Глава 6
Появление Лукавца

Тиффани разозлилась на себя за то, что проспала. Ее матери пришлось будить ее чашкой чая в руке. Но кельда оказалась права. Тиффани давно нормально не спала, и ее старенькая кроватка гостеприимно раскрыла свои объятья.

Ладно, могло быть и хуже, сказала она себе, отправляясь в путь. Например, на помело могли забраться змеи. А Фиглы были только рады полету. Как выразился Роб Всякограб: «почуять свежий ветерок под килтом». Фиглы может и лучше змей, но это только предположение. Они могли перебегать из конца в конец по помелу, разглядывая пролетаемые достопримечательности, а раз, случайно оглянувшись, она увидела, как десяток Фиглов свисает с конца помела. Или, если быть точнее, один свисал с конца помела, а следующий цеплялся за его пятку, потом другой за пятку предыдущего и так далее до самого последнего Фигла. Фиглы развлекались, вопили, смеялись в развевающихся по ветру килтах. Предположительно веселье складывалось частично из чувства опасности, ограничения видимости, или наоборот, демонстрации того, что никто не должен был видеть.

Один или двое и в самом деле отцепились и летели вниз, махая рукой своим братьям с криком: «Я-я-ху!», воспринимая процесс как веселую игру. Обычно падая на землю, Фиглы просто от нее отскакивают, но иногда они способны ее немного повредить. Тиффани нисколько не беспокоилась о том, как они доберутся домой. Без сомнения по пути их будут поджидать много опасных созданий, готовых наброситься на крохотного человечка, но к тому времени когда они доберутся до дома, в мире их значительно поубавится. На самом деле Фиглы, по их собственным стандартам, на поле боя вели себя прилично, и обычно не поджигали помело в двадцати милях от города. Данный инцидент был озвучен Вулли Валенком очень тихим воплем: «Ой!», с последующей попыткой скрыть данный факт, загораживая горящие прутья своим телом.

— Ты снова поджег помело, Вулли Валенок? — строго спросила Тиффани. — Ты что, ничему не научился в прошлый раз? Мы не зажигаем огней на помеле без уважительной причины.

Из-за попыток Вулли с братьями затоптать пламя помело начало раскачиваться. Тиффани осмотрела местность внизу в поисках чего-нибудь мягкого и желательно влажного.

На Вулли нельзя было сердится. Он жил в своем собственном, подчинявшемся только законам Вулли Валенка мире. Общаясь с ним, нужно было думать по диагонали.

— Просто интересно, Вулли, — спросила она после того, как помело начало издавать ужасный грохот. — если мы вместе подумаем, может мы узнаем, почему помело загорелось? Может быть нам поможет тот факт, что у тебя в руке спичка?

Фигл посмотрел на спичку в руке так, словно только что ее увидел, спрятал ее за спину и опустил глаза под ноги, что в данных обстоятельствах было довольно смело.

— Не ведаю, мисс.

— Ясно, — сказала Тиффани, справляясь с порывом ветра, — дело в том, что без прутков в хвосте, я не могу управлять помелом, поэтому мы теряем высоту, и, к сожалению, летим слишком быстро. Возможно, ты поможешь решить эту задачку, Вулли?

Вулли Валенок сунул мизинец в ухо и повертел им, словно пытаясь им простимулировать работу мозга. Вдруг его лицо просветлело:

— А могём мы не заземляться, мисс?

Тиффани вздохнула.

— Хотелось бы, Вулли, однако, видишь ли, мы движемся очень быстро, земля — нет. То, что выйдет в подобных обстоятельствах обычно называется падение.

— Мне не хотелось, мисс, ронять вас в грязюку. — сказал Вулли. Он ткнул вниз, и добавил: — но разумею, что мы могём заземлиться на ту фиговину.

Тиффани проследила за его указательным пальцем. Под ними находилась длинная белая дорога, а на ней, недалеко впереди, находилось что-то продолговатое, которое двигалось почти с такой же скоростью, что и помело. Она уставилась, услышав, как щелкают мысли в голове, и потом сказала:

— Все равно, нам будет нужно как-то сбросить скорость…

Вот так и вышло, что дымящееся помело, которым управляла испуганная ведьма с дюжиной Фиглов, расправивших свои килты, словно тормозные парашюты, приземлилось на крышу почтового экспресса, едущего по маршруту Ланкр — Анк-Морпорк.

У кареты были отличные рессоры, и возница очень быстро восстановил контроль над лошадьми.

В полной тишине, в облаке оседающей пыли, он спустился с козел на дорогу. Он был настоящим бугаем, и при этом морщился при каждом шаге. В одной руке он держал откушенный бутерброд с сыром, а в другой — и ошибиться было просто невозможно — кусок свинцовой трубы. Он хмыкнул.

— Мне придется доложить бригадиру. Вы видите ту царапину на краске, а? Ненавижу отчитываться. Никогда не удавалось справиться со словами. Но придется заняться, раз краске конец. — бутерброд, и что самое главное, кусок трубы, исчезли под полой длинного плаща. Тиффани даже словами не могла передать, как она была счастлива этому исчезновению.

— Мне правда, очень жаль, — извинилась она, когда он помог ей спуститься с крыши кареты.

— Это не из-за меня, поймите меня правильно. Это все из-за краски. Я им, видите ли, говорю, тут тролли, гномы, ха, и вы все отлично знаете, как они водят: почти все время с закрытыми глазами, потому что солнце слишком ярко светит.

Тиффани сидела, пока он осматривал повреждения краски, потом снова посмотрел на нее и заметил остроконечную шляпу.

— Ой, — тихо сказал он. — Ведьма. Полагаю, с вами это впервые. Вы знаете, мисс, что я везу?

«Что может быть хуже для перевозки?» — задумалась Тиффани.

— Яйца? — спросила она.

