Глава 12
Кофейный экстрим

Владельца сети кофеен Double C в Москве Виктора Грозмана, у которого Лилия работала специалистом по связям с инвесторами, можно было безошибочно назвать «кофейным экстремалом». Принцип «только кофе, и ничего, кроме кофе» Грозман исповедовал во всех своих заведениях, назло всему рынку, давно отстаивавшему точку зрения продавцов, что одним кофе сыт не будешь. И ему уже больше десяти лет удавалось соблюдать «чистоту жанра».

Виктор Грозман старался контролировать весь цикл движения кофе от поставщика в чашку: импортировать зелёное зерно, делать собственную обжарку и подавать кофе в своих «особых» заведениях типа «Коферум», «Кофесмысл» и «Брю-бар». Это позволяло повышать качество продукции и расширять ассортимент привозимого из всех взращивающих кофе стран: Кении, Эфиопии, Бразилии, Малайзии и других.

Лилия начинала свою карьеру в компании с внедрения брю-баров. Их отличие от большинства кофеен состояло в том, что кофе там варили не только с помощью эспрессо-машин, но и альтернативными способами, в том числе «медленными заварками», появившимися в начале двадцать первого века сначала в Америке, потом в Европе и добравшимися до России. Способы назывались по-разному: аэропресс, кемекс, сифон, пуровер, баттл, но суть оставалась та же – кофе заваривался в стеклянных сосудах, похожих на графин для декантации вина, либо в гейзерных кофеварках, что напоминало химические опыты в школе.

Правда, Грозман утверждал, что самым популярным напитком среди любителей кофе оставался капучино, однако это обстоятельство не помешало Лилии доказать правомерность изготовления авторских напитков, подчёркивающих состоятельность всей компании на российском рынке, и подняться до уровня эккаунт-директора Double C.

Утро в четверг двенадцатого августа началось для Лилии с посещения флагманской кофейни «Вигро» в Милютинском переулке. Раз в месяц бариста – профессиональные варщики кофе – собирались там на каппинг – тестирование молока. После ограничения импорта в результате западных антироссийских санкций финское молоко пришлось замещать отечественным, и прошло достаточно много времени, прежде чем нашёлся поставщик, качество молока которого устроило руководство компании. И клиентов, разумеется. Однако не всё с этим было гладко, надо было постоянно снижать стоимость затрат, поиски поставщиков продолжались, и каппинг себя оправдывал.

Лилия, одевавшаяся безукоризненно, следовавшая всем правилам идеального образа (у вас пышный наряд? причёска должна быть гладкая, и наоборот), весело поздоровалась с собравшимися бариста, молодыми, модно одетыми (многие из них оканчивали институты, никак не связанные с кофе-бизнесом, половина – мужчины), толпившимися у стойки бара, и все начали рассаживаться за столики. Всего в нынешнюю пятницу собралось пятнадцать человек.

Лилия села тоже, рядом с заместителем директора компании Ванессой Римской. Ванесса была старше её на двадцать лет, однако, несмотря на возраст и «крокодилью» внешность, носила короткие юбки и обтягивающие платья, не стесняясь своих не по-женски мускулистых ног.

Перед всеми поставили высокие стаканы с молоком.

– Рязанская Чернава, – объявил менеджер по импортозамещению Феоктист Кошкин, тряхнув роскошной гривой чёрных волос.

Шутки и смех за столом стихли. Бариста дегустировали молоко.

– Органолептические показатели в зоне первого класса экологической чистоты, – добавил Кошкин.

– Вкусно, – сказала Лилия.

– Так себе, – поморщилась Римская. – Слишком жирное.

Послышались голоса остальных заварщиков:

– Неплохо…

– Мне кажется, или оно и в самом деле сеном пахнет?

– Действительно вкусное, с горячим хлебушком бы его…

– Надо проверить на кипячение…

– А жирность можно убавить.

– Можайское, – объявил Кошкин. – Третий комбинат.

Вслед за молоком из можайского животноводческого комплекса продегустировали семёновское из-под Ярославля, волоколамское, раздольное из-под Тулы и ещё четыре разных молочных напитка с минимальным процентом жирности, а также несколько порций сливок.

Обсудили достоинства каждого, выбрали производителей и поставщиков, поставили свои подписи под опросным листом и выпили по чашке кофе.

