ОПАЛЫ

Джеймс Бранч наткнулся на опалы в Манхэттене, под землей. В этом чувствовалась рука провидения. Дело было так.

Джеймсу было двадцать пять, он был одинок и застенчив. На его лице выделялись бледно-голубые глаза и поразительно ровные зубы. Он работал бухгалтером на Уолл-стрит, а жил в Примптоне. Каждый вечер после работы он брал такси до «Флэт Майклз», ресторанчика в Ист-Виллидж, где заказывал блюдо под названием «Бизон», «Гаршнеп» или дежурное блюдо, странную стряпню, именуемую «Виттлз».

Ужин был лучшим временем дня для Джеймса. После подсчета и пересчета цифр с восьми до шести он предавался абстрактным размышлениям и давал волю своим чувствам. Он не был болтуном, выпивохой, завсегдатаем ночных клубов или спортсменом, единственное, что доставляло ему удовольствие, была еда. Джеймсу нравился элемент непредсказуемости в меню «Флэт Майклз». За последний год он попробовал «Притворщика», «Осужденного», «Редкостную штучку», «Шейку» и «Пустомелю». Он смаковал названия блюд так же, как и саму еду. Джеймс ценил простые вещи, он был поклонником добротных железных заборов и хайку. Он чувствовал, что в блюдах, подаваемых во «Флэт Майклз» (в том числе и в названиях), есть что-то от Старого Света, доля романтики, как будто средневековый странствующий рыцарь охотится для Джеймса, чтобы добыть ему еду. Джеймс страдал заиканием, и поэтому, готовясь сделать заказ или ожидая блюдо, он тренировался.

— «Лангостино», «лангостино». — Каждый вечер Джеймс шептал название заказанного блюда, как заклинание или имя женщины, которая должна вот-вот появиться.

— «Сувлаки», — шептал он. — «Каламари».

Эта привычка приносила ему удовлетворение и успокаивала. Она упорядочивала его день и сделала его постоянным клиентом заведения. Ресторан пользовался популярностью у эксцентричных и одиноких людей, поэтому к вечеру все столики были заняты. По этой причине Джеймс всегда старался приехать около шести. Однажды октябрьским вечером он задержался и добрался до ресторана только к семи.

— Придется подождать час, пока освободится столик. Мне очень жаль, — сказал Хуан. Хуан был любимым официантом Джеймса. — Маленькое чистилище, — посмеиваясь, повторил он.

Иммигрант Хуан был очень набожен. Чистилище было одним из слов, которое он мог выговорить.

— Даже для постоянного клиента? — шепотом поинтересовался Джеймс.

Хуан печально вздохнул.

— Час в чистилище, мистер Джеймс. Мне очень жаль.

Джеймс вышел на улицу и отправился бродить по близлежащим кварталам. Он был человеком привычки — есть в другом месте он не хотел, поэтому решил погулять часок. Он остановился на углу послушать бродячего уличного певца, которого часто встречал в подземке. Это был долговязый черноглазый гитарист по имени Благопристойный Джон. Идя по улице, заглядывая в витрины, Джеймс увидел хорьков в «Животных Танди», пирожные в «Позволь им попробовать пирожное», кожаные боксерские трусы в «Рабстве Барби». Джеймс никогда не заходил в подобные заведения, но остановился перед открытой дверью рассмотреть бюстгальтер из железных колец, выставленный на витрине. Джеймс решил, что в этом магазине его сосед, Патрик Ригг, бывает частым гостем.

— Вам нравится?

Джеймс в смятении обернулся. Позади него стояла рыжая женщина в вызывающем блестящем бикини и высоких черных сапогах. Она курила сигарету. Ее голые руки и бедра были в мурашках, а на передних зубах были наклеены буквы: Б-А-Р-Б-И.

— О… я… — растерялся Джеймс.

— У меня перекур, — Барби бросила сигарету на землю и затоптала ее каблуком.

