Глава 18. Сан-Франциско
О необыкновенном супе клэм-чаудер и вкуснейшем кофе по-ирландски, морских львах и старых трамваях, попугаях и туманах девяти видов, самых дорогих джинсах в мире и детективах Дэшила Хэммета…

В честь меня Сан-Франциско показал себя в тот день во всей красе. Я увидел его через залив, с магистрали, которая, минуя Сосалито, вбегает прямо на мост Золотых ворот. Вечернее солнце позолотило и высветило его, и он стоял передо мной на холмах – величественный град, какой может привидеться только в радужном сне. Город, раскинувшийся на холмах, много выигрывает по сравнению с равнинными городами. Нью-Йорк сам громоздит у себя холмы, вздымая ввысь свои небоскребы, но мой бело-золотой акрополь, поднимающийся волна за волной в голубизну тихоокеанского неба, – это было нечто волшебное, это была писаная картина, на которой изображался средневековый итальянский город, какого и существовать не могло. Я остановился на автомобильной стоянке полюбоваться им и ведущим к нему ожерельем моста над входом в пролив. По зеленым холмам – тем, что повыше, с южной стороны, – влачился вечерний туман, точно отара овец, возвращающихся в овчарни золотого города. Никогда я не видел его таким прекрасным.

Джон Стейнбек. «Путешествие с Чарли в поисках Америки»

А вдали, за предгорьями, раскинулся Тихий океан, синий и безбрежный, с его громадной стеной белизны, надвигающийся на город с легендарной картофельной грядки, где рождаются туманы Фриско. Еще час, и эта стена перенесется сквозь Золотые Ворота, чтобы окутать белизной этот романтический город, и молодой парень возьмет за руку свою девушку и неторопливо пойдет вверх по длинному белому тротуару с бутылкой токайского в кармане. Это и есть Фриско; и прекрасные женщины, стоящие в белых дверях в ожидании своих мужчин; и Башня Койт, и Эмбаркадеро, и Маркет-Стрит, и одиннадцать густонаселенных районов.

Джек Керуак. «В дороге»

Когда-то много лет назад одна наша знакомая побывала в командировке в Сан-Франциско. Вернулась она совершенно переполненная впечатлениями и без устали повторяла, что это – самый красивый город в мире. Мы тогда слушали ее рассказы с некоторым скепсисом – ну как можно вообще говорить о каком-то городе, что он самый красивый. В мире есть немало прекрасных городов, и каждый из них хорош по-своему. Тогда мы не представляли, что пройдет лет десять, и мы увидим этот город и поймем, что она имела в виду. Сан-Франциско прекрасен – окруженный океаном, окутанный туманами, украшенный мостами. Но внешняя красота – это еще не все. Сан-Франциско красив какой-то внутренней красотой, особым духом, царящим в нем. Так сияют люди, наполненные внутренним светом.

В Сан-Франциско в первый раз мы приехали ранней осенью. Тогда здесь светило солнце, и мы бродили по набережным и улицам города, совершенно очарованные им. Это было, так сказать, туристическое знакомство. Мы прошли по знаменитой Ломбарт-стрит, которая считается самой крутой (в прямом смысле) улицей в мире, походили по красочному Чайна-тауну, забрались на высокий Телеграф-Хилл и любовались оттуда видом на залив, погуляли по знаменитой Old Fisherman’s Wharf – Рыбацкой пристани, где прямо на улице выступали артисты и клоуны. Самое забавное, что тогда мы не заметили многое из того, что потом станет объектом нашего постоянного восхищения.

