Глава 8

Я с трудом могла заставить себя сосредоточиться на занятиях, и напрасно, потому что дел хватало. Анатомия мне давалась хорошо, поэтому я не очень-то боялась отстать, но я и не хотела, чтобы отстал кто-нибудь другой, потому что тогда у меня мозгов бы не хватило. Выкраивать время на общение с Рулом, при моем-то графике, оказалось очень тяжело. За последние две недели я едва умудрилась вырваться на два свидания за ланчем, когда у него были «окна» между клиентами. Плюс в пятницу вечером Рул пришел в бар с друзьями и сидел там, пока я не освободилась. А вечер субботы, разумеется, перешел в утро воскресенья. Я спешила на работу, поэтому мы просто поцеловались на прощанье, и я ушла. На неделе разговаривали по телефону и перекидывались эсэмэсками, но этого явно не хватало. Теперь, когда я регулярно занималась с Рулом любовью, мне хотелось большего — ведь я мечтала только о том, чтобы скакать с ним в постели при каждом удобном случае.

Я как раз думала об этом, когда сокурсница похлопала меня по плечу, чтобы привлечь внимание. Не сомневаюсь, я страшно покраснела. Откашлялась и стала обмахиваться блокнотом, где делала записи.

— Прости, что ты сказала?

Она повторила вопрос, и я кое-как ответила, твердя себе, что еще час отвлекаться нельзя. В кармане несколько раз гудел мобильник, но я, как примерная студентка, не обращала на него внимания и, стиснув зубы, досидела до конца. Как только занятия закончились, я собрала вещи и вылетела из аудитории. Это было грубо, но я даже не попрощалась с однокурсниками, так хотела посмотреть, что пришло. Рул обожал посылать малопристойные сообщения, когда я меньше всего ожидала. От них захватывало дух, и потому теперь мне не терпелось прочесть эсэмэски. Только оказалось, что писал не Рул, а Гейб, и с досады я чуть не бросила мобильник на пол. Мать по-прежнему настаивала на семейном сборище; к счастью, у нее было столько дел, что я до сих пор счастливо избегала встречи — и Гейба. Но, судя по присланному сообщению, уверткам настал конец.

«Шоу, мы вчера говорили с твоей мамой. Она хочет, чтобы я привез тебя в Бруксайд вечером в субботу, на ужин в клубе. Она хочет, чтобы ты там переночевала, а в воскресенье мы у нее пообедаем. Мои родители тоже приедут, и другие влиятельные люди».

Я застонала и открыла следующее сообщение.

«Знаю, ты не хочешь оставаться со мной наедине после моих выходок, но заверяю, у меня честные намерения. Я просто предлагаю тебя подвезти».

Я совершенно точно не жаждала целый час торчать в машине с Гейбом — и еще меньше хотела все выходные общаться с матерью. Вдобавок субботний вечер оказался единственным на неделе, который я могла провести с Рулом, и я не горела желанием от этого отказываться, хотя подозревала, что выбора не было. Я прикусила губу и написала, что приеду на ужин сама. Ни за что на свете я бы не поехала в Бруксайд, отрезав себе пути к бегству. Гейб ответил, что не возражает, и попросил, чтобы я, в таком случае, его подвезла. Я хотела отказать, но потом подумала, что ничего страшного не случится, если я просто довезу Гейба до дома и высажу. Мы договорились встретиться у булочной, утром в субботу, и я уже собиралась убрать мобильник, когда он вновь зазвонил. С экрана на меня глянуло ухмыляющееся лицо Рула, и я не сдержала улыбку.

Эйден каждый божий день предупреждала, что нужно быть осторожнее. Я любила Рула, но сомневалась, что мои чувства взаимны. Мы занимались сексом — потрясающим, умопомрачительным, — но он ни разу ни словом не обмолвился о наших отношениях, не поделился своими мыслями. Моя подруга была уверена, что я стою на грани огромного разочарования и вот-вот сделаю опасный шаг. Но пока что я охотно принимала то, что давал Рул — ведь он еще никогда и никому не давал так много, — хотя в глубине души осознавала, что вечно так длиться не может. Я хотела каких-то изменений, ну или, по крайней мере, некоторой ясности.

— Привет, а я думала, ты сегодня допоздна работаешь, — сказала я.

— Да. Но я умираю от голода. А ты уже поела?

— Нет, у меня только закончились занятия. Надо доделывать проект по анатомии.

— Может, поработаешь у нас?

Я осторожно шагала по обледенелой парковке.

— В салоне?

— Ну да. Тут есть вайфай, и сейчас никого, кроме моего клиента. Купи что-нибудь поесть и поработай пару часиков, а потом и я закончу. И, если хочешь, поедем ко мне.

