Глава XXIII
ИЗРАИЛЬ В ЕГИПТЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Всю ночь напролет люди просиживали перед жерлами печей, подбрасывая в них топливо. Над печами поднимался бурый дым — дым их смертной муки. Было любопытно следить, как под воздействием огня меняется цвет печи — точно у рака, брошенного в кипяток. Когда наконец обжиг кончался и огонь гасили, Израиль любил заглядывать под своды топки в основании печи, где еще недавно трещали дрова. Кирпичи, непосредственно составлявшие стенки топки, все до единого превращались в бесполезные комья, черные, как сажа, и самых гротескных форм. Следующий ряд бывал не столь прокопчен, но также не годился в дело; но постепенно, осматривая кладку печи ряд за рядом, вы добирались до средних слоев, слагавшихся из звонких, ровных, безупречных кирпичей, за которые подрядчики платят дороже всего. Дальше вверх ряды постепенно утрачивали совершенство, однако, хотя кирпичи самого верхнего слоя и уступали лежащим ниже, они все же ничем не напоминали изуродованные кирпичи топки. Кирпичи топки были обезображены прямым соприкосновением с огнем, средние зарумянились под воздействием умеренного и благодетельного жара, а верхние хранили томную бледность потому, что были слишком уж укрыты от необходимости выносить силу пламени.
Эти печи воздвигались, словно временные храмы, и каждый кирпич укладывался на свое место с такой тщательностью, будто ему предстояло лежать тут века. Но едва огонь угасал, печь рассыпали в бесформенную кучу и кирпич отправляли в Лондон, чтобы снова слагать из него горделивые постройки, которые в глазах истинного философа с кирпичного завода почти столь же преходящи, как и печь для обжига кирпича.
Порой, накладывая тесто в лотки, Израиль невольно задумывался над загадкой собственной судьбы. Любовь к родине заставила его возненавидеть ее врагов — тех самых чужестранцев, среди которых он трудился тут, — и вот теперь он, обязавшийся в качестве солдата и матроса убивать, жечь, уничтожать их самих и все, что им принадлежит, теперь он служит этим самым людям, как раб, изготовляя для них кирпичи вместо того, чтобы поджигать их корабли. Мысль о том, что он всеми силами помогает укреплять стены тиранических Фив, сводила его с ума. Бедный Израиль! Имя твое оказалось пророческим — ты стал рабом в Египте, который зовется Англией. Но он гнал от себя подобные мысли и начинал еще отчаяннее орудовать своим черпаком: «Что за важность, кто мы, где мы и что мы делаем?» Хлоп-шлеп! «Короли, мужики — какая разница? Кто больше, чем ничто?» Бряк! «Все суета и глина!»
