Когда я покинул территорию женской тюрьмы, с погодой уже творилось нечто невероятное. Небо над крышами домов с северо-востока пульсировало черно-синими сполохами, а по улицам гулял яростный и устойчивый ветер.

Еще этим утром я был так же далек от раскрытия преступлений на мысе Талисман, как любой непосвященный в эти дела. Теперь совершенно невероятная схема, скрывавшаяся за ними, представилась мне абсолютно ясной. Направляя машину Митчелла через обшарпанные окраины Халинга, я ощутил приступ тщеславия. Мне представилось, какое выражение примет лицо инспектора, когда сообщу ему новости. Это будет воистину занимательное зрелище!

Я выехал на пустынную прибрежную равнину, которая отделяла Халинг от совсем уединенного захолустья, каким был Мыс Талисман. Ветер ударял в бок автомобиля, стремясь опрокинуть его, словно машину атаковало стадо невидимых, но агрессивно настроенных баранов. Тучи чернильным пятном расплылись теперь по всему прежде серому небу и пропитали его, как промокательную бумагу. Редкие деревья, растущие среди дюн, под напором ветра клонились почти до самой земли, их стволы гнулись, как тонкие прутики ивы. Но, несмотря на злобный вой ветра, побережье еще только готовилось к чему-то, ожидало гораздо более мощного разгула стихии.

А потом хлынул дождь. Под такой ливень я не попадал никогда в жизни. Небо словно раскололось, и вода обрушилась на землю сплошной стеной. Мне пришлось притормозить и вести машину со скоростью улитки. Видимости впереди едва хватало на фут. Но чем медленнее я ехал, тем заметнее становился напор обезумевшего ветра.

Кое-как я продвигался вперед и оказался, должно быть, в трех милях от Мыса Талисман. Но как раз в этот момент под особенно сильным порывом ветра машину стало заносить вбок. Я отчаянно вращал руль, но ничто не помогало. Несколько секунд спустя автомобиль мистера Митчелла прочно засел в глубоком кювете за обочиной. Теперь, чтобы вернуть его на дорогу, требовался хотя бы трактор.

Буря разыгралась неистово, и при обычных обстоятельствах можно было бы сдаться и попробовать переждать ее, сидя в машине. Но в том-то и дело, что я крайне остро осознавал лежавшую на мне ответственность как на единственном человеке, сумевшем раскрыть убийства, нашедшем ключ к разгадке тайны. Опасность все еще продолжала угрожать другим людям. Быстрота действий становилась для меня насущной необходимостью. Чтобы устранить угрозу, следовало как можно скорее добраться до «Талисман-инн».

На мне не было даже плаща, когда я бросился бежать сквозь дождь, преодолевая сопротивление ветра и прочие препятствия. Что и говорить, натерпелся при этом немало. Разумеется, ни одной другой машины на дороге так и не показалось. Я чудом избежал гибели, когда старый телеграфный столб не выдержал неравной борьбы с бурей и рухнул в каких-то трех футах от моей головы. Но в результате мне почти невообразимым образом удалось выйти к зданию гостиницы.

Входная дверь, как и следовало ожидать, оказалась заперта и на замок и на засов. Я принялся барабанить в нее. При этом сбил кулаки почти до крови. И лишь через продолжительное время изнутри донеслось восклицание, звук шагов и скрежет металла. Дверь резко распахнулась, и меня очередным порывом ветра внесло в вестибюль.

После чего Митчелл совместно с поваром, который меня и впустил, навалились на дверь, чтобы снова закрыть ее. Несмотря на полнейшее изнеможение, промокший до нитки, я тоже кинулся на помощь. Втроем нам удалось дожать дверь до положения, когда засов снова задвинулся. После чего я рухнул в одно из покрытых веселеньким кретоном кресел мистера Митчелла, хотя понимал, что обивку потом уже не восстановишь.

Но волнение мистера Митчелла достигло такого накала, что ему было уже не до сохранности мебели.