— Ха! — воскликнул мужчина. — То была бы удача. А у меня зеркала, мисс. На самом деле одно. Но не плоское, а, как мне сказали, в виде шара. Его очень тщательно запаковали во все мягкое, или они думают, что тщательно. Однако, они не предполагали, что кто-то вздумает падать на крышу с неба. — Его голос не был злым, просто усталым, словно всегда ждал, что мир подсунет ему какую-нибудь пакость. — Его сделали гномы. Говорят, оно стоит больше тысячи анкморпоркских долларов, и знаешь для чего? Для того, чтобы повесить его в танцевальном зале, где собираются танцевать вальс, о чем не должны знать благовоспитанные молодые леди, потому что он, как говорится в газете, ведет к разврату.

— Ну надо же! — воскликнула Тиффани, подумав, что он ожидает от нее чего-то подобного.

— Что ж. Полагаю, нужно пойти, проверить, нет ли повреждений, — продолжил возница, деловито открывая заднюю дверцу почтовой кареты. Большую ее часть занимал огромный ящик. — Он почти до верху набит соломой, — пояснил он. Поможете его спустить? И если на нем есть хоть трещинка, у нас обоих огромные проблемы.

Оказалось, что ящик совсем не тяжел, как показался на первый взгляд. Тем не менее, они аккуратно опустили его на дорогу, и возница, пошуршав внутри соломой, словно величайшую драгоценность, которой он на самом деле являлся, извлек на свет сверкающий зеркальный шар. Он наполнил окружающий мир сверкающими бликами, чуть не ослепил своим блеском, и пустил в пляс по окружающему пейзажу солнечные зайчики. Тут возница воскликнул от боли и уронил шар. Тот разлетелся на миллион кусочков, на мгновение наполнив мир миллионом отражений Тиффани. Под звон осколков мужчина, подняв облачко пыли, тоже рухнул на землю, и, издав тихий стон, свернулся калачиком рядом с осколками.

В мгновение ока стонущий мужчина был окружен кольцом вооруженных до зубов Фиглов. Тут были двуручные мечи, и другие двуручные мечи, палицы, топоры, дубинки и по крайней мере еще один меч. Тиффани понятия не имела, где могло прятаться все это оружие. Фиглы, например, могли что угодно спрятать в своей шевелюре.

— Не трогайте его, — крикнула Тиффани. — Он не хотел причинить мне вреда! Он очень болен! Но сделайте доброе дело, соберите осколки! — она присела рядом с мужчиной и взяла его руку. — Как давно у вас радикулит, сэр?

— Ох. Уже двадцать лет мучаюсь, мисс, двадцать лет. — Простонал возница. — Это все от тряски на карете. Понимаете, эта подвеска — она просто не работает! Думаю, что с трудом сплю одну ночь из пяти, мисс, и это чистая правда. Стоит задремать, начинаешь ворочаться, как все делают, и вдруг — хрясь! — что-то щелкает, и тут же, верите, пронзает невыносимая боль.

За исключением пары крохотных точек на горизонте на дороге не было не души, за исключением группы Фиглов, которые, вопреки здравому смыслу, преуспели в искусстве прятаться за спиной друг друга.

— Так. Думаю, я могу вам помочь, — сказала Тиффани.

Некоторые ведьмы, для того чтобы видеть настоящее, используют запутку, а при удаче — могут увидеть и будущее. В сумрачном, дымном кургане Фиглов кельда упражнялось в том, что она называла скрытнями — умение, которое она способна применять сама, и передать по наследству, но по-секрету. И она была уверена, что Эмбер наблюдает за нею с очевидным интересом. «Какое странное дитя, — подумала кельда. — Она видит, она слышит, она понимает. Что бы мы только не отдали за то, чтобы мир наполнился подобными ей людьми?»

Она поставила котел на огонь и зажгла крохотный огонь под его кожаным дном.

Кельда закрыла глаза, сконцентрировалась и прочла воспоминания всех кельд — и когда-либо живших и еще не родившихся. Сквозь ее мозг без какого бы то ни было определенного порядка проплывали миллионы голосов. Некоторые были тихими, никогда не становившимися громче, часто мучительно далеко, за пределами ее досягаемости. Это была чудесная библиотека знаний, за исключением того, что все книги находились в беспорядке, как и странички, и нигде на свете не было подходящего каталога. Ей приходилось искать намеки, которые тут же исчезали, едва она их услышала. Она напряглась, прислушиваясь к шорохам, тихим, невнятным звукам, сдержанным крикам. Потоки мыслей отвлекали ее внимание то на одно, то на другое. И вот вдруг он оказался прямо перед ней, такой четкий, словно всегда был тут.

Она открыла глаза, на мгновение уставилась в потолок, и произнесла:

— Я искала великучу каргу, и что же я увидала?

Она уставилась в туман из воспоминаний и старых и новых, и отдернула голову, едва не стукнувшись с Эмбер, которая с интересом спросила:

— А кто этот человек без глаз?

— Что ж, думаю, я сумею вам помочь, господин… э?

— Ковровщик, мисс. Вильям Глотталь Ковровщик.

— Ковровщик? — переспросила Тиффани. — Но вы же возница?

— Верно, и с этим связана очень смешная история, мисс. Видите-ли, Ковровщик моя родовая фамилия. Никто не знает, как так получилось, потому что никто из нас никогда не положил ни одного ковра!

Тиффани поощрила его доброй улыбкой:

— И…?

Господин Ковровщик озадаченно посмотрел в ответ.

— И… что? Это и есть — смешная история! — Он начал было смеяться, но внезапно вновь закричал от стрельнувшей в спину боли.

— Ах, да. — сказала Тиффани. — Простите меня за медлительность. — Она потерла руки. — А теперь сэр, я разберу вас по косточкам.

Лошади, запряженные в карету, с интересом наблюдали, как, подставив руку, она помогает мужчине подняться на ноги, снять его огромный плащ (с помощью множества охов и нескольких вскриков), и ставит его лицом к карете, с упёртыми в нее руками.

Тиффани сконцентрировалась и почувствовала спину мужчины сквозь тонкий жилет и… о да, вот оно — сдвиг позвонка.

