Глава 6
«Эмилию убили, сумку с золотым венцом украли. – Лика Вронская прислушалась к шуму воды: вернувшись в номер, Андрей побежал в душ смывать морскую соль. – В голове не укладывается – все произошло так стремительно! Я-то думала: после освобождения из подвала все наши неприятности закончились. Ага, как же: чем дальше в лес – тем больше дров. Только одно очевидно – мы в опасности. Все остальное…»
Она закусила губу.
Неясных моментов слишком много.
Во-первых, непонятно: убийца Эмилии и похититель сумки – один и тот же человек или это разные люди? Во-вторых, хорошо бы выяснить: присутствует ли на острове посторонний или виновен кто-то из туристов?
Кто-то из туристов…
Определяемся с конкретными персоналиями.
Наверное, подозревать Стивена и Дженни не стоит. Парочка ждет ребенка, оба нервничают (что вполне понятно). Их ждет важное событие в жизни, какие уж тут злодеяния! Тем более они – типичные американцы, улыбчивые и доброжелательные. Даже с мощным писательским воображением представить в роли преступницы беременную женщину сложновато. Стоит только вспомнить собственную беременность, и сразу становится ясно: в этом состоянии женщину может беспокоить все, что угодно, – от здоровья будущего малыша до своего – иногда крайне отвратительного – самочувствия. А окружающий мир со всеми его бедами и проблемами волнует тебя куда меньше округляющейся на глазах талии. Если беременная женщина и может причинить кому-либо вред, то разве что по неосторожности. Какое воровство, какое убийство?! Нереально! Что касается Стивена, то он, похоже (как и все фотографы), человек с визуальным восприятием мира. Его вполне может интересовать венец как эстетический объект для авторской фотосъемки. Но кровь, воровство – все это плохо сочетается с удачным кадром.
Катя и Сергей… Девушка производит более положительное впечатление, нежели парень. В Кате чувствуется характер, энергия сильной личности. Сергей в этой паре – явно ведомый. Какой из него убийца, если ему от вида одной-единственной капельки крови делается дурно?.. Или он просто притворяется, стремясь заранее обеспечить себе алиби? Он – танцор, гибкий, артистичный, обожающий внимание публики… Катя же, наверное, по характеру вполне способна на решительные действия. Но она ослабела после ранения, а ведь убийце столько действий надо было совершить буквально за пару часов: украсть венец, убить француженку, оттащить ее труп в море… Эмилия худенькая, но высокая, и весит она явно побольше Кати…
Кристина, по большому счету, темная лошадка. Красивая умная женщина – что она делает рядом с этим арабским парнем? Не похоже, что она влюблена в своего спутника. Драгоценность – собственность исключительно Салаха, тогда как же объяснить, что Кристина показывала ее кому-то по скайпу? Хотя, с другой стороны, а что тут такого? Наверное, этот факт можно рассматривать скорее как подтверждение отсутствия у барышни дурных намерений: она же не стала лихорадочно прятать драгоценность, наоборот, обращалась с редкой вещицей без особого страха и предосторожностей. Впрочем, именно Кристина в конечном итоге и могла с легкостью украсть сумку. Салах так трясется над своей цацкой, а Кристине он, похоже, доверяет. Они живут в одном домике… Кристина могла улучить момент и украсть драгоценность. Но вот убийство… Зачем Кристине разделываться с француженкой? Разве могла бы Эмилия стать нежелательным свидетелем? Если условный вор – Кристина, то такой сценарий развития событий маловероятен. Допустим, Кристина ворует сумку и вынуждена ее где-то спрятать. Даже на участке возле бунгало полно укромных уголков! Эмилию убили довольно-таки далеко от домика Кристины и Салаха. Как же она стала нежелательным свидетелем… чего-то?
Но, конечно, больше всего подозрений возникает в отношении Ганса. Он производит впечатление одинокого несчастного человека, отчаянно пытающегося заглушить боль от личных проблем работой. Он прекрасно разбирается в истории, осознает высокую ценность украшения. И он ведет себя слишком неадекватно – пристает к Салаху, спорит с ним, убеждает показать венец… Какое-то несвойственное чопорным педантичным немцам поведение…
– Да, с этим Гансом что-то явно не в порядке, – пробормотала Лика, бросая взгляд на дверь ванной. Андрей, похоже, и не думал выходить из душа. – Я полагаю, именно он запросто мог устроить весь этот кошмар. И вряд ли немец не оставил ни одной улики! Их можно найти – и припереть его к стенке. Если преступник – Ганс, его надо поскорее изолировать, чтобы он больше не причинил никому вреда. Но без конкретных доказательств этого не сделать…
Через секунду Лика выскользнула за дверь номера.
«Я еще раз быстренько осмотрю следы в том месте, где Сергей видел труп Эмилии. – Так она мысленно оправдывалась перед бойфрендом за свою самодеятельность. – Загляну в бунгало к Гансу. И тихонько вернусь. Ничего плохого со мной не случится. Андрей и не заметит моего отсутствия. Не могу же я сидеть сложа руки и ничего не предпринимать!»
