29 мая 2018 года
Грузия, Тбилиси
«Биргартен». Ресторан и социальный клуб
Тбилиси, столица небольшого кавказского государства Грузия, которое пишется так же, как и название одного из штатов США, было не таким уж плохим местом для службы. Резкий контраст – горы, которые для американского военного всегда обозначали опасность, и прозападное, дружелюбно настроенное население. Здесь было приятно жить, были даже те, кто планировал сюда переехать после окончания службы. Качественное вино, невысокий уровень жизни и оттого невысокие цены, красивые и доступные для иностранцев женщины, но главным было не это. Это было одно из немногих мест на земле, где американцев по-настоящему рады были видеть. В последнее время таких мест осталось не так-то много – в Европе встречали с холодной любезностью, дающей понять, что им здесь не очень рады, в Латинской Америке – с откровенной враждебностью, в Азии – с вежливым указанием на неуместность их присутствия, а на Ближнем Востоке и в Африке их просто убивали. И только тут, на пороге громадной и враждебной России, маленькие народы типа грузин или украинцев искренне верили в миссию США и искренне были рады их видеть…
Грузия вообще представляла собой уникальное явление. Уникальное в том смысле, что на европейском континенте было очень немного мест, где за образец брали США. Обычно за образец брали европейские страны, Евросоюз расширялся, но президент Грузии, долгое время учившийся и работавший в США, прозападный политик, взял за основу именно США, копируя их во многом как во время первых двух сроков, так и во время нынешнего третьего. Взять хотя бы структуру армии… да даже и полицейского на перехватчике «Форд», который оштрафовал его по дороге. Теперь грузинские полицейские носили форму американской полиции и ездили в американских автомобилях.
Покончив с обычными делами в посольстве, Карлайл отправился в «Биргартен», место, где можно было посидеть, где подавали пиво и мясо. Откровенно говоря, он хотел найти кого-то из знакомых, чтобы не снимать номер в отеле, а перекантоваться ночку бесплатно, и еще у него была здесь встреча. Но, зайдя в клуб, он услышал приветственный возглас и понял, что надежды его провалились. Скорее это его заставят раскошелиться.
– Боб…
– Сколь лет, сколь зим!
Низенький белобрысый поляк совсем не был похож на того, кем в действительности являлся – одним из наиболее опасных польских стрелков, выходцем из оперативной группы «Гром».
– Как ты?
– Ничего. А ты?
– Пока жив. Ты уже заказал?
– Нет. Как раз ты появился.
– А ты не меняешься…
Поляк был известен своими удивительными способностями столоваться и вообще жить на халяву. Это было его хобби, на него мало кто обижался.
– Но на сей раз даже и не думай.
– Жадина.
– Нет, просто я жду кое-кого.
– Тогда он и заплатит. Пошли…
Поляк увлек его за столик, они заказали мясо и бутылку киндзмараули – отличного автохтонного вина.
– Я слышал, что ты здесь, но не верил. Думал, ты еще в Сирии.
– Нет, Сирии хватит, – сказал Карлайл, – а ты откуда?
– Оперативная бригада немедленного реагирования.
– Что это?
– Совместная бригада. Польша, Литва, Украина.
– И на чьи деньги?
– Как сказать. В основном на ваши…
– Да… у вас все такие…
– Мы и в Америку пролезли на шару, верно?
Поляк вдруг посерьезнел.
– Но если честно, как меня это все задолбало…
– Что именно?
Поляк доверительно понизил голос:
– Мы дислоцируемся в Карпатах… только тс-с-с… это секрет, официально нас там быть не должно. Но на деле мы есть даже во Львове. Природа там отличная, но все остальное…
Поляк сделал нервное движение плечами.
– Я ведь сам оттуда. Мой дед был из города Станислав, мечтал вернуться туда. Но они его переименовали. Нет больше Станислава, а есть Ивано-Франковск. Там грязь, ничего не работает. И ты представь, я ездил на своей машине, и меня девять раз останавливали!
– То есть?
– Взятки, – махнул рукой поляк, – взятки. Там берут все. И за все. Если ты поляк – будут тормозить на каждом повороте, потому что у тебя есть деньги. Оберут до нитки. Потом я ездил уже на украинский машине и с эмблемой Львивской брамы, как бы это не было противно. Тут не приставали.