Настоящее знакомство с Сан-Франциско началось со второй встречи. Мы приехали в этот город в самый «не сезон» – в декабре. В Лос-Анджелесе тогда было очень тепло и светило солнце, а в Сан-Франциско мы въезжали под холодным дождем. Поселились мы в гостинице на набережной и, несмотря на погоду, отправились на берег, поскольку сидеть в четырех стенах не хотелось. Набережная даже отдаленно не напоминала того веселого места, каким мы ее видели два месяца назад. Она была совершенно пустой – ледяной дождь прогнал с улицы всех. Даже в многочисленных ресторанчиках, расположенных здесь вдоль берега, посетителей было очень мало. Выбирая место для ужина, мы заглянули в один, потом в другой – везде было довольно грустно. И вдруг мы увидели маленькое заведение, в котором не было свободных мест. Более того, еще два человека терпеливо дожидались на улице, когда освободится столик. Нам стало любопытно, и мы тоже встали в очередь. Буквально через пять минут появились свободные места, и мы вошли в небольшой зал. Так состоялось наше знакомство с рестораном Nick’s Lighthouse, в который мы потом неизменно будем приходить каждый раз, приезжая в Сан-Франциско.

Nick’s Lighthouse немного старомоден, очень уютен и внешне очень прост. Но если вы любите креветки, крабов, моллюсков, рыбу – и чтобы их было много! – то это место для вас. Вам могут принести целое блюдо морепродуктов, и стоить это будет совсем не дорого. Все это можно запить вкуснейшим местным пивом Anchor Steam. В тот вечер нас – замерзших и промокших – встретил приветливый немолодой официант, который немедленно предложил начать с горячего супа. Конечно, мы согласились, и уже представляли себе полные тарелки. Но тарелок-то как раз и не было. Каждому из нас подали по довольно крупной белой булке, у которой была срезана верхушка и вынута мякоть, а вместо нее налит густой, ароматный суп из морских моллюсков – клэмчаудер.

Словами не передать, как это было вкусно. Для убедительности обратимся к классику – Герман Мелвилл посвятил супу чаудер целую главу своего романа «Моби Дик». Кстати, в русском переводе эта глава именуется «Отварная рыба», хотя в оригинале ее название именно «Чаудер». Вот как описывает он это кулинарное чудо: «Однако из кухни потянул горячий дымный аромат, в значительной мере опровергавший мои безрадостные опасения. Когда же дымящееся блюдо очутилось перед нами, загадка разрешилась самым восхитительным образом. О любезные други мои! Послушайте, что я вам расскажу! Это были маленькие, сочные моллюски, ну не крупнее каштана, перемешанные с размолотыми морскими сухарями и мелко нарезанной соленой свининой! Все это обильно сдобрено маслом и щедро приправлено перцем и солью!» Кстати, здесь у Мелвилла неточность – в чаудер добавляют не масло, а молоко (или томатный сок).

Покончив с супом и согревшись, мы благодарно взирали на нашего приветливого хозяина. А он тут же принес нам огромное блюдо с всякими «морскими гадами». Казалось, съесть это все просто невозможно. К этому времени посетителей в ресторане уже почти не осталось, и наш официант присел к нам за столик. Оказалось, что он француз из Нормандии, не так давно перебравшийся с семьей в США. А зовут его Ив. Так началось это знакомство. Потом в течение четырех лет, когда мы приезжали в Сан-Франциско, мы обязательно приходили в Nick’s Lighthouse, и нас всегда усаживали за столик Ива. А уж он всегда старался угостить нас чем-нибудь особенным.

В тот вечер он рассказывал нам о том, что стоит посмотреть в Сан-Франциско. И тогда прозвучала фраза: «Ну а морских львов вы, конечно, уже видели». Мы замерли. Какие львы? Оказалось, что мы, первым делом в любом месте стремящиеся познакомиться с местными представителями фауны, во время первого визита в Сан-Франциско прозевали самое интересное. «Как же вы могли не заметить морских львов? – изумился Ив. – Они же живут прямо здесь, на набережной. И, кроме того, они же ужасно шумные – их просто невозможно миновать».

Разумеется, утром следующего дня мы уже бежали к пирсу 39 – месту приписки колонии морских львов. Надо сказать, что во многих американских городах, в том числе и крупных, возможны встречи с представителями дикой природы. Повсеместно прекрасно прижились белки, в пригороды Бостона часто наведываются бурые медведи, а урбанизировавшиеся опоссумы и еноты считают себя полноправными хозяевами помоек Нью-Йорка. Дикие канадские гуси – настоящий бич многих штатов Восточного побережья США. Но то, что мы увидели в Сан-Франциско, было чем-то невероятным. Чуть ли не в центре города обосновалась внушительная колония морских львов.

