девяностолетней старушкой. Мэтт на этот раз отпер дверь легко и быстро и пропустил Темпл вперед. Она вошла, удивленная зажженным везде светом. За кухонным столом сидела Электра Ларк и красила ногти в черный цвет.
Увидев Темпл она вскочила и бросилась навстречу, точно вихрь пестрой гавайской расцветки, раскинув руки для объятья и одновременно растопырив пальцы, чтобы не размазать лак. Объятье, таким образом, превратилось в легкое соприкосновение щек, во время которого Темпл почувствовала незабываемый запах духов «Эмерад» — о, только не это!..
Мэтт улыбался широко, как бойскаут:
— Я позвонил Электре, пока ты была у врача. Электра энергично кивнула, ее длинные серьги зазвенели.
— Я открыла дверь запасным ключом, чтобы забрать из вашей квартиры охлаждающие травмпакеты, — сказала она Мэтту. — Они уже в морозилке. Вы, ребятки, явно умираете с голоду? Я могу заказать пиццу.
— Я не хочу есть. — Темпл проковыляла в гостиную и остановилась, пораженная: ее журнальный столик был сдвинут к балкону, диван разложен и застелен чистым бельем.
— Мы не собираемся оставлять вас в одиночестве после того, что случилось, — объявила Электра тоном, не терпящим возражений.
— Мы?.. — растерянно промямлила Темпл.
— Ну, я вот приготовила постель, — скромно сказала Электра. Весь ее вид говорил о том, что она не часто занимается такими низменными житейскими делами. — Мэтт согласился остаться на ночь.
— Да?.. — Темпл обернулась к соседу. — А как же твоя работа?
— Я им позвонил из больницы, предупредил.
— Но я в порядке, мне не нужны няньки. Электра немедленно вмешалась:
— Зато нам это необходимо для спокойствия! Где ваши обезболивающие? Это? Хм. Тайленол. Сегодня ночью вы будете спать, как убитая. Сейчас я вас уложу в постельку, принесу травмпакеты, а потом мы будем ублажать вас мороженым.
— Почему мороженым? — изумилась Темпл.
— Я всегда ублажаю себя мороженым, когда болею.
— К тому же, его не требуется жевать, — добавил Мэтт. — Я сейчас вернусь, мне нужно кое-что взять из своей квартиры.
— Отлично, — Темпл умудрилась сказать это через — аи!.. — плечо. — Гостевая ванная налево за кабинетом.
— Итак, чем еще вам помочь? — Электра решительно последовала за Темпл в спальню, все еще обдувая свои ужасающие ногти. Ее сандалии-«вьетнамки» энергично шлепали по паркету.
Темпл чувствовала себя так, будто ее волочит туда-сюда чрезмерно заботливый тюлень.
— Забудьте про мороженое. Лучше помогите мне снять все это.
Она повернулась спиной к хозяйке квартирного комплекса и предоставила ей «молнию» на трикотажной кофточке.
— Бедняжка, — добродушно проворковала Электра, расстегивая молнию и застежки лифчика. Темпл стиснула зубы от боли и унижения, но Электра была в этом не виновата — она всего лишь хотела помочь. — Где ваша ночнушка?
— Вон там.
— футболка с Гарфиддом, там, на вешалке? Прелесть какая!
Темпл вспомнила картинку на груди: самодовольный котяра, рыжий и полосатый, разглядывающий себя в зеркале. Под картинкой был текст: «Близнецы: ваша обоюдоострая натура более чем достаточна для всех окружающих, однако вам себя всегда мало». Слово «прелесть» было тут явно недостаточно выразительным.
Поднять обе руки, чтобы влезть в ночнушку, оказалось труднее, чем она предполагала.
— Электра, вы прямо Флоренс Найтингейл. Мне стыдно, что я вас так использую.
— Меня когда-то называли редкой птичкой, но соловьем еще ни разу, — однако она покраснела от удовольствия.