— Да, понимаю, — сказал Джеймс.

Барби, пританцовывая, начала приближаться к нему. Виляя бедрами, она заставила Джеймса отступить в магазин и зашла следом, закрыв за собой дверь.

— Уф, — поежилась она, — холодно!

— Ага, — согласился Джеймс.

Барби стояла между ним и дверью. Она повернулась, сделала пируэт, так что зазвенели металлические детали ее наряда.

— Классно! У нас распродажа. Звучит примерно так: «Скоро праздники, поэтому вам необходимо…»

Джеймс покраснел:

— Я… собственно, ничего не собирался покупать…

— Шары и цепи подешевели, — объясняла Барби. — А также зажимы для сосков.

Джеймс нервно огляделся. На стенах висели маски, кляпы и устрашающего вида хлысты.

— Мне просто нужно в туалет, — соврал он.

— Конечно. Для покупки требуется время. — Барби зевнула и сделала знак рукой. — Видите этот стеллаж с вагиноимитаторами?

Джеймс застонал.

— С вами все в порядке?

— Я просто… проглотил жвачку.

— В общем, за стеллажом будет лестница. Туалет этажом ниже.

Джеймс устремился к лестнице, бегом спустился вниз. В конце лестницы он остановился и перевел дух, утирая пот с висков.

— Иисус милосердный, — прошептал он. Он подавил в себе желание засмеяться над собственным ханжеством. Оглядевшись, он удивился, поняв, что находится в бетонном коридоре, из которого ведут несколько дверей. Двери были розового цвета, и на каждой красовалась надпись черной краской. Одна гласила: «БАРБИ», на другой стояло: «ДЛЯ ОТДЫХА», третья предназначалась для УБОРНОЙ, на четвертой было написано: «НЕ ВХОДИТЬ». В конце коридора находилась закрытая дверь пожарной лестницы. На ней небрежно розовой краской, растекшейся по двери, значилось: «БРОДЯЧИЙ ДЖОН КАСЛ».

Джеймс покосился в сторону лестницы. Барби и других клиентов не было видно. Джеймс не относился к авантюристам — в это время он обычно потягивал свой женьшеневый чай или расплачивался во «Флэт Майклз», но что-то ему подсказало, что надо подкрасться на Цыпочках к каждой двери и прислушаться. Везде было тихо, только за последней, пожарной дверью, Джеймс кое-что услышал. Это был лязг железа, как будто ковали меч. Чем ближе он подходил к двери, тем отчетливее он чувствовал тепло, исходящее от двери.

Джеймс отступил назад. Дверь была грубая, толстая и старая. Она была стальная и напомнила Джеймсу о старом, но до сих пор действующем лифте в Примптоне. Он мог поспорить, что дверь не открывали месяцами, вот только надпись была свежей.

— «Бродячий Джон Касл», — прочитал Джеймс, — «Бродячий Джон Касл».

Он не отрываясь смотрел на розовые буквы и повторял их снова и снова. Он не понимал, что они значат, но ритм слогов и удары по металлу за дверью завораживали. Джеймс взялся за дверную ручку и навалился на нее всем весом. Дверь бесшумно распахнулась.

Помещение, оказавшееся за дверью, напоминало кузницу и подвал одновременно. Большая часть комнаты была в тени. У дальней стены находилась раскаленная печь с маленькой топкой. Перед печью стоял книжный шкаф, две табуретки и деревянный стол. Пол был цементный, полностью заставленный старыми сундуками. Только дорожка, ведущая от двери к печи, была расчищена от вещей, как церковный проход к алтарю. Как только Джеймс ступил в этот проход, поток воздуха раздул огонь в печи, и он вспыхнул, как гигантская свеча. Скрежет металла тоже прекратился.

— Эй! — позвал Джеймс.

