Часть I Прогулка по Экстернштайну

Одной из самых важный проблем в истории Экстернштайна является название этих скал. Ибо их наименования является первейшим свидетельством и документом, которые относятся к данному делу. В целом название этих скал прослеживается до глубокой древности. Оно постоянно менялось, сохраняя лишь общую форму, которая в несколько искаженном виде дошла и до наших дней. Пойдем вниз по древу истории, чтобы более наглядно увидеть трансформацию слова «Экстернштайн»

Эгстерштайн 1846.

Эггестрештайн 1824.

Эгистерштайн 1693.

Экстерештайн 1672.

Экстернштайн 1659.

Эггестерштайн 1655.

Эгерстерштайн 1654.

Эйхстерштайн 1627.

Эггерштайн 1620.

Эггеренштайн 1611.

Эггерштайн 1610.

Эггестеренштайн 1601.

Эггеренштайн 1600.

Эггстеренштайн 1599.

Эггерштайн 1598.

Эггестернштайн 1592.

Эгестеренштайн 1560.

Эгестеренштайн 1469.

Эггестеренштайн 1414.

Эгерштайн 1389.

Эгестерштайн 1385.

Эгестеренштайн 1369.

Эгестеренстен 1366.

Эгестеренштайн 1140.

Агистерштайн 1093.

Отличительной чертой всех этих названий является употребление их в единственном числе. Дело в том, что нынешнее наименование скал — Externsteine — употребляется во множественном числе, то есть должно было бы переводиться на русский как «Экстернштайны». Однако очевидно, что с древнейших времен эти скалы воспринимались как единый комплекс, и лишь в XX веке были трансформированы в разнородные скалы, что и нашло свое отражение во множественном числе их названия. В дальнейшем, следуя традиции, будем употреблять единственное число, что полностью соответствует общей концепции, заложенной в основу данной книги, повествующей об Экстернштайне как едином комплексе.

До сих пор не удавалось установить точную этимологию слова «Экстернштайн». Ни одна из предложенных версий не выглядела убедительной. Якоб Гримм подразумевал, что название произошло от немецкого слова ehegestern, обозначавшего «прошлое».

Клостермайер трактовал их как «скалы на мели» (Stein an der Egge), тем более что неподалеку от утесов располагались Большая и Малая Мель (горы Эгге). Однако Гиферс указал, что топонимические названия «Мель» (Egge) были гораздо младше названия «Эггестеренштайн». Версия о том, что эти скалы были связаны с человеческим именем Экстер, кажется и вовсе неубедительной. Примечательно, что в 1627 году клерк императорской канцелярии назвал эти скалы «Эйхстерштайн». В этом названии явно читалось немецкое слово «дуб» (Eiche). При этом наименование «Эггестерштайн» явно имеет непосредственную связь с этим канцелярским наименованием, так как на древнегерманском языке слово ek-hester означало молодую поросль дубов. Если учесть, что Карл Великий (или, как его предпочитают назвать в Германии, Карл Франкский) близ Экстернштайна уничтожил не только священный столб саксов Ирминсул, но и вырубил священную дубовую рощу, эта версия кажется вполне правдоподобной. Ради справедливости упомянем о версиях, которые выводили название Экстернштайн от голландского слова «тяжелая работа» и латинского «внешний». Но они не выдерживают никакой критики.

Другую не менее интересную версию мы можем встретить у Хамельмана, который несколько латинизировал название скал. У него они называются rupes picarum, то есть «сорочья гора». Корни подобного словосочетания уходят во времена эпохи Возрождения. При этом сама этимология названия скал производилась от немецкого диалектного слова ekster (сорока). Сейчас очень сложно говорить, почему данный исследователь решил вести речь о «сорочьей горе», но его предположение было развито лингвистом Эдуардом Шредером. Этот вывод очень сильно критиковался Клостермайером, который утверждал, что «сороки ищут для своих гнезд высокие деревья, но отнюдь не скалы и не утесы». И далее Клостермайер продолжал: «Так скорее поступают галки, которые имеют обыкновение селиться в башнях. В настоящее время вообще неизвестно, чтобы сороки селились в окрестностях Эггестерштайна и высиживали там птенцов. Их в целом можно очень редко встретить в Липпских землях». Как видим, выводы Клостермайера опирались исключительно на природные наблюдения. В целом их нельзя откидывать. Но… Действительно, сороки, не вьют своих гнезд ни в лесах, ни в горах. Они предпочитают небольшие полевые рощи или сады, где селятся на верхушках высоких отдельно стоящих деревьев. В данном случае никак нельзя проводить параллель с такими известными немецкими объектами, как Рабенштайн (вороний камень), Хабихтсвальд (ястребиный лес) и т. д. В данном случае можно лишь говорить о мифологическом контексте, так как в европейской мифологии сорока является потусторонней птицей. В сороку обращаются души умерших колдуний. В данном случае поклонение сороке могло являться некой разновидностью культа мертвых. Но до сих пор эта мысль так и не получила своего развития в немецкой науке. Если с лингвистической точки зрения «сорочья скала» прекрасно вписывается в общую концепцию, то с естественно-научной она лишена какого-либо смысла. Однако, несмотря на это, Эдуард Шредер не отказался от своей идеи: «Упомянутый тезис может еще найти свое подтверждение».