– Доктор Уэстлейк, вас все это время не было в отеле. – Он нервно сжимал свои ухоженные руки. – Слава небесам, вы невредимы! Это худшая буря за много лет. Вероятно, она получит наименование урагана. Океан подступил к самому порогу, а прилив все еще поднимается. – Он смотрел на меня глазами, полными отчаяния. – Боюсь, что отелю конец. Я опасаюсь…

В этот момент почти бегом вернулся удалившийся в кухню повар с восклицанием:

– Крыша дала течь. Дождь залил комнату наверху, и вода теперь проникла в кухню. Мы подставили ведра. Но это ужасно, ужасно.

Митчелл, охая, ушел вместе с ним. Если бы я промок не так сильно, то подумал бы, вероятно, что нужно сначала сменить одежду и обсушиться. Но в нынешнем положении меня не занимали столь тривиальные вещи. Мое сознание было полностью сконцентрировано на предстоявшей миссии. А на Митчелла я серьезно рассчитывал, когда планировал процесс завершения расследования. Поэтому мне пришлось подняться и поспешить вслед за ним.

В кухне воцарился полнейший хаос. Буря ревела так громко, словно бушевала уже в самой гостинице. Отчасти так оно и было. Вода струями лилась с потолка. Повар и Митчелл крутились, хватая любые емкости и подставляя под самые сильные протечки.

Я подошел к управляющему.

– Митчелл, – сказал я. – Мне нужно немедленно поговорить с вами. Об убийствах.

Дверь из коридора распахнулась, и в кухню ворвался Вирджил Фэншоу. Он буквально схватил повара за грудки.

– Вода заливает весь этаж. Видимо, сорвало часть крыши. Тащите ваши тазы и ведра наверх как можно быстрее.

Он сам схватил все, что попалось под руку, повар сделал то же самое, и они вдвоем ринулись к лестнице. Митчелл остался со мной наедине.

– Об убийствах? – Он уловил мои последние слова. – Нет, только не сейчас, доктор Уэстлейк. У нас других забот по горло. Нужно столько…

– Нет ничего важнее этого. Вы должны сделать важное признание. Ведь Бак Валентайн – ваш племянник, верно?

Митчелл с грохотом уронил на пол противень.

– Но, доктор Уэстлейк, откуда же…

– Я только что вернулся из женской тюрьмы в Халинге. Мне сказали, что у Коры Митчелл остался сын. Я видел ее фотографию и сразу заметил сходство. Волосы, очертания рта, глаза. Бак – сын Коры Митчелл. Вот почему вы предоставили ему работу, хотя на самом деле не нуждаетесь в спасателе, и по той же причине так беспокоились за него, что придумали фальшивое алиби на время смерти Мэгги Хиллман. Он ваш племянник.

Большинство ведер и кастрюль уже заполнились до краев, и вода стала переливаться на пол. Но Митчелл больше не замечал этого. Он ловил ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Да, так и есть. Бак сын Коры. Он был совсем младенцем, когда его отца… Когда отец умер, а Кора оказалась за решеткой. Я не мог заставить себя простить сестру. Но малыш – совсем другое дело. Мне не хотелось, чтобы он вырос и весь мир знал, чей… Кем были его родители. И отдал его на усыновление. – Он слегка покраснел. – Удалось организовать все частным образом, чтобы он не узнал своего благодетеля и кто его настоящие мать и отец. Этим летом он остался без работы. И тогда я предложил поработать здесь, чтобы выручить. Естественно, я не объяснил ему своих истинных мотивов. Он должен был думать, что это обычный трудовой договор и…

Митчеллу пришлось прерваться, когда крупный кусок штукатурки внезапно оторвался от потолка и с грохотом обрушился вниз.

– Вы ничего не рассказывали Баку о родителях, – упрямо продолжал разговор я. – Но он сам все узнал, ведь так? И это случилось всего несколько дней назад.

