Книга: Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
Назад: Глава XI Эпизоды на двух квартирах и в кабинете
Дальше: Патрик Квентин Зеленоглазое чудовище (Пер. с англ. В. Батарова)

Глава XII
Г. П. Ф

1

Он издал нечленораздельный звук, похожий на рычание, когда вошедшие приблизились к нему, и протянул руку к чернильнице на столе.
— Милорд, не пытайтесь сделать ничего такого, о чем будете потом сожалеть, — сказал Фокс и отодвинул чернильницу.
Лорд Пестерн быстрым движением спрятал голову в плечи. Откуда-то сзади заговорил Эдуард Мэнкс:
— Не знаю, зачем вы это делаете, Элейн. Проку никакого не будет.
— Заткнись, Нед, — буркнул лорд Пестерн и уставился на Элейна. — Я заставлю вас уйти из полиции. Уйти, клянусь Богом! — Помолчал и добавил: — Вы не услышите от меня ни слова. Ни единого звука.
Элейн взял стул и сел напротив лорда Пестерна.
— Это как раз то, что нам нужно, — сказал он. — Приготовьтесь слушать, и я советую вам собрать в кулак все запасы своего терпения. Когда я закончу свой рассказ, вы сможете прочитать заявление, которое я принес с собой. Затем можете его подписать, изменить, продиктовать другой текст или отказаться от всего этого. А пока что, лорд Пестерн, вы будете слушать.
Лорд Пестерн сложил на груди руки, опустил подбородок на узел галстука и прищурил глаза. Элейн достал из нагрудного кармана несколько отпечатанных на машинке листов и положил к себе на колени.
— Данное заявление составлено, — начал он, — на основе предположения, что вы и есть человек, который называет себя Г. П. Френдом и подписывает свои материалы в журнале «Гармония» аббревиатурой Г. П. Ф. В заявлении содержится то, что мы считаем фактом, и почти не затрагиваем мотивов. Однако я уделю некоторое внимание и мотивам тоже. Создавая журнал и готовясь к специфической журналистской деятельности, вы сочли необходимой для себя полную анонимность. Ваша репутация как, вероятно, самого склочного человека в Англии, выставляемые на всеобщее обозрение домашние скандалы, ваша мрачная эксцентричность делали ваше появление в роли Наставника, Философа и Друга фантастически дурной шуткой. Поэтому мы предполагаем, что через надежного агента вы поместили в подходящий банк адекватное обеспечение в качестве инструмента для переговоров, а также образец подписи Г. П. Френда. Затем создали легенду о собственной анонимности и преподнесли себя в роли оракула. С огромным успехом.
Лорд Пестерн не шелохнулся, но на лице его появилось выражение удовлетворения.
— Не следует забывать, что этот успех, — продолжал Элейн, — целиком и полностью зависит от сохранения вами анонимности. Стоит почитателям «Гармонии» узнать, что под личиной Г. П. Ф. скрывается известный своей негармоничностью пэр, чьи публичные скандалы стали хлебом для бульварной прессы, как Г. П. Ф. кончится, а лорд Пестерн потеряет свое состояние. Итак, все идет без сучка и задоринки. Основную работу вы делаете в «Герцогской Заставе», но регулярно наведываетесь в эту контору. На вас темные очки, потрепанные шляпа и шарф, которые висят сейчас на стене, и старый пиджак специально для таких случаев. Вы трудитесь за закрытыми дверьми, и, вероятно, единственным вашим доверенным лицом является мистер Мэнкс. Вы безмерно довольны собой и зарабатываете огромные деньги. Вероятно, немала и доля мистера Мэнкса.
— Я не имею доли в журнале, если вы на это намекаете, — вмешался Мэнкс. — Мои статьи оплачиваются по обычным расценкам.
— Заткнись, Нед, — автоматически изрек его кузен.
— Журнал эксплуатирует необычные, но доходные направления. Он взрывает бомбы сенсаций. Разоблачает преступления. Смешивает лесть с ядом. Особенно эффектную атаку весьма личного свойства предпринимает против наркобизнеса. Подряжает экспертов, обвиняет, бросает вызов и требует возмездия. Его информация точна, и если время от времени журнал нарушает заявленную позицию, предупреждая преступников до того, как их успевает задержать полиция, все перекрывается ореолом крестового похода против наркотиков; сбыт журнала растет так быстро, что его главу начинает беспокоить это.