Я уж точно не возражала.

— Ты уверен, что сможешь работать, если я буду там сидеть? Не хочу тебя отвлекать.

Рул негромко рассмеялся, так что я враз покрылась мурашками.

— Ты, конечно, способна меня отвлечь от чего угодно, но мой клиент — пятидесятилетний отставной детектив из убойного отдела, который свернет мне шею, если я испорчу рисунок. Он делает тату в память о сыне, который погиб в Афганистане. Поэтому лучше притащи еды, чтоб я не напортачил и не получил трепку.

Я засмеялась, зажав телефон между плечом и ухом. Я еще не бывала в салоне. Прежние отношения не позволяли пересекать эту черту, но, признаться, я бы не отказалась узнать, как выглядит изнутри настоящий тату-салон.

— Что купить?

— А что хочешь, я не привереда. Главное, по-больше.

— Ладно. Я еще в колледже, так что потерпи полчаса.

— Клево.

Он положил трубку, не попрощавшись. Рул всегда так делал, и меня это бесило, но я уже поняла, что у него много странностей, которых я раньше не замечала. Мне многое предстояло о нем узнать — то, что я не замечала год за годом и что теперь поражало воображение. Например, что он такой хороший друг. Я видела, как Рул общался с Ромом и Реми, и потому знала, что он ничего не жалеет ради тех, к кому неравнодушен, но точно так же Рул вел себя и со своими городскими друзьями. С Нэшем они были одной командой и понимали друг друга с полуслова. Они жили и работали в одном ритме, и было ясно, что парни достигли абсолютного взаимопонимания. Учитывая то, сколько возни и забот требовал Рул, я с любопытством за ними наблюдала. Ребята друг друга и смешили и злили. Рул — неряха, а Нэш — аккуратист. Более спокойный Нэш предпочитал спускать проблемы на тормозах — он не стал поднимать шум, даже когда какой-то придурок занял его место на парковке. Зато Рул был прирожденным бойцом, горячей головой, который никому не желал уступать. Когда тот тип вернулся, то обнаружил нарисованного на капоте фиолетового динозавра, который занимался сексом с магистром Йодой. Разумеется, он взбеленился и хотел позвонить в полицию, но Нэш его отговорил, заметив, что машину, возможно, отвезут на штрафную стоянку, что обойдется дороже, чем визит на мойку. Иными словами, парни отлично друг друга уравновешивали.

Я зашла в китайскую закусочную, потому что там был большой выбор — и я люблю курицу с кунжутом. Собралась очередь, и пришлось долго ждать. Когда я нашла салон и место для парковки, прошел почти час — пешком я добралась бы быстрее. Припарковаться на Кэпитол-Хилл было непростой задачей, а пробираться в толпе с лэптопом и полными сумками еды — тем более, но все-таки я справилась. Стеклянная дверь, украшенная интересным ассортиментом старомодных матросских татуировок, распахнулась сама собой, прежде чем я успела высвободить одну руку и открыть ее. Рул забрал у меня еду, быстро и крепко поцеловал в губы и провел в салон. Он повесил на дверь табличку «Закрыто», и мы прошли мимо длинной мраморной стойки, на которой лежали папки с фотографиями и стоял самый современный компьютер.

Каждое рабочее место отделяли ширма, высотой по пояс, и широкий плоскоэкранный телевизор. Все было яркое, ослепительно чистое, и клиенты могли сделать выбор из тысяч оригинальных рисунков и самых разных винтажных татуировок. Очень наглядно. Из колонок доносилась негромкая музыка. Салон идеально подходил Рулу по стилю, он как будто нашел себе такое место работы, которое целиком и полностью отражало его внутреннюю сущность — на это стоило посмотреть. Рул отвел меня в дальнюю комнату, где стояли стол, кушетка, небольшой холодильник и находились еще несколько рабочих мест, с чертежными столами и специальным освещением. За одним из столов сидел пожилой мужчина, точь-в-точь похожий на одного из отцовских приятелей по гольф-клубу, с той разницей, что на нем не было рубашки, а грудь украшало изображение орла и американского флага.

Рул сбросил пакеты на стол и принялся рыться в покупках.

— Шоу, это Марк Брэдли, Марк, это Шоу. Надеюсь, ты не против, если она тут побудет, она ведь принесла нам еду.

Он начал выкладывать еду на тарелки, которые взялись прямо из ниоткуда.

— Конечно, не против. А я и не знал, что у тебя есть девушка, Рул. И такая красавица.

Рул подмигнул поверх головы Марка и протянул мне полную тарелку — лежавшей там еды хватило бы на неделю.