В XX веке Фласкамп высказал идею относительно того, что название скал могло происходить из вестфальского диалекта, а именно от словосочетания chstere stain, что означало «последние скалы». Подобный подход кажется весьма странным, так как он оставляет без внимания тот факт, что с древности название имело второй безударный слог. При этом никак не объяснялось, как между вторым и третьим слогом появилась буква s.

Отдельное мнение по данному вопросу высказывал создатель «Аненэрбэ» Герман Вирт. Он считал, что название Экстернштайн возникло в Саксонии в III веке. Первоначально оно должно был звучать как эккенштан (eccestan), то есть «материнский камень». Он полагал, что первая часть названия «экке» являлась производной от «акка» — древнего индоевропейского слова, означающего «мать». Впрочем, некоторые исследователи полагали, что этот корень не принадлежал к индоевропейской языковой группе. Хотя справедливости ради заметим, что его можно было найти в римской латыни, в греческом языке, в индийских и малоазиатских наречиях. Кроме этого, в этрусской религии существовала Акка Ларентия, которая являлась богиней плодородия, матерью землей. Схожие персонажи можно встретить в мифологии лопарей (Маддер-акка), а также у финнов — Акка-мантерн.

Если говорить о версии Германа Вирта, то кажется маловероятным, что в III веке название скал начиналось с буквы Э. Самое древнее из дошедших до нас письменных свидетельств говорит о скалах как об Агистерштайне. И только несколько десятилетий спустя, в 1140 году, документы уже упоминают Эгестеренштайн. Именно с этого момента название скал неизменно начинается с буквы Э. То есть трансформация произошла где-то на временном промежутке между 1093 и 1140 годами. В этом временном отрезке наиболее значимой является дата 1100 год. Кроме этого надо отметить, что в 1093 году название скал состояло из четырех слогов, а во всех последующих наименованиях — из пяти. Подобное построение сохранилось до наших дней. По этой причине выводить слово «Экстернштайн» от древнего eccenstan, которое старше упоминания Агистерштайна как минимум на 800 лет, кажется неверным.

В самом «Наследии предков» на этот вопрос не было единого мнения. Один из ведущих сотрудников «Аненэрбэ», Йозеф Плассман, выводил Экстернштайн совершенно от иного корня. «Оно происходит от древней лексической формы, которая позволяет трактовать Агистерштайн как „скалы с пещерой дракона“. Агистерштайн можно встретить в норвежской саге о Тидреке, которая весьма напоминает бернскую сагу о Дитрихе и вестфальскую сагу о Нибелунгах. В замке Дракенфелис (Драхефельс — скала дракона), который лежит на восточном склоне Оснинга, живет великан Эке (Агио), повелитель драконов, позже поверженный Дитрихом. Имя указывает не только на древнее название драконов, отголоски чего мы можем найти в слове Агистерштайн, но и на мифологическую связь, почти родство с единогласным северным Эгиром. В этой связи можно найти полное соответствие данной местности с описанием, приведенным в прочих драконоборческих сагах. В частности, это касается саги о Дитрихе, в которой место обитания дракона весьма напоминает Экстернштайн. Скала дракона изображается как отдельно стоящая высокая каменная стена, в нижней части которой имеется пещера. Кроме этого, на ее верхушке имеется башня — элемент, присутствующий почти во всех драконоборческих сагах. Мы можем встретить его в саге о короле Ортините (наиболее часто в поздних версиях), а также в ранних версиях песни о Зигфриде. Детальные исследования указывают на то, что в христианское время украшения и детали интерьера испытывали на себе сильнейшее германское влияние, что в свою очередь указывает на них как на живое предание, запечатленное в камне».