– Да, да, но каким образом…

– Вчера я случайно подслушал разговор у вас в кабинете. Было похоже на ссору. Я слышал слова Бака: «Ее тело нужно куда-то переместить». И подумал, что речь идет о ком-то на старом погосте. Но он имел в виду Кору, верно? Когда она умерла, вы не подали прошения о выдаче тела, и ее похоронили рядом с тюрьмой. А Бак, когда ему стало известно, что она его мать, пожелал устроить для нее достойные похороны. Вот в чем суть, не так ли?

Глаза мистера Митчелла выглядели совершенно изумленными, словно я показывал ему магическое представление, предъявляя факты с их объяснением, возникавшие ниоткуда.

– Да, было такое, – выдавил он из себя. – И у нас с ним действительно вышла ссора по этому поводу. Видите ли, я не мог изменить годами сложившегося отношения к Коре. Но в Баке взыграли эмоции. Он только что узнал о своем с ней родстве, и потому…

– Здесь все естественно, – перебил его я. – Хорошо, Митчелл. Спасибо. Это все, что я хотел уточнить, – а потом спросил: – Где Бак сейчас?

– Бак? Где-то в отеле. Борется с бурей, как и мы все.

К Митчеллу мгновенно вернулась прежняя озабоченность за судьбу своей гостиницы.

Он отошел от меня, схватил очередную глубокую сковороду, а потом без особого толка поставил ее почти у моих ног. Я же поспешил выйти из кухни и отправился на поиски Бака.

После этой несколько сбивчивой беседы во мне укрепилась симпатия к отчаянно старавшемуся сохранять элегантность во всем мистеру Митчеллу. Его невозможно было винить за неприязненное отношение к такой темной личности, как Кора Митчелл-Ласки. Между тем все эти годы он втайне материально поддерживал Бака. И даже придумал для него работу, когда молодой человек остался не у дел. Но особенно тронула меня готовность Митчелла защищать его от подозрений, даже идти на откровенную ложь, с тех самых пор, как Бак попал на заметку полицейским в связи с убийствами.

Митчелл не был образцовым братом, но из него вышел дядя, достойный подражания.

Буря тем временем не только не утихала, но, казалось, набирала все большую силу. Странное это было ощущение – находиться в не слишком крепкой деревянной постройке, которая с трудом выстояла под напором предыдущего урагана, а перед нынешним почти капитулировала. В коридоре вода текла с потолка, как и в кухне. И хотя все окна и двери тщательно заперли, ветер играл с портьерами, вздымал край ковров и даже заставлял дрожать мебель, словно кто-то включил гигантский, но невидимый пылесос, а потом бросил его на произвол судьбы, позволив свободно перекатываться из комнаты в комнату.

Митчелл вполне мог оказаться прав. Если это продолжится немного дольше, все здание попросту рухнет нам на голову.

Поиски Бака среди помещений отеля, содрогавшихся от ударов стихии, ни к чему не привели. Но Вирджил Фэншоу, стоявший на коленях в собственной спальне и пытавшийся собирать воду с пола, сообщил, что видел спасателя на террасе. Я снова быстро спустился вниз. Дверь оказалась закрытой, но мощный порыв ветра помог распахнуть ее, чуть не отшвырнув меня назад в глубь вестибюля. Я с трудом проник на застекленную террасу, причем сумел вновь закрыть за собой дверь.

Бак был там. Он где-то нашел старые доски и делал безуспешную попытку приколотить их гвоздями вместо выбитого стекла, чтобы террасу окончательно не снесло ветром. Дождь хлестал в него беспрепятственно, а ветер плотно прижимая рубашку и брюки к мускулистому телу. Я с трудом пересек террасу, чтобы приблизиться к нему. И при этом сквозь обнажившийся оконный проем передо мной предстала новая картина разбушевавшейся снаружи бури.

Грохот прибоя заглушал даже вой ветра. Пораженный, я только сейчас понял, насколько реальную угрозу представлял для нас океан. Некоторые волны разбивались уже настолько близко к террасе, что их брызги проникали внутрь. Прибою – огромным и яростным океанским валам – оставалось до нее всего несколько ярдов.

