Свирепый порыв ветра, за которым последовал сокрушительный удар волны, заставил меня покачнуться в сторону. Когда же я снова обрел равновесие, Фэншоу пропал из вида за сплошной стеной дождя. Я с трудом продвигался вперед, определяя направление чисто инстинктивно. Еще более мощная волна все же сумела сбить меня с ног, а потом с шипением потащила за собой в сторону океана. Но, цепляясь за камни и любую попадавшуюся под руки скудную растительность, мне удалось подняться и продолжить путь.

Фут за футом я шел дальше, подгоняемый страхом за Дон. При этом где-то на задворках моего сознания шевелилась мысль о том, что буря, превратившаяся в подлинное бедствие и испытание для семьи Фэншоу и для меня, грозила убийце все изменить. Она вполне была способна сделать смерти трех женщин совершенно бессмысленными и унести с собой вожделенный успех плана, который казался так близок.

Но она могла помешать и мне завершить раскрытие этого дела.

Редкие просветы в пелене дождя давали возможность увидеть огромные океанские валы да дрожавшие, лишившиеся листвы кусты и практически ничего больше. Казалось, у меня нет ни шанса добраться до старого кладбища, не говоря уже о том, чтобы оказаться там вовремя.

Когда я почти лишился последних надежд, совершенно неожиданно натолкнулся на сильно покосившееся надгробие. Я достиг нужного места.

Море грохотало и злобно шипело всего в нескольких футах от меня. Еще вчера последние из уцелевших могильных камней стояли в десятках ярдах от оконечности выступа. Но сейчас волны уже перекатились через него и свободно гуляли в той самой важной для нас части погоста, где находились захоронения мистера Митчелла, мистера Фэншоу и Ирен Кейси, куда прошлой ночью Лена Дарнелл пришла, чтобы забрать свою вполне заслуженную награду.

Во мне зародилось отчаяние. Старая церковь стояла как раз между границей кладбища и этими пока еще державшимися надгробиями. Значит, и она уже находилась посреди пенившихся бурунов.

Я заставил себя двигаться дальше, хотя дышал как полностью истощенный бегун на длинные дистанции. Неожиданно прямо перед собой я разглядел темную фигуру Фэншоу. Никогда прежде не встречал настолько промокшего человека, если не считать меня самого. Его лицо, по которому струями стекала вода, было призрачно белым.

Он что-то выкрикнул и начал тащить меня прямо в сторону того места, где о землю разбивались гребни волн.

Но я уже даже не ощущал воды, которая порой доходила мне до пояса. Стерев с глаз влагу, сумел разглядеть очертания старой церкви. Крышу с нее сдуло полностью. И что-то явно ненормальное происходило с колокольней – с той самой башней, откуда разнесся маниакальный набат, возвестивший о смерти мисс Хейвуд. Она накренилась под очень опасным углом.

Теперь я был одержим только одной мыслью – о Дон и Бобби, спрятавшихся где-то внутри обреченного здания и окруженного водой со всех сторон. После того как разразилась буря, шансов уйти отсюда у них уже не оставалось. Этим ветром любого ребенка подхватило бы и понесло как перышко.

Прилагая неимоверные усилия, мы с Фэншоу двигались, преодолевая водную преграду. По мере приближения я все отчетливее видел темное пятно в белой стене церкви на том месте, где еще вчера находился портик при входе. От него не осталось и следа. Только черное пятно, зияющая дыра…

Я из последних сил бросился к ней. Выбросив руку вперед, вцепился в неровный край стены и втолкнул себя внутрь церкви. За мной с огромным трудом поспевал Фэншоу.

Внутри церкви царило безумие, какое не смог бы отобразить никакой Дали. Грязно-серая морская вода плескалась по всему полу. Нам она доходила до коленей. Над головой вместо крыши зияло черное небо, с которого лились все новые потоки дождя. А по сторонам при каждом порыве ветра даже каменные стены содрогались как картонные.

Это больше не было церковью. Таким мог увидеть в своем воспаленном воображении плавательный бассейн пациент из сумасшедшего дома.

– Дон!

Грозившие в любой момент рухнуть стены отразили мой голос пугающим эхом.

Я попытался убедить себя, что детей здесь никогда и не было, а все происходившее являлось не более чем наваждением, навеянным случайным замечанием Барнса о детских призраках, распевавших внутри церкви.

– Дон!

Старая драпировка, промокшая и надорванная, хлестала по одной из стен. Мне вспомнилась крохотная комнатка у основания башни, на пол которой свисала веревка от колокола. Я кинулся к драпировке и откинул в сторону с такой силой, что ее сорвало с карниза, а потом сделал шаг сквозь почти клейкий слой воды.

– Дон! – снова выкрикнул я.

И в то же мгновение увидел детей.

Поперек небольшого помещения у подножия колокольни проходила деревянная балка, располагавшаяся на высоте пяти футов от пола. Ее дополнительно установили там, чтобы, по всей видимости, придать строению немного прочности. И на этой балке над бурлящей водой пристроились Дон и Бобби. Они смотрели на меня как два нахохленных совенка.