Собственно говоря, никто их в Сан-Франциско не приглашал. Первая разведгруппа ластоногих выбралась на причалы Рыбацкой пристани в январе 1990 года и сразу дала ясно понять – место нас вполне устраивает, и мы будем здесь жить. Сказано это было столь весомо и внушительно, что городу пришлось слегка потесниться, чтобы предоставить место неожиданным новоселам – для них освободили целый док. Вскоре подтянулись и остальные переселенцы. Ежедневно на плотах дремало около 600–700 львов, однако в некоторые дни их численность достигала полутора тысяч и более. Хотя до конца так и не было ясно, откуда и почему они прибыли, но предполагалось, что искать новое место жительства морских львов заставило сильное землетрясение, которые произошло в конце 1989 года.

Многие из прописавшихся на Рыбацкой пристани львов даже отказались от сезонных миграций, рассудив, видимо, что оставлять без присмотра такое место просто неразумно – вдруг займут другие. А место замечательное – в бухте много рыбы, здесь им не угрожала никакая опасность. Морских львов в городе защищал закон и многочисленные добровольцы, все обитатели колонии были пронумерованы, и за ними велось круглосуточное наблюдение, а в случае необходимости оказывалась медицинская помощь. Вокруг сложилась целая инфраструктура – возведены наблюдательные площадки, создан небольшой музей и кафе «Морской лев», вокруг продавались многочисленные сувениры. Патронировал львов Центр морских млекопитающих, который проводил здесь лекции и экскурсии. Не все, конечно, были рады этим гостям – соседи они достаточно крикливые и взбалмошные. На плотах постоянно возникали ссоры, приводящие к шумному выяснению отношений. Однако у туристов они сразу стали пользоваться огромным успехом, и каждый день на пристани собирались толпы людей, чтобы посмотреть на внушительное скопление животных, невозмутимо спящих посреди городского шума. Казалось бы, все складывалось к обоюдному удовольствию сторон. Однако в 2009 году морские львы стали внезапно покидать насиженное место. К концу года грустные туристы могли лицезреть не более 10 особей. В городе началась паника – пошли слухи о возможности сильного землетрясения. Говорят, что весной некоторое количество львов все-таки вернулось, но уже не так много. Остальные, считают биологи, перебрались севернее – на побережье штата Орегон. Что стало причиной, так и осталось загадкой.

Налюбовавшись на эту веселую колонию, мы вновь отправились изучать город. А надо сказать, что Сан-Франциско – это редкий американский город, где для передвижения не требуется автомобиль. Здесь хорошо ходить пешком, если, конечно, у вас не вызывают возражений многочисленные подъемы и спуски. Все-таки Сан-Франциско стоит на 50 высоких холмах, самыми известными из которых являются Ноб-Хилл, Пасифик-Хайтс и Рашн-Хилл, т. е. Русский холм. Но самый удобный способ передвижения по Сан-Франциско – это трамваи, которые являются такой же эмблемой города, как и знаменитый Золотой мост. Так получилось, что здесь не только не отказались от этого вида транспорта, хотя такие попытки и предпринимались, но смогли превратить трамвай в чуть ли не главную достопримечательность. Они воспроизводятся в сувенирной продукции, на рекламных фотографиях, в туристических проспектах.

Сан-Франциско весьма бережно относится к трамвайным линиям и одновременно собирает старые вагоны по всему миру. Благодаря стараниям городских властей и энтузиастов в Сан-Франциско существуют два замечательных мобильных музея, экспонаты которых перевозят тысячи туристов и местных жителей. «Обитатели» одного из них – это знаменитые кейбл-кары, небольшие вагончики, ползающие по холмам Сан-Франциско, цепляясь за проложенный под землей движущийся трос. Они многократно оказывались героями американских кинофильмов. Помните, к примеру, как эффектно участвуют трамваи в погонях, без которых, как известно, боевик не может существовать? Звенят и грохочут по крутым улицам города наперегонки с полицейскими машинами так, что дух захватывает!

