Как я покажу далее, использование концепции неравновесия меняет наше понимание принципов работы рынков – даже в «нормальных» условиях. В основе экономической модели равновесия заложено положение о том, что рынки используют «мудрость толпы», чтобы эффективно оценить истинную, реальную стоимость таких активов, как акции, облигации, производные инструменты, ипотечные ценные бумаги и ряд других, включая недвижимость (в соответствии с так называемой теорией эффективности рынков). В то же время, если учитывать, что рынки могут находиться в неустойчивом, неравновесном состоянии, такие утверждения будут выглядеть как фантазии. Рыночная цена акций и других активов образуется в результате неорганизованных действий миллионов частных лиц, фирм и фондов, трейдеров, брокеров, маркет-мейкеров, долгосрочных и краткосрочных инвесторов, опытных финансистов, наивных игроков и (все чаще) специализированных компьютерных алгоритмов. И в каждом из этих действий, влияющих на поток поступающей на рынок информации, трудно найти какой-либо намек на «мудрость» процедуры получения итогового результата. Действия «посвященных» инвесторов Уолл-стрит часто усиливают возникающие тренды, а не корректируют их (в действительности следование рыночному тренду является одной из наиболее популярных инвестиционных стратегий). Нельзя ожидать, что весь этот комплекс взаимосвязей, находящийся в зависимости от действий и капризов многих людей, каким-то чудом обеспечит рынку эффективное и стабильное состояние равновесия.

Скорее, нормальное состояние рынка больше напоминает постоянно изменяющуюся погоду, имеющую глобальный характер, в соответствии с которым новые волнения и шторма возникают совершенно естественно, но весьма нерегулярно и непредсказуемо. Я рассмотрю это достаточно подробно в контексте «молниеносного падения», «квантового кризиса», ипотечного кризиса, краха 1987 года и банкротства фонда Long-Term Capital Management в 1998 году, а также на исторических данных. Как мы увидим далее, модели финансовых рынков, основанные на представлениях и положениях, заимствованных из физики, объясняют эти естественные колебания гораздо точнее, чем любые экономические теории.

В действительности же представление о рынках как о неравновесных системах трансформирует наше фундаментальное понимание существующих на рынках причинно-следственных связей. Мы все привыкли думать, что драматические события должны иметь весьма драматичные и значимые причины. Мы считаем, что такое внезапное событие, как «молниеносное падение» рынка 6 мая 2010 года, должно было быть вызвано серьезной ошибкой – нажатием неверной клавиши, компьютерным сбоем или чем-то подобным, возможно злонамеренными действиями какого-то гениального рыночного манипулятора.

Но неравновесные системы не работают таким образом. Они следуют своему естественному ритму, при котором долгие периоды относительного спокойствия чередуются с разрушительными периодами великих потрясений. Неравновесный подход предполагает, что в рыночных катаклизмах, наблюдавшихся 6 мая, или в 1987 году, или в 2007–2008 годах, не было ничего более ненормального, чем прошлогоднее землетрясение в Японии или землетрясение в Сан-Франциско 1906 года. Модели, разработанные физиками, показывают, что экстремальные явления могут довольно легко возникать на основе зыбких паттернов убеждений, ожиданий и настроений инвесторов, особенно тех из них, которые связаны с вероятными убеждениями, ожиданиями и настроениями других участников рынка. Рыночным системам присущи самопродвижение и самореферентность, которые в значительной степени обусловлены восприятием и ожиданиями, и в этих системах обычно образуются взрывоопасные усиленные обратные связи.

Это означает, что современное представление о рынках опирается на произвольное и вводящее в заблуждение разделение событий на нормальные и ненормальные; разделение, не имеющее под собой реальной основы. Такой способ мышления заставляет экономистов искать некие особенные причины возникновения крупных событий, в то время как на самом деле (по крайней мере, во многих случаях) им следовало бы обратить внимание на обычные механизмы функционирования рынков в их сегодняшнем виде. Федеральная резервная система и другие учреждения, ответственные за разработку и проведение экономической политики, рассуждают подобно древнему человеку, видевшему в бурях и молниях действия разгневанных богов. Признание реальности неравновесия означает признание правды: даже самые разрушительные и неординарные события имеют тем не менее совершенно обычное происхождение.