Когда его глаза привыкли к темноте, он огляделся. Старые сундуки вокруг него были открыты и повернуты к проходу, как напоказ. Внутри, на подушечках из черного бархата, лежали самые чудесные драгоценные камни, какие он когда-либо видел. Там были бриллианты размером с кулак, изумруды толщиной в палец, разрезанные на куски, как порции какого-то сладкого, студенистого десерта, янтарь в золотой оправе толщиной со слюду, но шириной с блин. Отраженное гранью рубина, сверкнувшего в отблесках огня, мелькнуло изумленное лицо Джеймса.

— Ух ты! — прошептал он.

— Кто вас послал? — раздался мужской голос.

От неожиданности Джеймс подпрыгнул.

— Ух ты! — повторил он.

— Кто вас послал?

Джеймс огляделся вокруг, пытаясь определить, кто говорит.

— Никто меня не посылал. Я просто… вошел.

— Никто не может войти просто так. Всех присылают.

За книжным шкафом послышался скрежет.

— Где вы? — задал вопрос Джеймс.

Из-за стеллажа показался сурового вида мужчина. У него была седая голова, но гордая, прямая осанка не позволяла предположить, что он уже пожилой. Рукава черного смокинга были закатаны до локтей, будто для работы в лаборатории. В руках мужчина держал внушительного размера молоток и тонкое золотое ожерелье. Джеймс догадался, что стук именно этого молотка он слышал из-за двери.

— Простите, что потревожил вас. Вы Джон Касл?

— Это не важно. Подойдите сюда.

Звук голоса незнакомца искажался, как будто он находился в пещере. Джеймс подошел ближе к печи, внутри можно было разглядеть раскаленные добела камни и тлеющие угли. Сейчас он ясно видел глаза мужчины: они были темные, глубокие, влажные, как земля после дождя. Незнакомец сверлил его взглядом.

— Хмм. — Он положил молоток и ожерелье на стол и взял правую руку Джеймса, внимательно осмотрев ладонь.

— О, — вырвалось у Джеймса. — Здравствуйте!

Мужчина выпустил его руку и принюхался, будто хотел определить, где еще он мог чувствовать запах Джеймса.

— Хмм, — хмыкнул он. — Так кто вас прислал?

— Никто. Я не знаю. Барби?

Мужчина покачал головой. Он сел на табуретку, кивнув Джеймсу на другую.

— Не хотите ли присесть? — пригласил он.

— Ну… — начал Джеймс.

— Садитесь.

Джеймс сел. Теперь они смотрели друг на друга.

— Барби не присылает людей. И люди просто так сюда не забредают. — Мужчина постучал по столу. — Так кто же вас прислал?

Джеймс обернулся на пожарную дверь. Отсюда он мог видеть коридор, освещенный электрическим светом, часть лестницы. Почему-то он не боялся находиться здесь — в странной комнате с не менее странным незнакомцем. Джеймсу нравилось изучать странные уголки Манхэттена. Ему нравился этот подвал так же, как ему нравился «Флэт Майклз», музей Клойстерс или лифт фирмы «Отис» в Примптоне. К тому же седой человек, сидящий перед ним, казался спокойным и глубоко уверенным в себе, как Верховный судья.

— Не помню, чтобы меня кто-нибудь посылал, — честно признался Джеймс. — Я просто ждал ужина. Бродил вокруг. — Джеймс покосился на сундук с бриллиантами. — Думаю, я сам себя послал.

— Хороший ответ, — сказал мужчина. — Браво!

Потрескивал огонь. У табуреток не было спинок, но человек напротив Джеймса сидел прямо, положив руки на колени. Джеймс ждал. По-видимому, они с незнакомцем так и будут сидеть перед печью.

— Меня зовут Джеймс Бранч.

— Да, я знаю. Хорошее имя.

— Спасибо. Хмм, но откуда вы знаете?

— Не думай об этом.