Темпл медленно потащилась в ванную и взглянула на себя в зеркало на кафельной стене. Не фонтан, конечно, но, по крайней мере, она больше не выглядела, как дочка Дракулы с засохшей на губах кровью. Фактически, ее лицо было почти нормальным, если не считать небольших припухлостей, замазанных толстым слоем тонального крема. Ну и неудивительно, множество избитыхженщин умудряются спрятать под макияжем свои жуткие тайны.
Она повернула кран с горячей водой и подождала, пока протечет холодная и горячая поднимется до ее этажа по старым трубам. Потом, наконец, намочила махровую салфетку. Выжать ее было непосильным делом для ее покалеченной руки, но тут Электра возникла за спиной, как горничная в отеле:
— Я могу это сделать, дорогая!
— Спасибо, — Темпл приняла выжатую салфетку и начала одной рукой мыть лицо. Когда она закончила эту процедуру и повернулась, Электра уже поджидала ее со старомодным голубым стаканчиком в одной руке и аптечной упаковкой в другой.
— Плесните сюда водички, чтобы запить таблетку. Вот она.
Крохотная ванная, красиво оформленная кафелем двух цветов — белым и серебристо-серым, не могла вместить одновременно неуклюжую хозяйку и ее хлопотливую помощницу. Они топтались вокруг раковины, задевая друг друга боками, пока Темпл, наконец, не проглотила таблетку. После этого она отправилась прямиком в постель. Электра включила потолочный вентилятор на малую скорость и подоткнула ей одеяло.
Как раз вовремя: вежливый стук в полуоткрытую дверь известил о возвращении Мэтта. Он принес полиэтиленовые травмпакеты, наполненные голубым охлаждающим гелем. Через минуту они с Электрой завалили весь ее правый бок обернутыми в полотенца пакетами. Правое плечо и рука немедленно затекли под ледяной тяжестью. Соорудив из нее мумию, эта парочка удалилась в гостиную, откуда до Темпл теперь доносились приглушенные голоса, явно обсуждающие ее несчастье.
Наконец-то ее оставили одну. С другой стороны, теперь, когда ничто не отвлекало ее от боли, все тело начало ныть. Ей надо бы было поспать, но сон не шел.
Что-то мягкое и тяжелое плюхнулось на кровать.
— Луи! Откуда ты взялся?
Кот решительно пошел по постели, приминая неровности простыни и покрывала, вдоль левого бока Темпл, и остановился только когда дальнейший путь должен был бы пролечь по голове хозяйки. Тут он замер, и его большая усатая морда приблизилась к ее лицу. Кот вытянул шею, приблизил нос к самому носу Темпл и принюхался.
— Больницей пахнет, — пояснила Темпл. Или, может, он почувствовал запах крови?
Луи повернул голову и обратил свое пристальное внимание на ее руку, плечо и все тело, тщательно обнюхав ее с ног до головы. Затем он примял лапами простыни и угнездился у нее под боком, свернувшись, точно котенок, где-то под мышкой. Раньше между ними никогда не водилось таких вольностей. Темпл тихонько погладила здоровенную кошачью башку, на что Луи спрятал нос в лапы, вздохнул и закрыл глаза. Похоже, хваленый тайленол оказал воздействие на него вместо хозяйки.
Темпл проснулась внезапно. Она не могла сообразить, почему ее рука придавлена влажными пластиковыми пакетами, и почему она чувствует себя так, точно Черныш Луи всю ночь топтался по ней своими двадцатью фунтами живого веса. Кота рядом с ней уже не было. Лунный свет пробивался сквозь французские двери и ложился на паркет ровными квадратами.
И тут она вспомнила, что случилось.
В панике она резко села, не подумав, и тут же боль пронзила все ее тело. Кровь пульсировала в каждой болезненной точке, как будто решила вырваться на волю. Она задыхалась, потому что не могла дышать, не могла поймать сбившееся дыхание. Возможно, из-за этого ее пульс колотился так сильно. Она от кого-то убегала во сне.