Она прошла вокруг лошадей и просто, на всякий случай, шепнула в каждое шевелящееся ухо лошадиное слово. Потом она вернулась к покорно поджидавшему господину Ковровщику, который не смел даже пошевелиться. Когда она закатала рукава, он сказал:

— Вы же не собираетесь превратить меня во что-нибудь нехорошее, правда мисс? Не хочу быть пауком. Смертельно их боюсь, и моя одежда создана для двуногих созданий.

— С какой стати вы решили, что я стану вас во что-нибудь превращать, господин Ковровщик? — сказала Тиффани, легонько проводя рукой по его позвоночнику.

— Что ж, за исключением честных присутствующих, мисс, я полагал, что именно так поступают все ведьмы, мисс — ужасные штуки, мисс, летучие мыши и все такое прочее.

— Кто это вам сказал?

— Не могу точно сказать, — ответил возница. — Это вроде как… ну, знаете, просто известно каждому.

Тиффани очень аккуратно расставила пальцы, нащупала сдвинувшийся позвонок:

— В этом немного смысла, — сказала она, нажав при этом, поставив позвонок на место. Возница вскрикнул.

Его лошади хотели было рвануть с места, но их ноги отказались их слушаться как обычно — так действовало прозвучавшее в их ушах лошадиное слово. Порой Тиффани стыдилась того, как год назад ей удалось узнать лошадиное слово. Но, с другой стороны, старый кузнец, которого она ласково и безболезненно проводила к порогу смерти, сам стыдился того, что ему нечего было предложить ведьме за ее услугу, вроде той, что вы платите лодочнику за переправу. Поэтому он шепнул ей на ушко лошадиное слово, которое позволяло контролировать услышавших его лошадей.

Его невозможно было купить, как и невозможно продать ни за какие деньги, но его можно было передать или хранить. Но даже если бы оно было отлито из свинца, оно было на вес золота. Старик шепнул ей на ухо: «Я обещал не выдавать его ни одному мужчине на свете, и я сдержал слово!» — поэтому он улыбался даже после смерти. По чувству юмора он был сродни господину Ковровщику… который был довольно тяжелым мужчиной. Он тихонечко сполз по борту кареты и…

Откуда он появился? Этот орущий человек с белым от бешенства лицом в черной, словно вечно скрытая от солнечного света пещера или — Тиффани внезапно пришло на ум сравнение — склеп.

Вокруг не было ни души, она была в этом уверена, и никого в стороне от дороги, кроме одинокого фермера, который следил за сжиганием стернины на своем поле.

Но вот оно — лицо, которое оказалось в паре дюймов от ее лица. И он был настоящим, не какое-то там чудище, потому что чудища редко брызгают слюной на собственные отвороты пиджака. И вдруг она заметила. Он вонял. Ей еще никогда в жизни не приходилось чувствовать подобной вони.

Она была осязаемой, словно железный лом, и ей показалось, что она чувствует ее не носом, а вроде как разумом. Смрад, по сравнению с которым выгребная яма покажется ароматом розы.

— Я очень вас прошу, пожалуйста, отойти назад, — произнесла Тиффани. — Мне кажется, вам что-то померещилось.

«Так-так. Сумасшедший, — подумала Тиффани. — Но если он…»

Слишком поздно. Кривой палец сумасшедшего уже был приставлен к ее носу, и внезапно пустая дорога наполнилась Нак Мак Фиглами. Мужчина в черном замахнулся на них, но подобного рода действия не работают на Фиглах. Несмотря на натиск Фиглов, он успел крикнуть: «Прочь, гнусные бесы!»

Услышав это, все Фиглы в надежде обернулись.

— О, айе, — произнес Роб Всякограб. — Кто — нить видал здеся гнуснявых бесяков? Мы, типа, те, кто с ними тут же разберется! Ваш ход, мистер! — Они набросились на него толпой и, проскочив насквозь, свалились кучей позади него. Тут же они по привычке начали мутузить друг дружку, поскольку раз уж пошла такая веселуха, то не стоит сбиваться с ритма.

Человек в черном только взглянул на них и перестал обращать внимание.

Тиффани уставилась вниз на обувь незнакомца. Они сверкали в лучах солнца, и это было неправильно. Тиффани стояла посредине пыльной дороги, на которой самые чистые ботинки в мгновение ока становятся самыми пыльными в мире ботинками, например, как ее собственные. И та земля, на которой стоял незнакомец, она тоже была неправильной. Очень неправильной в жаркий, безоблачный день. Она взглянула на лошадей. Лошадиное слово удерживало их на месте, но они дрожали словно кролики в присутствии лисы. Потом она закрыла глаза и посмотрела на него с помощью Точновидения, и тогда увидела. А увидев, сказала:

— Ты не отбрасываешь тени. Я знала, что что-то не так.

А потом она посмотрела прямо в глаза незнакомца, которые скрывались под широкополой шляпой и… у него… не было… глаз. Ее словно оттаявшей водой окатило пониманием… Совсем нет глаз, ни обычных, ни бельм, ни глазниц — только две дыры в голове. Сквозь них она видела дымящиеся пастбища по другую сторону дороги. И она не ожидала того, что произойдет потом.

Человек в черном снова посмотрел на нее и прошипел: «Ты ведьма. Да, это точно. Куда бы ты не пошла, я тебя найду».

С этими словами он исчез, оставив только кучу дерущихся в пыли Фиглов.

Тиффани почувствовала что-то у своих ног. Она посмотрела вниз, и увидела смотрящую на нее зайчиху, которая видимо сбежала с горящего поля. Секунду они не сводили друг с друга глаз, а потом зайчиха, словно лосось, взметнулась в воздух и дала стрекача через дорогу. Мир полон символов и знамений, и к важным ведьмы должны прислушиваться. Так с чего бы ей начать?

Господин Ковровщик все еще сидел, опираясь на карету, полностью не понимая происходящее.

Впрочем, как и Тиффани, но она-то докопается до сути:

— Можете подняться, господин Ковровщик.