— Это точно.

Несколько минут мы в уютной тишине поглощали китайские деликатесы, а я рассматривала рисунок на груди у Марка. Он был просто огромный. Довольно рискованный шаг для человека за пятьдесят.

— Очень красиво, — сказала я.

Марк обозрел собственную грудь, потом посмотрел на Рула.

— У твоего парня талант. Я ведь город обошел, чтоб найти человека, который бы сделал именно то, что я хотел. А Рул все правильно понял, ну и отдельно приятно, что у него самого брат в армии. Он понимает, почему мне это так важно.

— Он сказал, вы делаете татуировку в память о сыне.

— Да, к сожалению. Подорвался на мине два года назад. Мой старший. Я просто не знаю, как еще выразить, что я горжусь им.

Я почувствовала, как слезы навернулись на глаза. Я-то привыкла, что родители бывают чересчур беззаботны или, наоборот, слишком поглощены собственным горем, чтобы, не стесняясь, выказать скорбь. Я пожала Марку руку и сморгнула набежавшую влагу.

— По-моему, получилось здорово.

— Мой парнишка просто обожал хорошие татуировки. Я каждый раз ругался, когда он возвращался домой с чем-нибудь новеньким. Ему бы понравилось, что я именно так решил почтить его память.

— Ты сегодня ее закончишь? — спросила я у Рула, который ел стоя и внимательно слушал наш разговор.

— Нет. На такие большие штуки нужно несколько сеансов. Сегодня набьем основу черным и серым, кое-где добавим тени. В следующий раз посидеть придется час-полтора, я начну раскрашивать. Когда закончу, будет просто класс.

Мы поели, и я предложила прибраться, пока Рул занимался Марком. Я как раз закончила и уже собиралась достать компьютер и разложить книги, когда Рул поманил меня пальцем.

— Сядь вон за тот стол.

— Я не хочу мешать.

— Брось, Каспер, ты украшаешь любой интерьер.

Я закатила глаза и села с книжками напротив него. Устроившись в удивительно удобном кресле, положила лэптоп на колени и принялась негромко подпевать музыке.

— А чем ты занимаешься? — спросил Марк, морщась.

Жужжание машинки звучало на диво приятно и успокаивающе.

— Я учусь на врача. Хочу работать на «Скорой».

— Неплохо. А почему именно на «Скорой»?

Я собрала волосы в небрежный узел на макушке.

— Ну, всегда хотела быть врачом. Мой отец — кардиохирург, но несколько лет назад мой близкий друг погиб в аварии… возможно, если бы о нем лучше позаботились, когда привезли в отделение экстренной помощи, он бы остался жив. Я хочу помогать людям, которые сильнее всего в этом нуждаются.

Рул поднял голову, и мы несколько секунд смотрели друг на друга, пока он вновь не занялся своим делом. Марк вздохнул.

— Тебе, парень, досталась необыкновенная девушка. Гляди, обращайся с ней как следует.

Рул что-то неразборчиво буркнул в ответ, и я переключилась на проект, который был далек от завершения. Два часа стучала по клавишам под жужжание машинки.

Мы молчали — я работала и украдкой поглядывала на Рула, Марк помалкивал, потому что ему явно приходилось нелегко, а Рул сосредоточился исключительно на том, что делал, и за ним было очень интересно наблюдать. Он вкладывал частицу себя в рисунок — и намеревался добиться совершенства. Глядя, как он работает, как прилежно запечатлевает вечный узор на теле Марка, я, казалось, влюбилась в него еще сильнее.

Марку пришлось сделать два перерыва, и каждый раз Рул подходил ко мне. В первый раз он поцеловал меня в макушку, в другой раз крепко прижал к себе, так что пришлось спешно поправить блузку, когда Марк вернулся с перекура. Короче говоря, я очень приятно провела вечер — и почти закончила проект. Через четыре часа Рул принялся вытирать пятна черной туши с покрасневшей груди Марка, на которой красовался великолепный эскиз рисунка. Я снова похвалила его выбор и сказала, что мне очень хочется посмотреть, когда татуировка будет готова. Марк обнял меня по-отцовски крепко и велел беречь себя. Потом расплатился с Рулом, и я просто разинула рот — понятия не имела, сколько стоят татуировки. Вдобавок Марк оставил огромные чаевые.

Рул велел мне собираться и принялся приводить в порядок рабочее место. Через час, когда я уже зевала, он запер салон, и мы ушли. Моя машина стояла достаточно близко, и я решила оставить ее и не искать места рядом с домом. Рул обещал встать утром и довезти меня до нее, если понадобится. Мы шли быстро, потому что было холодно; всю дорогу обнимались.