Поездка на кейбл-каре – настоящее удовольствие, особенно если удастся занять место, обеспечивающее хороший обзор города. Но смотреть стоит не только по сторонам, не меньшего внимания заслуживают и вагоновожатые, которые виртуозно – вручную! – с помощью огромных рычагов управляют вагончиком. И хотя кейбл-кар – это достаточно удобный, хотя и неторопливый вид транспорта, местные жители им практически не пользуются. Причина проста: слишком большой популярностью пользуются они у туристов, а конкурировать с этим динамичным племенем мирным обывателям сложно. На конечных остановках кейбл-каров часто стоят огромные очереди, а идут они по городу, увешанные пассажирами.

Зато без особых проблем можно прокатиться на экспонатах другого музея. Это привычные, хорошо нам знакомые обычные трамваи, именуемые в Америке стрит-карами. Единственная особенность – все они весьма почтенного возраста. Они курсируют по линии F, которая тянется по набережной Эмбаркадеро через весь центр города. Возвещая звонком о своем приближении, они неторопливо следуют по центральной улице Сан-Франциско – Маркет-стрит, а импозантные вагоновожатые с достоинством – ведь они муниципальные служащие – приветствуют пассажиров. Все они радушны, наделены чувством юмора и с веселыми комментариями ведут свой «корабль» меж рифов городского движения. Утром, когда туристы еще спят, трамвай заполняется местной публикой среднего достатка. Многих пассажиров вагоновожатый знает по имени, помнит, где гостю надо сойти, что ему сказать и о чем спросить. Днем водитель «антиквариата» готов выступить в роли гида-профессионала, лучше всех знающего, как и на чем добраться до любой точки города и где надо покинуть его вагон.

Туристы из разных стран иногда просто замирают в изумлении, не веря своим глазам, поскольку им кажется, что видят трамваи своего детства. И это не обман зрения – по улицам Сан-Франциско действительно проплывают вагоны, появившиеся на свет в самых разных странах в первой половине XX века. Больше всего на линии, конечно, американских трамваев постройки середины прошлого века, однако есть вагоны и более почтенного возраста. Самый старый «родился» в 1895 году. Кроме того, по линии F регулярно бегают примерно десять итальянских трамваев из Милана, построенных в 1928 году. Время от времени на рельсы выходят и представители других стран – Англии, Португалии, Японии, Австралии, Бельгии, Германии. Но в щадящем режиме: их берегут, не заставляют работать каждый день.

Есть в коллекции музея и трамвай из России, но он, к сожалению, уже давно находится в ремонте. А поскольку запчастей к нему нет, то восстановительные работы затягиваются. Он был построен в 1922 году и до 1960 года бегал по Москве, а потом переселился в Орел, где в 1982 году его отправили «на пенсию». Подсчитано, что за свою трудовую жизнь он перевез примерно 1,75 миллиона пассажиров. Каким же образом появился в Сан-Франциско наш трамвай? В начале 80-х годов трамваи были сочтены устаревшим видом транспорта, и маршруты стали закрывать. Так, когда под Маркет-стрит проложили метро, то сочли ненужной и линию на ней. А отпраздновать такое достижение технического прогресса решили Фестивалем трамваев, собрав «пенсионеров» для последнего парада. Фестиваль горожанам очень понравился и стал проводиться ежегодно. Причем каждый раз ряды его участников пополнялись трамваями из других стран. Было решено пригласить и Советский Союз. В январе 1987 года генеральный консул СССР Валентин Каменев передал мэру Сан-Франциско Дайан Файнстейн вагон, который носил тогда гордое название «Трамвай “Желание мира”». Москва как бы идейно углубила название знаменитой пьесы Теннесси Уильямса. Говорят, что во время фестиваля 1987 года наш трамвай пользовался невероятной популярностью.