Она приблизилась к тому месту, где на белоснежных плитках виднелось пятно крови. И едва удержалась от крика – неподалеку на скамейке сидел именно Ганс! Обхватив руками колени, он вглядывался в морскую даль – растерянный, обескураженный…
«Правду говорят – преступника всегда тянет на место преступления. – Лика быстро метнулась за кусты и покосилась на немца: не похоже, что он почуял появление наблюдателя. – Что ж, если Ганс сидит на этой лавочке, в двух шагах от лужи крови Эмили, значит, я могу пошарить в его домике. А если за сумкой Салаха далеко и ходить не надо – стоит себе в шкафу немца?.. И еще, кстати, один странный момент. Я сначала не обратила на него внимания, потому что была шокирована новостью об убийстве. Но теперь, немного успокоившись… Я вижу: а ведь крови все-таки очень много. Сергей говорил, что видел нож в груди Эмилии. Наверное, еще ее и в шею ударили и задели артерию. Я не большой знаток судебной медицины, но, судя по тому, что видела раньше, раны лишь в районе грудной клетки и такие фонтаны крови – это вряд ли возможно. А может, Эмилия сопротивлялась и тоже ранила преступника? Но тогда у всех туристов стопроцентное алиби: ни у кого ни царапин, ни следов травм, ни новых повязок на теле я не заметила».
Дверь в бунгало Ганса была закрыта, окна, выходившие на лужайку перед домиком, – тоже. Лика вздохнула, развернулась, и…
«А что, если залезть через окно ванной комнаты? – мелькнула у нее мысль. – Оно расположено высоко, но оконный проем широкий, через него и высокий, крупный человек легко проберется, а уж я-то со своими «мышиными» сорока пятью килограммами – тем более!»
Пара минут пыхтения, сломанный ноготь, сбитая о подоконник коленка, и вот Лика уже лихорадочно открывает шкафы, ящики, заглядывает под кровать…
Сумки нигде не видно, но на тумбочках и на столе лежат аккуратные стопки книг.
Вронская пошелестела их страницами – и даже вздрогнула.
– Да здесь же целая куча книжек по истории, и везде – статьи о Дидоне, о золоте Трои, – пробормотала она, чувствуя предательскую дрожь в руках. «Ганс пытается нас убедить, что он приехал на Бо случайно: якобы он выбрал сувениры для своего магазинчика и решил заодно отдохнуть здесь. А откуда у нас эта уверенность, что у него вообще есть какой-то магазин? Может, он просто давно мечтает о нем! И ему очень нужны деньги! Да этот Ганс просто дурит всем нам головы! Наверное, он нарочно выслеживал Салаха… Улучил удобный момент – и спер украшение. И еще одна очень подозрительная деталь: сегодня немец сто раз повторил: «Венец приносит неприятности!» А ведь тут не в украшении дело. Просто кто-то планирует очередное преступление, а еще…»
На ее плечо вдруг опустилась тяжелая ладонь. Рывок – и онемевшая от ужаса Лика рухнула на кровать…
* * *
Почему-то заканчивается воздух.
Хочется выдохнуть. Воздуха, воздуха… мучительно раскалывается голова…
Хочется дышать, но сделать даже самый маленький вдох невозможно.
Горло сдавила такая резкая боль, что просто искры из глаз сыплются.
Воздуха нет, только запах – противный запах перегара…
– Катя, ну давай! Что ты все спишь? Я хочу тебя! У меня стресс, между прочим!
Сережин голос, слишком родной и любимый, чтобы он мог оказаться продолжением недавнего кошмара. Но и успокоения он не приносит.
Руки больно мнут ее грудь, скользят по бедрам, бесцеремонно добираются до самого нежного, укромного уголка ее тела.
– Катя! Что же ты лежишь как бревно? Иди ко мне, сейчас я покажу тебе класс…
– Прекрати! – Окончательно проснувшись, Катя отталкивает Сергея и недоуменно хлопает глазами. – Ты что, напился, что ли?! Вроде бы на острове не осталось ни капли спиртного.
– Капли не было, а бутылка была! У Ганса. Все-таки, знаешь, немцы – практичный народ. Все-то у них есть – запасы, заначки…
– Ты пил с Гансом?
– Ага, счас! Так он и разбежался меня угостить! Оставил рядом с трупом бутылочку, я и приложился…
– С каким трупом, что ты мелешь?!