К великому сожалению, исследования, предпринятые Йозефом Плассманом, так и не стали достоянием общественности во всей полноте. Однако можно отметить, что уже Вильгельм Гримм в своей работе «Немецкие героические сказания» отмечал, что почти во всех сагах битва с драконом происходила у какой-либо каменной стены либо в пещере. Интерпретация Экстернштайна как «скалы дракона» может также опираться на раскопки в Вормберге, горы в окрестностях Браун лаге. Там было найдено культовое сооружение, датируемое 500 годом до нашей эры. В данном случае Вормберг может трактоваться как «скала дракона», так как слово wurm (червь) является древнейшей греко-латинской характеристикой драконов. В то же самое время нет никаких убедительных доводов, чтобы однозначно говорить о Агистер/ Экстернштайне как о «скале дракона».

Следующий пласт источников образуют различные сказания, которые могут нам помочь в постижении сути Экстернштайна.

Сказания, саги и легенды живут по большому счету собственной жизнью. Древние писатели не сомневались в их подлинности и понимали их исключительно как сообщения о событиях, которые происходили в действительности. Во многом именно из сказаний в древности складывалась историческая картина прошлого. В наше время сказания, напротив, считаются какими-то выдумками. В контексте исторической трактовки Экстернштайна «академические» исследователи не придавали им никакого значения. Сказания и саги вообще не считались долгое время историческим источником по данному вопросу. Именно по этой причине они очень редко встречаются в «серьезной» научной литературе и исследовательских работах. Но мы не можем обойти их стороной, так как для комплексного исследования они являются таким же историческим документом, как археологические находки и письменные свидетельства. Сказания не только передают иным способом исторические сведения, но и говорят о вещах, которые обходят стороной летописи и письменные источники.

Несколько сказаний посвящено возникновению Экстернштайна. Приведем самое распространенное из них.

«Когда в нашей области господствовало беспросветное язычество, император Карл озаботился тем, чтобы силой обратить местных жителей в христианство. После нескольких ожесточенных сражений ему удалось навязать саксонской знати новое вероучение. Только герцог Виттекинд со своими приближенными продолжал придерживаться веры отцов. Но он понимал, что ему не устоять против мощи Карла. Однажды ночью к герцогу явился черт и предложил ему свою помощь. Он обещал, что сможет возвести такой мощный языческий храм, что герцог и его свита смогут укрыться в нем. Это должно было быть настолько надежное убежище, что даже Карлу будет не под силу взять его. Черт говорил, что новая вера еще не пустила корней в сердцах людей. Черт так старался, чтобы Виттекинд и его свита решили сохранить верность отцовской вере. Герцог принял его предложение. Черт обещался закончить строительство к следующему полнолунию. На следующий день Виттекинд повел свою дружину против Карла. Все могло закончиться бы очень плохо, если бы Виттекинд не заподозрил обман и не нашел в своем сердце место для новой религии. Он срочно направился к Карлу и просил его крестить. Черт тем временем продолжал усердно работать. Подвалы и замки поднимались ввысь, рискуя превратиться с неприступный гигантский храм. Когда зло увидело, что сделал Виттекинд, то оно в бессильной ярости набросилось на строящееся здание. Оно рушило и разбрасывало в разные стороны колонны, фронтоны, стены. Их остатки до сих пор можно увидеть в Тевтобургском лесу. Их зовут Экстернштайн. На вершине одной из скал находится алтарь для жертвоприношений, который черт забыл разрушить».

Ядро этого сказания составляет широко распространенный в мифологии и фольклоре «строительный сюжет». Великан (или черт) на определенных условиях обязуется в четко установленный срок (в большинстве случаев за ночь) построить некое сооружение. Но в какой-то момент заказчик отказывается платить оговоренную цену. В данной истории отсутствует уловка, при помощи которой нарушается заключенный между сторонами договор. В приведенном выше сказании место хитрости занимает факт крещения Виттекинда. Судя по всему, это сказание неоднократно переделывалось. В нем чувствуются поздние формы рассказа, в рамках которого представлены исторические личности.