— Послушайте, Элейн… — сердито начал было Мэнкс, но на него тут же наорал лорд Пестерн:
— Какого дьявола ты позволяешь себе влезать!
— Минуточку, — заметил Элейн.
Мэнкс сунул руки в карманы и принялся расхаживать по комнате.
— В конце концов действительно лучше дослушать это до конца, — пробормотал он.
— Много лучше, — согласился Элейн. — Я продолжаю. В авантюре с «Гармонией» все шло замечательно, пока вы, лорд Пестерн, не обнаружили в себе позыва испытать свои таланты в качестве барабанщика и соединить их с Бризи Белл ером и его мальчиками. Чуть ли ни сразу возникли затруднения. Во-первых, ваша приемная дочь, к которой, по моему разумению, вы нежно привязаны, неожиданно увлеклась Карлосом Риверой, аккордеонистом оркестра. Вы наблюдательный человек, что поразительно для такого эгоиста. Спустя некоторое время после начала общения с мальчиками — затрудняюсь сказать, когда именно, — вы узнали, что Бризи Беллер употребляет наркотики и, что еще важнее, поставляет их Карлос Ривера. Благодаря «Гармонии» вы были хорошо знакомы с методами распространения наркотиков, и вам хватило проницательности понять, что в данном случае работает обычная схема. Беллер выступал в роли мелкого сбытчика. Он познакомился с наркотиками, втянулся, и его вынудили предлагать зелье клиентам «Метронома», а в награду получать для себя ровно столько, сколько считал нормальным Ривера, и платить за это бешеные деньги.
Элейн с любопытством взглянул на лорда Пестерна, который в этот миг встретился с ним глазами и дважды моргнул.
— Странная получается история, правда? — снова заговорил Элейн. — Перед нами эклектичный человек сильных и недолговечных страстей, который внезапно оказывается в неприятном положении: две важные для него страсти и одно давнее увлечение не поддаются никакому совмещению.
Элейн повернулся к Мэнксу; тот прекратил хождение и, не отрываясь, молча смотрел на инспектора.
— Могу предположить, что с вашей профессиональной точки зрения, мистер Мэнкс, выстроилась мизансцена с большими возможностями, — продолжал Элейн. — Приемная дочь, которую любит лорд Пестерн, тянется к Ривере, а тот занимается бесчестным промыслом, словно нарочно искушая лорда Пестерна, ревностного борца с этой заразой. В то же самое время жертва Риверы — дирижер оркестра, в котором жаждет играть лорд Пестерн. И, наконец, ситуация окончательно запутывается, когда, возможно во время репетиций в доме лорда Пестерна, Ривера обнаруживает черновики за подписью Г. П. Ф., отпечатанные на машинке из кабинета хозяина дома. Без сомнения, с их помощью он пытается добиться помолвки с мисс де Сюзе — «Или поддерживаете меня, или…» Ведь Ривера не только торговец наркотиками — он еще законченный шантажист. Как же лорду Пестерну ухитриться поиграть на барабанах, не допустить помолвки, сохранить анонимность Г. П. Ф. и вступить в сражение с преступниками от наркотиков?
— Скорее всего, вы не сможете доказать и четверти сказанного, — вмешался Мэнкс. — Все это пустые предположения.
— Отчасти — да, но мы располагаем достаточной информацией и надежными фактами, чтобы прийти к определенным выводам. Я надеюсь, вы оба поможете дополнить картину.
Мэнкс рассмеялся.
— Напрасная надежда! — сказал он.
— Не будем торопиться с выводами. Вдохновение нисходит на лорда Пестерна, как гром среди ясного неба, когда он трудится над своей страничкой в «Гармонии». Среди писем с просьбами о помощи, философическом утешении и дружбе обнаруживается одно от его приемной дочери. — Элейн на мгновение замолчал. — Интересно, не появлялось ли здесь письмо от его собственной жены? С просьбой о совете в делах супружеских.
Мэнкс взглянул на лорда Пестерна и тут же отвел глаза.
— Можно понять, — задумчиво произнес Элейн, — почему так непримирима леди Пестерн в своем разочаровании «Гармонией». Если она все-таки написала в журнал, то, полагаю, получила стандартный персональный пятишиллинговый ответ, которым была крайне разочарована.
Лорд Пестерн хохотнул и бросил быстрый взгляд на кузена.