– Да француженки той, которая сальсу, как робот, танцевала. Я иду, она лежит, крови – море… Слушай, достало уже меня все! То ты вся в крови, то француженка эта, Эмилия… Есть здесь вообще покой, порядок?! Что мы делаем в этой дыре?! Это ты, ты во всем виновата! Ну почему тебе в Питере не сиделось? Нежная какая, распереживалась, обстановку решила поменять! Поменяли! Что, довольна? Довольна, я тебя спрашиваю?! Подумаешь, изменил я! Да все мужики своим бабам изменяют! И кстати, Натка, в отличие от некоторых, в снежную королеву не играла! Ценила мужское внимание, старалась удовольствие мне доставить. А ты лежишь себе, в потолок смотришь. Делаешь вид, что мужчина как мужик тебе вообще не нужен. А как это дело-то называют – «супружеским долгом»?! Хочешь не хочешь, а отдай, если это долг…
Возмущенные несвязные вопли внезапно оборвались. Голова Сергея откинулась на спинку кресла, и он захрапел, разбрызгивая слюну, напоминая самого последнего алкоголика, накачавшегося дешевым винищем и раскинувшегося прямо на скамейке в парке…
«Сергей пьян, а я, похоже, трезвею. – Катя неприязненно вглядывалась в знакомые черты и никак не могла понять, что именно в них еще совсем недавно вызывало в ее душе такую болезненно сильную любовь. – Сережа просто ничтожное животное, слабое и жалкое! Он бросил меня, спящую, куда-то пошел, не закрыв даже дверь номера… Эмилия мертва? По острову расхаживает убийца? А Сергею на все наплевать! Ну, может, не на все, но на меня точно. И ради этого ничтожного, жалкого человека я бросалась на нож, готова была пожертвовать всем… Где были мои глаза, где была моя голова?! Я принимала его страх за сочувствие, его слабость – за доброту… Я только-только оправилась с грехом пополам после раны, на острове происходит непонятно что… И мой мужчина, вместо того чтобы быть для меня надежной опорой, напивается как свинья и храпит… Мой мужчина?! Нет-нет, с меня довольно! Как только мы выберемся с этого острова, я его брошу. Хотя… зачем ждать, пока придет помощь? Не буду я сидеть в одном номере с этим пьяным ничтожеством! Свободных мест здесь полно, переберусь в домик для туристов, тут очень много незанятых бунгало… И все, не буду даже смотреть на этого слабака и пьяницу!»
Она заметалась по номеру.
Очень хотелось собрать вещи.
Чтобы этот алкоголик, когда проснется, сразу понял: дурочки, готовой беспрекословно терпеть все его измены и пьянки, больше нет.
Проблема заключалась в том, что бандиты уже забрали все их вещички несколькими днями раньше: и ноутбук, и сумки, и портпледы со сценическими костюмами и обувью…
Но тем не менее…
Вот этот черный рюкзачок остался…
В него летят шампунь, гель для душа, зубная паста, щетка. Эпилятор грабители не забрали, отлично!
Забрав вещи из ванной комнаты, Катя прошла в коридор, к шкафу-купе. Отодвинув дверцу, она ловко сгребла прямо в рюкзак горку кружевного белья, за ним последовали джинсовый сарафанчик, белые обтягивающие брюки, футболки.
Вот и все! В путь, вперед, к новой жизни!
Там будет только счастье, не будет никаких алкоголиков и…
Осознав, что она чуть не выскочила из номера в одних трусиках, Катя расхохоталась.
Достала из рюкзака белые узкие штаны, на которые не польстились бандиты. Кое-как натянула их, морщась от боли (однако здоровье надо беречь, как, оказывается, неудобно жить с одной рукой!). И, спрятав волосы под бейсболкой, она с треском захлопнула за собой дверь.
На улице было так тепло и солнечно, что все ее грустные мысли испарились сами собой.
Подумаешь, парень оказался жалким, неблагодарным слабаком!
В двадцать пять лет вся жизнь впереди, таких Сергеев она встретит еще вагон и маленькую тележку. И выберет среди них самого достойного партнера. Если не для танцев, то по крайней мере для жизни…
Почему-то заканчивается воздух.
Хочется вздохнуть. Воздуха, воздуха… мучительно раскалывается голова…
Хочется дышать, но сделать даже самый маленький вдох невозможно.
Горло сдавила такая резкая боль, что просто искры из глаз сыплются.
Мысли молниями сверкают в голове.
На ее шее – удавка.
Именно поэтому ни вдохнуть, ни выдохнуть…
Вцепиться бы в нее. А рука – только одна, от второй толку-то никакого…
Как больно!
Как темно!
Это – все.
Конец.
Но нет…
Обошлось!
Воздух.
Живительный воздух, воздух, воздух…
* * *
– Ты офигела! С ума сошла! На острове происходит всякая ерунда, а ты в детектива играть вздумала?!
Лицо Андрея побелело от ярости, он то и дело срывается на крик, а Лика с трудом удерживается от улыбки.
Смеяться нельзя, и так уже ее бойфренд в ярости – улыбочки еще больше его распалят.
Но все-таки какое же это облегчение – что именно Андрей пробрался в номер Ганса, а не немец-убийца…
– А как ты понял, что я была именно там? – поинтересовалась Вронская, потирая плечо. Ну и пальцы у Андрея – крепкие, теперь синяк останется. – Я думала сначала по территории пройтись, улики поискать…
– Лучше бы ты свои мозги поискала! И вообще, давай договоримся: вопросы, связанные с деньгами, с обеспечением безопасности в нашей семье, решать буду только я – это мужские дела! А ты отныне не проявляешь в этом плане излишней инициативы. Договорились?
Лика пожала плечами.
Поставил ей жесткие условия, обложил ее флажками, да еще и пытается создать видимость компромисса. Якобы он просто вежливо уточняет: «Договорились?» Да это же на самом деле разговор на уровне армейских приказов: копать «от забора и до обеда»!