Нередко сказания сводились просто к тому, что черт хотел разрушить Экстернштайн. Приведем некоторые из них.

А. Липпский летописец Пидерит сообщал: «Черт страдал, когда в мире становилось больше добра. И он хотел его уничтожить, погребя под камнями. Ему хватило сил поднять скалы, но не хватило сил кинуть их. Он так сильно прижался к скалам задом, что на них остался ожог. Однако теперь его не видно, так как закрыт землей и кустарником».

Б. Другая версия связывает эту историю с известными рассказами о невыполненных заданиях. «Несколько крестьян в пьяном состоянии проспорили свои души черту. Они были бы обречены, если бы не последнее желание, после выполнения которого души должны были перейти к нечистому. Крестьяне пожелали, чтобы черт разрушил Экстернштайн. Это было не в силах нечистого, и крестьяне оказались свободны».

Данная история производит впечатление излишне литературной. Она не звучит по-настоящему. Впрочем, все эти истории косвенно оказались связанными с раскопками 1934 года. Когда перед началом раскопок был спущен пруд, находившийся у подножия Экстернштайна, и было запланировано строительство новой водоподъемной плотины, то археологи обнаружили большое углубление, в котором на каменном диске лежала запечатанная бутылка.

В сосуде находился листок бумаги с некоторыми сведениями о создании пруда в 1836 году. В конце записки говорилось: «До сих пор углубление, в которое помещен этот документ в народных сказаниях именовалось „чертовой дырой“».

К сказаниям о разрушении Экстернштайна примыкают те, в которых повествовалось о том, что черт кидался этими скалами.

А. «Когда христианство стали проповедовать и у нас, то черт рассердился, что потерял эту местность, равно как и другие. Он долгое время не был в Экстернштайне и надеялся, что крест не воссиял над скалами. Так как он был вынужден убегать отовсюду, то надеялся, что сможет спрятаться в Экстернштайне. Он прибыл туда и увидел множество людей, которые падали ниц перед крестом, выдолбленным в скале. Многие совершали паломничество к часовне на вершине самой высокой скалы и к гробнице у подножия самой высокой скалы. Это раздражало черта. Видя, как от часовни следует священник с крестом, черт схватил огромный обломок скалы и метнул в него. Но сила креста направила обломок в другом направлении, и он оказался на верхушке одной из скал. Священник начал читать молитву, и черта как ветром сдуло. Пробегая мимо выдолбленного креста, он очутился у гробницы. Он вцепился в нее когтями, но не смог разрушить. Царапины от этих когтей видны до сих пор».

Б. Это сказание напоминает предыдущие, но представлено в несколько ином виде. «Зло затаилось у северной стены первой скалы, поджидая христианского священника, идущего из Хольцхаузена. Оно задумало убить священника заранее приготовленным осколком скалы. Но острожный священник вовремя заметил зло и обошел скалы с другой стороны. Когда служитель Христа приближался к третьей скале, то зло заметило его и бросило обломок ему в голову. Но Господь спас своего слугу, а потому глыба не задела его и осталась лежать на четвертой скале. Она находится там до сих пор, и никакая сила не может ее сдвинуть с места. Священник быстро освятил капеллу и направился на вершину первого утеса, откуда облил беса святой водой. Тот в ужасе бежал. Пробегая мимо сухого дуба, он задел его и тот сгорел до самых корней».

В. Третья, самая подробная, версия этой истории звучит следующим образом. «На вершине первой скалы находится открытая часовня, которую после завершения строительства должен был освятить монах. Тогда предполагалось отслужить первую мессу. В назначенный день с ритуальной утварью в руках он прибыл из Хольцхаузена. Приблизившись к первой скале, монах оробел, так как в пятидесяти шагах от себя увидел дьявола, вышедшего из чащи леса.

У него был длинный огненный язык, из глаз били молнии, из верхушек рогов сыпался сноп искр. Зло приблизилось к утесам, чтобы перехватить клирика у лестницы, ведущей наверх к открытой часовне. Монах, заметивший это намерение, повернул налево и пробрался по кустарникам к подъему к капелле. Он уже почти добрался до нее, когда нечестивый разгадал эту хитрость. Издавая неимоверный шум, он схватил лежавший перед ним камень и швырнул им в монаха. Но монах оказался прикрыт скалами. Поэтому брошенный валун задел только край четвертой скалы, за вершину которой он зацепился, где и лежит до сих пор.