Джеймс ожидал, что мужчина тоже представится, но тот молчал. Джеймс тайком бросал взгляды на седую шевелюру незнакомца, на его волевую нижнюю челюсть. В его чертах было столько достоинства, что Джеймс не удивился бы, окажись он кинозвездой.

— Мы раньше не встречались? — поинтересовался Джеймс.

— Хмм, — был ответ.

Джеймс потер шею. Он бросил взгляд на изобилие вокруг, на сундуки, полные драгоценностей. Ему стало интересно, не досталось ли незнакомцу все это сокровище путем величайших, попирающих все законы преступлений. Хотя, может быть, подумал Джеймс, он просто создает их из горячего воздуха в печи.

— Эта надпись на двери, — спросил Джеймс, — «Бродячий Джон Касл». Что она означает?

Мужчина даже не улыбнулся.

— Это значит, что я повсюду.

— О! А у вас есть право голоса?

— Да. Когда я разговариваю.

Джеймс решил пошутить.

— А вы всегда располагаетесь в подвалах секс-шопов?

Незнакомец пожал плечами.

— Я там, где я есть. — Он поднялся и хлопнул в ладоши, как будто предварительные переговоры были закончены. Он поманил Джеймса в сторону сундуков с камнями. — Чем могу быть полезен, мистер Бранч?

Джеймс вздохнул. Ему нравилось просто сидеть здесь.

— Нет, спасибо. Думаю, мне ничего не нужно… Я имею в виду бриллианты и все остальное…

— Возможно, вы еще решитесь. Не хотите пока просто взглянуть?

— Я не думаю…

— Взгляните, — настойчиво произнес мужчина.

Джеймс повиновался. Он сам не знал, почему — но в незнакомце была какая-то сила, заставлявшая беспрекословно подчиняться. Джеймс подошел к сундуку и стал исследовать его содержимое. Здесь хранились камни, уже превращенные в ювелирные изделия. С краю лежала нитка жемчуга, длиной с лассо. Даже если дважды обернуть ее вокруг женской шеи, она будет свисать до талии. Помимо ожерелья в сундуке лежали броши с аметистом, кольца с лунным камнем и всякие безделушки, применения которым Джеймс не мог найти. Тяжелый золотой браслет для лодыжки был инкрустирован огромными топазами, так что он мог бы послужить кандалами для прекрасной пленницы.

— Их можно потрогать, — нарушил молчание седовласый незнакомец.

Джеймс снова подчинился. Кончиками пальцев он дотронулся до гладкой поверхности камней, ощущая их прохладу.

— Это гелиотроп, — объяснял мужчина, — а это гранат.

— Но… У меня нет девушки, — сказал Джеймс.

— Это оникс.

Джеймс продолжал трогать камни. Мужчина в смокинге развернул сундук к огню, чтобы любоваться игрой камней.

— Берилл, — произнес он, указывая на камень в руках Джеймса. — Кошачий глаз. Агат.

Джеймс кивнул. Он не заметил, как начал повторять названия камней, как будто сидел во «Флэт Майклз» и шептал названия блюд.

— Яшма, — быстро перечислял незнакомец.

— Яшма, — повторял Джеймс.

— Гиацинт.

— Гиацинт.

Спустя некоторое время Джеймс замолчал, он просто слегка касался камней, чье мерцание в свете огня зачаровывало его как заклинание. Его заворожили коралл, бирюза, лазурит. Джеймс вдруг осознал справедливость того, что мужчины веками трудились, добывая драгоценности, чтобы преподносить их женщинам. Внезапно Джеймса осенило, что если девушка из магазина надевает бюстгальтер из металлических колечек или невеста — бриллиантовое кольцо, то такая женщина выставляет себя напоказ и делает это способом, недоступным для мужчины.

В тот же миг Джеймс ощутил прилив невыразимой тоски. Он понимал, что не может устилать свой путь сокровищами, но больше всего его опечалило то, что если бы он даже и смог заработать на рубины и янтарь, то ему все равно некому их дарить.

