XLVIII
Ревизор, баталер и почт мейстер на военном корабле
Поскольку баталер играл столь видную роль при неудачной попытке продать мой бушлат с аукциона, я вспомнил, что уместно было бы рассказать, какая на кораблях это важная персона. Он правая рука, доверенное лицо и счетовод ревизора, который перепоручает ему все расчеты с командой, в то время как сам в большинстве случаев просматривает подшитые газеты в уютной каюте, вместо того чтобы углубляться в свои гросбухи.
Из всех нестроевых на военном корабле ревизор, быть может, самая важная персона. Хотя он такой же член кают-компании, как и другие, однако по традиции он признается стоящим несколько выше священника, врача и Профессора. Кроме того, его то и дело видят занятым какими-то доверительными разговорами с коммодором, который на «Неверсинке» даже иногда позволял себе с ним пошутить. Мало того, ревизора несколько раз вызывали в коммодорский салон, и там они по нескольку минут о чем-то совещались. И я не припомню, чтобы когда-либо произошло совещание каюткомпанейской аристократии — лейтенантов в коммодорском салоне — и не был бы приглашен на него ревизор. Надо полагать, то важное обстоятельство, что ведению ревизора подлежат все финансовые дела корабля, и придает ему такую важность. Недаром в каждом правительстве, будь то монархия или республика, лицо, поставленное во главе финансов, неизменно занимает доминирующее положение. Так, по рангу своему в правительстве Соединенных Штатов министр финансов почитается стоящим выше лиц, возглавляющих остальные министерства. Подобным же образом в Англии истинный пост, занимаемый премьером, как всем известно, не что иное, как должность первого лорда государственного казначейства.
Так вот, служащий, находившийся под началом этого высокого должностного лица и известный под названием баталера, был на корабле главным письмоводителем по финансовой части. В жилой палубе у него была самая настоящая контора, забитая приходо-расходными книгами и всевозможными журналами. Его конторка была не менее завалена бумагами, чем конторка какого-нибудь коммерсанта на Пёрл-стрит , и на ведение счетов у него уходило немало времени. Сквозь окошечко его подземной конторы было видно, как он, не отрываясь целыми часами, что-то строчит при свете лампады.
Ex officio баталер большинства кораблей является и чем-то вроде почтмейстера, а контора его являет собой подобие почтовой конторы. Когда на «Неверсинк» приходили мешки с письмами для эскадры — почти таких же размеров, как почтовые мешки в Соединенных Штатах, не кто иной, как баталер раздавал из своего окошечка в жилой палубе письма или газеты матросам, если таковые были им адресованы. Кое-кто из тех, кто возвращался с пустыми руками, предлагал более счастливым товарищам продать им их письма, пока печать их была еще цела, считая, что прочесть наедине длинное нежное письмо от домашних, пусть даже не твоих, много лучше, чем остаться вовсе без письма.
По соседству с конторой баталера находятся главные кладовые ревизора, где хранятся в больших количествах всевозможные товары. На тех кораблях, где команде разрешается покупать их для перепродажи на берегу в целях наживы, больше сделок совершается в конторе баталера за то утро, когда команду увольняют на берег, чем их совершили бы за неделю все галантерейные лавки порядочного села.
Раз в месяц у баталера бывает дел по уши. Ибо раз в месяц на руки матросам выдаются печатные листки для заказов в судовую лавочку; и что бы вы ни захотели получить у ревизора — будь то табак, мыло, парусина, синее рабочее платье, иголки, нитки, ножи, пояса, миткаль , ленты, трубки, бумага, перья, шляпы, чернила, ботинки, носки — словом, что бы то ни было, записывается на листок заказов и вручается на другой день баталеру, который и выдает «барахлишко», как его называют матросы, а цена его записывается им в расход.
К счастью для матросов, практиковавшееся еще немного лет назад возмутительное обжуливание их со стороны этой службы корабля и бессовестное стяжательство многих ревизоров теперь уже в значительной мере отошло в область преданий. Ревизоры, которым раньше предоставлялась свобода как угодно наживаться на продаже своих товаров, в настоящее время получают установленный законом оклад.
Доходы иных из этих офицеров при упраздненной системе были просто невероятны. За время плавания в Средиземное море ревизор одного из американских линейных кораблей, по вполне достоверным сведениям, положил себе в карман ни много ни мало 50.000 долларов. После этого он вышел в отставку и поселился на лоне природы. Вскоре его три дочери, не слишком прельстительные, заключили весьма выгодные браки.
Представление, которое имеют матросы о ревизорах, выражено в следующей грубоватой, но меткой поговорке: «Ревизор — все равно что заклинатель: он и покойника заставит табак жевать», чем намекают, что текущий счет покойника иной раз подвергается посмертным манипуляциям. У моряков ревизоры ходят под прозвищем сырокрадов.
Неудивительно поэтому, что на старом фрегате «Ява» чистый расчет с восьмьюдесятью человеками команды после четырехлетнего плаванья составил всего тысячу долларов на всех, между тем как общая сумма их окладов должна была составить 60.000 долларов. Даже и при теперешней системе ревизор на линейном корабле, например, оплачивается много лучше, чем любой другой офицер, за исключением командира корабля и коммодора. В то время как лейтенанты обычно получают лишь тысячу восемьсот долларов, флагманский врач тысячу пятьсот, священник тысячу двести, ревизор на линейном корабле огребает три тысячи пятьсот долларов. Правда, говоря о его вознаграждении, не следует забывать и об ответственности, которую он несет, а она не так мала.
Но есть во флоте и ревизоры, про которых матросы ничего дурного не думают, и как особая категория, ревизоры уже не являются по отношению к матросам теми вредными личностями, какими они были раньше. Так, пышущий здоровьем старый ревизор на «Неверсинке», не имевший никакого отношения к судовой дисциплине, к тому же обладавший нравом веселым и, по-видимому, незлобивым, был даже в известной мере любимцем у значительной части команды.