– Что такое Львивская брама?
– Объединение ветеранов. Полиция боится их, потому что они могут убить. Они считают себя крутыми вояками, а на деле недисциплинированное ссыкло все как один.
– По крайней мере, в кой-то раз ты заплатил за себя.
– Да, только в этом нет ничего смешного, – серьезно пояснил поляк. – Они убивали поляков и не раскаиваются в этом. А наше правительство не хочет этого видеть. А ты зачем здесь?
Вопрос был бестактным.
– Обучаю грузинскую армию.
– Да? – Поляк сделал вид, что поверил. – И как?
– По крайней мере, они хотят чему-то научиться.
Карлайл заметил нужного ему человека.
– Подожди. Я сейчас…
С генералом грузинской разведки Леваном Сигуа Карлайл был знаком еще с тех времен, когда группа грузинских офицеров прошла обучение в святая святых американской разведки – на Ферме. Потом они пересекались в Афганистане.
Сигуа понял намек, увидев идущего американца. Он просто прошел, заказал столик и вышел во двор клуба. Карлайл был уже там.
– Гамарджоба.
– Гамарджоба, друг мой.
– Как поживаешь, как здоровье?
Карлайл едва не ответил «Хвала Аллаху, хорошо», но сдержался. Здесь приходилось постоянно помнить, что тут христианская страна, хотя воинственностью многие грузины могли дать фору исламским боевикам.
– Хорошо, благодарю.
…
– Вы что-то нашли?
Генерал достал платок, высморкался. Сигнал?
– Есть кое-что, дорогой. С той стороны границы – на российской земле – есть люди, которые о вас уже знают.
– О нас, господин генерал.
Генерал не отреагировал.
К грузинской разведке можно было бы относиться с юмором, учитывая размеры страны и ее бюджет, но возможности в России у них были, и немалые. Нельзя было забывать, что до 1991 года они были единой страной, и до сих пор в Российских вооруженных силах служило немало тех, кто родился и вырос здесь, на грузинской земле. И если они и не были предателями, то держать язык за зубами в разговорах с родственниками и друзьями тоже не могли. Часто не могли отказать и в просьбе. Конечно, в больших масштабах информация, приносимая грузинами, – это зачастую крохи, но действительно большая и важная информация так по крохам и собирается. Часть тут, часть там. Так что связи со странами бывшего СССР и их спецслужбами были очень важны.
– Кто конкретно?
Генерал улыбнулся.
– Я не знаю. И тот, кто рассказывал мне об этом, тоже не знает. Но он сказал, что знают в Кремле. И посоветовал отказать вам в гостеприимстве. Пока не вышло большой беды.
– Ясно. Еще что-то?
– Больше ничего. За исключением того, что вы предприняли операцию на той стороне границы, не посоветовавшись со мной.
Карлайл агрессивно выпятил подбородок.
– Это было необходимо, господин генерал.
– Да, только погибли мои люди.
– Они за это ответят.
– Не важно, кто и за что ответит. Вы находитесь здесь в гостях, а нам тут жить. Жить рядом с родственниками тех, кого вы убили на той стороне границы. Они могут отомстить.
…
– Гость, мистер Карлайл, – это тот, кто у тебя дома. А не бродит по горам.
Не дожидаясь ответа, генерал развернулся и пошел прочь. Карлайл понял, что произошедшее придется улаживать. Иначе он может остаться в этих горах без прикрытия.
И тогда вполне вероятно, что он останется в этих горах навсегда…
Воспользоваться грузинским гостеприимством Карлайлу так и не удалось – пришлось идти в гостиницу и снимать номер. Небольшой, но неприятный облом. А утром ему позвонил и назначил встречу некий Джо Мингрел – официально представитель гуманитарной организации, а неофициально – местный координатор нелегальной работы, то есть такой, к которой официальная разведка не имеет и не должна иметь никакого отношения.