— У меня нет девушки, — громко произнес он. Откровение прозвучало не слишком весомо. Он попытался еще: — У меня нет женщины, — громогласно заявил Джеймс.

— Возможно, она скоро у тебя появится, — отозвался седовласый мужчина.

Джеймс растерянно заморгал. С головой уйдя в свои мысли, он совсем забыл о хозяине сокровищ.

— Что? — переспросил он.

Мужчина в смокинге стоял перед сундуком.

— Давай представим, Джеймс Бранч, что женщина скоро войдет в твою жизнь. Если бы ты ее любил и мог подарить ей любую вещь из этого сундука, что бы ты выбрал?

Джеймс прикусил губу. Он осмотрел подвал, печь, дверь.

— Откуда вы знаете мое имя? — уже во второй раз спросил он.

— Не задумывайся об этом. Что из этого сундука ты подарил бы любимой?

Джеймс пристально всматривался в лицо незнакомца. Его не покидало чувство, что они знакомы. Он пытался уловить подвох в его глазах, заметить презрительную усмешку на губах, что означало бы, что незнакомец просто разыгрывает его, издевается над ним. Но мужчина казался абсолютно серьезным.

Джеймс отвел глаза. Он чувствовал себя неловко.

— Я-я не могу позволить себе ни одну из этих вещей.

Незнакомец устало вздохнул:

— Представь, что можешь. Что бы ты подарил?

Джеймс не мог отвести глаз. Драгоценности завораживали. Хорошо сказал он себе. Какого черта!

— Ну… — Он колебался. Он осматривал сундук. Не нитку жемчуга, думал он. И не браслет на ногу с топазами. Он видел такое «обмундирование» на шеях, руках и ногах моделей в барах на Мэдисон-авеню. Ему бы хотелось, чтобы его возлюбленная носила какое-нибудь одно украшение, простое и элегантное. — Может, вот это? — он вытащил тонкий серебряный браслет. На нем болтались крошечные нефритовые дельфинчики.

Седой незнакомец забрал браслет и положил его в карман.

— Извини. Он зарезервирован для другого случая. Выбери другой.

— Хмм, мы ведь говорим гипотетически? — замялся Джеймс.

— Выбери что-нибудь другое, — приказал мужчина.

Джеймс рассмотрел драгоценности. Он заметил рубин величиной с куриное яйцо, бриллиант пирамидальной формы. Они оба были чересчур огромные, гнетуще прекрасные, чтобы подойти девушке, согласившейся с ним встречаться. В углу, между складками сбившегося бархата, он заметил пару сережек.

Отполированные камни в простой золотой оправе были молочно-белого цвета. Джеймс поднял их:

— Что это?

— Опалы.

Джеймс протянул ладонь к свету. Когда луч достиг опалов, крохотные призмочки заиграли в их глубине. Перед Джеймсом промелькнул образ женщины с теплой кожей и волосами цвета меда. Он мысленно примерил ей опаловые серьги.

— Я бы подарил ей это, — сказал он.

Седой мужчина коротко кивнул:

— Хороший выбор. Браво!

Джеймс как завороженный наблюдал за двумя маленькими мирками на ладони.

— Они прекрасны.

— Они твои.

Джеймс поднял глаза.

— Что это значит?

— Ты меня слышал. Береги их. Ты поймешь, когда наступит время их подарить.

Джеймс переводил взгляд с сережек на мужчину и обратно.

— Вы-вы не понимаете. Ее не существует.

На какой-то момент лицо незнакомца просветлело. Он улыбнулся.

— Скоро будет существовать, — ответил он.

Джеймсу понравилась уверенность, звучавшая в его голосе. Он подумал о своей напарнице по работе, о Барби, о женщине с волосами цвета меда, чей образ промелькнул перед ним.