Я подошел к Баку сзади и окликнул по имени, но он не услышал меня. Тогда потянул парня за рукав, он повернулся, и лицо его просветлело. Он что-то выкрикнул и протянул мне тяжелую доску. Я и оглянуться не успел, как принялся активно помогать.

Разговаривать было совершенно невозможно. Мне пришлось оставить все попытки, и мы вдвоем некоторое время старались создать препятствие на пути воды и ветра. Приложив сверхчеловеческие усилия, мы ухитрились закрыть почти половину террасы. Но в этом и крылась наша роковая ошибка. Мы сумели закупорить единственный путь для ветра наружу. Волны с каждой минутой накатывались все ближе. Когда особенно высокая ударилась в стену террасы, Бак схватил меня за руку и потащил к другой двери. Мы выскочили через нее в общую гостиную отеля, сумев закрыть дверь за собой.

Пытаясь отдышаться, стояли, прислонившись к сотрясавшейся деревянной стене, когда с противоположной стороны донесся отчетливый грохот. Бак выглянул в окно и усмехнулся.

– Прощай, терраса!

Я встал рядом. Терраса, на которой тихими вечерами любил расположиться со своей Библией мистер Ашер, оказалась полностью сметена. Если бы мы с Баком задержались на ней лишнюю минуту, то кататься бы нам сейчас среди дюн.

Бак тем не менее ухмылялся с таким видом, словно ему нравился этот борцовский поединок с силами природы. Он утер капли воды со лба и опустился в кресло.

– Ух ты! Вот это буря так буря! А где были вы?

Я уселся в соседнее кресло. Это был уже второй предмет меблировки, принадлежавшей мистеру Митчеллу, который я безнадежно портил.

– Только что вернулся из Халинга, – поведал ему я. – Посещал там женскую исправительную колонию.

Бак мгновенно насторожился.

– Вот оно как!

– Да. Послушай, Бак, мне теперь известна правда. Я знаю, что ты сын Коры Митчелл-Ласки.

Парень напрягся и чуть привстал из кресла.

– Тебе не о чем тревожиться, Бак. Я не собираюсь никому об этом рассказывать. Кстати, Митчелл все подтвердил. А мне лишь нужна твоя помощь. Это крайне важно для того, чтобы раскрыть убийства.

– Убийства? – воскликнул Бак. – Но каким образом это имеет отношение…

– В тот вечер, когда я вломился к тебе в комнату и застал мисс Хейвуд… Именно тогда она рассказала, что Кора приходилась тебе матерью, верно? Раньше ты и не подозревал об этом. Митчелл хранил секрет.

Бак кивнул, сразу же обмякнув.

– Да, так и случилось, но…

– А рассказала ли она, где познакомилась с твоей мамой? О том, как они делили камеру в женской тюрьме?

– Делили камеру? Нет, она не говорила мне ни о чем подобном. Сказала только, что была подругой Коры, виделась с ней перед ее смертью, а потом… Потом посчитала своим долгом сообщить правду ее сыну. Так это звучало в изложении мисс Хейвуд.

– Понятно. – Я смотрел прямо в глаза молодому человеку, который под моим пристальным взглядом слегка поежился. – Вероятно, она обладала даром убеждения. Потому что каким-то образом заставила помогать ей копаться на старом погосте. Вот это меня крайне интересует. К какой уловке она прибегла, чтобы заставить тебя участвовать в этом?

Бак провел растопыренной пятерней по растрепанным и мокрым волосам.

– Я был настолько поражен, Уэстлейк, что не знал, как мне быть, что делать дальше. Конечно же, мне было все известно о Коре Митчелл. В этой дыре о ней знает каждый. А потом как гром среди ясного неба… Оказывается, она была моей матерью. Вы сочтете меня ненормальным, но я даже обрадовался этой новости. Знать, кто твоя мать, – даже если она такая, как Кора Митчелл, – все же лучше, чем не знать ничего. А эта мисс Хейвуд только и делала, что твердила о том, как Митчелл отказался устроить для сестры достойные похороны. И еще… – Он осекся. – О последнем желании, высказанном Корой перед смертью.