О да, это мечта многих женщин: «Я сижу, вся из себя такая красивая, и забиваю голову разве что рецептами борщей, а мужчина приносит в дом мамонта».
Так жить очень удобно.
Здорово, когда есть рядом крепкое плечо, на которое можно опереться. Классно-классно! Безо всякого ерничанья!
Но бывают и другие ситуации, подобные нынешней…
– Андрей, модели поведения в нашей семье и жизнь и здоровье других людей – это не одно и то же, – оживилась Вронская и улыбнулась: ей в голову разом пришло столько аргументов! – Ты говоришь: давай закроемся в нашем домике, будем шляться поменьше по территории отеля и спокойно дождемся, пока подоспеет помощь?..
– Отличная идея, я считаю!
– А я так не считаю! Я думаю: поскольку француженку убили, закрываться всем в своих норках глупо. Убийца наверняка еще кого-нибудь замочит! Надо не сидеть сложа руки, а действовать!
– В подвале надо закрыться. – Андрей с деланой серьезностью нахмурился, надул губы и вдруг стал похож на старушку, поучающую жизни молодежь. – Два дня сидели – и еще посидим! Все вместе! Как в прежние времена. Коллективизм – это прекрасно!
– Андрей, не надо передергивать! Не обязательно сидеть в подвале. Можно собраться в холле на рецепции. Там удобные диваны, есть барная стойка. В конце концов, ты уже сказал мне, что скоро придет помощь, это вопрос всего лишь нескольких дней. Можно провести их сообща, всем вместе. Не хочу я на трупы регулярно натыкаться! Конечно, «Десять негритят» Агаты Кристи – великолепный детектив. Но оказаться в реальности в подобном сюжете я совсем не мечтаю!
– Командирша! Росточек – полтора метра, а амбиций – выше крыши: всех «построить» и покомандовать!
– Да это ты мной командуешь! Может, я выросла маленькой за счет того, что у меня мозги хорошо развиты. А кто-то вымахал – два метра сухостоя, а для «наращивания» объема мозга у организма ресурсов не хватило?
Он рассмеялся, обнял Лику и пробормотал:
– Мы с тобой – отличная пара! Высказалась, мое солнце, и замечательно. А теперь все будет так, как я сказал. Мне наплевать, что француженки больше нет в живых. Мне все равно, кого ты подозреваешь – Ганса или кого-то другого. Меня интересуют только ты и твоя безопасность. Один раз я лажанулся, больше такого не повторится. Я вывезу тебя целой и невредимой с этого долбаного острова! Я не позволю тебе искать приключений на твою пятую точку! Я просто хочу жить с тобой. И… ладно, допустим, на меня тебе наплевать (хотя я, конечно, прекрасно знаю, что тебе вовсе не наплевать). Просто подумай о Дарине. Что-то ты заигралась в детектива, тебе не кажется?
– Это запрещенный прием, – пробормотала Вронская, чувствуя, как от тоски по дочери на глаза наворачиваются слезы, а память охотно устраивает «слайд-шоу».
Абрикосово-ванильный запах ее волосиков, мягкие румяные щечки, хитренький взгляд (явно замышляет какую-то пакость): будучи еще совсем малявкой, она не выносила никакой одежды, разгуливала по квартире нагишом. Если надо поесть, то обязательно и ноги на стол забросить, крошечные такие пяточки (и не боялась же на пол навернуться, шлепнуться со своего стульчика!); если попить хочется, то полчашки компота обязательно нужно пролить на майку, чтобы все знали, как Дарина любит компотик…
Мысли о дочери вдруг сменились рассуждениями о ее собственном творчестве.
У главной героини, списанной с себя, любимой, в последнем романе (все, как у ее прообраза) появился бойфренд.
Если описывать все, происходящее сейчас на острове Бо, в книге (а чем это не детектив – в историческом антураже?), то парень здорово «затормозит» развитие сюжета. Примется нудеть: туда не ходи, этого не делай…
Может, он как-нибудь исчезнет со страниц книг? Так, чтобы без крови, но как-нибудь надежно и надолго – в командировку, например, уедет. А то путается под ногами, мешает расследованию, зануда какой-то! Впрочем, реальный прообраз книжного бойфренда, наверное, это и есть то самое «настоящее женское счастье». Похоже, ей нужен именно такой человек рядом с собой – с тормозами, чтобы он хотя бы иногда ее останавливал. Или, по крайней мере, пытался это сделать…
– На помощь! Помогите мне скорее! – вдруг истошно завизжал кто-то по-русски. Звонкий девичий голосок…
И вновь завопила – через секунду – эта девица уже по-английски.
Лика бросила на Андрея гневный взгляд.
Так ли уж плоха была ее идея?
Не прошло и пары часов после убийства Эмилии. И вот кто-то вновь просит о помощи…
– Это только подтверждает мою правоту, – буркнул Андрей и, схватив Лику за руку, быстро зашагал вперед. – Нечего тебе без присмотра по острову шастать и в детектива играть! От меня чтобы ни на шаг не отходила, понятно?! А то стукнут тебя по башке, и примешься орать: «Ах, спасите, помогите!» А вообще, я вспомнил твою теорию насчет позитива. Елы-палы, так уж мы живем: если кто-то зовет на помощь, значит, пока что нет нового трупа. Мне кажется, это Катя кричит – ее голос вроде… Не везет сегодня этой танцевальной парочке!
