Еще в 80-е годы XVI века города Ливорно не существовало: была приморская деревушка в области Тоскана. Расположена она была в месте удобном, чтобы стать портом. Тосканой правили тогда герцоги из дома Медичи, рода весьма заметного в итальянской и европейской истории. Единой Италии не существовало, и для тосканских герцогов Венеция была столь же чужим и опасным конкурентом, как любое другое зарубежное государство. Поэтому Медичи решили основать на месте деревни крупный портовый город.

Медичи были добрыми католиками, но при этом, если так можно выразиться, весьма знающими свое дело правителями. И потому приняли в 1583 году верное решение: пригласить поселиться в Ливорно евреев, причем не венецианских евреев, которых Шекспир обессмертил в образе Шейлока — ох, не каждое бессмертие желанно! — а марранов, весьма сведущих в средиземноморской торговле, имеющих надежные связи с Амстердамом, Турцией и всем Востоком. Марраны, сполна хлебнувшие лиха в Испании, очевидно, рассудил мудрый Медичи, с благодарностью отнесутся к государству, где жизнь их будет отличаться от прежней в лучшую сторону. И с 90-х годов XVI века еврейская община Ливорно получила широкие права: самоуправление, автономный суд, сбор налогов (со своих). Тут не было гетто, не требовалось носить отличительную одежду — ну просто, как сказали бы в СССР, коммунизм! Но, к счастью, тогда такого слова не знали, хотя и понимали, что в Ливорно — хорошая жизнь (в рамках позднего Средневековья, естественно). Лет через сто Ливорно был объявлен вольным портом, что еще больше укрепило позиции еврейской общины.

Евреи составляли заметный, но не самый большой процент в населении города. Община могла себе позволить заниматься не только местными делами: скажем, во времена Хмельницкого здесь собирали средства на помощь выжившим евреям Украины. (Маленький вопрос: кто, кроме евреев, слышал в Ливорно, да и вообще в Италии, об Украине и стойком борце за ее свободу Б. Хмельницком? Но в еврейских общинах того времени знали об окружающем мире куда больше, чем в среднем европейском университете. К примеру, о странах Африки к югу от Сахары. И, естественно, о такой экзотике, как Украина.) При всех этих многотрудных международных занятиях ливорнские евреи сохраняли лояльность дому Медичи и старались, чтобы собратья в разных странах относились к нему не хуже.

О Ливорно тех времен говорили (в нееврейской среде), что в этом городе проще обидеть князя, чем еврея, ибо у общины были особые привилегии. При всем том получить диплом в Ливорнском университете евреи не могли, хотя многие и прослушивали полный курс, особенно на медицинском факультете. Не будем искать в этом особых антисемитских происков сотрудников народного образования. Евреи не могли получить диплом, поскольку по уставу университета выпускник обязан был принести присягу строго по католическому обряду. Принята мера была для того, чтобы протестанты из расположенных севернее стран Европы (в самой Италии, особенно на севере, их тогда тоже хватало) не смогли под видом медиков или учителей отравлять простые и чистые католические души. О евреях или не подумали, а если подумали, то тоже не имели никаких оснований помогать им проникать в христианские сердца. (Не забудем: это все же было хоть и позднее, но Средневековье.)

Занятно, что евреи Ливорно сохранили свои права и тогда, когда в 1737 году область перешла под власть Австрии, страны, где евреям особенно разгуляться не давали. Зато когда революционная, хоть и наполеоновская, Франция в 1808 году захватила город, евреи утратили свои особые права. Французы были за права для всех, но против прав религиозных меньшинств, отличающих их от других граждан. Потом после крушения Наполеона вернулись австрийцы и к общему удивлению восстановили многие — но не все! — из этих особых прав.

Евреи Ливорно не чувствовали признательности к Австрии, но любили Италию, которую считали своей родиной. А потому вместе со всеми патриотами приняли участие в борьбе за освобождение и воссоединение страны. И когда Ливорно вошел в состав Итальянского королевства, ни о каких особых правах уже не могло быть и речи: у всех были общие права итальянских граждан.