Усердный монах благополучно и безмятежно закончил торжественную службу. Он проявил необычное мужество и решил выступить против нечестивого, дабы укрепить веру людей. Сказано — сделано. Мгновенно в каменной стене, ведущей к алтарю, возникли четыре ступени. Еще более воодушевленный этим чудом, он поднялся на них, не думая об опасности. Он, освещенный первыми лучами солнца, оказался на выступе небольшого храма. Отсюда он вылил на князя тьмы, извергающего проклятия, святую воду. Тот не мог устоять у первой скалы и скрылся в старом дубу, который моментально зарос. Он исчез в этом дереве, дабы более никогда не появляться в этой ставшей ему ненавистной местности. В тот же день в дуб ударила сильная молния, которая спалила его, не оставив ни следа от этого проклятого дерева».

Это сказание во всех его вариациях содержит в себе часто встречающийся в фольклоре мотив: черт (великан или колдун) хочет разрушить здание, бросив в него огромной глыбой. Однако этот валун не попадает в цель и остается лежать где-то неподалеку. Все подобные сказания совпадают как минимум в одном моменте — они стремятся объяснить наличие камня необычно больших размеров. Четвертая скала Экстернштайна не стала исключением. Немецкий исследователь Вольф не раз говорил о «странном наблюдении, что подобное метание глыб происходит преимущественно в церквях во имя апостола Петра». В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание, что «Петр» означает «камень». В данном случае «камень христианский» пытаются разрушить при помощи «камня демонического». Если принять во внимание доводы Вольфа и согласиться с ними, то сказания об Экстернштайне, очевидно, указывают на собственника этих мест — монастырь Святого Петра в Абдингхофе. Не исключено, что этому апостолу могло быть посвящено скульптурное изваяние близ бокового прохода в пещеру первой скалы Экстернштайна.

Между тем надо сразу же отметить, что сказания об Экстернштайне существенно отличаются от традиционных историй о «броске глыбой». Они рассказывают о метании куска скалы, на чем, собственно, история и заканчивается. Однако в сказаниях об Экстернштайне мы видим иное построение сюжета.

В них противостояние продолжается даже после неудачного броска валуном. Причем в некоторых случаях священник сам выступает против злого духа. В одном из вариантов дьявол скрывается в дубе, который засыхает до самых коней, а затем полностью уничтожается молнией. Кроме этого в одной из вариаций появляется дополнительный мистический сюжет — чудесное возникновение четырех ступеней из второй скалы. Во втором варианте священник поднимается на первую скалу и именно оттуда обливает нечестивого святой водой. В любом случае в этих сказаниях он атакует черта (дьявола) сверху. Следовательно, эти истории не могут считаться мифологическим объяснением возникновении сооружения Экстернштайна. Причем во всех этих историях местность описывается совершенно по-разному. Сказания совпадают лишь в самых принципиальных моментах: бегство зла, укрытие в дереве, молния, которая уничтожает дуб.

Также эти истории несколько нарушают стиль народных сказаний. Само подробное описание, как монах издалека видит зло и скрывается от брошенного валуна между скалами, придает им некую литературность. Сказания в целом не обращались к рассудительности и пренебрегали логичным объяснением происходивших событий. С другой стороны, от слушателя не требовалось объяснять, почему черт терпеливо ждал, когда священник (монах) закончит мессу или освятит капеллу. В этом месте мы обнаруживаем «шов», который соединяет воедино два разных сказания. Судя по всему, вторая часть этих историй некогда была самостоятельным сказанием. При этом даже вывод о том, что эти скалы находились в собственности монастыря, является небесспорным (именно на этом настаивал Вильгельм Тойдт). Тойдт опирался лишь на то, что по сюжету сказания монах должен был совершить в Экстернштайне мессу. Но подобные суждения противоречат сохранившимся письменным документам. Другие исследователи полагали, что монах появился лишь по причине соседства Экстернштайна с монастырем.

Но подобная трактовка в корне противоречит законам народных сказаний.

Отдельная группа сказаний про Экстернштайн связана с так называемым «шатающимся камнем». Приведем некоторые из них.

A. Хронист Пидерит писал: «Этот огромный камень находится наверху, производя впечатление будто бы хочет свалиться. Казалось, он был расшатан ветрами, которые сдвинули его с места. Но на самом деле он неподвижен. Как он держится — неведомо. Это известно лишь одному Богу». В предыдущих сказаниях мы слышали версии о том, что его туда забросил черт.