Лилия любила кофе с кислинкой, поэтому выбрала кенийский сорт. Ванесса же предпочитала горький и сильно обжаренный, при этом она курила, и сидеть рядом с ней в облаке дыма было не очень приятно.

Кто-то из некурящей молодёжи заговорил о «культуре курения», возможно, и непреднамеренно; в кофейне в рабочее время никто не курил, все соблюдали запреты, объявленные думскими законами.

Римская привычно поморщилась, но сигарету потушила, не докурив.

– Нет никакой «культуры курения», – заявила она. – Это вам не литература. С меня пример не берите. Если мы начнём объявлять «культурой» все наши вредные привычки и предпочтения, то почему нельзя назвать «культурой» пьянство? Притоны с наркотой и бордели – «заведениями культуры лёгкого поведения»? Создать «культуру киллерства»?

Кошкин хихикнул.

– Я бы не прочь поработать в заведениях «культуры лёгкого поведения».

Ванесса сурово посмотрела на менеджера.

– Вы и так слишком раскованны, молодой человек. Хоть бы дреды срезали, противно смотреть! Дай вам волю, вы бы во все сферы жизни внедрили «культуру лёгкого поведения».

– Я пошутил, – запротестовал Кошкин. – Надо жить и общаться легко, без напряга, радостно, пить больше кофе. И всё будет хорошо.

Коллеги менеджера засмеялись. К его шуткам привыкли, как и к ворчанию Римской.

– Ты на машине? – спросила она у Лилии.

– Нет, сегодня оставила дома, разъезды, мне легче и быстрей добираться на метро.

– Садись, подвезу.

– Спасибо, я бы хотела пройтись пешочком.

– Есть о чём поговорить по дороге, поехали.

Заинтригованная Лилия попрощалась с коллегами, заняла переднее пассажирское сиденье в салоне роскошного белого «Порше Аллигатор» Римской.

Водила свой аппарат Ванесса по-мужски резко и уверенно, находя для обгона такие карманы в сплошных автомобильных рядах, на какие Лилия никогда бы не решилась.

– О чём вы хотели поговорить, Ванесса Григорьевна? – спросила она, напрягаясь при очередном притирочном обгоне.

– Не о чём, а о ком, о твоём муже.

– Да? – удивилась Лилия.

– Он у тебя красавец.

Лилия озадаченно нахмурила брови.

Красавцем Савва не был, в гламурно-куртуазном смысле этого слова, но у него была отличная фигура, он был высок и строен, отлично сложён, а острый взгляд серых глаз и энергичная складка губ показывали, что этот человек с твёрдыми убеждениями и решительным характером привык и приказывать, и повиноваться приказам.

– В общем, он мне нравится, – попробовала пошутить Лилия.

– Не замечала его интереса к другим женщинам?

Лилия удивилась ещё больше.

– Что вы такое говорите, Ванесса Григорьевна? Мой Бекасов…

– Твой Бекасов часто встречается с женщинами.

– Во-первых, у него работа такая, контактная, он служит в ФСБ… служил, сейчас в Совете безопасности. Во-вторых, откуда вы знаете, что он встречается с женщинами?

– Его видели в компании молодой красавицы, кстати, весьма на тебя похожей.

– Так что же? Он рассказывал, что работает под началом заместителя секретаря Совета безопасности Виктории Шаховой, хотя и не говорил, что она похожа на меня.

– Вот видишь.

– Что?

– Он скрывает от тебя этот факт. На твоём месте я бы обратила на это внимание. Говорят, они встречались в Норильске.

– Ну и что?

– И после этой встречи он перешёл в Совбез, так?

– Совершенно верно… то есть вряд ли это связано…

– Ещё как связано! Он где сейчас?

– В Сингапуре, звонил недавно.

– С ней?

– Н-не знаю… – Лилия рассердилась. – Какая разница, с кем он там? Савва ещё ни разу не давал повода сомневаться в…

– Всё течёт, всё меняется, дорогуша, мужики часто уходят к более молодым и красивым.

Лилия хотела сказать, что она не считает себя ни старой, ни дурнушкой, но прикусила язык. Римская могла отнести это замечание на свой счёт.

– Савва не уйдёт.

– Я тоже так считала. – Ванесса лихо развернулась под Васильевским спуском, машина выехала на набережную вдоль стены Кремля. – Мой муж год назад ушёл к молодой модели, хотя утверждал, что любит и никогда не бросит.