Кроме этого, я собираюсь показать, как предположение о том, что рынок – система неравновесная, дает объяснение тому феномену, что кризисы, похоже, всегда становятся для нас сюрпризом. Одной из ключевых концепций неравновесного подхода является понятие «метастабильности», которое объясняет, как система может казаться стабильной, не являясь на самом деле таковой, точно так же, как вспыхивает сера на спичке при возникновении искры. Внутренне нестабильные и опасные ситуации могут оставаться скрытыми и сохранять состояние покоя в течение весьма продолжительного периода времени, но при этом нет никакой гарантии, что они не реализуются в любой момент. Метастабильностью, по-видимому, можно объяснить «квантовый кризис». Она же играет ключевую роль при завершении любого финансового бума, будь то «пузыри» акций интернет-компаний, ипотечных ценных бумаг или иностранных инвестиций. Поскольку момент, когда финансовый «пузырь» лопнет, предсказать очень сложно, из экономической теории равновесия следует, что эти «пузыри» не являются реальными. Неравновесный подход принимает неопровержимые доказательства того, что финансовые «пузыри» существуют – вся экономическая история полна ими, как бутылка шампанского, – и доступно и понятно объясняет, почему момент их взрыва настолько трудно предсказать: событие, играющее роль срабатывающего пускового механизма, обычно оказывается случайным. Важный урок заключается в том, что для понимания природы финансовых «пузырей» нам необходимо определить условия, которые приводят к росту опасных обратных связей в экономической системе.

В отличие от ограниченной точки зрения приверженцев рыночного равновесия, сторонники неравновесного подхода призывают к созданию своеобразного «погодного справочника». Погода может изменяться в широких пределах и постоянно преподносит сюрпризы. Не существует простой и универсальной «теории погоды». Вместо этого мы имеем дело с изобилием связанных между собой моделей, концепций и теорий, которые метеорологи находят полезными для понимания различных аспектов погоды. Одна – для гроз над равнинами, другая – для ураганов, зарождающихся над морем, а третья – для туманов, формирующихся над земной поверхностью. Аналогичным образом экономическая наука, изучающая рынки, должна стремиться к созданию не универсальной теории, а арсенала моделей и теорий, приспособленных для описания отдельных явлений: быстрых колебаний рынка, влияющих на действия краткосрочных спекулянтов; дневных движений, которые важны для инвесторов, следующих за трендом; а также для характеристики нестабильности, возникающей в результате серьезных преобразований, например изменения стандартов ипотечного кредитования, и формирующейся в течение месяцев или даже лет.

Чтобы объединить все эти теории, мы должны сфокусироваться на том, как наиболее важные экономические явления возникают в результате действия обратных связей при взаимодействии частных лиц, фирм, правительств и других субъектов экономической деятельности. Как и при формировании погодных явлений, в экономических системах наиболее значимые события вызывают насильственные переходы из одного состояния в другое (от «бычьего» тренда к «медвежьему», от кредитного кризиса к кредитной экспансии и т. д.), то есть те изменения, которые всегда вызываются наличием положительной обратной связи. Из предположения о рыночном неравновесии не следует, что мы сможем немедленно получить ответы на любые вопросы о рынках. И мы будем знать не больше, чем метеорологи, использующие законы фундаментальной физики при объяснении принципов работы каждой составляющей погоды. Но данный подход позволяет наметить путь к пониманию динамики рынков, сосредоточив внимание на том, что действительно имеет значение, – на действии положительных обратных связей, приводящем к нестабильности и резким изменениям. Задача состоит в том, чтобы определить, когда и где такие обратные связи наиболее вероятно станут активными, как обнаружить их присутствие и, если это оправданно, каким образом их можно ослабить.

Далее будет более подробно показано, как концепция рыночного неравновесия начинает изменять наше понимание различных экономических тем, таких как стабильность (или нестабильность) банковских сетей, роль производных инструментов на рынках, а также прибыльность (и затратность) трейдинга с использованием компьютерных «торговых роботов». Например, банковские сети более опасны для финансовой системы, чем проблемы бухгалтерского баланса какого-то одного финансового учреждения. Банки и другие финансовые фирмы в последние несколько десятилетий становятся все более взаимосвязанными, особенно с распространением производных инструментов. Это приводит к масштабному появлению новых видов потенциально опасных положительных обратных связей. Международные регуляторы недавно вышли с предложением установить новые банковские правила (так называемое соглашение Базель III), но они по-прежнему слишком сильно верят в теорию равновесия и так ничего и не делают для мониторинга таких паттернов взаимозависимостей финансовых учреждений, которые вызывают возникновение опасных и дестабилизирующих положительных обратных связей.