— Однако нас в данном случае, — сказал Элейн, — интересует тот факт, что с просьбой наставить ее написала мисс де Сюзе. Из этой случайности и родилась идея. Лорд Пестерн отвечает. Она шлет еще одно письмо. Переписка продолжается, становясь, как поведала мне мисс де Сюзе, все более интимной. Лорд Пестерн — эксперт. Он разыгрывает пастораль (я снова цитирую мисс де Сюзе) Амура и Психеи в одном акте. Она спрашивает, могут ли они встретиться. Он шлет пылкий ответ, но отказывается от встречи. С любопытством, подобно кукольнику, управляющему марионеткой, наблюдает за ее поведением. Между тем дает понять Ривере, что поддерживает его притязания. Но лед, на котором он выделывает свои пируэты, становится все тоньше и опаснее. Вдобавок появляется материален для настоящей журналистской сенсации. Он может заложить Беллера, предстать перед публикой в качестве незаурядного сыщика, который, работая в одиночку, проник в оркестр, и предложить историю с наркотиками в «Гармонию». И все же… все же эти волшебные барабаны, ввергающие в экстаз тарелки, проволочные щетки завлекают. А тут еще его собственная композиция. Его дебют. По тонкому льду он катается осторожно, но весело. Носится с мыслью избавить Беллера от пагубы и пугает своим намерением вытеснить из оркестра и заменить своей персоной Сида Скелтона. Он…
— Вы посещали полицейскую школу или как там это у вас называется? — прервал лорд Пестерн. — В Хендоне?
— Нет, не посещал.
— Ну-ну, продолжайте.
— Мы приближаемся к вечеру дебюта и высокого вдохновения. Леди Пестерн явно желает выдать свою дочь за мистера Мэнкса.
Мэнкс протестующе хмыкнул. Элейн замолчал.
— Послушайте, Элейн, — сказал Мэнкс, — вы не могли бы хоть для вида соблюдать приличия. Я категорически возражаю… — Он выразительно посмотрел на Найджела Батгейта.
— Боюсь, вам придется проглотить это, — мягко сказал Элейн.
— Мне очень жаль, Мэнкс, — вставил Найджел. — Я не стану упоминать этот факт, если хотите, но в любом случае буду слушать все до конца.
Мэнкс повернулся на каблуках, отошел к окну и встал спиной ко всем.
— Лорд Пестерн как будто разделяет это желание, — снова заговорил Элейн. — И вот, окружив Г. П. Ф. фальшивой, но зажигательной тайной, он приводит в действие свою идею. Возможно, он замечает мгновенно возникшую неприязнь мистера Мэнкса к Ривере, возможно, предполагает, что причиной ее является его приемная дочь. Так или иначе он видит белую гвоздику в петлице мистера Мэнкса, идет в кабинет и печатает романтическую записку мисс де Сюзе, в которой сообщает, что она узнает его по белой гвоздике. В записке просьба не выдавать его. Мисс де Сюзе после бурной ссоры с Риверой видит белую гвоздику в пиджаке мистера Мэнкса и реагирует, как ожидалось.
— О, Господи! — вырвалось у Мэнкса, и он принялся барабанить пальцами по стеклу.
— Единственное, что, похоже, ускользнуло от внимания лорда Пестерна, — сказал Элейн, — это очевидная увлеченность мистера Мэнкса не мисс де Сюзе, а мисс Карлайл Уэйн.
— Черт! — рявкнул лорд Пестерн и крутнулся на своем стуле. — Эй, Нед!
— Бога ради, забудем это, — нетерпеливо сказал Мэнкс. — Теперь все бессмысленно, — у него перехватило дыхание, — в таком-то контексте.
Лорд Пестерн крайне сурово осмотрел спину своего кузена, а затем снова обратил внимание на Элейна.
— Ну? — бросил он.
— Ну и вдохновение заработало. Произошла сцена в бальном зале, которую услышал ваш лакей и о которой отчасти поведал заблудший Бризи. Вы предложили себя в качестве преемника Сида Скелтона и намекнули Беллеру о наркотиках. Думаю, вы зашли так далеко, что пригрозили написать об этом в «Гармонию». До сих пор все находилось под вашим контролем. Вы напугали Бризи, пригрозив, по существу, лишить его кокаина, успокоили Риверу и почти добились места в оркестре. Но именно во время беседы с Беллером вы повели себя довольно странно. Отвинтили концевую секцию от стержня зонта леди Пестерн, сняли ручку и машинально сунули секцию в ствол револьвера той стороной, где находится пружинный замок. Вы обнаружили, что эта штуковина входит в ствол, как миниатюрный шток или дротик. Или, если угодно, как ружейная граната.
