Глава 8
Трейдинг со скоростью света

Майк Маккарти стал жертвой «молниеносного падения». Среди бела дня он потерял по крайней мере 15 тыс. долл. И нет никакого способа, с помощью которого он мог бы вернуть себе эти деньги.

За последние несколько лет на долю Маккарти выпали суровые испытания. В 2006 году он покинул финансовое подразделение оказавшейся в бедственном положении корпорации General Motors, где проработал 23 года, и перешел в процветающую ипотечную фирму Countrywide Financial, через которую проходило оформление примерно 20 % всех ипотечных кредитов в США. К сожалению, Маккарти не знал, что Countrywide доживает последние дни и вскоре будет похоронена под завалами рухнувшего рынка низкокачественных ипотечных ценных бумаг; банкротство наступило менее чем через год после его прихода. В 49 лет Маккарти оказался безработным.

В 2009 году скоропостижно скончалась его мать. Она оставила сыну наследство, включавшее в том числе портфель акций, и Маккарти некоторое время удавалось сводить концы с концами и содержать свою семью за счет дохода от процентов и дивидендов. В мае 2010 года, будучи уверенным в том, что рынкам грозит обвал, Маккарти решил продать свои инвестиционные активы. Во второй половине дня 6 мая он позвонил своему брокеру в Smith Barney и сказал, как он позже вспоминал: «Меня беспокоит ситуация на рынке, и я хотел бы продать принадлежащие мне акции компаний P&G и DirecTV. А затем избавиться и от бумаг других десяти компаний».

Данное решение было принято в самый неподходящий момент – слишком поздно и слишком рано одновременно. Брокер Маккарти нажал кнопку, отправляя на продажу акции Procter & Gamble примерно в 14:46, то есть примерно через минуту после того, как «молниеносное падение» началось, и за минуту до того, как оно закончилось, и акциям удалось вернуться к нормальной жизни, восстановив большую часть потерянного. Но в тот момент активы Маккарти были проданы по цене 39,37 долл. за акцию, то есть по самой низкой для бумаг P&G цене за последние примерно семь лет. И это при том что как за несколько минут до, так и через несколько минут после этой сделки акции P&G торговались на уровне 60–63 долл. Для Маккарти разница в стоимости проданного пакета составила более 15 тыс. долл.

«Потерянной суммы мне хватило бы на 6–8 ежемесячных выплат по ипотечному кредиту, – сказал позже Маккарти. – Я вижу, что акции P&G сейчас торгуются на уровне 62 долларов. Я даже не могу поверить в то, что произошло; я как будто нахожусь в сумеречной зоне».

В 1926 году английский физик Льюис Фрай Ричардсон, пионер в области прогнозирования погоды, опубликовал статью, в которой он задал необычный вопрос: «Обладает ли ветер скоростью?» Очевидного ответа на этот, казалось бы, глупый вопрос, пояснил он, нет. Конечно, вы можете видеть в небе облака, перемещающиеся примерно со скоростью 20 миль в час, но это наблюдение дает лишь очень грубую усредненную оценку для огромной воздушной массы. Попробуйте получить более точные данные о скорости движения воздуха, и вскоре вы поймете, насколько трудно это сделать. Ветра вызывают закручивающиеся, как сигаретный дым, вихри, которые разбиваются на более мелкие завихрения. Присмотритесь внимательнее, и вы заметите, что скорость и направление движения воздуха от точки к точке хаотично изменяются в очень широких пределах. Для ветра, на самом деле, не существует банального понимания скорости.

Маккарти на собственном опыте узнал, что примерно то же самое происходит и на рынках. Акции компании Procter & Gamble могут стоить 62 долл., но мгновенный порыв финансового ветра может отбросить их на отметку 37 долл., прежде чем вы сможете их продать. Это реальность современных рынков, управляемых алгоритмами, торгующими со скоростью света.