Б. В нескольких сказаниях предвещалось, что этот камень все-таки должен рано или поздно упасть и придавить насмерть последнего из рода липпских князей.

B. В других сказаниях он должен был упасть на некую графиню или княгиню. В отдельных случаях даже называлось ее имя — Паулина. Согласно народным поверьям, именно по этой причине липпские княгини никогда не решались проходить между третьей и четвертой скалами Экстернштайна.

Г. «Однажды местные жители, вооружившись жердями, ломами и молотами, решили скинуть со скалы этот опасный камень. К скалам подъехало около сотни телег. Когда они приблизились к четвертой скале, поднялся жутчайший ветер. Люди пришли в себя, когда уже лежали ничком на земле. Они словно пробудились ото сна, в который погрузились на какое-то время. Однако крестьяне, стоявшие у других скал, ничего подобного не испытали. Когда люди все-таки решили забраться на четвертый утес, то услышали страшный голос, который на древнем диалекте произнес: „Если кто-то прикоснется к моему камню, я его покараю“. С тех пор ни за какие блага мира крестьяне решались прикоснуться к этому камню. Поэтому он и сейчас лежит наверху».

Несколько сказаний было связано с «рукой в гробнице».

А. «В нише у святой могилы мы можем заметить три отверстия. По преданию, это отпечатки трех пальцев. Когда Христос восстал из гроба, то скала стала мягкой и прогнулась, когда он коснулся ее, чтобы подняться из могилы».

Б. «В нише святой могилы есть три углубления. Это следы когтей дьявола, который вцепился в нее, чтобы разрушить в бессильной злобе».

В первом случае мы видим достаточно уникальный случай. Легенда, очевидно, указывает на Экстернштайн как германский Иерусалим. Более того, из нее следует, что Христос был погребен именно в Экстернштайне, а затем именно там и воскрес. Вторая история отсылает нас к сказаниям о броске валуном, но и в ней есть мотив «святой могилы», что увязывает эти сказания воедино.

Народная молва постоянно связывала прошлое Экстернштайна с языческими жертвоприношениями, что нашло отражение в нескольких сказаниях.

А. «В нижней части первой скалы можно увидеть дыру, которая уходит вглубь утеса. В народе она зовется „кровавой“. Углубления есть и в полу больших пещер. Они называются „кровавыми котлами“, что говорит о жертвах, которые приносились здесь в языческое время».

Б. «В третьей скале, как раз напротив второй, находятся несколько сооружений, которые называются жертвенниками». Хронисты отмечали, что, «наверное», через «кровавую дыру» кровь жертв попадала в «кровавые котлы». Эта версия кажется фантастической, более подобающей для сценаристов фильмов ужасов. Впрочем, народная молва всегда наделяла языческие капища и могильники недоброй славой, вне зависимости от того, где бы они ни находились. Чтобы опознать в сооружениях Экстернштайна языческие жертвенники, нужны более убедительные доказательства, нежели народные сказания. Между тем бросается в глаза, что во многих сагах имеются общие черты. Языческий алтарь, так и не разрушенный чертом в сказании о возникновении Экстернштайна, соответствует не только сказаниям о жертвенниках, но и воплотил в себе черты «шатающегося камня». Кроме этого неимоверное количество сказаний «о зле в Экстернштайне» явно указывает на дохристианское происхождение этого культового комплекса.

Отдельные сказания связаны с некоторыми сооружениями Экстернштайна. Непосредственно перед второй скалой стоит каменный блок с шестью тонкими ступенями, который в народе назывался «трибуной» или «кафедрой».

Это сооружение по своим размерам больше человеческого роста.

В народных сказаниях утверждалось, что именно с этой «трибуны» произносил свою речь Арминий, который воодушевлял германцев на битву с римлянами. Подобные истории всегда вызывали у исследователей подозрения относительно их достоверности. Не исключено, что они являлись поздней литературной конструкцией, которая была вызвана к жизни модой на исторический романтизм. В любом случае настоящее древнее народное сказание почти никогда не сообщало о конкретном месте, где произносилась та или иная речь. Что, впрочем, не может опровергнуть сказания о «трибуне».