Он поднялся очень осторожно, заранее морщась в ожидании боли в спине. Для пробы он слегка повернулся в одну, потом в другую сторону, подпрыгнул в пыли, словно давя букашку. По видимому это сработало, потому что он подпрыгнул еще раз, потом еще, широко раскинув руки и воскликнул:

— Йаяппиии! — и крутанулся на месте словно балерина. С его головы слетела шляпа, по пыльной дороге грохнули подкованные сапоги, и господин Ковровщик стал самым счастливым человеком на земле. Он извивался, подпрыгивал, только что не прошелся колесом, но помешало колесо реальной кареты, поэтому он схватил ошеломленную Тиффани, протанцевал с ней вдоль дороги, распевая: — Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три, — пока она, рассмеявшись, не освободилась из его объятий. — Мы с женой сегодня уходим, юная леди, и обязательно пойдем вальсировать!

— Но мне казалось, что это приводит к разврату, — сказала Тиффани.

Возница подмигнул ей:

— Что ж, можно только на это надеяться! — ответил он.

— Не стоит перенапрягаться, господин Ковровщик, — предупредила его она.

— На самом деле, если вы спрашиваете, мисс, я как раз склонен к обратному. После всех этих стенаний и охов практически без сна, полагаю я могу себе позволить немного перенапрячься, а может и много! О, эта добрая девушка позаботилась и о лошадях, — добавил он. — Это определенно говорит о вашей доброте.

— Рада видеть, что вы в столь хорошем настроении, господин Ковровщик.

Возница крутанулся вокруг своей оси.

— Я чувствую себя на двадцать лет моложе! — Он широко ей улыбнулся, а потом его лицо немного омрачилось. — Эх… сколько я вам должен?

— Сколько стоит царапина на краске? — Спросила Тиффани.

Они посмотрели друг на друга, и потом господин Ковровщик ответил:

— Что ж, я не стану ничего с вас брать, мисс, кроме того, именно я расколотил зеркальный шар.

Тихий звон за ее спиной привлек ее внимание, и вдруг там оказался зеркальный шар, целехонький, медленно вращающийся и, если присмотреться, висящий немного над землей.

Она присела на чистую от осколков дорогу и сказала в пустоту:

— Вы сумели сложить его обратно?

— О, айе, — довольным тоном ответил из-за шара Роб Всякограб.

— Но он же рассыпался вдребезги!

— О, айе, тока дребезги и сколки, слышь, то просто. Глянь, тама такие мелкие фиговины, они просто цепляются друг к другу. Нужно только чуть сильнее нажать, и малявки сами разумеют, где им быть, вот и цепляются. Но проблемо! И неча так дивиться, мы ж часто колотим всякие всячности.

Господин Ковровщик стоял, уставившись на нее.

— Это все вы сделали, мисс?

— Ну, своего рода да, — ответила Тиффани.

— Что ж, должен вам сказать, — снова улыбаясь произнес Ковровщик, — что как говорится, «quid pro quo», дают — бери, зуб за зуб, глаз за глаз, как аукнется так и откликнется, и ты мне, я — тебе. — Подмигнул он. — И вот что я скажу, пусть компания засунет свои бумаги туда, куда мартышка очки. Ну что скажете, а? — с этими словами он плюнул на ладонь и протянул ее ей.

«Вот блин, — подумала Тиффани. — Рукопожатие, крепленное слюной — нерушимое обязательство. Слава богу, у меня при себе есть довольно чистый носовой платок».

Она безмолвно кивнула. Был расколотый шар, и вдруг он стал целым. День был жарким, человек в черном с дырами вместо глаз испарился без следа… так с чего же начать? Иногда ты целый день подстригаешь чьи-то ногти, удаляешь мозоли или пришиваешь ноги, а иногда выдаются такие дни как этот.

Они пожали руки. Вышло довольно мокро. Помело заткнули за тюки, находившиеся за спиной возницы. Тиффани взобралась на козлы рядом, и путешествие продолжилось в клубах пыли, поднимавшейся позади, принимавшей странные и неприятные формы, пока она не успокоится и осядет вновь.

Спустя какое-то время господин Ковровщик очень осторожно спросил:

— Э, эта черная шляпа, та, что на вас… Вы не собираетесь ее снимать?

— Точно.

— Вот только вы, это, носите зеленое платье, и если позволите, у вас прекрасные и белоснежные зубы. — Похоже мужчину мучила какая-то проблема.

— Я каждый день чищу их золой и солью. Рекомендую, — сказала Тиффани.

Видимо, разговор приобретает напряженный характер. Мужчина собирался с духом.

— Значит, вы не настоящая ведьма, так? — с надеждой спросил он.

— Господин Ковровщик, вы меня боитесь?

— Это пугающий вопрос, мисс.

«Верно», — подумала Тиффани. А вслух сказала:

— Послушайте, господин Ковровщик, в чем дело?

— Ну, мисс. Раз вы спрашиваете, недавно стали появляться всякие слухи. Знаете, про украденных детей, и все такое. Дети убегают. — Он вдруг просиял. — Но, полагаю, все эти жуткие старухи… ну вы знаете, с носом крючком, бородавками и в жутких черных платьях — они же не имеют ничего общего с такой милой девушкой, как вы. Точно, только они способны на такое! — Видимо разобравшись с этой загадкой к собственному удовлетворению, возница всю оставшуюся часть пути говорил мало, зато насвистывал себе под нос в свое удовольствие.

Тиффани же сидела тихо. С одной стороны, она была очень встревожена, с другой же — она слышала голоса Фиглов, доносящиеся изнутри кареты из кучи мешков, читая друг другу чужие письма. Оставалось только надеяться, что они вернут их в правильные конверты.

В одной старой песне поется:

Но на самом деле все было не так.

Тиффани была здесь всего раз, и недолюбливала города. Они воняли, в них было слишком много людей, и слишком много разных мест. И единственной зеленью была зелень реки, которую правильнее было бы назвать жижей, потому что это вернее всего описывало то, что это было, не считая непечатных слов.