Лилия снова промолчала. Трудно было представить, чтобы кто-то говорил Ванессе ласковые слова и целовал её в узкие накрашенные губы, почти не скрывающие ряд желтоватых крупных зубов, при улыбке превращавших женщину в «крокодила».

– Когда он прилетает? – Ванесса достала сигарету, закурила.

– Завтра.

– На твоём месте я бы его встретила в аэропорту… и посмотрела, как он себя ведёт в компании спутницы.

– Зачем?

– Дорогуша, ты меня удивляешь. За мужиками глаз да глаз нужен, не то быстро рогатой козой станешь. Нет такого мужчины, который не смотрел бы налево.

Лилия улыбнулась.

– Бекасов не такой.

– Безгрешный, – сыронизировала Ванесса, выпуская клуб дыма; вела она одной рукой, держа сигарету в пальцах левой, с демонстративной небрежностью. ГИБДД давно ввела штрафы за курение в кабине автомобиля и использование мобильных телефонов, однако Римская игнорировала запреты.

Человек должен быть с грехом, вспомнила Лилия высказывание классика, иначе он не человек. И всё же не хотелось верить, что все мужики сво…

– Могу поехать с тобой, – продолжила хозяйка джипа, не обращая внимания на молчание пассажирки. – Убедишься, что твой муженёк тебе верен.

– Благодарю, не надо, – отказалась Лилия.

– Как знаешь.

До офиса на Арбате ехали в молчании. Уже в коридоре главной конторы Double C Ванесса сказала:

– И всё-таки понаблюдай за мужем. Даже если он не гуляет, нельзя давать ему полную свободу. Мужа надо держать на коротком поводке.

– Я подумаю, – пообещала Лилия.

В своём скромном кабинетике, отгороженном от рабочих мест сотрудников компании матовыми стеклянными панелями, она привычно включила компьютер, проверила почту, начала звонить клиентам, писать письма, договариваться о встречах, и до обеда время пролетело незаметно. Однако при взгляде на Ванессу Римскую, обедавшую в то же время в компании с директором по маркетингу, в голове зашевелились не слишком позитивные мысли, вспомнились отлучки Саввы, разговоры по телефону, некие недомолвки: он перестал рассказывать о работе, – и настроение упало. Намёки «крокодильши» перестали казаться чушью, рождённой завистью, в душе проклюнулся росток ревности. В спину подул холодный ветерок беспокойства. И хотя Лилия была далека от мысли нанять частного детектива для слежки за Саввой, ей и в самом деле захотелось издали посмотреть на его спутницу, убедиться в необоснованности своих страхов.

День закончился кое-как. Она едва не поругалась с заместителем директора, вспылив на его замечание «тщательней выбирать поставщиков», нагрубила Маше Савченко, фри-менеджеру компании, с которой сдружилась за последние полгода, и домой поехала в скверном настроении, то отказываясь от затеи встретить мужа в Домодедово, то, наоборот, решаясь на этот шаг.

За ночь подуспокоилась, однако приняла окончательное решение – ехать. Сварила кофе, мысленно прося прощения у мужа (Сав, я тебе верю, честное слово, просто посмотрю, да и тебе будет приятно…), рано утром села в маленький фиолетовый «Свифт» и поехала в аэропорт.

В половине седьмого утра поставила машину на платную стоянку, выяснила точное время прилёта самолёта из Сингапура, погуляла по залу, рассматривая роботов-уборщиков, ползающих между секциями регистрации пассажиров. В голове стоял дым, она почти возненавидела себя, но ничего не могла с собой поделать. Яд слов Ванессы проник в душу и мешал думать о посторонних вещах. Надо было идти до конца.

Объявили, что совершил посадку самолёт рейса RU 1100 из Сингапура.

Потянулись минуты ожидания, сопровождаемые переживаниями душевных мук.

Лилия встала слева от выхода, за толпой встречающих, спряталась за спину какого-то толстяка, державшего в руках табличку: «MNS. Effector. Java».

Первые пассажиры рейса начали выходить из раздвижной двери зала прилёта через тридцать пять минут. Савва вышел через сорок в компании женщины необыкновенной красоты, одетой в серый брючный костюм с жемчужным отливом, и двух мужчин с большими чемоданами.