Еле поспевая за Андреем, Лика пыталась рассмотреть какой-то светлый предмет, мелькавший между ветками пальм. Но перед ее глазами все сливалось в какое-то пляшущее месиво. Тогда она выдернула ладонь из руки Андрея и остановилась.
Ну, точно!
По параллельной дорожке, засунув руки в карманы светло-бежевых джинсов, шагал Ганс.
Он явно не торопился на помощь, хотя звонкие девичьи вопли огласили все окрестности.
Может быть, он не торопится именно потому, что пытается скрыться?..
– Лика! Все в порядке? Иди сюда!
Она поспешила вперед, к Андрею.
Танцовщица Катя, ухватившись за руку ее бойфренда, пыталась приподняться с земли.
В глаза Лике бросилась ярко-красная царапина на тонкой шее девушки – явный след от удавки.
А еще почему-то в ее голову – совершенно не к месту – полезли ревнивые мысли…
Катя так хорошо выглядит! Высокая, тоненькая, темноволосая, и ей так идут эти светлые брюки, и белый топик, и…
Лика закусила губу.
Проклятая ревность! Ведь только что в ее голове промелькнуло какое-то предположение, очень важное… догадка некая…
Но удержать эту свежую мысль из-за глупой ревности ей не удалось.
Ну и что, и пусть Катя смотрит на Андрея более чем заинтересованным взглядом. Он – красивый мужчина, вполне естественно, что девушки обращают на него внимание. Не устраивать же скандалы по этому поводу!
«Если тебя так напрягает внимание, которое хорошенькие девушки проявляют к Андрею, заведи себе кавалера-урода! Немножко страшненького, зато никто не польстится на такую неземную красоту», – выругала себя Вронская, оглядывая Катю с головы до ног. Что-то в ее облике зацепило ее внимание, но что именно? Белая одежда, бейсболка? Что, что?!
– Мы с Сережей поругались, и я решила бросить его – прямо сейчас. – Катя приложила ладонь к шее и поморщилась. – Болит… Хотела переселиться в другой домик. Вещи свои собрала, чтобы Сергей проснулся в пустом номере и сразу понял: достали меня его концерты! В общем, я взяла рюкзак и пошла по этой дорожке. Кто меня пытался задушить, я не видела. Я даже толком не поняла, что случилось! Просто воздух в легких вдруг закончился, и очень больно стало… Это продолжалось всего полсекунды. Потом я вновь смогла дышать, и я задышала… Голова заболела очень сильно, она прямо лопалась от боли! Это было самым главным – дышать! А когда я очухалась немного и оглянулась, вокруг никого не было. Мне похожий кошмар приснился незадолго до этой попытки удушения. Вот и не верь после этого в вещие сны!
– А может, тебя твой Отелло так страстно вернуть хотел? – Андрей машинально поскреб заросший щетиной подбородок и, спохватившись, заложил руки за спину. – Как говорится, молилась ли ты на ночь?..
– Андрей, сейчас не время ерничать! Кого Сергей способен придушить – это нежное создание! Ты явно не понимаешь, что именно тут происходит! – взвизгнула Лика. – Я предлагаю провести что-то вроде общего собрания и всех предупредить о том, что надо быть очень осторожными. Катя ничего не знала об убийстве Эмилии, шла себе по дорожке – и чуть не стала жертвой маньяка!
– Вообще-то Сергей сообщил мне о том, что Эмилия мертва. Но я ему не поверила. А потом мы начали ругаться, ссориться… Он напился, наговорил мне гадостей…
Лика бросила на Андрея умоляющий взгляд:
– Где американцы? Ты уверен, что они в безопасности, что с ними все в порядке? А ведь Дженни беременна! Ну что, опять впустую продолжим обсуждение, какие отношения сложатся в нашей семье? Только время даром тратить! А люди перемрут как мухи и…
Вместо ответа Андрей схватил Лику за руку. И потащил ее по дорожке к бунгало Стивена и Дженни.
Вронская вновь покорно засеменила за ним, так и не решив, правильно ли она себя ведет.
А может, им следует попытаться срочно разыскать Ганса?
И вообще, кому это понадобилось – нападать на женщин? Убивать их?
Допустим, Эмилию убил тот же человек, похитивший венец (предположительно – это Ганс). Однако зачем же ему душить Катю? Или она тоже что-то недоговаривает?
Как все сложно!
Такие ситуации хорошо описывать в книгах, четко зная, кто преступник, желая подарить читателям красивую, логичную головоломку. Но сталкиваться с ними в реальной жизни – это ужасно! Совершенно непонятно, как со всем этим разбираться – в голове все перемешивается в одну кучу: мотивы, алиби, подозрительные моменты…
* * *
Ганс нервно расхаживал между раскидистыми пальмами и никак не мог успокоиться.
Недовольство самим собой и окружающим миром явно зашкаливало, набирало обороты.