Все ее тело мгновенно покрылось потом, и вялый теплый ветерок от вентилятора заставил ее задрожать в ознобе. Приливы, что ли? В ее возрасте?.. «Что ж, тебе уже тридцать скоро, — подумала она угрюмо. — Пережила шок — вот тебе и климакс… Стоп! Таблетки. Сильные таблетки, Электра говорила. Может, это просто реакция на них».
Темпл с трудом вытащила себя из постели, слыша в сонной тишине собственное прерывистое дыхание.
Ее босые ноги прилипали к паркету, пока она тащилась к приоткрытым дверям гостиной. Лунный свет, из французской двери наполнял эту часть комнаты, выбелив ореховый паркет до цвета сосновой доски. В этом свете возле балкона серебрилось нечто непонятное, большое, светлое, притаившееся, подобно бенгальскому тигру. Темпл отшатнулась в страхе и наткнулась на что-то еще более крупное и непонятное.
— Темпл? — произнес мужской голос.
Макс!..
Но в ту же минуту все неизвестные в комнате сложились в ее затуманенной голове в правильное целое: непонятные громады, мужской голос, — все это сделалось узнаваемым. Одна громада стала журнальным столиком, передвинутым к балкону, вторая — разобранным диваном-кроватью, а мужчина — соседом, ее добровольным медбратом и охранником.
— Да, — ответила она дрожащим голосом. — Я внезапно проснулась и ничего не поняла сначала.
— Наверное, действие тайленола закончилось. Время принять еще одну таблетку.
— Да… Нет! Не сейчас. Я хочу немного прийти в себя. Она присела в ногах разобранного дивана.
— Ты не видел, как Луи уходил?
— А он что, был здесь?
Она кивнула, потом вспомнила, что в комнате темно и Мэтт не увидит ее жеста. — Точно был, спал со мной в кровати. Наверное, ушел на улицу.
— Как? Я не открывал дверь на балкон.
— Я всегда оставляю окно в ванной приоткрытым.
— Так ведь третий этаж!
— Не спрашивай меня. Это его личный вход-выход… Ох, — невольно простонала Темпл, все еще чувствуя себя совершенно разбитой.
— Ты в порядке? — Мэтт встревоженно завозился, поднимаясь.
Темпл, наконец-то, поняла, почему не разглядела его, когда вошла в комнату: он надел свое кимоно вместо пижамы, и светлая ткань сливалась с белыми простынями. Надо будет непременно отблагодарить его за все хлопоты и неудобства, связанные с этой непредвиденной ночевкой. Интересно, что он надевает, (если вообще что-нибудь надевает), ложась спать, когда ему не приходится иметь дело с посторонней женщиной, вторгшейся среди ночи на его спальное место.
— Ты в порядке? — повторил он.
— Я, по-моему, окосела от таблетки… Мэтт ждал.
— И еще, мне кажется, у меня была паническая атака.
Она увидела, как лунный свет скользнул по его волосам, когда он кивнул головой.
— Вот поэтому я и остался. Твое тело помнит о том, что произошло, оно знает больше, чем твое сознание. Так что еще некоторое время ты будешь дергаться.
— Знаешь, возможно, у меня будут дополнительные причины для этого.
— Что ты имеешь в виду?
— Я только что поняла. Боюсь, я вчера была в шоке, мозги у меня слегка съехали… Я тебе не все рассказала.
После некоторого молчания Мэтт спросил:
— Что именно ты не рассказала?
— Я не хотела предавать это гласности… или, может, не хотела смотреть правде в глаза. Эти двое, которые на меня напали… они не были незнакомцами. То есть, они были мне незнакомы, конечно, но зато были знакомы кое с кем, кого я знаю… знала.
Она услышала шелест простыней, когда Мэтт сел и откинул их в сторону.
— О чем ты говоришь?
— Это не сразу пришло мне в голову… они могут вернуться. Могут прийти сюда. Я подумала, что это нечестно по отношению к тебе: позволить тебе ночевать тут, не зная, что это гораздо опаснее, чем караулить нервную девицу, которая может распсиховаться.