Возница натянул вожжи у одних из главных городских ворот, которые почему-то так продолжали называться даже, если всегда стояли нараспашку.

— Простите, мисс, но выслушайте мой совет. Снимите шляпу и идите без нее. В любом случае, это помело выглядит скорее как головешка. — Он косо улыбнулся. — Удачи, мисс.

— Господин Ковровщик, — громко ответила она, зная, что ее слышат другие люди. — Надеюсь в следующий раз, когда вы услышите, как кто-то рассказывает сказки про ужасных ведьм, вы вмешаетесь и расскажете, что встретили одну из них, которая вылечила вашу спину, а возможно, и спасла от разорения. Благодарю за поездку.

— О, хорошо. Определенно, я точно расскажу людям, что встретил добрую ведьму, — ответил он.

Высоко подняв голову, вернее подняв достаточно, чтобы не выглядеть заносчивой, учитывая, что пришлось нести на плече поврежденное помело, Тиффани вошла в город. Остроконечная шляпа привлекла один или пару взглядов, возможно хмурых, но в основном люди вовсе на нее не глядели. В сельской местности либо ты знаешь каждого встречного, либо он знает тебя, либо повстречается незнакомец, достойный близкого изучения, но тут было столько людей сразу, что даже просто смотреть на них было бы тратой времени, а может быть и опасно для жизни.

Тиффани наклонилась.

— Роб, ты ведь знаешь Роланда, сына Барона?

— Ах, да так — пустое место, — ответил Роб.

— И тем не менее, — ответил Тиффани. — Я знаю, вы умеете отыскивать людей, и мне нужно, чтобы вы отправились на его поиски. Ради меня, пожалуйста.

— Не будешь возражовывать, если мы зараз заскочим попустить глоточек? Чисто смочить горло? — Спросил Роб Всякограб. — Не припомню, чтобы стаканчик или даже десять могли нам помешать.

Тиффани знала, что запрещать или соглашаться было просто тратой времени, поэтому она сказала:

— Всего один глоточек, и только после того, как его найдете.

Вокруг нее поднялся вихрь, сопровождаемый завыванием, и вдруг Фиглов не стало. И ладно, их будет довольно просто найти, нужно просто идти на звук бьющегося стекла. Ах, да, бьющегося стекла, которое снова становится целым. И еще одна загадка: она очень внимательно рассмотрела шар, когда они упаковывали его обратно в ящик, и не заметила на шаре ни царапины.

Она взглянула вверх на башни Незримого Университета, украшенные мудрецами в остроконечных шляпах, или просто мужчинами в остроконечных шляпах, но здесь было еще одно место, хорошо известное всем ведьмам, и которое тоже было своего рода волшебным. Это был магазин сувениров и розыгрышей Боффо, улица Десятого Яйца, дом четыре. Она там ни разу не была, но приходилось держать каталог в руках.

Когда она свернула с главной улицы и пошла по переулкам, люди стали обращать на нее больше внимания. Она чувствовала взгляды, шагая по мостовой. Люди не были злыми или недружелюбными.

Они просто… смотрели, словно размышляя, что с ней делать, и ей оставалось надеяться, что они не задумали, к примеру, сделать тушенку.

На двери магазинчика розыгрышей Боффо не было колокольчика. Вместо него использовалась подушка-пердушка, которая, возможно в сочетании с поддельной блевотиной, для большинства покупателей являлась, что к сожалению правда, вершиной индустрии развлечений.

Но настоящие ведьмы часто нуждались в боффо. Были времена, когда необходимо было выглядеть как ведьма, но не каждой ведьме это было по силам, или было слишком много забот, чтобы привести прическу в беспорядок. Поэтому Боффо было именно тем местом, где можно было приобрести фальшивые бородавки и парики, глупые огромные котлы и искусственные черепа. А при удаче можно узнать адресок мастера-гнома, который поможет починить помело.

Тиффани вошла внутрь и восхитилась глубоким звуком, издаваемым подушкой. Более-менее обошла или скорее пролезла сквозь забавного скелета со светящимися красными глазами, и добралась до прилавка, где на нее кто-то пискнул пищалкой. Она исчезла, вместо нее появилось лицо невысокого встревоженного человека, который сказал:

— Вам не показалось это до некоторой степени забавным?

В его голосе прозвучал явный подтекст с уклоном в сторону «нет», и у Тиффани не было ни малейшего желания его разочаровывать.

— Абсолютно нет, — ответила она.

Человечек вздохнул и забросил несмешную пищалку под прилавок.

— Все равно ничего не получается, — сказал он. — Уверен, что-то я делаю неправильно. Ух, ладно. Что могу быть полезен, мисс? О, вы же… вы же настоящая, не так ли? Я всегда могу отличить!

— Послушайте, — сказала Тиффани. — Я никогда ничего у вас не заказывала, но я была знакома с мисс Тенетой, которая…

Но человечек ее не слушал. Вместо этого он прокричал в какую-то дыру в полу:

— Мама? К нам пришла настоящая!

Пару секунд спустя чей-то голос возле уха Тиффани сказал:

— Дерек иногда ошибается, и ты легко могла найти это помело. Значит, ты ведьма? Докажи!

Тиффани исчезла. Она проделала это не задумываясь, или, точнее, размышляя с такой скоростью, что ее мысли не оставляли после себя волнений — с такой скоростью они мелькали. Только после того как человечек, Дерек, с открытым ртом уставился в пустоту, до нее дошло, что она слилась с окружением с такой скоростью потому, что не подчиниться этому голосу за ее спиной было очень неразумно. За ее спиной стояла ведьма: определенно ведьма, и очень опытная.

— Очень хорошо, — одобрительно отозвался голос. — Действительно очень впечатляет, юная дама. Я все еще тебя вижу, но конечно, потому, что смотрю очень внимательно. Ну надо же, она настоящая.

— Знаете, я собираюсь обернуться. — предупредила Тиффани.