— Об этом я сказал вам сам.
— Верно, ваша тактика в этом деле заключалась в том, чтобы громоздить против себя одну улику за другой. Нормальный человек — а мы полагаем вас вполне здоровым субъектом — не станет вести себя таким образом, если не имеет в запасе одной-двух хитростей, неких самоочевидных доказательств своей невиновности. Ясно, что вы надеялись получить такие доказательства и сделали очень ловкий ход, являя всем обезоруживающую откровенность, которая могла говорить только о полной невиновности. Еще одна разновидность фигурного катания на тонком льду. Вам хотелось, сбив всех с толку, устроить цирковое представление с нами в роли клоунов, а затем, когда вам прискучит выделывать пируэты или лед начнет трескаться, выложить свои козыри.
Паутинка сосудов проступила на бледных скулах лорда Пестерна. Он пригладил усы и, заметив, что его рука дрожит, быстро сунул ее за борт пиджака.
— Казалось более правильным, — сказал Элейн, — предоставить вам возможность идти дальше своим путем и посмотреть, куда он вас заведет. Вы попытались заставить нас поверить, будто Г. П. Ф. — мистер Мэнкс, и мы решили, что это нам ничего не даст, но мы можем кое-чего лишиться, если покажем с равной вероятностью, что Г. П. Ф. можете быть вы сами. Это стало очевидным, когда среди шантажистских бумаг Риверы мы обнаружили черновики ответов Г. П. Ф. Поскольку Ривера никогда не встречался прежде с Мэнксом, он мог быть связан только с вами.
Элейн взглянул на своего коллегу.
— Именно мистер Фокс, — сказал он, — обратил внимание на то, что во время концерта, когда свет прожектора был направлен на другого солиста, вы имели полную возможность зарядить револьвер фантастическим дротиком. Все так. И здесь вы подсунули нам первую крапленую карту — подмененный револьвер, неопровержимое свидетельство, состоявшее в том, что револьвер, который мы отобрали у Бризи, не был тем, который вы принесли в «Метроном». Но когда мы обнаружили подмененный револьвер в туалете за внутренней комнатой, все стало на свои места. Теперь мы получили более чем достаточный мотив и оружие, из которого был сделан смертельный выстрел. Реальная картина начала проясняться.
Элейн встал и вместе с ним поднялся лорд Пестерн, уставивший на инспектора дрожащий палец.
— Чертов дурак! — сказал он, оскалившись. — Вы не можете арестовать меня… вы…
— Полагаю, что могу, — ответил Элейн, — но не за убийство. Ваша вторая крапленая карта, к сожалению, играет на вас. Вы не убивали Риверу, поскольку Ривера был убит не из револьвера.
Элейн взглянул на Мэнкса.
— А теперь ваша очередь, — сказал он.

2

От окна Эдуард Мэнкс, засунув руки в карманы, направился к Элейну.
— Прекрасно. Теперь, значит, моя очередь, — сказал он. — Что же вы пронюхали обо мне?
— Всякое разное, — отозвался Элейн. — Прямо на поверхности свидетельство против вас: вы поссорились с Риверой и разбили ему ухо. Если нюхнуть, как вы изволите выражаться, под поверхностью, там оказывается ваша связь с «Гармонией». Вы и, возможно, только вы знали, что под личиной Г. П. Ф. скрывается лорд Пестерн. Если он сказал вам, что Ривера его шантажирует…
— Он не говорил мне этого.
— …и если, кроме того, вы знали про увлечение Риверы торговлей наркотиками… — Элейн сделал паузу, но Мэнкс молчал, — отчего же, помня о вашем страстном выступлении против наркомании, не считать все это очень похожим на мотив?
— Чепуха. Я не занимаюсь разработкой хитроумных убийств тех людей, которых почему-либо считаю хамами или негодяями, — чуть ли не весело сказал Мэнкс.
— Кто знает. Всякие бывают случаи. И к тому же вы могли заменить револьвер другим.
— Вы только что сообщили, будто бы Ривера убит не из револьвера.
— Тем не менее подмену совершил убийца.