— Но почему? Почему они охотятся за тобой? — он обошел диван и уселся рядом с ней.
— Не за мной. За Максом. — Хм.
— Что значит «хм»?
— Электра упоминала, что у тебя был друг. Фокусник, как она сказала.
— Что еще упоминала Электра?
— Только то, что вы расстались.
— А она не сказала, как это случилось?
— Я не спрашивал.
— Ах, да, ты же такой сдержанный… Короче, Макс в один прекрасный день, видимо, переборщил с магией и просто исчез. Раз — и нету. Оставил свои любимые вещи — меня, мотоцикл… про мотоцикл я не знала, теперь узнала… еще кучу дисков и одежду.
— И эти люди, которые на тебя напали, хотели его найти?
— Они хотели знать, где он.
— И ты им не сказала.
— Нет. И не сказала бы, даже если бы знала.
— Это поэтому вы с лейтенантом…
— Что? Не уживаемся на одном квадратном метре? Мы уживаемся. На почве взаимной антипатии.
— Я хотел спросить — поэтому вы познакомились?
— А… Ну, да. Господи, как мне не хотелось говорить Молине, что эти двое охотятся за Максом! Она сама за ним охотится, понимаешь? До вчерашнего вечера я не знала, почему. Вчера она мне сказала, да и то, кажется, не все, а только половину того, что ей известно.
— Так почему же?
Темпл бросила взгляд на Мэтта. Лунный свет уже достиг края дивана, на котором они сидели, и она могла видеть его лицо. А он мог видеть ее. И понять, правду ли она говорит.
— В ту ночь, когда Макс исчез, у него закончился контракт с «Голиафом». Он там выступал в театре «Султан палас». И в ту же ночь был найден труп охранника в секретном месте в потолке. Не в обычной будке наверху над игральными столами, а в неофициальном наблюдательном пункте, оборудованном кем-то тайно.
Мэтт потряс головой:
— Совпадение.
— Молина не верит в совпадения. Она думает, что Макс достаточно ловок и хитер, чтобы придумать и устроить этот насест на потолке, залезть туда, заманить туда того человека и, возможно, убить.
— А на тебя она почему наехала?
— Потому что, когда она пришла и стала задавать вопросы про Макса, у меня не оказалось на них ответов.
— Не оказалось, или ты просто их не выдала?
— Может быть, если бы они у меня были, я бы не сказала все равно. Но их действительно не было! А Молина поверила мне не больше, чем эти двое громил… хотя я должна сказать, что ее тактика допроса, несмотря на всю нежелательность для меня, гораздо предпочтительней, чем у них.
— Бедняжка, — пальцы Мэтта коснулись завитков у нее на шее.
Это прикосновение было дружеским, почти невесомым, но Темпл почувствовала легкий озноб вдоль позвоночника, не имеющий ничего общего с панической атакой.
Теперь ей стало понятно, что именно, кроме боли, разбудило ее и заставило выйти из спальни: долго подавляемый страх одиночества, желание защиты и заботы после тяжелых испытаний.
И вот, пожалуйста, они сидят на диване среди ночи, наедине. Ей даже не нужно волноваться насчет осквернения их с Максом ложа любви — оно в спальне, а они в гостиной. И никаких призраков, кроме мужчины в белом. В белом кимоно и белом лунном свете…
Она выпрямилась, держа дистанцию, и его рука убралась прочь.
— Обо мне можешь не волноваться, — сказал он. — Я остался потому, что знаю: ты еще долго будешь бояться этих людей и чувствовать себя беззащитной. А уж в первую ночь особенно. Если они явятся сюда, я буду готов. Я же Брюс Ли, ты что, забыла? А если они действительно продолжат на тебя охотиться, тебе надо кое-что предпринять, кроме звонка в группу психологической поддержки. Тебе самой надо заняться боевыми искусствами.
— Да ну тебя, Мэтт! Кто меня примет всерьез? Боевая мышь наносит смертельный удар, угу. Эти парни знаешь какие здоровые?