— Не припоминаю, чтобы запрещала это, дорогуша.

Тиффани обернулась и встретилась с ведьмой из кошмаров: на ней была потрепанная шляпа, усыпанный бородавками нос, когтистые руки-клешни, почерневшие зубы и… — Тиффани посмотрела вниз — ага, огромные черные ботинки. Не нужно даже заглядывать в каталог Боффо, чтобы увидеть, что говоривший использовал полный спектр фирменной косметики из серии «Ведьмешки с поспешки (Потому что самим вам ни почем не справиться)».

— Полагаю, нам стоит продолжить нашу беседу в моей мастерской. — Заявила ужасная карга, исчезая в полу. — Просто встань на люк, когда он поднимется обратно, ладно? Дерек, принеси нам кофе.

Когда Тиффани спустилась в подвал, а люк работал на удивление плавно и тихо, она обнаружила то, что можно было ожидать в мастерской магазинчика, торгующего всем, что требуется ведьме, чувствующей потребность привнести в свою жизнь немного боффо. Со стен свисали ряды пугающих масок, столы вдоль стен были уставлены яркими разноцветными бутылками, на полках сушились бородавки всех видов и размеров, расставлены какие-то штуки, в которых без конца что-то булькало, как и в огромном котле в очаге. Он, кстати, был настоящим.

Ужасная карга работала у верстака, и откуда-то раздавалось мерзкое хихиканье. Карга обернулась, держа в руках небольшую квадратную коробочку из дерева, из которой торчал кусочек веревочки.

— Первый класс, правда? Немного ниток и резины, скрепленных со звуковой мембраной, вот и все. Если сказать честно, так кудахтать несколько болезненно для горла, ты так не считаешь? Думаю, я могу приделать к ним завод. Дай знать, когда поймешь шутку.

— Вы кто? — воскликнула Тиффани.

Карга поставила коробочку на верстак.

— О, боже, — сказала она. — Где мои манеры?

— Не знаю, — ответила Тиффани, которая несколько разозлилась. — Может завод кончился?

Карга усмехнулась чернозубой улыбкой.

— Ага, остроумная. Это мне в ведьмах нравится, если только оно не чересчур острое. — Она протянула одну из своих клешней. — Миссис Прост.

Клешня оказалась вовсе не липкой, как ожидала Тиффани.

— Тиффани Болит, — представилась она в свою очередь. — Как поживаете? — И чувствуя, что от нее ждут чего-то еще, добавила: — Я работала вместе с мисс Тенетой.

— О, да, прекрасная ведьма, — произнесла миссис Прост. — И отличный клиент. Припоминаю, ей так нравились бородавки и черепа. — Она улыбнулась. — И поскольку я сомневаюсь, что ты собралась нарядиться каргой на чей-то девичник, полагаю ты пришла за помощью? А тот факт, что твое помело растеряло как минимум половину прутьев, требуемых для аэродинамической стабильности, подтверждает мое первоначальное предположение. Кстати, ты так и не поняла соль той шутки?

Что ей ответить?

— Полагаю, что…

— Тогда говори.

— Не хочу, пока не буду полностью уверена.

— Мудро, — ответила миссис Прост. — Что ж, давай займемся починкой твоего помела, так? Нужно будет пройтись, и на твоем месте я бы оставила свою черную шляпу здесь.

Инстинктивно Тиффани вцепилось в свою шляпу.

— Почему?

Миссис Прост нахмурилась, из-за чего ее нос почти уперся в подбородок.

— Почему, сама увидишь… Нет, знаю, что мы сделаем. — Она пошарила по верстаку и, не спрашивая разрешения Тиффани, пришпилила что-то к ее шляпе сзади. — Ну, вот, — сказала ведьма. — Теперь тебя никто не заметит. Прости, но в данный момент ведьмы немного непопулярны. Давай-ка побыстрее починим твою метелку, просто на случай, если тебе придется быстро отсюда уехать.

Тиффани сняла шляпу и посмотрела, что именно приколола к ней миссис Прост. Это был красочный кусочек картона на веревочке, на котором было написано:

— А это что? — спросила она. — Вы даже дописали, что она с дьявольским блеском.

— Для маскировки, — ответила миссис Прост.

— Что? Думаете хоть одна уважающая себя ведьма станет разгуливать по улице в подобной шляпе? — гневно спросила Тиффани.

— Ну конечно нет, — ответила миссис Прост. — Лучшая маскировка для ведьмы самая дешевая ведьмовская одежда! Разве настоящая ведьма стала бы покупать себе одежду в магазинчике, в котором так же торгуют всякими глупыми розыгрышами, фейерверками для дома, смешными париками для мимов, и — самая лучшая и прибыльная часть бизнеса — большие надувные розовые куклы для девичников? Это было бы немыслимо! Это же боффо, дорогуша. Чистое, неразбавленное боффо! Наш девиз: «маскировка, увертки и запутывание». И еще: «удивительное качество по разумной цене». А так же: «никакого возврата денег, ни при каких обстоятельствах». Все это очень важные слоганы. Как и наша политика по борьбе с магазинными ворами. О, а еще у нас есть словечко для курящих в нашем магазине, хотя оно и не такое важное.

— Что? — переспросила Тиффани, которая, будучи в шоке, не слышала и половины из сказанного, потому что уставилась на розовые «шары», свисавшие с потолка. — Ух ты, а я думала, что это поросята!

Миссис Прост похлопала ее по руке:

— Добро пожаловать в большой город, дорогуша. Так что, идем?

— А почему именно в данный момент ведьмы столь непопулярны?

— Иногда в головы людей втемяшиваются разные удивительные идеи, — ответила миссис Прост. — Говоря прямо, я стараюсь держать голову пониже и не высовываться, пока проблема не исчезнет. А ты просто будь осторожнее.

И Тиффани подумала, что ей действительно следует быть поосторожнее.

— Миссис Прост, — сказала она. — Думаю, теперь я знаю, в чем соль той шутки.