— Н-но, — от волнения он начал заикаться, — вы так и не п-поняли. Даже если бы у меня кто-то был, я д-действительно не могу это купить…

— Сделка заключена, — быстрым движением незнакомец захлопнул сундук, опустился на колени и закрыл его. Серьги остались у Джеймса в руке.

— Не было никакой сделки, — пробормотал Джеймс. — Я ничего не платил. Я не могу. Вы даже не назвали их цену.

Мужчина вздохнул, его лицо опять стало серьезным.

— Деньги, деньги. Послушай, Джеймс Бранч. Если мне что-нибудь понадобится, я попрошу. А сейчас иди есть свою «Тилапию», или «Динго», или что ты там закажешь. Столик скоро освободится. Удачи тебе, и прощай, — незнакомец повернулся к печи, к молотку, оставленному на столе.

— Эй, сэр, — окликнул его Джеймс. Он смотрел на сундук на полу. Он до сих пор держал опалы на открытой ладони.

— Ну-у-у, — начал он, — это очень великодушно с вашей стороны предложить мне их, но я не могу их принять, не…

Седой мужчина обернулся. Молоток опять был у него в руке. Внезапно в его глазах промелькнуло нечто ужасное, как будто он собирался заняться тем, о чем Джеймсу знать явно не следовало.

— Ух ты, — вымолвил Джеймс. По спине побежали мурашки. Не говоря ни слова, чувствуя себя вором, он развернулся и выскользнул за дверь.

Весь следующий день Джеймс не мог выкинуть из головы случившееся. Он взял серьги на работу, незаметно вынул их из кармана и любовался во время ланча. Он никому ничего не сказал и никому не показал опалы. Он подозревал, что в том, как они ему достались, было что-то необъяснимое. Он слышал историю о человеке, пораженном молнией в горах, хотя на небе было единственное облачко. Мужчина выжил, потом он рассказал, что испытал легкое покалывание в голове и больших пальцах ног. Джеймс чувствовал себя примерно так же. Он боялся, что если расскажет кому-нибудь об опалах, то они испарятся.

Он пристальнее, чем обычно, вглядывался в мочки ушей и прически своих коллег по работе. Он примерял драгоценные сережки к коже каждой женщины, спрашивая себя, не она ли его избранница.

Другой отважный поступок он совершил вечером, вернувшись в «Рабство Барби». Что-то подсказывало ему не испытывать судьбу, не спускаться в подвал магазина. Он натолкнулся на Барби, расставлявшую по полкам фаллоимитаторы.

— Опять ты! — сегодня Барби была одета цивилизованно: голубые джинсы и свитер из хлопка, на зубах по-прежнему блестело имя.

— Привет! — отозвался Джеймс.

Барби скорчила кислую мину. Джеймс решил, что торговля идет плохо.

— Ты сбежал отсюда вчера, — презрительно фыркнула Барби.

— Да. Не злись. Послушай. Можно задать вопрос? — Джеймс перевел дыхание. Он заранее знал ответ. — Здесь есть ювелирный магазин в подвале? Ну, рядом с дверью в ванную, за пожарной дверью?

Барби уставилась на Джеймса. Она откинула прядь волос со лба.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Джеймс ощутил под ногами твердую почву.

— Так есть или нет?

— Нет, внизу нет никаких ювелирных магазинов. Я скажу тебе, что там есть. Там, черт побери, мои личные комнаты. Этим ты вчера занимался? Шарил по ним?

— И ты никогда не слышала о Джоне Касле?

— О ком? — Барби скрестила руки на груди.

Джеймс кивнул. Не обязательно было проверять. Он знал, что она говорит правду.

— Эй, мистер Вопрос! Как насчет того, чтобы купить что-нибудь или убраться отсюда?

Джеймс отступил к выходу.

— Я, пожалуй, выберу последнее.

— Убирайся!

Джеймс кивнул на дверь.

— Быстрее! — закричала Барби.

Но Джеймс Бранч уже шагал по улице, улыбаясь. В кармане он сжимал опалы.