Вдоль всей третьей скалы пролегают два выступа, которые как бы образуют скамью. В народе она именовалась «заседательной скамьей». Древние хронисты сообщали, что здесь в языческие времена проводились судебные разбирательства. То есть в Древней Саксонии Экстернштайн являлся не только культовым, но и административным центром. На той же самой третьей скале, над центром лестничного прохода, грубо высечено лицо, которое людская молва прозвала «головой Марии».

Отдельного внимания заслуживают ироничные сказания, часть из которых посвящена «продаже Экстернштайна». «Граф Симон Филипп во времена своего пребывания в Италии при дворе Медичи проиграл все деньги и имущество. Когда у него ничего не больше осталось, Медичи стали убеждать его заложить украшения и драгоценные камни. На это граф ответил: „Да, у меня есть огромный камень Экстернштайн с восхитительными украшениями“. Медичи выдали ему под залог камня большую сумму и заранее радовались. Когда они позже послали своих посланников к графу фон Липпе, чтобы забрать камень, то Симон Филипп нашел, что сумки были слишком малы для сокровищ подобного рода». Ироничность данной истории, возможно, является отражением конфессиональных противоречий того времени: Медичи — католики, липпские графы — протестанты.

Выше уже рассказывалось о том, что отдельные части саги о Тидерике могли относиться к Экстернштайну. В частности, речь шла о борьбе с великаном Экке, который был обручен с королевой, имевшей девять дочерей. Он жил в замке Дракенфелис (скала дракона). Показательно, что Тидерик встретил великана в лесу Оснинг, а именно так называется горный кряж в Вестфалии, в окрестностях Экстернштайна. Замок располагался на другом конце чащи. В данном случае в качестве чащи мог выступать не столько кряж Оснинг, сколько расположенный рядом с ним Тевтобургский лес. Именно на его краю был расположен Экстернштайн. Это совпадение было замечено Йозефом Плассманом, начальником одного из отделов «Наследия предков». Более того, в легендарном лесу имелись Большая и Малая Мель (Эгге), и именно места с такими названиями находились в окрестностях Экстернштайна. Подобные аналогии могут привести к далеко идущим выводам. Если принять за рабочую версию то, что Экстернштайн являлся Дракенфелисом, то напрашиваются новые и новые параллели.

Например, «скала дракона» существовала в некоторых вариантах саги о Зигфриде. Обладавшая отвесными стенами она одновременно служила жильем для великана. Скала имела в себе дверь, которую по заданию дракона и охранял великан.

Между историей и народными сказаниями находится такой исторический источник, как жития святых, которые в отдельной части сохраняют в себе черты легенд, но при этом считаются исторической правдой. Из всего материала непосредственно с Экстернштайном оказалось связано только одно житие. Приведем его.

«Хаймерад, происходивший из Швабии, был фанатичным пилигримом. В начале XI века он вернулся в Херсфельд из паломничества в Иерусалим. Вначале он оказался в местном монастыре, однако из-за странностей и разногласий с братией был вынужден покинуть его. Едва он оказался в Кирхберге, что близ Гуденсберга, он был по ошибке обвинен в ограблении человека. Он был вынужден покинуть и эти места. После этого он оказался в Кирхдитмольде, где даже некоторое время справлял церковные службы. Но и здесь он не прижился. Местные жители возненавидели его. Он был изгнан и даже травился собаками. После того как Хаймерад несколько лет пребывал в графстве Варбург, он решил уединиться в Экстернштайне. Оттуда он вновь вернулся в Варбург. Он был любезно встречен графом Додико и представлен падерборнскому епископу Майнверку. Его поддержали, и он поселился во франкской части Гессена, где в 1011 году на вершине горы Бургхаузен при помощи местных жителей построил утлую хижину. Здесь он жил своим трудом и подаяниями жителей, которых лечил. Все больные выздоравливали. Это обстоятельство и религиозная одержимость сделали его местночтимым святым. Так Хаймерад жил 8 лет и покинул мир в 1019 году». В этой истории на себя обращает внимание один момент — паломник, вернувшийся из Иерусалима, предпочитает на некоторое время уединиться в Экстернштайне. Причем он сделал это задолго до того, как, согласно «средневековой версии», скалы стали культовым для христиан местом.

Прежде чем продолжить изыскания о мифологической и мистической сути Экстернштайна, надо совершить прогулку по этим удивительным местам и поближе познакомиться с ними.