Зато порт к концу XIX в. пришел в упадок, и численность еврейской общины сильно уменьшилась. В этом, впрочем, нет происков антисемитов. Как и последствий жидомасонского заговора…

В Италии тоже евреев не мало. Но как-то они не служат вечной темой итальянских разговоров. Более того — никто не считает их пришлецами, даже во времена Муссолини, когда под влиянием Гитлера он принял антиеврейские законы, серьезно в том, что это люди иной расы, никто не верил. Да и в антисемитизм самого Муссолини Гитлер не верил и частенько его критиковал. А итальянского короля Виктора-Эммануила в Берхтесгадене (резиденции фюрера) зачастую именовали «жиденком». Что вообще-то истине не соответствовало, но у уважающего себя убежденного антисемита, как известно, евреем назначается тот, кто этого заслуживает своим скверным и не достойным арийца поведением.

Наверное, в Италии одна из старейших — если не самая старая — еврейская община Европы. Иудея все-таки была колонией Рима, Рим сокрушил последние остатки ее независимости (в весьма кровавой и долгой войне), и именно римляне стали высылать евреев с Земли Обетованной в свои отдаленные колонии. (Местным Магаданом служила западная часть Германии — Ашкеназа, и тем положено было начало евреям-ашкеназим.)

Но еще задолго до падения Иерусалима в Риме поселилось множество евреев. Не только евреев, а вообще энергичных и пробивных выходцев со всех концов империи. Такова уж судьба всех империй ныне, и присно, и во веки веков: сначала она покоряет многие народы, а потом выходцы из покоренных покоряют саму империю. Современным языком говоря, в Риме скопилось огромное количество «лиц восточно-средиземноморских национальностей», к каковым, несомненно, принадлежали и евреи. И вот, пережив нашествия варваров, захваты, завоевания, они превратились все в нынешний итальянский народ, утративший классическую латынь и заговоривший на латыни вульгарной, а потом — на наследнике ее итальянском языке. Все то же самое произошло и с евреями на Апеннинах, кроме одного: веру отцов своих они не утратили, и в мозаике, которая составила итальянскую нацию, еврейское зерно сохранилось. Хотя — особенно после полной победы христианства — это стоило им многих трудностей.

Не следует думать, что жизнь евреев в этой стране была легкой и беззаботной. Скорее, наоборот. В разных районах Италии существовали хитроумные и унизительные ограничения для евреев. Справедливость, правда, требует отметить, что многие из них существовали только на бумаге, изобретаемые властями с одной целью: брать с евреев солидные суммы, чтобы с бумаги эти придумки не переползали в жизнь. И слово «гетто» (дословно: «плавильня») пришло не в добрый час во все языки мира из итальянского. Хотя землю в районе старой плавильни в Венеции евреи купили у города специально, чтобы жить в своем квартале по своим обычаям.

И тем не менее, когда корабль с изгнанниками из Испании приплыл к итальянским берегам, и измученные жаждой люди взывали: «Пить! Пить!», а толпа христиан на берегу отвечала: «Сначала креститесь!», воду все же принесли и напоили. Такая уж у итальянцев душа. Суровые испанцы или организованные немцы так бы никогда не поступили…

В Италии недоброжелательство к евреям объяснялось только религиозной разницей. Скажем, крещеных евреев никто после этого не отслеживал, чем занимались в Испании и Португалии и церковь, и власти, и общественное мнение.

Эмансипация евреев началась в Италии со времен наполеоновских завоеваний и с переменным успехом все же упрочилась ко временам Гарибальди, в войсках которого было довольно много евреев. В начале прошлого века евреем был мэр столицы королевства. И что занятно — это не вызвало ни малейшей дискуссии в местной печати. Был, правда, трудный вопрос: о благословении Папы, положенном мэру. Но это обошли. Русская, кстати, печать это избрание мэра в ужасе комментировала на все лады.

В венецианском Старом Гетто сосуществуют три синагоги: сефардская (то есть итальянских евреев), ашкеназская и венгерская. То есть три этих элемента в итальянском еврействе присутствуют. Но ядро его, так сказать, исконное.

Хотя фамилии итальянских евреев звучат для нас как итальянская ария, все же многие из них четко выделяются. К примеру, Ломброзо, Понтекорво, Миллиарди, особенно же много фамилий — неизмененных названий городов: Падова (Падуя по-итальянски, а в полонизированной форме — Падва), Модена, Верона, Рома, Милано, Чивитта-Веккья.

Имена тоже итальянские, но таких, как Джованни-Баттиста (Иоанн Креститель), Джузеппе-Мария (имя мужское и состоит из Иосифа и Марии), и прочего подчеркнуто католического не встречается. Все остальное — пожалуйста, хоть Чезаре (Цезарь), как у великого криминалиста Ломброзо.

