1 июня 2018 года
Грузия, регион Тушети
А здесь, в Тушети, было намного интереснее, чем в Цумадинском районе Дагестана.
Во-первых, рельеф. Если в Дагестане он еще был как-то пригоден для сельского хозяйства, то тут непригоден абсолютно. Глубокие, словно прорубленные гигантским колуном ущелья сменялись ярко-зелеными альпийскими лугами с потрясающе зеленой травой. В ущельях шуршали, срывались водопадами реки. Еще горные леса – я впервые видел такое: лес, причем с довольно высокими деревьями, и вниз уходит стометровый обрыв. Интересно, за счет чего выживают деревья на такой высоте, чем питаются.
Во-вторых, люди. Если в Дагестане в Цумадинском районе жили люди, то тут людей практически нет, селения стоят заброшенные или полуразрушенные. Частично, это связано с нищетой: это при СССР в Тушети был даже аэродром… кстати, про Тушети Георгий Данелия снял фильм «Мимино», съемки происходили именно здесь. А теперь нет ничего, ни аэродрома, ни школы, ни детского сада, ни больницы, только свежепостроенные отели пять звезд в деревне Омало, административном центре Тушети, к тому же большей частью пустующие. Частично это связано с принятием закона о «защищенных рельефах» или как там это переводится на грузинский – этот закон запрещает в таких местах, как Тушети, практически любую деятельность, кроме туристической, чтобы не менять рельеф местности и не трогать достопримечательности. Так что местные давно ушли с овцами вниз, ближе к людям. Видимо, сыграл свою роль в опустении этой местности и тот факт, что совсем рядом чеченская тропа, дорога, построенная русскими пленными и ведущая в Панкисское ущелье Грузии. По этой дороге ходили самые разные люди, с оружием, и оставаться с ними один на один в горах местные жители вряд ли хотели.
А теперь здесь с оружием, на чужой земле – я.
Я занял позицию в полуразрушенном доме, давно покинутом местными, на стене здесь я нашел плакат семьдесят шестого года. Разумнее было бы занять позицию левее, в высотной, пятиэтажной башне, торчащей из здешней неприютной земли, подобно пальцу сгнившего трупа. Но именно потому, что это разумнее всего, меня там и нет. У той стороны тоже есть свои снайперы. И наверняка не один…
– Салам алейкум, брат…
– Ва алейкум ас салам…
Два человека, встретившиеся у серо-черного, ноздреватого, крошащегося от старости валуна, который лежал здесь несколько сотен лет и пролежит еще несколько сотен, внимательно и недоверчиво рассматривали друг друга. Оба они были неплохо одеты, правда, на ногах у одного были натовские горные вибрамы, а у другого – необычные резиновые сапоги с мощной, крепкой подошвой. Один из них нес автомат «АКМС», а другой – карабин «М4» с недорогим китайским оптическим прицелом небольшой кратности. Оба они исповедовали одну и ту же религию – в новостях она называлась «нетрадиционный ислам», а на деле – салафизм. Составной частью этой религии был непрекращающийся джихад, который следовало вести до полной победы ислама во всем мире. Ислам, джизья или смерть – такой выбор они предлагали всему остальному миру. И казалось невероятным, что оба окончили русскую школу, один служил в армии, а другой отучился в техникуме и получил специальность «экономист-бухгалтер». Сейчас оба были в федеральном розыске…
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Абу Исмаил вынес тебе такфир. Он сказал, что ты давно стучишь кяфирам.
– А почему Абу Исмаил не вынес мне это обвинение, когда я был рядом? Вы не подумали об этом, нет?
Человек в резиновых сапогах, он был старше Хамзы, по виду ему было лет сорок, без стеснения почесал бороду.
– Мы люди маленькие…
Хамза нехорошо усмехнулся.