Сам же Фестиваль трамваев стал столь популярен, что возникла идея – почему бы не сделать его постоянным и не пустить антикварные трамваи по старой линии? Так и произошло – в 1995 году исторические трамваи начали регулярное движение по Маркет-стрит, а к 2000 году линия удлинилась почти вдвое и стала проходить по набережной. Туристы постепенно захватывают и этот маршрут, поняв, что он один из лучших (и недорогих) способов перемещения по центру города.

Вообще, в Сан-Франциско весьма бережно относятся к старине. Трамваи – это только один пример. Здесь практически никогда не сносят старые здания, а стараются отреставрировать и дать им новую жизнь. На набережной Рыбацкой пристани находится симпатичный торгово-развлекательный комплекс Ghirardelli, который поселился в здании старой шоколадной фабрики; а расположенное неподалеку красное кирпичное здание склада консервной фабрики превратилось в прекрасную гостиницу Argonaut.

В двух шагах отсюда находится еще одна местная достопримечательность. Это – бар Buena Vista, в котором, как утверждается (и мы присоединяемся к этой точке зрения!), делают самый вкусный в Америке кофе по-ирландски. Считается, что этот благородный напиток был изобретен в аэропорту Фойнс – предшественнике международного аэропорта Шэннон, где совершали промежуточную посадку самолеты, летевшие из Европы в Америку. В один холодный день там приземлился самолет после длительного перелета из Америки, и уставшие пассажиры немедленно отправились в бар. Чтобы подбодрить их, местный бармен Джо Шеридан налил в кофе виски, а сверху добавил сливки. Так родился кофе по-ирландски. Именно там этот напиток попробовал журналист газеты «Сан-Франциско кроникл» Стэнтон Делаплейн, а потом рассказал о нем своему другу, владельцу кафе Buena Vista Джеку Кеплеру. Вдвоем они решили воссоздать кофе по-ирландски на американской земле.

Официальная легенда гласит, что эксперимент начался вечером 10 ноября 1952 года и продолжался всю ночь. Поиск истины дался нелегко, и к утру друзья были весьма нетрезвы. Тем не менее, ими было сделано два вывода. Первый – вкус все-таки был не тот. Второй – сливки тонули в кофе, а не ложились поверх него. Автор идеи Стэнтон Делаплейн был уже готов отказать от затеи внедрения ирландского изобретения, однако Джек Кеплер упрямо продолжал поиски и даже слетал ради этого в Шэннон. По его возвращении эксперименты продолжились. В конечном итоге был подобран сорт виски, отвечавший всем требованиям. А за консультацией по поводу сливок друзья отправились к мэру Сан-Франциско, владевшему молочной фермой. Тот объяснил им, что сливки должны быть определенной жирности, да еще настоянные 48 часов, да еще взбитые особым образом. Так родился кофе по-ирландски по рецепту кафе Buena Vista. Скажем прямо, это очень-очень вкусно. А если ты еще зашел в это кафе в холодную погоду, то этот горячий напиток обретает просто необыкновенный вкус.

Кофе по-ирландски от Buena Vista уже давно стал такой же туристической достопримечательностью Сан-Франциско, как и его трамваи, мосты и туманы. А вот, кстати, о туманах мы еще не написали ни слова, а ведь без них представить себе этот город просто невозможно. Они воспеты в литературе. Вот как писал о них Дэшил Хэммет в романе «Мальтийский сокол»: «Улица тонула в ночном сан-францисском тумане – редком, липком и пронизывающем». Поэт Карл Сэндберг был более романтичен: «Туман приходит лапками котенка, он смотрит на залив и город…» Джону Стейнбеку показалось уместным сравнение с пушистыми овцами. По– видимому, они говорили о разных туманах, поскольку все жители Сан-Франциско знают, что это природное явление бывает здесь нескольких видов. Писатель Хэролд Джиллиам утверждал, например, что можно говорить о девяти разновидностях тумана.