— В восточных единоборствах размер не имеет значения. Даже маленьких детей этому обучают.
— Я неспортивная. Единственные мускулы у меня — от каблуков.
Вот поэтому такой вид спорта для тебя идеален. Там не нужна грубая сила. Слушай, клуб восточных единоборств всего в паре кварталов отсюда. Джек Ри — великолепный учитель.
— Ну… костюмчик симпатичный, — она потрогала широкий рукав его кимоно. — Но я же в нем утону. И, могу поспорить, мне не разрешат надеть высокий каблук. Да?
— Нет. Если, конечно, ты не намерена вышибить дух из кого-нибудь. Мы работаем босиком.
— Никогда! Во всяком случае, не принародно.
— Ты действительно на этом зациклена, что ли?
— Показаться людям без высоких каблуков для меня — все равно, что для других ходить по улице голышом, — заявила она твердо.
Мэтт наклонился, чтобы взглянуть на ее ноги.
— Но ты же сейчас босиком.
— Исключительно дома, — ответила она с большим достоинством.
На секунду он задумался.
— Я же не могу проводить здесь каждую ночь.
— Кто сказал? — не удержалась она. — Ой. Это не я, это тайленол.
Он о чем-то раздумывал и, кажется, не услышал, или просто не захотел показать, что услышал.
— Я сам мог бы с тобой заниматься. Здесь. Дома. Тогда у тебя не будет отговорок.
— Здесь?!
Он огляделся по сторонам.
— Не в этой комнате. Внизу возле бассейна. Попрошу у Джека парочку матов. Ты не ходишь на работу с девяти до пяти, а у меня все послеобеденное время свободно.
— Можно, я буду заниматься в хорошенькой пижамке?
— Ты же говорила, что тебе нравится мой костюм.
— Он мне нравится на тебе. А каблуки? Хотя бы кубинские? Всего пять сантиметров? Нельзя?
— Единственная вещь, которая будет у тебя на ногах — это мозоли.
— Фу, как неаппетитно звучит.
— Темпл, я серьезно. Ты сможешь обнаружить, что ты не такая уж маленькая и слабенькая, как ты думаешь.
Темпл вздохнула.
— Ты и Молина — парочка деспотов, которые желают исключительно добра, — заключила она кисло. — И, что-
Крадухцийся кот бы от вас отвязаться, я обязательно поймаю убийцу стриптизерши и скручу его или ее своим новым великолепным приемом тхэ-квон-чи.
— Либо тай-чи, либо тхэквондо, — поправил Мэтт со смехом. — Почему ты думаешь, что поимка тобой еще одного убийцы меня обескуражит?
— Может, и нет, но зато это утрет Молине ее всюду сующийся нос!
Ночные разговоры с кем-нибудь всегда оказывают терапевтическое действие. Когда Темпл вернулась в спальню в одиночестве, в голове мисс Барр крутились образы ее самой, изображающей каратистку на лужайке. Фантазии перешли в сны, а затем незаметно наступило утро.
Она сунула ноги в шлепанцы на небольшом каблуке, обернула вокруг себя запахивающийся сарафанчик, который не нужно было застегивать, тревожа больную руку, и вышла в залитую солнцем гостиную. Все зря. Никакого Мэтта там не было и в помине. Диван снова был диваном, простыни аккуратно сложены на подлокотнике. Наверное, Мэтт научился дисциплине в каком-нибудь военизированном лагере, не иначе.
Она прошлепала на кухню, чтобы сделать себе что-нибудь горячее и бодрящее. Отсутствие Мэтта неожиданно вызвало немного виноватое облегчение. Она могла не строить из себя героиню, хромать по квартире, охать и стонать, не сдерживаясь. И еще можно было не волноваться о том, как выглядит ее лицо без косметики. Она могла даже позволить себе выругаться сквозь зубы.