– О последнем желании?

– Да. Это внушала мне мисс Хейвуд. Рассказывала, как сильно Кора любила своего отца, и хотела перед смертью, чтобы его прах перенесли со старого погоста на новое кладбище, где могиле ничто не будет угрожать. По ее словам, только Митчелл как сын старика мог все сделать через Гилкрайста и местный совет по здравоохранению, но отказался. Разумеется, если бы я был готов оповестить весь мир, что я сын Коры, то мог бы и лично получить разрешение. Но это создало бы ненужную шумиху и заняло слишком много времени. Так говорила мисс Хейвуд.

– И потом она предложила, чтобы вы вдвоем тайно и под покровом ночи перенесли гроб сами?

Бак покраснел.

– Да. Хотя уже тогда эта затея представлялась мне безумной, я оказался настолько сбит с толку, так во всем запутался, что согласился. Сказал, что помогу ей той же ночью. Мы собирались по крайней мере вырыть гроб и перезахоронить его подальше от края погоста, где-то в более безопасном месте, потом я мог попытаться уговорить Митчелла или кого-нибудь другого помочь уладить формальности. – Он пожал плечами. – Мисс Хейвуд сказала, что вы знаете точное расположение могилы. Сама она не была уверена. Посоветовала узнать у вас, и я попробовал это сделать, хотя получилось очень неуклюже, как мне показалось. Ночью тайком выбрались из отеля вместе. Как я понял, вы нас видели, верно? Мы начали копать, но потом кто-то появился и спугнул нас. Хотя, как оказалось, была разрыта не та могила, верно? Это было захоронение старика Фэншоу.

Стало быть, мисс Хейвуд сделала ставку на наивность молодого Бака и на его ошеломленное состояние после узнанных новостей о своем происхождении. Она прибегла к сентиментальной лжи о последнем желании Коры, чтобы достичь своей цели. Парень был ей нужен, разумеется, по двум причинам: во-первых, как рабочая сила для проведения раскопок, а во-вторых, для того, чтобы выведать у меня точное расположение могилы.

Бак продолжал:

– А потом вы вчера наповал убили меня известием, что мисс Хейвуд была торговкой наркотиками. Я ведь и без того сильно сомневался в правильности того, чем мы с ней занимались. После же ваших слов решил не иметь с ней больше ничего общего. Прошлым вечером она снова стала просить о помощи. Я отказал ей. – Он слабо и смущенно улыбнулся. – И правильно сделал, не так ли. В противном случае меня бы точно заподозрили в ее убийстве. Повезло, ничего не скажешь.

Я не стал уточнять, повезло ему или нет в данном случае.

– В ту ночь, Уэстлейк, когда вы пришли ко мне и сообщили об убийстве Мэгги, вы, должно быть, решили, что имеете дело с редкостным мерзавцем и обманщиком. На самом же деле я тогда очень плохо соображал вообще. Мисс Хейвуд только что рассказала мне, что Кора Митчелл была моей матерью. Я не мог думать в тот момент ни о чем другом. – Он коротко и хрипло рассмеялся. – Отпрыск преступницы и убийцы! Наверное, со временем сумею с этим смириться. Пусть тогда все узнают правду. Но сейчас…

– Не переживай, Бак. Я все сохраню в тайне. Если кому-то и придется рассказать, то только инспектору Суини. Обещаю.

Теперь мне оставалось выяснить всего лишь одну подробность. Но это была самая важная деталь – от нее зависело, устоит мое обвинение против убийцы или развалится. Я был почти уверен, что моя версия верна. Но только один человек мог окончательно подтвердить это. Сержант Барнс. Найти его, задать единственный вопрос, а затем можно отправляться прямиком к Суини. Вот как все выглядело просто на первый взгляд.