— Да, дорогуша?

— Думаю, вы настоящая ведьма, маскирующаяся под ненастоящую…

— Да, дорогуша? — голос миссис Прост был приторным, словно патока.

— Это было бы довольно забавно, однако я полагаю, что шутка не в этом, потому что она не смешная.

— О! И в чем же шутка, дорогуша? — спросила миссис Прост голосом, в котором слышался отголосок пряничного домика.

Тиффани набрала в грудь воздуха.

— Это ваше настоящее лицо, не так ли? И все маски, которые вы продаете — ваши портреты.

— Верное замечание! Верное, дорогуша! Только это не было замечание, верно? Ты это почувствовала, когда взяла мою руку. Но вернемся к нашим делам, давай покажем твое помело к гномам.

Выйдя на улицу Тиффани первым делом увидела пару мальчишек. Один из них как раз замахнулся камнем, метя в окно магазинчика. Он заметил миссис Прост, и повисла ужасная тишина.

Потом ведьма сказала:

— Ну давай, парень, бросай.

Мальчишка посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Я сказала, бросай, парень, или будет хуже.

Со всей очевидностью поняв, что старуха действительно сумасшедшая, мальчишка бросил камень, который был пойман окном и отправлен обратно, сбив сорванца с ног. Тиффани все видела своими глазами. Она видела, как из стекла вытянулась стеклянная рука и поймала камень. Она видела как она же бросила камень обратно. Миссис Прост наклонилась над мальчуганом, который поднялся на колени, и сказала:

— Хмм, думаю, заживет. Или нет, если я снова тебя тут увижу. — Она обернулась к Тиффани: — У малого предпринимателя трудная жизнь, дорогуша. Идем, нам сюда.

Тиффани немного волновалась и не знала, как продолжить разговор, поэтому она выбрала невинную тему:

— А я и не знала, что в городе есть настоящие ведьмы.

— О, тут нас немного, — ответила миссис Прост. — Живем потихоньку, помогаем людям, чем можем. Вроде того сорванца, который теперь выучит урок и займется своим делом, что дает повод моему доброму сердцу надеяться на то, что я отвадила его от судьбы вандала и порчи чужого имущества, что в свою очередь, помяни мое слово, могло привести его к некрасивому галстуку в виде петли на шее.

— Даже не знала, что можно быть ведьмой в городе, — сказала Тиффани. — Однажды мне сказали, что для того чтобы взрастить ведьму нужны камни, а все говорят, что города стоят на иле и грязи.

— И на кирпичах, — весело добавила миссис Прост. — Хочешь из гранита, а хочешь из мрамора, моя дорогуша Тиффани, а может из сланца, и всяких других осадочных пород. Камни, что некогда бурлили и текли, когда зарождался мир. А видишь мостовую у себя под ногами? Каждый из этих булыжников, поверь на слово, был полит кровью. Куда бы ты не поглядела, всюду скалы или камень. И все, что тебе не видно, тоже скалы или камень! Можешь себе представить, каково это прорасти костьми и чувствовать живые камни? А что делают из камня? Дворцы, замки, мавзолеи, могильные памятники, простые дома, и, бог мой, городские стены! И не только в этом городе. Город строится на своих костях, на костях тех городов, что стояли на этом месте прежде. Можешь себе представить, что чувствуешь, когда лежишь на древней тротуарной плите — силу скал, что под тобой, что поддерживают шкуру мира? И все это мое, каждый камешек. Тут, именно тут начинается ведовство. Камни живут, и я их часть.

— Да, — ответила Тиффани. — Знаю.

Внезапно лицо миссис Прост оказалось в нескольких дюймах от ее. Ужасающий крючковатый нос почти коснулся ее носа, темные глаза сверкали. Матушка Ветровоск умела быть пугающей, но она, в своем роде, была привлекательной. Миссис Прост же была воплощением злой колдуньи из сказок, ее лицо словно проклятье, ее голос словно скрип печной дверцы, захлопнувшейся за детишками. В общем итог всех ночных кошмаров.

— О, знаешь, правда — маленькая ведьмочка в миленьком зеленом платьице? А что ты знаешь? Что именно ты знаешь? — Она отступила назад и моргнула. — Как оказалось, больше, чем я предполагала. — Ответила она на свой вопрос, успокаиваясь. — Земля, родившаяся под волнами. Сердце из кремня посреди мела. Да, точно.

На Мелу Тиффани ни разу не видела гнома, но наверху в горах, они были повсюду, и всегда с телегами. Они покупали, продавали, и делали метлы для ведьм. Очень дорогие. С другой стороны, ведьмы редко что-то покупали. Каждое помело было своего рода наследством, передававшимся от одного поколения ведьм другому, иногда нуждавшемся в новой ручке или новых прутьях, но, конечно же, всегда остававшихся одним и тем же помелом.

Помело Тиффани досталось ей от мисс Тенеты. Оно было неудобным, не очень быстрым, и имело вредную привычку сдавать назад во время дождя, и когда главный гном грохочущей и клацающей мастерской его увидел, он покачал головой и поцокал языком, словно этой демонстрацией ему только что испортили весь день, и все что ему остается, это удалиться и немного поплакать.

— Так-так, что это у нас? Вяз, не так ли? — сказал он, словно делая одолжение миру. — Этот вяз равнинный, тяжелый и медленный. И тут конечно древоточцы. Они любят вяз, эти жучки. А еще в него попала молния, так? Не самый лучший вариант для молний, ваш вяз. Говорят, он их так и притягивает. И имеет тенденцию к засовению.

Тиффани кивала и пыталась выглядеть многозначительной, хотя она и вправду вызвала удар молнии, которая оказалась полезной штукой, но слишком глупой, неуклюжей и недоверчивой.

За спиной своего коллеги материализовался совершенно идентичный гном:

— Лучше заменить его на ясень.

— О, точно, — мрачно ответил первый гном. — С ясенем точно не ошибешься. — Он потыкал помело Тиффани и снова вздохнул.