Нам не удалось, конечно, различить столько видов, однако можем подтвердить, что туманы здесь необычные. Белая пелена принимает причудливые формы, то поднимаясь куполом над заливом, накрывая собой остров Алькатрас, то нависая аркой над мостом Золотые Ворота или ложась густым слоем под ним. Он течет реками, образует водовороты или падает каскадами. Жители Сан-Франциско шутят, что в их городе есть три времени года – зима, лето и туман. Туман бывает часто таким густым, что ничего не видно буквально в двух шагах. И невольно вспоминается наш замечательный мультфильм «Ежик в тумане».

Когда на город опускается туман, сразу становится холодно и гулять по городу очень неуютно. Вот тогда стоит выпить кофе по-ирландски в Buena Vista и сесть на старый трамвайчик, благо конечная остановка линии F находится прямо рядом с этим кафе. Трамвай неторопливо повезет вас по Рыбацкой пристани, мимо веселого пирса 39 с его морскими львами, каруселями и другими аттракционами. Потом он выедет на набережную Эмбаркадеро, и слева будут тянуться причалы, у которых все время кипит жизнь. А справа окажется высокий холм, именуемый Телеграф-Хилл, а у его подножья – красивая зеленая площадь, именуемая Levi’s Plaza. Здесь находится штаб-квартира всемирно известной компании Levi Strauss & Co.

Джинсы Levis’s – настоящая гордость Сан-Франциско. Именно в этом городе в 1853 году появились на свет первые штаны из парусины – прообраз будущих «ливайсов». Здесь их начали шить из ткани деним, здесь был получен патент на знаменитые заклепки и карман-пятигранник с простроченной на нем «галочкой» и торчащим из-под него ярлычком с названием Levis’s. Джинсы в том виде, какой теперь считается классическим, стали шить только к концу XIX века. Именно в Сан-Франциско был открыт первый магазин Levi Strauss & Co., а ныне находится штаб-квартира компании. Именно здесь хранятся самые дорогие джинсы в мире. Это – Levis’s 1879 года выпуска, стоимость которых оценивается в 125 тысяч долларов. Сохранились они в единственном экземпляре и спрятаны в специальном сейфе. Эти джинсы составляют часть уникального архива компании. Ее сотрудники уже много лет бережно собирают по всему миру образцы продукции компании, различные документы и фотографии. Золотой фонд этого собрания – коллекция знаменитых «ливайсов-501», появившихся на свет в конце XIX – начале XX века. Все они, как и самый старый экспонат, потерты и выцвели, и только под карманами можно увидеть первоначальный цвет. Некоторые сохранили и материальные следы давно ушедших времен, например, капли воска от свечей. Ведь носили их тогда, когда еще не было электричества. С экспонатами этой необычной коллекции ее хранители обращаются с огромным почтением. Джинсы хранятся в спецпомещениях, где поддерживается постоянная температура, каждый образец завернут в особую белую ткань, а прикасаться к «джинсам-долгожителям» разрешается только в специальных перчатках. Архив насчитывает примерно 5 тысяч предметов одежды, 4,5 тысячи фотографий, 500 рекламных постеров, а также сотни документов и маркетинговых материалов. К сожалению, попасть в эту сокровищницу невозможно – доступ к коллекции имеют только сотрудники компании.

Кстати, с 2003 года компания Levi Strauss & Co. закрыла последние фабрики на территории США и полностью перенесла производство за границу. Тогда у американцев это вызвало легкий шок – ведь фактически «ливайсы» перестали быть американскими. А ведь более полувека они являлись символом мятежного духа и свободы, уверенности и молодости. Кстати, в Америке уже сложно купить одежду и обувь с маркировкой «сделано в США». Сейчас примерно 96–97 процентов всей одежды, приобретенной в США, изготавливается в других странах. Основная часть одежды импортируется из Мексики, стран Центральной Америки и Китая.