Перехватило дыхание!

Женщина рядом с Саввой не была уж такой молодой, какой её обрисовала Римская, однако она была безусловно мила, а главное – до умопомрачения походила на саму Лилию, отличаясь от неё лишь причёской и цветом волос. Держалась незнакомка непринуждённо, на Савву почти не смотрела, разыскивая кого-то в толпе, и у Лилии отлегло от сердца: она боялась, что муж выйдет под руку с девицей и будет смотреть на неё с обожанием.

Захотелось броситься к нему на шею, обнять, признаться в своих страхах, но вторая мысль отрезвила: подожди, что он подумает?! что скажет?! ты с ума сошла?! и что она ответит?!

Не буду показываться, решила Лилия. Провожу до машины и уеду. Потом когда-нибудь признаюсь, что совершила глупость.

Компания из трёх мужчин и женщины приостановилась у выхода, где их встретил темноволосый молодой человек, оказавшийся водителем микроавтобуса «Хаски». Савва по-прежнему вёл себя сдержанно, никаких особых эмоций и внимания к спутнице не выказывал, и Лилия вновь обругала себя за недоверие к мужу и предпринятые к «выявлению истины» шаги.

Спутница Саввы – это и была, наверно, его начальница Виктория Шахова – действительно походила на модель (значит, и я так выгляжу? – мелькнула кокетливая мыслишка), и ею вполне можно было увлечься.

Выходя из зала, Савва вдруг оглянулся, осматривая зал, будто почувствовал взгляд жены, и Лилия едва успела отвернуться, шмыгнув за шумную компанию молодёжи. Савва её не заметил.

Подождав, она вышла за прилетевшими из Сингапура, отыскала их, идущих к парковке, довела до микроавтобуса, в салон которого компания и уселась, погрузив чемоданы.

Лилия порадовалась, что поставила свою «наноигрушку» на другой линии стоянки, подождала, пока микроавтобус отъедет, и поспешила к машине.

Зазвонил телефон.

Лилия вздрогнула, инстинктивно почуяв, кто звонит.

Это и в самом деле был Савва:

– Привет, родная, не разбудил?

Слова застряли в горле.

– Н-нет… я… еду…

– Понятно, я прилетел час назад, но боялся позвонить. Заеду в контору, потом домой, и к тебе, сходим в ресторанчик, расскажу свои похождения. У тебя всё в порядке?

– Да, всё хорошо, а у тебя?

– Долго летели, надоело, а так всё тип-топ. Знаешь, мне показалось, что я тебя видел в толпе встречающих. – Савва рассмеялся. – Наверно, соскучился сильно, пригрезилось.

– И я… соскучилась.

– А голос у тебя какой-то странный.

– Ты один? – вырвалось у неё помимо воли.

– Что значит – один? – не понял он. – Нас четверо, никого лишнего, или что ты имеешь в виду?

– Нет, ничего, мысли дурные лезут в голову.

– Не замечал за тобой дурных мыслей, ты у меня умненькая.

Лилия рассмеялась с необычным чувством облегчения, подумав, что если бы у мужа был роман с начальницей, такие слова жене при ней он бы не произносил.

– Чего смеёшься? – хмыкнул Савва.

– Вспомнила сочинение Ниночки Максимовой, дочери Даны. Помнишь Дану?

– Конечно.

– Ниночка написала в сочинении: «Она не слышала от него ни одного ласкового слова, кроме слова «дура». Это я к твоей похвале про умненькую.

– Но я же не преувеличил? – начал оправдываться Савва. – Говорю, что думаю. Ты всё-таки странная сегодня.

– Ни капли я не странная, забот много. До встречи. – Она выключил телефон.

Дождалась, пока мимо проедет уборочный мини-трактор с вращающимися щётками, побежала к шеренге машин, среди которых стоял её «Свифт», не заметив, что из-за трактора вывернулся чёрный «Лексус», мчавшийся со скоростью не меньше ста километров в час, хотя ездить с такой скоростью по территории парковки было нельзя. Затормозить лихач не успел.

Удар был такой силы, что Лилия пролетела по воздуху несколько метров, врезалась в «Мерседес», выезжавший в проход, и безжалостная тьма сомкнулась над ней плотным смертным саваном.

Последней мыслью женщины было: это наказание за ревность…