Мэнкс ядовито рассмеялся.
— Сдаюсь, — сказал он и вынул из карманов руки. — Продолжайте же.
— Оружие убийства не могло вылететь из ствола револьвера, ибо в момент, когда лорд Пестерн нажал на спусковой крючок, аккордеон полностью закрывал грудь Риверы, а инструмент не поврежден.
— Я мог бы сам сказать вам это, — иронически заметил лорд Пестерн.
— Во всяком случае, след, по которому нас пытались направить, явно ложен. Как, к примеру, лорд Пестерн мог рассчитывать застрелить Риверу таким дурацким приспособлением? Куском от стержня зонта со стилетом на конце. Отклонить этот снаряд на долю сантиметра, и Ривера мог не умереть мгновенно или не погибнуть вовсе. Нет, нужно было бить наверняка и сделать это обыкновенным шилом, просто и надежно.
Трясущимися руками Мэнкс зажег сигарету.
— Хоть тресни, не могу взять в толк… — он замолчал на секунду, — …кто это сделал и как.
— Поскольку очевидно, что упавший Ривера не имел на теле даже царапины, — сказал Элейн, — он был заколот уже после падения.
— Но он не собирался падать. Они изменили сценарий номера. Прежний вызывал отвращение.
— Мы глубоко убеждены, что Ривера не знал об изменении сценария.
— Вздор! — крикнул вдруг лорд Пестерн, от неожиданности все подскочили. — Он хотел его изменить. Я был против. А Карлос хотел.
— Мы подойдем к этому чуть позже, — сказал Элейн. — Сейчас мы выясняем, как и когда его убили. Вы помните, как заработал гигантский метроном?
Он ведь был неподвижен до момента, когда упал Ривера, — неподвижен и нацелен своей стрелой прямо ему в грудь. Когда Ривера откинулся назад, стрела метронома оказалась напротив его сердца.
— Бога ради! Уж не хотите ли вы сказать, — раздраженно вмешался Мэнкс, — что кто-то из нас запустил в Риверу дротиком изнутри метронома?
— Нет, я пытаюсь устранить надуманные детали, а не добавлять новые. Сразу после того так Ривера упал, маятник метронома пришел в движение. Цветные лампочки начали вспыхивать и гаснуть попеременно по всей поверхности стрелы и опорных конструкций. Маятник ходил по дуге с ритмическим щелканьем. Внимание от лежавшей на полу фигуры было отвлечено, и то, что произошло в следующие секунд десять, полностью ускользнуло от публики. Чтобы еще больше напустить тумана, луч прожектора переместился на ударную установку, где с азартом чудодействовал лорд Пестерн. Но что же, по всей видимости, произошло в эти десять секунд?
Элейн помолчал немного и продолжил:
— Вы-то оба, конечно, помните. Официант перебросил Бризи венок для Риверы. Тот опустился на колени и, сделав вид, будто рыдает, достал платок, расстегнул пиджак на Ривере и припал к его сердцу. Припал к его сердцу.

3

— Вы не правы, Элейн, — сказал лорд Пестерн, — не правы. Я обыскал Бризи. Клянусь, у него тогда ничего не было, и клянусь, он не имел шанса что-либо подобрать. Где же находилось орудие убийства? Вы не правы. Я его обыскал.
— Он подстроил этот обыск. А осматривая его карманы, вы обратили внимание на дирижерскую палочку?
— Я говорил вам, черт возьми. Он держал ее над головой. Господи Боже! Господи Боже! — лорд Пестерн поминал Бога, будто творил заклинание.
— Короткая черная палочка. Заостренная часть с надетой на конец пробочкой от пустой бутылки из-под оружейного масла в вашем столе находилась у него в ладони. Этим утром Фокс напомнил мне рассказ По «Похищенное письмо». Нужно открыто показывать вещь ничего не подозревающим наблюдателям — и им будет казаться, будто они видят то, что и ожидали увидеть. Всю программу Бризи отдирижировал куском стержня от зонтика со вставленным в него стилетом. Вы видели блики на стали, какие обычно играли на конце его эбонитовой палочки. Стилет был спрятан в ладони. Орудие убийства вполне походило на дирижерскую палочку Бризи. Идея, вероятно, пришла ему в голову, когда он перебирал части разобранного зонта в бальном зале. Я думаю, вы попросили его собрать зонтик, верно?