В плохую погоду стоит ехать на трамвае и дальше. Через несколько остановок он, не доезжая до прекрасного моста Бэй-Бридж, повернет с набережной и поедет по оживленной Маркет-стрит до своей конечной остановки в районе Кастро. Но если погода была хорошая, мы обязательно выходили у Levi’s Plaza и шли на встречу с весьма необычными обитателями Сан-Франциско, именуемыми в литературе и кино дикими попугаями Телеграф-Хилл. Эти зеленые красавцы с ярко-красными головками, имеющие научное название «красноголовая аратинга», или Aratinga erythrogenys, уже давно поселились в Сан-Франциско и стали местными знаменитостями. Их родина – Перу и Эквадор, и никто не знает, как они попали в Сан-Франциско. Тем не менее, несмотря на прохладные зимы, попугаи чувствуют себя здесь весьма неплохо. Они освоили уже весь город, и их можно встретить не только в районе Телеграф-Хилл, но даже у моста Золотые Ворота. О сан-францисских аратингах был снят документальный фильм и написана книга, им посвящено несколько интернет-сайтов.

О том, что попугаичье племя где-то рядом, узнаешь по громким крикам. Жизнерадостные аратинги чувствуют себя уверенно, никого не боятся и вовсе не стремятся вести себя незаметно. На людей они практически не обращают внимания и разрешают подходить довольно близко. Выглядит эта зелено-красная банда на городской улице весьма впечатляюще. Потом вся стая поднимается и стремительно уносится по своим делам. У попугаев есть сторонники, но есть и противники. Многих жителей раздражает постоянный шум и гвалт, сопровождающий этих птиц. Тем не менее, выселять их никто не собирается. Единственное ущемление прав, на которое пошел город, – это запрет на кормление попугаев в общественных местах, введенный в 2007 году. Но никто не запрещает вам ставить кормушку на собственном балконе, что и делают многие местные жители.

Наш маршрут был проложен так, что после встречи с замечательными пернатыми красавцами мы обязательно посещали еще одну достопримечательность. Это – книжный магазин City Lights, который считают настоящим памятником движения битников и американской контркультуры. Трудно найти кого-либо из столпов этого движения, не отметившихся своим личным присутствием в стенах City Lights.

Началось все в 1953 году, когда начинающий поэт Лоуренс Ферлингетти и учитель Питер Мартин основали в Сан– Франциско небольшой книжный магазин, который торговал только книгами в бумажном переплете. Но именно ему вскоре суждено было стать центром движения битников, взгляды которого выражали Джек Керуак, Аллен Гинзберг и Уильям Бэрроуз. Их книги до сих пор занимают центральное место на полках магазина. Однако сам он уже давно перерос рамки движения битников. Эта «интеллектуальная Мекка и место паломничества читателей», как именуют свой магазин его гостеприимные хозяева, привлекает к себе всех, кому мало того стандартного набора литературы, который представляют обычные американские магазины. В магазине, как мы сами убедились, царит какой-то особый дух. Развешанные на книжных стеллажах плакаты призывают остановиться, снять с полки заинтересовавшую книгу и тут же присесть и почитать ее. Многие так и поступают, пристроившись прямо на полу и погрузившись в листание страниц. Весь магазин, его скрипучие лестницы, полы и стены пропитаны ароматом 50-60-х годов, настроением протеста и насмешки над официозом. Здесь нет ни любовных романов, ни детективов, зато можно найти редкие книги по философии и истории, а также анархизму, классовой борьбе, борьбе с коррупцией и по многим другим темам, не слишком привычным для американских книжных витрин. На полках City Lights представлен, наверное, самый богатый из встречающихся в американских книжных магазинах набор произведений русской классики, а также современных российских писателей и поэтов. Желающие могут познакомиться с работами идеологов анархизма – Кропоткина и Бакунина. Со стен магазина взирают на нынешних его посетителей фотографии, на которых запечатлены еще юные Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко, а сборники их произведений соседствуют на полках с поэтическими сборниками других авторов.