Нигде тут и тени не было такого прекрасного, любимого им немецкого порядка – ни в его собственных мыслях, ни в текущей ситуации.
«Дома я бы знал, как справиться со стрессом, – думал Ганс. – Сходил бы в спортзал, потягал бы штангу, потом пропустил бы кружечку светлого пива с сарделькой… Здесь же я не понимаю ровным счетом ничего! Что творится с людьми?! Что происходит со мной? Как обуздать этих ужасных демонов, которые меня уже совсем измучили?.. Никогда в жизни не испытывал такого стресса, такого огромного напряжения! И даже напиться нельзя – русский сопляк вылакал мой виски!.. Я не хочу делать то, что делаю, мне совершенно не нравится то, о чем я думаю…»
Он опустился на скамейку, стоявшую под пальмой, и нервно забарабанил пальцами по ее краю.
Интересно, как все это выглядит со стороны?
Респектабельный мужчина сорока пяти лет, полный, представительный, с рыжими волосами и светло-голубыми глазами.
У него не очень-то ладятся отношения с женщинами (однако это, конечно, просто вопрос времени). У него есть маленький, но прибыльный бизнес. А еще этот немец очень сознательный и педантичный человек. Увидев неправильно припаркованную машину, он всегда вызывает полицию (даже если это автомобиль его соседа, а тот – отличный парень, и можно с удовольствием выпить с ним пива, но это ведь не освобождает его от необходимости соблюдать правила дорожного движения)! Этот немец возвращает в магазин некачественный товар (даже если речь идет о мелочи, цена которой – пол-евро, и расходы на бензин явно окажутся больше суммы возмещенного ущерба).
Где-то в глубине его сознания жила твердая уверенность: всегда надо поступать честно, правильно, педантично соблюдая все распоряжения и предписания. Возможно, это немного скучно. Но только так и можно избежать погружения в хаос…
И вот, несмотря на то что всю жизнь эти принципы соблюдались им самым неукоснительным образом, хаос обрушился на него здесь и сейчас, на этом острове.
«Как это несправедливо. – Ганс вздохнул, чувствуя сильнейшее желание затянуться сигаретой. С вредной привычкой было покончено много лет тому назад, но теперь у него было такое чувство, что за одну-единственную затяжку он готов пожертвовать половиной своей жизни. – Мне кажется, что все происходящее именно со мной-то происходить не может никогда! Полный бардак! Сначала начались беспорядки во всегда таком тихом Тунисе: товар для моего магазинчика завис, нас ограбил персонал первоклассного отеля… Чем дальше – тем хуже: плен, убийство Эмили… А вот кого стоило бы убить, так это Салаха! Дикарь он, просто грубый, необразованный дикарь!»
Ганс скрипнул зубами, вновь и вновь прокручивая в памяти, как кинопленку, недавние события.
Этот щенок подошел к нему со своей русской женщиной, строго говоря, больше годившейся ему в мамочки, и сразу предъявил ему свои обвинения.
«Моя сумка исчезла, ты взял ее! – кричал он. – Немедленно верни мое украшение! Почему ты отводишь глаза?! Я прав, прав! Что, думаешь, если нет никакой власти на острове, можно позволять себе воровство?!»
И, что самое обидное, – отчасти этот щенок действительно был прав…
Честный человек Ганс Винкельман, никогда в жизни не бравший чужого пфеннига, действительно уже был готов на все.
Он сопротивлялся соблазну изо всех сил, он обманывал самого себя.
Правду говорят: от себя не убежишь. Имеются у человека какие-то дурные мысли и намерения, «принять» которые для человека невозможно. Но они все равно таятся в душе, они не исчезают даже из-за вызванного ими омерзения – они тобою управляют, диктуют, требуют…
– Убил бы этого сопляка!
От неожиданности Ганс вздрогнул.
Это же надо – он так глубоко ушел в свои мысли, что не услышал, как к нему подошел Стивен и сел рядом на скамейку.
Американец продолжал возмущаться:
– Набросился на меня с обвинениями! Да я вообще в глаза его сумки не видел! Хотя, может, и стоило его пришлепнуть, а украшение забрать. Если это и правда такая редкая историческая ценность, как ты говоришь, – ей место в музее, а не в руках какого-то там авантюриста… Меня в жизни никто не обвинял в воровстве! Я был в такой ярости… просто убил бы его на месте!
«А ведь он просто читает мои мысли. – Ганс внимательно посмотрел на Стивена, пытаясь понять, насколько велико его возмущение. – Хотя, может быть, это все искусная игра, Стивен притворяется? А на самом деле украшение похитил именно он?..»
Ответа на этот вопрос Ганс не знал.
Единственное, в чем он не сомневался (и о чем старался не думать, хотел изгнать из своего сознания все, касавшееся этого случая), – так это в том, что условную черту, отделявшую честную, спокойную жизнь от криминального бардака, ему уже довелось однажды переступить…
Это было похоже на какое-то наваждение.
Мысли о золотом венце, инкрустированном изумрудами и сапфирами, «оккупировали» и истерзали его душу.
Эту вещь ему хотелось иметь, и так сильно, как не хотелось никогда и ничего в жизни!