— Похоже по основному соединению она заражена грибком, — подсказал второй гном.

— Нечему не надо удивляться, имея дело с вязом, — ответил первый.

— Слушайте, не могли бы вы просто ее подлатать, чтобы я смогла добраться до дома? — спросила Тиффани.

— О, мы не латаем вещи, — высокомерно заявил первый карлик, или говоря метафорически «высокомерно заявил». — Мы выполняем работу на заказ.

— Мне нужно всего лишь заменить пару прутьев, — отчаянно заявила Тиффани, и потом, потому, что забыла, что не хотела признаваться, добавила: — Ну, пожалуйста? Я же не виновата, что Фиглы подожгли мое помело?

Вплоть до настоящего момента в мастерской стоял грохот от дюжины гномов, работающих за своими верстаками, не нуждаясь в дискуссиях друг с другом. Но тут воцарилась тишина, и в этой тишине на пол упал чей-то молоток.

Первый гном произнес:

— Когда вы сказали Фиглы, вы же не имели в виду Нак Мак Фиглов, мисс?

— Верно, их.

— Диких? Говорящих… Кривенс? — медленно уточнил он.

— Практически постоянно, — ответила Тиффани. Она решила, что нужно окончательно прояснить ситуацию, поэтому добавила: — Вообще-то они мои друзья.

— Ух ты, правда? — воскликнул гном. — А кто-то из ваших маленьких приятелей сейчас находится рядом?

— Ну, я попросила их пойти отыскать для меня одного молодого человека, моего знакомого. Но к настоящему моменту они наверное в каком-нибудь кабаке. В городе много кабаков?

Гномы переглянулись.

— Около трех сотен, наверное, — ответил номер второй.

— Так много? — удивилась Тиффани. — Тогда не думаю, что они появятся здесь раньше, чем через полчаса.

И внезапно первый гном пришел в хорошее расположение духа:

— Ну, где мои хорошие манеры? — сказал он. — Мы сделаем все, что в наших силах для друзей миссис Прост! Вот, что я вам скажу: для нас будет удовольствием оказать вам экспресс-сервис и совершенно бесплатно, включая совершенно бесплатные щетину для помела и креозот!

— Экспресс-сервис означает, что вы покинете наш сервис прямо после этого, — сухо добавил второй гном. Он снял свой шлем, вытер с его внутренней части пот носовым платком и быстро надел обратно.

— О, да, точно, — подтвердил первый. — Именно это и означает экспресс.

— Значит ты дружишь с Фиглами? — сказала миссис Прост, когда гномы умчались чинить помело Тиффани. — Насколько я понимаю, друзей у них немного. Однако, раз уж вспомнили о друзьях, — продолжила она в дружеском тоне. — Ты ведь встречала Дерека, не так ли? Знаешь, он мой сын. Я повстречала его отца на танцплощадке с очень плохим освещением. Мистер Прост был очень добрым мужчиной, который был достаточно вежлив, чтобы сказать, что целовать женщину без бородавок все равно, что есть яйца без соли. Он покинул нас двадцать пять лет назад из-за инсульта. Мне так жаль, что я не смогла ему помочь. — Ее лицо просветлело. — Но я рада сообщить, что Дерек отрада моих… — она на секунду замешкалась, — моих средних лет. Мой мальчик — прекрасный паренек. Та девушка, которой достанется Дерек вытянет счастливый билет. Точно тебе говорю. Он полностью поглощен работой, и уделяет много внимания деталям. Ты знаешь, что он каждое утро настраивает все подушки-пердушки, и расстраивается, если какая-нибудь из них звучит плохо. И какой добросовестный! Когда мы готовили нашу новую коллекцию «Жемчужины тротуаров» в которой будут представлены искусственные собачьи какашки, он несколько недель с блокнотом ходил за каждой породой собак с совком и таблицей оттенков, просто чтобы добиться полной достоверности. Очень основательный паренек, довольно опрятный, и все зубы на месте. А как заботится о нашем бизнесе… — Она одарила Тиффани несчастным, но полным надежды взглядом. — Не сработало, да?

— Ой, а что заметно было, да? — спросила Тиффани.

— Я слышу задумки, — ответила миссис Прост.

— Что такое «задумки»?

— Ты не знаешь? Задумка это мысль, которую кто-то хотел высказать, но не сказал. На какое-то мгновение они всплывают во время беседы, но не бывают произнесены вслух, и должна сказать в случае моего сына Дерека, он точно такой, как ты не произнесла вслух.

— Мне действительно жаль, — ответила Тиффани.

— Да, это верно, — ответила миссис Прост.

Пять минут спустя они уже выходили из мастерской, ведя на веревочке полностью исправное помело Тиффани.

— Вообще-то, — по пути заявила миссис Прост, — сейчас, когда я немного подумала, твои Фиглы напоминают мне Двинутого Крошку Артура. Он крепкий словно гвоздь и точно такого же росточка. Правда, никогда не слышала, чтобы он говорил «кривенс». И он служит полисменом в Городской Страже.

— Мама дорогая! Фиглы терпеть не могут полицию, — сказала Тиффани, но решила нужно чем-то выровнять ситуацию, поэтому добавила: — Но они очень верные, почти всегда полезные, смирные, если поблизости нет алкоголя, честные относительно понятия честь, и, в конце концов, это они изобрели хорошо прожаренного горностая.

— А что такое горностай?

— Ну, э… хорьков знаете? Горностай почти такой же.

Миссис Прост удивленно вздернула бровь:

— Дорогуша, я тщательно оберегаю свое неведение относительно хорьков и горностаев. Для меня они звучат одинаково провинциально. Я ничем не хочу обидеть провинцию, но слишком много зелени вызывают у меня разлив желчи, — сказала она, и, взглянув на платье Тиффани, передернулась.

В этот самый момент, по какому-то тайному небесному знаку, до них донесся далекий клич: «Кривенс!», сопровождаемый довольно популярным, по крайней мере для Фиглов, звуком бьющегося стекла.