Но переполненный энтузиазма, я напрочь забыл, что снаружи бушует буря. При отсутствии телефонной связи и в условиях полной изоляции отеля мое желание найти Барнса и Суини оказалось трудно выполнимым.

Когда я встал, чтобы уйти, сверху раздался глухой стук, за которым последовал визгливый вскрик. И почти сразу темная фигура Бенджамина Ашера скатилась по лестнице прямо к нам.

– Это потолок в моей спальне, – задыхаясь, сказал гробовщик. – Он обрушился. Целиком. Я… Меня чуть не погребло под ним.

За ним следовал Фэншоу с закатанными рукавами своей рабочей куртки, со спутанными и мокрыми темными волосами.

– Половины крыши уже нет, – сказал он. – А штукатурка…

– Отель скоро совсем развалится, – простонал Ашер. – Нам нужно выбираться отсюда. Любым способом, но…

– До этого не дойдет. – Бак ободряюще похлопал похоронных дел мастера по плечу. – Дом достаточно крепкий. Здесь намного безопаснее, чем снаружи.

Он еще не успел закончить фразы, когда по лестнице неспешно спустилась Мэрион Фэншоу. Своего мужа она старательно избегала, не обратила внимания ни на кого из нас. Подойдя к окну, она с волнением стала наблюдать за накатывавшимися валами прибоя.

Затем вдруг распахнулась дверь кухни. Единственная оставшаяся у мистера Митчелла официантка, вся промокшая и в перепачканной одежде, быстро подошла ко мне.

– О, доктор Уэстлейк! Мне только что сообщили, что вы вернулись. После вашего отъезда поступило вот это. – Она подала мне сильно помятую телеграмму. – Почтальон жаловался, что адрес дали неполный. Только: «Уэстлейку. Мыс Талисман». Телеграмму отправили еще прошлым вечером, но вас никак не могли найти.

Я вскрыл промокший конверт, чтобы достать листок с текстом. И стоило прочитать его, как все поплыло у меня перед глазами. Там значилось следующее:

До меня смутно донесся голос Вирджила Фэншоу:

– Дурные новости, Уэстлейк?

Я постарался взять себя в руки. Ведь новости были такими же неприятными для Фэншоу, как и для меня самого.

– Дети, – ответил я. – Они не добрались до места.

Лицо Фэншоу сразу покрылось мертвенной бледностью.

– Как это – не добрались? Что вы имеете в виду?

Мэрион отвернулась от окна и пристально смотрела на меня.

– Даже… Даже не знаю, – промямлил я. – Мне ничего неизвестно. Только они не доехали до нужной станции. Что-то могло произойти по дороге. Какое-то непредвиденное…

– Но что могло произойти? Вы же лично посадили их на поезд.

– Да, конечно.

Воспоминания с бешеной скоростью крутились теперь у меня в голове. Упрямое изначальное нежелание Дон уезжать отсюда. Потом ее удивительная покорность и согласие. Пришло на память, как я застал детей, которые заговорщицки перешептывались в номере Дон. Невольно подумалось о странной сумме в три доллара и сорок шесть центов, которую они потребовали с меня. Она явно превышала количество денег, необходимых им в дороге.

Что, если Дон и Бобби решили тайно вернуться в Мыс Талисман? Дон была вполне способна придумать столь вздорный план. У меня мурашки пробежали по спине. Они могли сейчас находиться в любом месте, которое представлялось детскому уму надежным укрытием, а теперь охваченным свирепой бурей.

Темные глаза Фэншоу тоже наполнил нескрываемый ужас.

– Как мы могли отправить их на поезде одних? Почему? Положим, Суини желал, чтобы вы оставались здесь, Уэстлейк. Но ведь с ними мог поехать я сам. Отчего же…

Он не закончил фразы, но мне было понятно, что скрывалось в ее продолжении и какие черные мысли закрались ему в голову. Марти погиб отчасти по его вине. А теперь еще и Бобби пропал. И Вирджил понимал, что мог предотвратить это, если бы поступил иначе.