Впрочем, история итальянских евреев имеет свои гитики. К примеру, есть ли евреи на Сардинии?

Сардинское прошлое вообще изобилует загадками: мы сегодня, к примеру, не совсем представляем себе, кто именно населял Сардинию до римского завоевания, хотя можем предположить, что скорее всего обитатели острова ничем не походили ни на римлян, ни на другие народы Апеннинского полуострова. Даже язык их вряд ли относился к числу индоевропейских. Здесь сохранились конусообразные каменные хижины, которые называют «тукули». Так, заметим, называют жилище и на некоторых африканских наречиях. От Сардинии до Африки, конечно, не так уж и далеко, но все-таки до Европы-то — ближе.

Зато мы с точностью можем сказать, когда на Сардинии появилась первая организованная группа евреев: в 19 году новой эры. Причем «организовались» они отнюдь не корысти ради, но волею выславшего их из города Рима императора Тиберия. Было их четыре тысячи. Чем они провинились — сказать трудно, но вряд ли чем-то из ряда вон выходящим. Во всяком случае, на древнеримскую «Колыму», каковой считались земли нынешней Румынии или берега Рейна, их не отправили. И в рабство не продали, как продавали преступников в целях перевоспитания посредством, так сказать, интенсивной трудотерапии… Ничего такого не было — просто предписали убыть на Сардинию (вроде как на 101-й километр, на поселение). С этих-то четырех тысяч и началась община поселения, а впоследствии — город Кальяри. И лет триста они пользовались всеми правами и привилегиями (и обязанностями, разумеется) римских граждан. Хороша же была та эпоха — эпоха языческого безбожия и упадка Рима.

Продолжаться долго такое, конечно же, не могло, и в первой половине IV века государственной религией империи стало христианство. Дабы очистить нравы от прежней скверны, стали вводить ограничения против тех, кто не пошел общим путем. Ибо сказано: «Не понимаешь добром, убеждаем будешь злом». (Не беремся настаивать на подлинности сказанного, но смысл действий всех властей против всех упорствующих всегда сводился именно к этому.) Ограничения, впрочем, не были столь уж суровыми, как те, что последовали в дальнейшем.

В самом конце VI века — вроде бы вполне уже просвещенного — некий еврей, едва принявши крещение (в коем наречен был Петром), пришел в такой экстаз, что спокойно лицезреть вокруг себя «врагов Христовых» оказался ну просто не в состоянии. И призвал толпу новых единоверцев сокрушить синагогу в Кальяри. Сокрушить-то, правда, не сокрушили, но осквернить сумели.

И все же до настоящего Средневековья было еще довольно далеко: и Папа Григорий I приказал городским властям выплатить еврейской общине компенсацию. Через сто лет эта синагога сгорела во время большого пожара.

Вплоть до тринадцатого столетия отношения евреев с окружающим (теперь уже окончательно христианским и говорящим на вульгарной латыни) населением были довольно ровными, хотя и братскими их назвать сложно. Одну часть острова (Арборею) евреи даже совсем покинули по причине кровавых столкновений с тамошними христианами (не погромов, подчеркиваем, а столкновений).

Как это ни парадоксально, но когда остров перешел в XIV веке под власть королевства Арагон, что на Пиренейском полуострове, евреи получили дополнительные привилегии: той единой Испании, которая появилась на политической карте Европы в конце XV столетия, еще не существовало… И число евреев стало увеличиваться — они переселялись сюда из Барселоны и с Мальорки. Особенно же процветала община Альгеро, коммерсанты и банкиры которой финансировали самого короля. Но сколько веревочке ни виться…

Одновременно с образованием единого королевства Испания кардинально сменила ориентацию — от терпимости до полной нетерпимости. С середины XV века начали вводиться унизительные ограничения. Обувь, например, разрешалось носить исключительно черного цвета. Не коснулось это лишь общины Альгеро — более того, она получила разрешение расширить свою синагогу, а потом и поместить на ее фасаде королевский герб.

А весной 1492 года был издан указ испанского короля Фердинанда об изгнании с острова всех евреев, не принявших крещения. Большая часть их покинула остров обычным, сефардским, путем. Некоторые — особенно богатые и знатные — перешли в католичество. Синагоги же были превращены в церкви.

…И больше на Сардинии никаких еврейских общин никогда не было. Хотя евреи, судя по всему, были: кого же еще, в соответствии с итальянским законом от 1931 года, могли приписать к общине Рима?..