Успокоиться он не сумел, лихорадочная беготня туда-сюда не принесла покоя, а потом…
А потом эта проклятая сумка вдруг появилась чуть ли не под самым его носом!
Все дальнейшее произошло мгновенно.
Оглядеться по сторонам (все в порядке, никаких свидетелей).
Снять ремень с джинсов.
Подкрасться к резво идущему впереди парню и затянуть на его шее импровизированную удавку.
Чувствовать, как время словно бы застывает, ясно понимать, что он убивает человека, и осознавать, что ничего уже нельзя изменить.
Голова жертвы рефлекторно дергается, с макушки слетает бейсболка…
И водопад черных ароматных волос, упавших на плечи жертвы, словно бы разом отрезвляет его, заставляет ослабить хватку.
Не Салах.
Катя!
В белых джинсах, светлой футболке… Высокая, тоненькая, с худенькими мальчишескими бедрами. Молодость есть молодость – со спины они так похожи друг на друга, а еще на каких-то гибких грациозных животных… Да еще этот черный рюкзак, похожий на сумку, в которой парень таскает раритет…
В этой драгоценной вещи, похоже, и правда скрыты невероятные силы.
Они приносят несчастье. Однако противостоять им невозможно…
* * *
– Какие лица у всех туристов мрачные, – шепнула Лика Андрею на ухо. – Мрачные и подозрительные!
– Если ты думаешь, что светишься от радости – это большая ошибка с твоей стороны, – прошептал он. – И вообще, мне очень не нравится твой план! Может, мы откажемся от его реализации?
Лика бросила на Андрея гневный взгляд.
«Нормально» он придумал: пользуясь тем, что в ресторане полно людей и спорить возможности нет, предлагает ей все отменить! И это после многих часов ожесточенных дискуссий! Конечно, Андрей – прекрасный мужчина, любящий и надежный. Но вот чего у него не отнять – так это повышенного уровня хитрости! Привык, наверное, в своем бизнесе: если слегка не схитришь, ничего не заработаешь. И он лихо переносит эти свои деловые рефлексы на их личные отношения.
План-то на самом деле простой и вполне логичный. Конечно, его реализация может сопровождаться какими-либо негативными моментами. Но вряд ли это приведет к непоправимым последствиям. Кем бы ни был человек, укравший драгоценность Салаха и убивший Эмилию, у него явно нет огнестрельного оружия. Поэтому летального исхода не случится. Ни с кем!
– …Андрей, смотри, что получается, – сказала она недавно Андрею. – Вор и убийца пытался расправиться с Катей. Девушка клянется: она не знает, кто хотел ее убить, уверяет, что непричастна к недавней смерти француженки. Но она явно представляет собой некую опасность для преступника, иначе он не пытался бы с ней разделаться! – так рассуждала Лика, выяснив все подробности произошедшего с девушкой несчастья. – Что это означает? Что он предпримет еще одну попытку ее убить. Надо устроить на него засаду и поймать этого урода!
– А если Катя пострадает? – высказал опасение Андрей.
Впрочем, в конце концов вроде бы ей удалось его переубедить.
Быстрая смерть может последовать от пули или от яда. Но где убийца найдет первое или второе средство на практически необитаемом острове? Преступник явно пользуется тем, что имеется под руками, – столовым ножом, удавкой. Если постоянно кто-то будет находиться рядом с потенциальной жертвой, вряд ли бандит успеет причинить ей серьезный вред; по крайней мере, у него было бы для этого куда больше возможностей, имей он пистолет…
Катя, прекрасно знающая географию острова, сама предложила, где именно следует устроить провокацию для убийцы, – в танцевальной студии. Она идеально просматривается насквозь при включенном свете, и там крепкая дверь.
Расчет был такой: за ужином преподавательница танцев расскажет о том, что на нее покушались, намекнет, что она якобы прекрасно рассмотрела убийцу, и первое, что она сделает, когда на остров прибудет помощь, – сдаст его полиции.
Затем надо непринужденно сказать: «Катя, так грустно все обернулось во время нашего курортного отдыха… Но ведь спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Не преподашь ли ты нам урок какого-нибудь зажигательного танца? Мы хотя бы развеемся немного!» Провести девушку до студии, потанцевать там с ней четверть часа для отвода глаз – и якобы уйти. Спрятаться и дожидаться момента, когда преступник попытается довести задуманное до конца.
Уже все, буквально все готово для реализации этого плана. В ресторане за ужином собрались туристы. Катя готова с минуты на минуту рассказать всем о своих «подозрениях», а Андрей предлагает все отменить!
Ну уж нет, дудки! Все решено, все продумано, и надо не тормозить, а действовать!
– Надоели мне эти спагетти! А что, соуса нет? – недовольно пробормотал Ганс, отставляя тарелку. – Вы не видели на кухне хотя бы оливкового масла?