— За каким чертом вы все это нам выложили? — спросил лорд Пестерн. — Мучаете людей. Скандал на всю Европу. Я намерен приструнить вас, Элейн, клянусь Богом, намерен.
— А разве вы не лезли из кожи, поверяя нам свои соображения? — мягко спросил Элейн. — Или вы сознательно играли опасную и глупую роль одинокого борца со злом? Думаю, меня можно извинить, сэр, ведь я лишь показал вам, как выглядит со стороны ваша собственная тактика. Мне хотелось хоть слегка поколебать вашу самоуверенность, но, боюсь, все напрасно.
Лорд Пестерн длинно выругался, но Мэнкс, усмехнувшись, сказал:
— Знаете, кузен Джордж, я склонен думать, мы заслужили это. Мешали полиции при исполнении ею служебных обязанностей.
— Нет, чересчур с ними цацкались.
— Меня все еще не покидают сомнения, — продолжал Мэнкс. — Где мотив? Зачем было Беллеру убивать человека, снабжавшего его наркотиками?
— Один из слуг в «Герцогской Заставе» подслушал ссору между Беллером и Риверой в бальном зале. Бризи просил у Риверы сигарету — конечно, с наркотиком, — а Ривера отказался ему дать. Намекнул Бризи, что их отношения кончены и угрожал написать обо всем в «Гармонию». Фокс подтвердит вам, что такого рода угрозы — обычный ход в ссорах подобных людей.
— Да, именно так и бывает, — сказал Фокс. — У Риверы была в запасе железная история для защиты, и нужно было донести первым. Расчет простой: мы забираем Бризи, и на этом все кончается. Мы можем подозревать Риверу, но уцепиться нам не за что. Совершенно не за что.
— Все дело в том, что вы слишком тупы, — сообщил лорд Пестерн, — и проходите мимо своего клиента, когда он умоляет его арестовать, стоя перед вашими большущими носами. Вот причина. Где ваша инициатива? Где напор? Почему бы вам как следует не потасовать колоду, — он отчаянно жестикулировал, — не поднять шум?
— Понимаете ли, милорд, — вежливо отозвался Фокс, — мы вполне можем предоставить все это таким изданиям, как «Гармония», разве нет?
— Но убить его — нет, не могу понять, — пробормотал Мэнкс. — И слушать в течение часа всю эту чепуху…
— Бризи — законченный наркоман, — сказал Элейн. — Иногда, мне думается, его терпению приходил конец, а Ривера, как злой гений дирижера, тянул с него все больше и больше денег. И это типично для наркоманов — испытывать ненависть к своему благодетелю, от которого наркоман рабски зависит. Тип, подобный Ривере, становится для наркомана чем-то наподобие Мефистофеля. Когда поставщик оказывается вдобавок шантажистом и, что еще хуже, в состоянии терроризировать свою жертву угрозой разоблачения, наркоман попадает в мучительнейшее положение. Я думаю, сцена, в которой вы, лорд Пестерн, стреляете холостым патроном в Риверу, начала привлекать Беллера задолго до того, как он увидел трюк с секцией зонтика, вставленной в дуло револьвера. Я полагаю, он уже проигрывал в голове варианты использования оружия. Вы подлили масла в огонь.
— К черту ваши рассуждения… — заорал было лорд Пестерн, но Элейн твердо прервал его:
— Бризи пребывал в ужасном состоянии. Ему позарез был нужен кокаин, он нервничал по поводу вечернего концерта, его пугали намерения лорда Пестерна. Не забывайте, сэр, что и вы тоже угрожали ему разоблачением. Он вынашивал план удара с обеих рук. Вы понимаете, что именно вас должны были бы повесить за убийство. Бризи любил шутки дурного свойства.
Мэнкс нервно засмеялся. Лорд Пестерн промолчал.