– А ты изменился, Валид. Слова, которые ты сейчас сказал, мог бы сказать любой русист. Но не горец. Когда это горцы стали такими? Или вы тут, посреди Дар аль-Харб, забыли, как должен жить настоящий мужчина?
Хамза достал телефон и протянул его пожилому.
– На, послушай.
Телефон содержал запись разговора, сфабрикованного нами. В нем Абу Исмаил договаривается якобы с куратором из ФСБ о том, что он должен слить Хамзу и самому занять пост амира. Куратор из ФСБ обещает поспособствовать и открытым текстом говорит, как именно убить брата Хамзы, выманить его самого в Дагестан на похороны ради мести и там прикончить. После чего Абу Исмаил займет место амира и будет шпионить.
Пленка была, конечно, подделкой, но подделкой хорошей. Голос Абу Исмаила узнал бы любой, кто его слышит. Просто особенностью этой пленки было то, что говорил в основном куратор, Абу Исмаил отделывался отдельными словами и короткими фразами. И это было правильно, вписывалось в канву разговора. В общем, пленка содержала достаточно доказательств, чтобы обеспечить раскол в бандформированиях и резню. Мы над этим потрудились.
– Вот шайтан! – выругался Валид. – Какой шайтан, ты скажи. Он сказал нам, что ты работаешь на ФСБ! Что ты давно кяфир и держишь связь с харбиями через своего брата. И пошел, чтобы разобраться с тобой и привезти тебя на шариатский суд.
Хамза нехорошо улыбался.
– И что? Привез?
– Какое там… Пришел… с ним еще двое, а остальные неизвестно где. Сказал, что остальные теперь шахида инша’Аллагъ. Что они напоролись на пограничников, а потом по ним ударили вертолеты…
– Этот шакал Абу Исмаил, пусть провалится в ад он сам и все его предки, сын свиньи, напал на меня в Цумадах на кладбище, когда я приехал к брату. А когда из-за стрельбы появились русские вертолеты, он бросился бежать, обгадив штаны. Мои моджахеды отступили в село, и вертолеты не видели их, а его остались там лежать, пусть их едят шакалы.
– Какой подлец, ва…
– Абу Исмаил не подлец, он уже труп, я лично перережу ему горло. А как вы, муджахеды, повелись на эту фитну…
Историю всего этого мы делали вместе с Хамзой, и она хорошо выглядела даже для шариатского суда. Погиб у Хамзы брат? Погиб. Его убили? Убили. Абу Исмаил ходил на нашу сторону со своими людьми? Ходил. Понесли они потери? Понесли. Были вертолеты? Были. Хамза ездил по Дагестану? Ездил. Зачем? Разобраться, кто убил брата и отомстить. Все сходится.
И если даже Абу Исмаил будет на суде и будет орать, что Хамза предатель, против него будет играть пленка, ведь на Хамзу пленки, где он договаривается с ФСБ, нет. И кто будет проводить экспертизу подлинности пленки в горах? К тому же Хамза запросто обвинит Абу Исмаила в том, что он вносит фитну в стройные ряды моджахедов, и это обвинение будет воспринято с пониманием…
Хамза достал карту памяти и протянул ее тому, с кем он встречался.
– Вот. Пусть братья послушают.
Пожилой забрал карту.
– А если они спросят, откуда она? Американцы тоже могут спросить.
– Американцы на стороне Абу Исмаила, потому что они неверные. Они радуются, когда видят, как кто-то вышел из ислама. Они радуются, когда кто-то сбивается с истинного пути и встает на тропу шайтана. Но планы шайтана ущербны, усилия кяфиров тщетны. Религию Аллаха невозможно остановить…
– Аллах Акбар.
– Скажи братьям, тем, кто это просмотрит, я позвоню и скажу, что делать. И ты… прослушай эту пленку… а если ты узнаешь, где Абу Исмаил, позвони и скажи мне. У меня будет включен телефон – на пять минут, каждый раз после полуночи.
– Аллах Акбар…