С Джо Мингрелом – его фамилия (точнее, псевдоним) соответствовали названию одной из народностей, населявших Грузию – он встретился в кафе напротив его базы. На базе кипела работа, подъезжали и уезжали машины, груженные непонятно чем. Вчера приняли борт, прилетевший из США – целый «Боинг-747», компании «Эвергрин», бывшей «Эйр Америка». Теперь прибывший груз раскидывали получателям, и что там было, то ли гуманитарные пайки на пределе срока годности, то ли стволы и патроны, – знал один лишь Мингрел и какие-то люди в Вашингтоне…
– Я слышал, у вас был провал… – Мингрел со вкусом пил черный, как деготь, кофе, они сидели на летней, каменной террасе рядом. По узкому тротуару шли нарядные, по-летнему одетые люди, катили машины…
– Если это можно так назвать. У нас, кажется, утечка… – Карлайл невидящими глазами смотрел куда-то на другую сторону улицы. – Ублюдок начал сливать информацию. А о его прикрытии позаботился спецназ.
– Это плохо…
– Мы работаем вслепую. Русские здесь были триста лет, а мы. Три года…
– Это не оправдание.
– Я не ищу оправданий! – резко ответил Карлайл.
Мингрел пожал плечами и снова отхлебнул кофе.
– Новая информация, о которой вы должны знать. Русские начали активные действия в регионе… включая заброску ударных групп.
– Это я знал еще вчера.
– Это не все. Реальная их цель – полное уничтожение грузинской государственности путем дестабилизации страны и насаждения сепаратизма. Грузия – это лоскутное одеяло. Здесь проживает много народов и народностей, и многие готовы мутить воду. Для того чтобы получить от правительства какие-то субсидии, льготы. Мы должны быть к этому готовы.
– Здесь все сложнее, чем в Сирии или Ираке, – ответил Карлайл, – никогда не встречал такого предательства. Люди меняют личины как перчатки. Даже те, кто говорит, что уверовали, что они на джихаде – могут переметнуться в любой момент. Никогда не знаешь, что ждать от каждого из них. Просто кошмар какой-то…
– Коммунистический режим, – отозвался Мингрел, – искалечил их. Кстати, про Сирию. Сегодня в Алексеевку прибывает спецборт. На нем люди, которые должны вам помочь и восполнить потери. Там же вас ждут две новенькие «Тойоты»…
– Благодарю, сэр.
Мингрел махнул рукой.
– Наступают тяжелые времена… – сказал он. – Русские освоили наши приемы и еще усовершенствовали их. Под угрозой наши союзники… и уже мы сами. Если так… то кроме открытой войны нам больше ничего не остается…
Бортом, прибывающим на Алексеевку, оказался «Эмбрайер», принадлежащий какой-то левой чартерной компании, кажется, польской. До этого Карлайл получил в одном из ангаров Алексеевки, который охраняли не грузины, а наемники ЧВК, две «Тойоты-70» южноафриканского производства, одну пятидверную и одну – в модификации «труп кэрриер», транспортер взвода, на девять человек. В машины он забросил несколько мешков с оружием и снаряжением – все приходило из горячих точек, но здесь перебиралось, приводилось в порядок, ремонтировалось.
Первого же человека, появившегося из совершившего посадку «Эмбрайера», он узнал. Это он, воюя в Сирии, как-то придумал, как брать селения – они просто ловили несколько детей из этого селения, обливали их бензином и говорили – выгоните из селения шабиху и правительственных солдат, а то сожжем детей. Его звали Абу Валид…
– Коммандер…
Они обнялись. От бородачей, спустившихся на грузинскую землю, пахло порохом и кровью. Самолет, не глушивший двигатели, тут же начал двигаться – эта посадка в полетном плане вообще не была предусмотрена…
– Как вы, коммандер…
Американских советников в Сирии обычно так и называли. Просто из-за удобства…
– Хвала Аллаху. Хвала Аллаху…
– Эта земля мусульманская?
Абу Валид хищно осматривался по сторонам, пока они ехали по новенькой, ведущей к горам трассе.
– Нет. Христианская. Но здесь есть муслимы. В Аджарии…
Абу Валид сказал несколько слов на каркающем, горном наречье, и боевики, которые сидели сзади, заржали, перебрасываясь словами, как отрезанной головой где-нибудь близ Алеппо. И Карлайл в который раз тоскливо подумал о том, что они ни хрена не контролируют ситуацию. Нет, в противостоянии с русскими они вступили в бурный поток истории, и этот поток грязи и крови, сбил их с ног. И теперь они барахтаются, пытаясь не захлебнуться, и это у них пока получается. Но течение несет и несет их, и что впереди – не знает, наверное, даже сам Аллах.
Хотя он и знающий…