– Вам надоели спагетти?! – Кристина изобразила возмущенную гримаску. – Тогда почему бы вам самому что-нибудь не приготовить? Что-то я не заметила с вашей стороны особого рвения в плане кулинарных подвигов. А вот на аппетит вы отнюдь не жалуетесь! А мне, представьте, всегда больше других надо! Я и из подвала всех освобождаю, и ужин готовлю! А вместо благодарности тому же Салаху, без чьей помощи все мы, скорее всего, уже сдохли бы в том подвале от жажды, у него украли украшение…
Лицо Ганса буквально побелело от ярости, отчего его рыжие веснушки стали особенно заметными.
– Вы что, обвиняете меня в воровстве?! Да сколько можно! Я вам уже говорил, что очень хотел хотя бы рассмотреть венец Дидоны, но я к нему и пальцем не прикасался. Послушайте: почему вы провоцируете скандал?! Я просто спросил: нет ли здесь кетчупа или масла?! Что в этом оскорбительного?! – заорал он.
Он выскочил из-за стола и быстрым шагом направился в кухню, где стояли коробки с продуктами. Оттуда послышались ругательства на немецком языке, и в дверном проеме возник Ганс с пустыми бутылочками в руках.
– Что за народ?! Они уволокли даже кетчуп и соевый соус! – возмущенно воскликнул он.
Лика с трудом удержалась и не покрутила пальцем у виска.
Похоже, у всех присутствующих нервы не выдерживают. В том числе и у Ганса!
Да, местный персонал – воры и грабители. Но как бы они унесли соевый соус, оставив пустую баночку из-под него? Выпили, что ли?!
«Впрочем, неудивительно, что Ганс так нервничает. Когда у человека совесть нечиста – его любая мелочь раздражает!» – решила Лика и осторожно прикоснулась к Катиной руке.
Та поняла все без слов, отложила вилку, отпила глоток минеральной воды и вздохнула:
– Давайте не будем ссориться и обострять и так непростую ситуацию! Сегодня меня чуть не убили! Вот видите на шее красный след? Да, меня душили! К счастью, в парке оказались Лика и Андрей, и кое-кто был вынужден оставить меня в покое. Я хочу сказать, что прекрасно рассмотрела, кто это был! Как только на остров прибудет полиция, я дам показания. А пока что я советую всем быть поосторожнее. На острове орудует преступник! Я не знаю, почему он убил Эмилию и с какой целью пытался убить меня. Этот человек опасен и…
Американка вскочила со стула, подбежала к Кате и молитвенно сложила ладони на груди:
– Кейт, я вас умоляю! Скажите, кто на вас напал! Невозможно находиться в неведении! Если нам всем грозит опасность, вы напрасно молчите об этом!
Сергей согласно закивал и с набитым ртом прошамкал:
– Да-да, Катя, что это ты придумала такое мудреное? Тебя не придушили, значит, меня придушат, интересное кино! Говори скорее: кто на тебя покушался?
– Молчи! – Девушка вздрогнула, на ее лице появилось выражение брезгливого отвращения. Она повернулась к Дженни: – Послушайте, поймите меня, пожалуйста! У меня нет никаких доказательств. Я потеряла сознание, пришла в себя и видела убийцу со спины. Но если я скажу, что это, например… а хотя бы и Сергей?
Танцор подавился и по-русски выкрикнул:
– Что?! Роднуля, да ты не в себе!
Катя продолжила:
– Допустим, я назову конкретное имя. Я точно знаю, кто этот человек! Думаю, что точно… И что вы с ним сделаете? Изобьете его, убьете? Но чем же вы тогда отличаетесь от этого бандита?.. Нет, не надо спорить, я все решила! Разбираться с убийцами и преступниками – дело полиции. Я думаю, когда сюда прибудет помощь, я их попрошу, чтобы меня отвезли в участок, и дам показания насчет всех этих обстоятельств – убийства Эмилии, покушения на меня, кражи драгоценности у Салаха…
– Не надо насчет кражи! – истерично выкрикнул Салах, уронив вилку и нож. – Я сам разберусь с этим шакалом, обокравшим меня!
Лика толкнула под столом Андрея, и тот – с целью привлечения всеобщего внимания к своей персоне – поднял руку:
– А мне позиция Кати кажется довольно-таки логичной. Она не хочет никого обвинять напрасно. Я думаю, помощь скоро подоспеет – это вопрос даже не дней, а скорее часов. Надо просто быть очень осторожными – и ничего ужасного больше не случится. И вообще, я предлагаю забыть обо всех бедах! Да, мы не можем пока что во всем разобраться. Но это не повод для грусти. Мы уже договорились с Катей: она согласна дать нам урок танцев. Кто с нами? Давайте устроим дискотеку!
– Моей жене нужен покой. – Стивен осторожно положил ладонь на округлившуюся талию Дженни. – Пожалуй, мы воздержимся от этого предложения.
– Вы чокнулись! – буркнула Кристина. – Француженку убили, Салаха обокрали, а вы танцы хотите устроить?
– Отличная идея. – Ганс попытался улыбнуться, но улыбка вышла какая-то «резиновая». – С удовольствием станцую сальсу. – Он повернулся к Кате, кивнул на ее повязку: – А ваша рана не помешает провести занятие?
Танцовщица покачала головой:
– Я чувствую себя намного лучше. И потом, танец – это лучший способ забыть обо всех проблемах со здоровьем!