На одной из полок мы с некоторым удивлением увидели роман Дэшила Хэммета «Мальтийский сокол». Как-то неожиданно было увидеть здесь этот детектив в жанре нуар. Но потом вспомнили, что действие книги разворачивается в Сан-Франциско, а стало быть, проигнорировать ее здесь никак не могли. Кроме того, этот роман был включен в список лучших литературных произведений, написанных на английском языке в XX веке – такой рейтинг составило в 1998 году нью-йоркское издательство Modern Library. Дэшил Хэммет родился в Мэриленде, умер в Нью-Йорке, похоронен в Вашингтоне на военном Арлингтонском кладбище как участник двух войн. Однако Сан-Франциско считает его своим писателем, хотя он прожил здесь всего несколько лет. Здесь даже есть улица, носящая его имя. Все действие романа «Мальтийский сокол» разворачивается на улицах Сан– Франциско. Сам писатель жил в доме 891 по Пост-стрит, и именно в этом доме он поселил частного детектива Сэма Спейда. На доме установлена табличка, гласящая: «Дом Дэшила Хэммета и Сэма Спейда. Дэшил Хэммет (1896–1961) жил в этом здании с 1926 по 1929 год, когда он писал свои первые три романа: “Красная жатва” (1929), “Проклятие Дейнов” (1929) и “Мальтийский сокол” (1930). Квартира Сэма Спейда в “Мальтийском соколе” – это квартира Хэммета, которая находилась на четвертом этаже в северо-западном углу».

Речь идет о квартире 401, однако, никаких документов, подтверждающих, что писатель жил именно в ней, не сохранилось. «Вычислить» место проживания Дэшила Хэммета помогло скрупулезное прочтение романа «Мальтийский сокол». Исследователи творчества писателя установили, что только одна квартира на четвертом этаже отвечает всем описаниям в романе. Еще одна табличка установлена на крохотном переулке Баррит-стрит рядом с туннелем на Стоктон-стрит. Надпись на ней лаконична: «Примерно на этом месте Майлз Арчер, партнер Сэма Спейда, был убит Бриджит О’Шонэсси».

По этим улочкам мы побродили немало, пытаясь представить, как это все выглядело в 20-х годах прошлого века. Хотя все сохранилось – эти улицы, и туннель, и дом, где жил Дэшил Хэммет, – все это сейчас выглядит вовсе не так мрачно, как это описано в «Мальтийском соколе». Совсем наоборот, тем более что тут же находится одна из самых роскошных гостиниц Сан-Франциско – Ritz Carlton.

Проходя неоднократно мимо нее, мы и представить себе не могли, что очень скоро в этом отеле состоится наше знакомство с совершенно необыкновенным человеком – Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем. Потом будет еще несколько встреч в Лос-Анджелесе, но эта – первая – запомнится навсегда. Мы встретились в прекрасный солнечный день в его номере, который находился на особом этаже, отведенном исключительно для высокопоставленных лиц. Попасть туда можно только в сопровождении либо хозяина, либо – с его разрешения – служащего отеля, поскольку лифт поднимается на этаж только после того, как снимается блокировка нужной кнопки специальной электронной карточкой.

Как рассказал нам тогда Мстислав Леопольдович, с Сан– Франциско его связывали особые отношения. Здесь он выступал в далеких 50-х годах, когда приехал в Соединенные Штаты на свои первые гастроли. «Я впервые дирижировал в этом городе в 1975 году, – вспоминал он в нашей беседе. – Меня прогнали из Советского Союза в 1974 году, и первое, что я сделал как оперный дирижер, – в пику тогдашним советским властям поставил “Пиковую даму” в Сан-Франциско». Наше недолгое знакомство с Ростроповичем многому научило нас. Он показал нам, что можно быть мудрым, но при этом легким и веселым. Он поразил нас внимательностью и снисходительностью к людям, независимо от их положения. Но при этом он умел видеть и глобальные проблемы человечества.

Эту главу мы хотим закончить его словами. Вот как он ответил на вопрос о том, может ли искусство спасти мир. «В какой-то степени может. Это отнюдь не общие слова, если музыку понимать шире и глубже, чем это часто происходит на концертах. Через правильное музыкальное образование и воспитание можно найти ключики к душе человека, к его совести, которая заставит его задуматься над тем, что он творит. И, быть может, тогда для него мир, жизнь и красота станут более притягательными, чем оружие, война и насилие».