Что она и делала — было больно открывать шкафчики, доставать чашку, откручивать водопроводный кран и крышку на банке с растворимым кофе. Слава богу, хоть включить микроволновку было не больно. Когда она полезла в буфет в поисках сахарозаменителя, чтобы подсластить черную горечь кофе без молока, ее внимание неожиданно привлек посторонний предмет, лежащий на барной стойке. Ее туфелька. Целая. С каблуком! И каблук, и подошва — все на месте.
Темпл, улыбаясь, подошла к бару и взяла туфлю. Мэтт, должно быть, встал пораньше и успел приклеить каблук на место «супер-клеем». Она стояла возле бара с чашкой кофе в одной руке и туфлей в другой, когда в дверь позвонили.
Она взглянула на розовые неоновые кухонные часы. Восемь утра. Кто бы это мог быть в такую рань? Разве что лейтенант Молина не могла дождаться девяти часов, чтобы уволочь ее в участок рассматривать фотографии преступников.
Темпл неохотно положила туфлю и потащилась к двери. За дверью маячило взволнованное лицо Электры.
— Вы хорошо провели ночь, дорогая?.. В смысле, хорошо ли вы спали?
— В основном, — ответила Темпл туманно. — Хотите чашечку слишком черного кофе?
— Да вы что! Это нельзя даже нюхать! Дайте-ка я отолью немного… так… теперь добавим воды… Вуаля!
— Спасибо, — сказала Темпл, принимая чашку разбавленного кофе, который теперь можно было пить. — Я еще не собралась, а мне надо быть в полицейском участке к девяти.
— Поэтому я и пришла. Завтрак, помощь в одевании, все, что угодно. А хотите, я вас отвезу? «Вэмпайр» наготове.
— Нет, спасибо. Это пока для меня слишком сложно. Да я постараюсь прийти в форму, пока собираюсь. Единственное, чего бы мне хотелось…
— Да, дорогая?
— Мне бы пригодилась вторая пара глаз и ушей в «Голиафе» на конкурсе стриптизеров. Я не попаду туда раньше десяти, а у меня предчувствие, что события там как раз начинают разворачиваться.
— Вы не откажетесь от этой работы из-за… обстоятельств?
— Если они потеряют двух пиарщиков подряд, это будет уже слишком. К тому же, уже поздно искать кого-то другого на замену.
— Может быть, мистер Бьюкенен уже чувствует себя лучше и сможет вернуться?
— Электра, со мной все будет нормально. Мне лучше чем-то заниматься, чтобы отвлечься. Работа успокаивает. К тому же, Кроуфорда Бьюкенена я и врагу не пожелаю.
Электра рылась в буфете, стараясь быть полезной. Она позвенела тарелками и протянула Темлл миску с хлопьями.
— Вот, с молочком.
— Спасибо. — Темпл поставила чашку с кофе, взяла протянутую Электрой ложку, зачерпнула от души и захрустела… — Агррр-хр-тьфу!..
Она побежала к раковине и выплюнула то, что было у нее во рту.
— Что?.. Что такое, дорогая? Желудок не принимает?..
— Желудок ни при чем. Вкусовые сосочки не принимают.
Темпл вернулась к буфету, взяла пакет с так называемыми хлопьями и поднесла его близко к глазам, чтобы прочитать, что написано на упаковке. Думая, что Мэтт все еще в квартире, она оставила свои очки на тумбочке у кровати.
— Электра, это не хлопья, это «Кошачье счастье». Фи, ужасный вкус. Неудивительно, что Луи отказывается это есть.
— Ой, простите!.. Оно выглядит, как эти новомодные хлопья — ну, знаете, для здорового образа жизни.
— Вот-вот, — сказала Темпл кисло. — Это и должно так выглядеть. Они специально его таким производят, чтобы впарить беспечным двуногим. Кошек, очевидно, труднее обмануть. Не могли бы вы пошарить в нижнем шкафчике? Мне необходим протеин. Я надеюсь, Луи не будет возражать против того, чтобы поделиться банкой роскошного человеческого тунца-альбакор со своей бедной хозяйкой.