— Но технические трудности делали любой подобный замысел практически невыполнимым, — продолжал Элейн. — Его отвлекающие манеры только привлекали к нему внимание. План Бризи был типичной для наркомана фантастической бессмыслицей. Колридж пишет поэму «Кубла-Хан», а Бризи Беллер создает сюрреалистический кинжал из ручки зонтика и стилета для вышивания. Эдгар Аллан По пишет «Колодец и маятник», а Бризи Беллер крадет револьвер и делает стилетом небольшие царапины в его дуле, окуривает его дымом свечи и кладет в карман пальто. Не имея сил успокоиться, поскольку его грызет неутоленная потребность в кокаине, он выстраивает гротескный план с фантастической точностью. Он может сломаться в любой момент, потерять ко всему интерес, но в решительную минуту действует, как демон. Все становится на свои места. Он сообщает оркестру, но не Ривере, что разыгрывается другой сценарий. Ривера уходит в другой конец ресторана, откуда выйдет к публике. В последнюю минуту Бризи убеждает Скелтона осмотреть револьвер лорда Пестерна. Он подстраивает обыск самого себя и, держа кинжал у себя над головой, разражается странным смехом. Дирижирует. Убивает. Нащупав сердце Риверы, двумя руками, прикрытыми носовым платком и не видимыми публике из-за дурацкого венка, втыкает стилет и поворачивает его в ране. Проливает крокодиловы слезы над убитым. Идет в комнату, где лежит тело, и демонстрирует отчаяние. Заменяет револьвер с аккуратно поцарапанным дулом, который лежит в кармане его пальто, револьвером, из которого стрелял лорд Пестерн. Уходит в туалет и, громко изображая сильную рвоту, прячет непоцарапанный револьвер лорда Пестерна. Возвращается и, поскольку план почти завершен, как сумасшедший, обыскивает тело и, вероятно, находит наркотик, который так ему нужен. Впадает в коллапс. Вот так мы представляем себе обвинение против Бризи Беллера.
— Проклятые наркотики, — сказал Мэнкс, — если вы правы.
— Проклятые наркотики. Что верно, то верно, — поддержал Элейн.
— Никому другому не удалось бы такое, — пробормотал Найджел Батгейт.
Лорд Пестерн бросил в его сторону взгляд, но промолчал.
— Никому другому, — повторил Фокс.
— Но вам не добиться от него признания, Элейн.
— Как знать. Но если и не удастся добиться, конец света нам не грозит.
— В каком возрасте уже можно привлекать человека к уголовной ответственности? — вдруг спросил лорд Пестерн.
— Прошу меня извинить, — заторопился Эдуард Мэнкс, — но мне пора.
— Ты куда, Нед?
— Повидаться с Лайлой, кузен Джордж. Наш завтрак с нею превратился в сплошное недоразумение. Я был уверен, она знает, что это ты. Я был уверен, она знает, что Фе получила то самое письмо из «Гармонии». Но теперь знаю: она думала, что это я.
— О чем ты несешь эту чертовщину?
— Неважно. Пока.
— Эй, подожди-ка минутку. Я с тобой.
Все вышли на пустынную, залитую солнцем улицу, лорд Пестерн запер за собой дверь.
— Я тоже откланиваюсь, Элейн, — сказал Найджел. Между тем две фигуры, одна — сухая и разболтанная, другая — массивная и франтоватая, быстро удалялись по проезду Матери семейства. — Если только… что вы сейчас собираетесь делать, Элейн?
— Ордер у вас, Фокс? — спросил Элейн.
— Да, мистер Элейн.
— Тогда поехали.
— Нормы правосудия, — сказал Фокс, — вероятно, придуманы просвещенными людьми, но порой они нагоняют тоску. Я полагаю, вы не согласитесь с таким суждением, мистер Элейн?
— Они не дают нам возможности перепрыгивать на чужой шесток, бригадир Фокс, и, полагаю, это разумно.
— Если бы можно было побеседовать с ним один на один, — взорвался Фокс, — сломать его!
— Под давлением он в истерическом состоянии может сделать признание. Оно не обязательно будет соответствовать истине. Разве не такая идея заложена в нормы правосудия?
Фокс пробормотал что-то очень непечатное.
— Куда направляемся? — спросил Найджел Батгейт.
— Навестим Бризи, — буркнул Элейн, — и почти наверняка встретимся там с визитером, Сесаром Бонном из «Метронома».
— Откуда вы знаете?
— Мы же не сидим без дела, — ответил за Элейна Фокс. — Эти двое договорились о встрече по телефону.
— И что будет дальше?
— Мы арестуем Беллера, мистер Батгейт, за получение и распространение наркотиков.
— Фокс полагает, что против него удастся собрать улики. От завсегдатаев ресторана, — сказал Элейн.
— Пока он будет под арестом, — угрюмо размышлял Фокс, — есть шанс, что он заговорит. Несмотря на правило обычного предупреждения из «Судейского кодекса».