В последние два десятилетия в финансовой сфере доминировало убеждение, что распространение производных инструментов должно сделать рынки более «комплектными», а следовательно, более эффективными и стабильными. Но этот стержень теории финансов основывается на точке зрения, предполагающей, что рынок – система равновесная. В то же время неравновесный подход показывает, что верно и обратное. Производные часто усиливают нестабильность рынка и доводят его до неприятностей. Это имеет политические последствия для регулирования рынка производных в части выполнения ими общественно полезных защитных функций.

Внутридневный трейдинг с использованием специализированных компьютерных алгоритмов («торговых роботов») представляет собой новейшую угрозу стабильности финансовых рынков. На долю компьютерных программ, способных совершать тысячи сделок в секунду, в настоящее время приходится более половины всех биржевых сделок, и при этом мы практически ничего не знаем о том, существуют ли положительные обратные связи между действиями разных компьютерных программ, оказывающих влияние на рынки без непосредственного участия человека. События 6 мая 2010 года, когда акции на Нью-Йоркской фондовой бирже за пять минут упали на 500 пунктов, следует рассматривать как предупреждение. Мы лишь начинаем понимать, какие опасности нам угрожают, когда предпринимаем серьезные усилия для моделирования обратных связей между взаимодействующими торговыми стратегиями.

Наконец, и на уровне метафор из предположения о том, что рынки являются неравновесными системами, следует, что рынки вовсе не «лучше других знают», как надо поступать. Метафоры влияют на наше мировоззрение гораздо в большей степени, чем принято думать, а ложные метафоры могут быть особенно опасны. Заблуждение о рыночном равновесии обеспечивает ложную поддержку для организации множества социально направленных действий, в том числе в таких областях, как образование и предоставление основных коммунальных услуг. Это объясняется тем, что теория рыночного равновесия утверждает, что рыночные системы позволяют распределять необходимые обществу товары с большей эффективностью. При этом данная теория полностью игнорирует воздействие положительных обратных связей, которые часто приводят к очень разным, а иногда и катастрофическим последствиям.

Возьмем хотя бы один пример, когда дефицит электроэнергии и растущие цены, от которых пострадала Калифорния летом 2000 года, поставили в тупик приверженцев экономической теории равновесия. Ожидалось, что дерегулирование рынков электроэнергии, осуществленное в середине 1990-х годов, приведет к снижению цен на данный ресурс за счет увеличения конкуренции, заставит электроэнергетические компании снизить свои затраты, чтобы привлечь больше клиентов. Однако рынок не пришел ни к какому равновесию. Такие компании, как Enron, поняли, что они могут манипулировать поставками электроэнергии и получать огромную прибыль, вызывая временный острый дефицит ресурса в некоторых районах страны и затем повышая цены. В сущности, Enron научилась создавать и обращать себе на пользу рыночные бури, от последствий которых страдали жители Калифорнии. Резкий скачок цены на электроэнергию – на 800 % в течение нескольких месяцев в конце 2000 года – вызвал несказанное удивление у экономистов, зашоренных теорией равновесия.

В целом слепая вера в преимущества приватизации имеет негативные социальные последствия, выражающиеся в том числе в ухудшении общественного доверия, отказе от традиционных нерыночных отношений, основанных на социальных нормах, и замене культурных стимулов «работать на совесть» чисто монетарной мотивацией. Эти тревожные тенденции были отмечены такими политологами, как профессор Гарвардского университета Роберт Патнэм в его эпохальной работе «Bowling Alone» («Боулинг в одиночку») и Фрэнсис Фукуяма в книге «Trust» («Доверие»). В последнее время многие социологи и экономисты стали приводить доказательства того, что господство рыночных норм, основанных на конкуренции, часто приводит к замещению или «вытеснению» полезных социальных норм, основанных на сотрудничестве. Продвижение политиками рыночных стимулов из-за их якобы высокой эффективности часто наносит непреднамеренный ущерб, разрушая влияние социальных норм, которые с давних пор обеспечивали сплоченность общества.