На Мэрион он не смотрел. И не думаю, что осмелился бы. Зато мне ничто не мешало. Она все так же стояла у окна, но под мягкой светлой челкой на ее лице читался неописуемый ужас.

Из мрачных размышлений меня вывел неожиданно громкий голос из вестибюля. Затем в гостиную вошел сержант Барнс в блестевшем от влаги плаще-дождевике. Пять минут назад он был единственным человеком, которого мне срочно хотелось найти. А теперь я едва заметил его появление.

Барнс все еще стряхивал воду с плеч и с головы.

– Вот, с трудом добрался сюда из городка, – чуть отдышавшись, объяснил он. – Прямиком через старый церковный двор. На этот раз там уже точно не останется ничего. Волны перекатываются через весь погост и добираются почти до входа в церковь. Не удивлюсь, если и она не устоит.

Он надувал щеки и переминался с ноги на ногу в своих тяжелых башмаках.

– А буря не собирается униматься. Наоборот, все усиливается. Уже даже начал думать, не поворотить ли назад. Пару раз волны так и норовили опрокинуть меня. Дюну смыло начисто, и теперь уносит землю с погоста. Океан уже плещется у самого входа в церковь. Да, джентльмены, кажись, сегодня ей придет конец. Впрочем, быть может, так оно даже к лучшему, а?

На него никто не обращал внимания. Он помотал головой, и на его лице вдруг появилось странное выражение – смесь удивления и смущения.

– Знаете, похоже, я становлюсь пугливым, как старые кумушки из Мыса Талисман. Пока я пробирался мимо церкви под завывание ветра, то мне почудилось, что в церкви слышен какой-то шум. Странное дело, ей-богу!

– Шум? Что за шум? – встрепенулся я.

– Даже не знаю, поверите ли, если опишу. Словно бы голоса. И они что-то пели. Тоненько, как поют дети.

Детские голоса в церкви! В одно мгновение у меня в голове все встало на свои места.

Я резко повернулся к Фэншоу.

– Наши дети! – крикнул я. – Бобби и Дон. Они в старой церкви!

Фэншоу уставился на меня как на окончательно выжившего из ума.

– В церкви?

– Идемте же! Надо забрать их оттуда.

Я ухватился за его руку. Он все еще плохо соображал, но, не возразив мне больше ни словом, бегом устремился за мной к двери.

– Вирджил! – вдруг раздался пронзительный голос Мэрион. А я со странным ощущением понял, что жена впервые при мне обратилась к мужу по имени. Она вцепилась в другую руку Фэншоу. – Вирджил, ты не можешь быть уверен, что дети там. Тебе не следует выходить из гостиницы. Только не в такой ураган. Ты рискуешь погибнуть!

Но Вирджил вырвал руку из ее пальцев и присоединился ко мне у входной двери. Вместе мы стали в лихорадочной спешке отодвигать засов.

– Вирджил! – Голос Мэрион зазвенел снова, высокий и напряженный. – Сержант Барнс говорит, что весь церковный двор уже почти смыло. Тебя унесет в открытое море. Ты… Вернись, вернись немедленно!

Не сдерживаемая засовом, дверь резко распахнулась внутрь. Склонившись как можно ниже, чтобы легче преодолевать сопротивление ветра, мы двинулись вперед, оставив дверь беспорядочно болтаться на петлях у нас за спинами.

Голос Мэрион тихо донесся в последний раз и окончательно пропал в шуме ветра и волн. Мы оказались среди хаоса, в который превратились дюны мыса Талисман.

Мое сердце бешено колотилось. Тревога грызла меня изнутри, как поселившаяся в кишках крыса. Дочь была где-то там, в старой церкви. А церковь грозило вот-вот снести океанскими волнами.

Я должен был спасти Дон…