— Он не может жить без света рампы, — неожиданно бросил Элейн.
— Ну и что? — спросил Найджел.
— Ничего. Не знаю. Он может на чем-нибудь сломаться. Поехали.
В туннелеобразном коридоре, ведшем к квартире Бризи, было довольно темно. В дальнем его конце маячил человек в штатском — черная фигура на фоне среднего окна. Неслышно ступая по толстому ковру, Элейн со своими спутниками подошел к нему. Человек сделал движение головой и пробормотал что-то, кончавшееся словом «скандал».
— Это хорошо, — сказал Элейн и кивнул. Мужчина осторожно открыл дверь в квартиру Бризи.
Все четверо вошли в маленькую прихожую, где дежурил еще один человек — он прижал записную книжку к стене и быстро водил по бумаге карандашом. В прихожей сразу стало тесно.
В гостиной, за дверью, Сесар Бонн ругался с Бризи Беллером.
— Ославили на весь город! — говорил Сесар. — Как жить дальше! Нет, нет, я очень сочувствую! Жалею о случившемся от всего сердца. Для меня, как и для тебя, это — катастрофа.
— Послушай, Сесар, ты не прав. Публика меня не покинет. Они захотят меня видеть. — Голос Бризи становился все громче. — Они любят меня, — выкрикнул Бризи и помолчал. — Они любят меня, грязная свинья.
— Мне пора.
— Прекрасно. Ты сам все увидишь. Я позвоню Кармарелли. Он домогался меня несколько лет. Или Лотусу Три. Они передерутся из-за меня. И твоя вшивая клиентура последует за мной. Она растерзает нас на сувениры. Я позвоню Стейну. Нет ресторана в городе…
— Минутку. Чтобы избавить тебя от разочарования, мне, пожалуй, нужно сделать одно предупреждение. — Голос Сесара приблизился к двери. — Я уже обсудил вопрос с этими джентльменами. Была неформальная встреча. Мы обо всем договорились. Для тебя закрыты все первоклассные рестораны и клубы.
В прихожую донесся пронзительный вой, затем — голос Сесара.
— Поверь мне, я говорю это ради тебя же, — сказал Сесар. — В конце концов, мы же старые друзья. Последуй моему совету. Отдохни. Без сомнения, ты можешь себе это позволить. — Он нервно хихикнул. Бризи что-то прошептал. Видимо, они стояли вдвоем у самой двери.
— Нет, ни за что! — громко сказал Сесар. — Я не сделаю ничего подобного. Ни в коем случае!
— Я тебя уничтожу! — внезапно завизжал Бризи. Карандаш дежурного в прихожей бегал по бумаге.
— Пока что ты уничтожил сам себя, — отозвался Сесар. — Лучше молчи. Пойми меня: молчание — это твое спасение. Для тебя больше не вспыхнет прожектор. Ты конченый человек. Держись от всего подальше! — Послышались звуки борьбы, сдавленные восклицания. Что-то тяжело ударилось о дверь и сползло по ней на пол.
— Ну вот и все! — проговорил Сесар. В его голосе звучала обида и одновременно облегчение. Он тяжело дышал. После недолгой паузы он вдруг заговорил, будто размышляя вслух: — Нет, в самом деле ты просто тупица. Ты меня убедил. Я решился. Я сообщу полиции о твоих делишках. У тебя будет идиотский вид в суде. Все немного посмеются и забудут тебя. Ты отправишься в тюрьму или в лечебницу. Если будешь хорошо себя вести, то через годик-другой тебе позволят подирижировать небольшим оркестриком.
— Бог ты мой! Так скажи! Скажи им! — Бризи встал на ноги. Его голос опять поднялся до визга. — Но расскажу-то все я, я! Если попаду на скамью подсудимых, то, клянусь всеми святыми, я сотру усмешечки с ваших поганых рож. Вы ведь еще ничего не знаете. Попытайтесь только сыграть со МНОЙ злую шутку! Конченый человек?! Клянусь Богом, я только начинаю. Вы все придете слушать мой рассказ о том, как я проткнул сердце этого грязного даго.
— Вот оно, признание, — сказал Элейн и распахнул дверь.

 

 

Назад: Глава XI Эпизоды на двух квартирах и в кабинете
Дальше: Патрик Квентин Зеленоглазое чудовище (Пер. с англ. В. Батарова)