Нью-Йоркская компания Inforeach занимается продажами алгоритмической торговой платформы под названием HiFreq, которая позволяет осуществлять более 20 тыс. сделок в секунду с одного компьютера, подключенного к интернету. Это лишь одна из сотен компаний, обеспечивающих переход к биржевой торговле с «нулевой задержкой» – идеальный режим, при котором интервал времени между нажатием на кнопку и совершением сделки равен нулю. Самые быстрые сделки теперь совершаются за время, необходимое для того, чтобы луч света преодолел расстояние, равное длине футбольного поля, или около того; это одна миллионная доля секунды. Это настолько быстро, что принципы теории относительности Эйнштейна теперь определяют и законы финансов. Чтобы сократить на пять миллисекунд время прохождения сигнала при организации связи между трейдерами США и Великобритании, компания Hibernia Atlantic ведет прокладку трансатлантического волоконно-оптического кабеля по новому маршруту, который на 500 км короче, чем те, что использовались ранее.

Поскольку никаких признаков какого-либо замедления этой гонки технологических вооружений пока не наблюдается, можно предположить, что скоро мы придем к тому, что время исполнения сделок будет измеряться в наносекундах и фактор скорости станет решающим для определения того, чей компьютер успеет совершить наиболее выгодную сделку. Экзотические острова, расположенные в Тихом океане, в скором времени могут стать центрами биржевой торговли, идеально подходящими для «релятивистского арбитража» – специальный термин, созданный для описания фондовых преимуществ, которыми, благодаря своему расположению, обладают некоторые фирмы с точки зрения теории относительности Эйнштейна. Если вы стремитесь зарабатывать деньги на небольших различиях в ценах акций на биржах в Японии и Лос-Анджелесе, то, согласно теории относительности, для получения наилучшего результата вы должны вести свою торговлю из точки, расположенной ровно на полпути между этими биржами. Эта точка располагается где-то на платформе посреди Тихого океана, и именно в этом случае вы сможете получать ценовые сигналы с обеих площадок раньше, чем кто-либо другой.

В биржевой торговле нет ничего важнее скорости и интеллекта, что находит свое прямое воплощение в обладании вычислительными мощностями. Но в то самое время, когда скорость совершения сделок стремительно приближается к скорости света, вы можете спросить себя, а действительно ли эта идея хорошая?

В июле 2009 года биржевой эксперт Пол Уилмотт опубликовал в New York Times публицистическую статью, в которой задавался вопросом, не таит ли в себе алгоритмическая торговля некоторые опасности. «К и без того опасному в своем влиянии и подозрительному с точки зрения морали финансовому минному полю, – заметил Уилмотт, – мы добавляем еще и вычислительные мощности».Обращаясь к истокам фондовых рынков, он спрашивал, действительно ли вся эта сверхбыстрая торговля является благом. В частности, Уилмотт был обеспокоен тем, что положительные обратные связи, существующие между торговыми алгоритмами, могут преподнести опасные сюрпризы. Например, в 2003 году, когда по сегодняшним меркам биржевая торговля велась гораздо медленнее, американская трейдинговая фирма обанкротилась всего за 16 секунд, когда кто-то из ее сотрудников запустил ошибочный торговый алгоритм.Компании потребовался почти час на то, чтобы понять, что она обанкротилась. Не может ли случиться так, что нечто подобное произойдет с крупным инвестиционным банком, биржей или даже с национальной финансовой системой?

Для высокочастотных трейдеров и для многих экономистов проблемы, поднятые Уилмоттом, кажутся смешными – сродни бытовавшим в XIX веке опасениям, что из-за обилия гужевого транспорта дороги рано или поздно утонут в лошадином навозе. В конце концов, с точки зрения теории равновесия трейдинг не может принести вред, а быстрый трейдинг должен помочь рынкам быстрее приходить в эффективное состояние. Если трейдинг поставляет на рынок информацию, значит, он делает цены более точными. Устранение любых препятствий для торговли, в том числе временных задержек исполнения биржевых приказов, следует рассматривать исключительно как благо для рынка. Увеличение частоты и скорости сделок лишь смазывает шестерни рынка, заставляя их вращаться активнее. Так что может быть лучше?

Уилмотт озвучил свое предостережение о том, что высокочастотная торговля «может служить дестабилизирующим фактором для рынка», чуть более чем за год до «молниеносного падения». Но что мы достоверно знаем теперь, спустя уже два года после этого события? Является ли высокочастотный трейдинг благом или злом для рынков? На этот вопрос нет простого ответа.