Их одежда превратилась в нечто неописуемое. Скромное, хотя и праздничное розовое платьице Дон, специально выбранное для визита к тете Мейбл, стало подобием облегавшего тело костюма, разорванного на полосы, такое одеяние современные театральные художники создают для образов ведьм в мюзиклах. Верхнюю часть тельца Бобби покрывали жалкие остатки матросской курточки, но какая-то неведомая причина полностью лишила его брюк. Ниже пупка виднелись только голые ноги и клочья от трусов.

– Слава богу! – пролепетал я. – Слава богу, я вас нашел! – а потом крикнул: – Сюда, Фэншоу, быстрее! Они здесь. Они в порядке.

А дети смотрели на меня как на дурачка. В их взглядах читалось только радушие хозяев, принимавших гостей на чашку чая.

– Привет, папочка! – сказала Дон.

А потом она сделала нечто, выглядевшее полным безумием: высвободила руку, которую держала за спиной, и в ней оказался какой-то предмет, настолько для девочки дорогой, что она прижала его к груди с искренней нежностью. Предмет выглядел длинным, липким и отвратительным.

Я присмотрелся и увидел, что это батон вареной болонской колбасы.

У меня вместо слов вырывались лишь нечленораздельные звуки. Не осталось сил ни на вопросы, ни на удивление при виде колбасы – слишком велико было чувство облечения. А Дон улыбнулась. И тут же расплылся в улыбке Бобби.

– Я – Ной, папа, – провозгласила моя дочь. – Ты в моем ковчеге, а это, – она взмахнула куском колбасы, – последний запас провизии, который у меня остался, – Дон прервала свою речь, подумала и добавила: – Кстати, а Бобби у нас Сим.

Бобби развернулся на балке и окинул ее одним из самых своих презрительных взглядов.

– Глупая, – пробасил он. – Я не Сим. Я – Хам.

– Нет, ты Сим, – упрямилась моя дочь.

– Я – Хам! – завопил Бобби и слегка пристукнул ее.

В этот момент вошел Фэншоу. Он уставился на детей так, словно не мог поверить своим глазам. А потом его лицо оттаяло, и выражение жуткого страха пропало. Он протянул руки и снял с балки Бобби, заключив его в объятия.

– Слава Всевышнему, – бормотал он. – Я… Я уже почти ни на что не надеялся. Даже не смел думать…

– Хам! – громко произнес Бобби.

– Сим! – не менее звучно отозвалась Дон.

Чувство облегчения во мне внезапно сменилось приступом почти неподконтрольного гнева.

– Немедленно спускайся оттуда, Дон, – рявкнул я. – И если ты снова назовешь его Симом, я сам брошу тебя в море.

Теперь уже немного напуганная Дон слезла с деревянной перекладины и оказалась у меня на руках. Фэншоу уже вынес извивавшегося Бобби в главный зал остова церкви. Я последовал за ним с Дон. Со стенами творилось нечто невообразимое. Казалось, они могут рухнуть в любую секунду. Спотыкаясь, преодолевая сопротивление воды, неся детей как мешки с картошкой, мы с Фэншоу добрались до пролома на месте двери и снова оказались посреди бушующей бури.

Мы успели отойти лишь несколько десятков ярдов от церкви, окруженной океанскими волнами, как треск и грохот за спиной возвестили о том, что стены старого здания не выдержали атаки стихии.

Мы действительно лишь чудом избежали смертельной опасности.

Пробираясь все дальше от руин церкви, я даже ненадолго испытал ощущение, что совершил нечто героическое. Теперь, когда самая страшная угроза оказалась позади, мне представился газетный отчет о нашем с Фэншоу подвиге – родители справляются с неистовством урагана, чтобы в последний момент спасти своих детей от верной гибели!

Некоторое время я позволил себе предаваться столь приятным мыслям. Дон двигалась рядом, полулежа на мне. Близость ее маленького, но такого теплого тела могла бы окончательно успокоить меня.

Жизненные обстоятельства вновь бросили нас в объятия друг друга, размышлял я. Теперь до глубокой старости Дон будет вспоминать, как однажды храбрый отец пришел на помощь и спас ей жизнь.

Но в этот момент до меня донесся голос дочери, прервав столь благостные рассуждения. И прозвучал он до странности капризно, даже недовольно.

– Так и знала, что ты это сделаешь, папа. С самого начала сказала Бобби, что вы с мистером Фэншоу непременно появитесь и испортите нам это приключение. Так вот всегда. Стоит тебе вмешаться, и уже не происходит ничего интересного.

Нас с головой накрыла волна. Дон бросило прямо на меня, что-то скользкое и отвратительно липкое шлепнуло меня по лицу.

Это был отсыревший батон болонской колбасы.

– Вот к чему привели твои глупые забавы, приключения! Зачем эта вонючая колбаса! – заорал я.

Грубо вырвал колбасу из ее рук и зашвырнул далеко в море.

Дон захныкала.

Героем я себя больше не ощущал.