Зайдя в квартиру, мы поздоровались с Нэшем. Я подумала: может быть, Рул присядет на минутку поговорить с приятелем, но он бросил мои вещи на столик, достал из холодильника пиво и потащил меня в комнату.

Мы не разговаривали — не было необходимости. К тому времени я уже поняла, что значит заниматься сексом — по крайней мере, с Рулом. Он обожал физический контакт, и я извлекала максимум удовольствия. После того как меня дважды перекатили туда-сюда, я, совершенно счастливая, растянулась у него на груди, рассеянно обводя пальцем контур змеи на руке рядом с моим лицом. Рул полулежал на подушках, пил пиво и баловался с телефоном, одновременно чертя что-то пальцем на моей спине. Я была довольна и уже почти засыпала, когда вдруг проснулась от его голоса.

— Хочешь в субботу снова пойти со мной на концерт? Один парень, которому я набивал татуировку, обещал провести меня за кулисы.

Я открыла глаза и замерла — Рул наверняка это почувствовал, раз уж служил мне в качестве подушки. Отвела волосы с лица и приподняла голову. Вид у Рула был сонный, но я понимала, что ему и правда важно знать ответ. Я сглотнула и прикусила губу, как всегда, когда нервничала.

— На выходные, к сожалению, придется поехать к матери. Я уезжаю в субботу и вернусь только в воскресенье вечером.

Теперь уже Рул напрягся.

— Ты едешь одна?

— Нет, — шепотом ответила я. — Пообещала Гейбу, что заодно подброшу его домой.

— Ты собираешься ехать с парнем, который к тебе пристает?

Он спросил это таким тоном, что я всерьез заволновалась.

— Ну да.

— Зачем?!

— Это проще, чем терпеть претензии, которые мать непременно озвучит, если я не приеду. Ты не понимаешь.

— Нет, я прекрасно понимаю. Твоя мать щелкает пальцами, и ты готова прыгнуть в объятия этого психа. Прямо не верится, Шоу. Мы с тобой почти не видимся, я с ума схожу, просыпаюсь среди ночи, ищу тебя и не нахожу… и вдруг ты говоришь, что намерена провести целые выходные со своим придурочным бывшим. Блин.

Я откатилась в сторону и натянула одеяло, вдруг почувствовав себя беззащитной и уязвимой, причем вовсе не от того, что была голая.

— Это неправда, ты сам знаешь. Я не хочу никуда ехать, не хочу общаться с Гейбом, но уступить маме гораздо проще, чем с ней спорить.

— Откуда ты знаешь? Ты хоть когда-нибудь пробовала?

Я втянула воздух сквозь зубы.

— Она моя мать, Рул.

— Как хочешь. Завтра обсудим.

Он отвернулся. Я достаточно хорошо знала Рула, чтобы догадаться, что завтра никакого разговора не будет.

Утром он молчал. Мы не смотрели друг на друга, не целовались. Ничто не намекало, что мою невольную ошибку можно исправить задушевным разговором.

После работы на следующий день я написала Рулу, попросила прощения и предложила встретиться. Он не ответил. Во вторник я позвонила — и услышала автоответчик. В среду я чуть не сошла с ума и собиралась уже заявиться прямо в салон или к нему домой, но тут в Денвер приехал Ром и пригласил меня на ужин. Он обмолвился, что на несколько дней остановился у Рула, потому что к его другу внезапно нагрянули родственники. Я чуть с ума не сошла, когда сообразила, что Рул даже не удосужился сообщить мне о приезде Рома. Выставила бы себя полной дурой перед ним, а Рулу было наплевать!

Четверг и пятницу я рыдала на плече у Эйден — подруга проявила редкое бесчувствие — и кое-как держалась на работе. К субботе я дошла уже до ручки и, забирая Гейба возле булочной, больше всего хотела переехать этого самодовольного улыбающегося придурка.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, но я так резко отстранилась, что ударилась головой о стекло.

— Не надо.

От моего тона в машине буквально понизилась температура. Я скучала по Рулу, злилась, что пришлось выбирать между ним и родственниками, — а он не понимал, почему я это делала! Всю неделю меня мучили воспоминания о наших сексуальных достижениях, так что дыхание перехватывало. Я понимала, на что Рул обиделся, но как же было досадно, что он просто взял и перестал со мной общаться!

— Да ладно, Шоу, неужели нельзя прожить два дня в удовольствие? Наши родители будут в бешеном восторге, если мы помиримся…

Я включила радио, позволяя музыке заполнить бреши в разговоре, и хлопнула Гейба по руке, когда тот попытался убавить звук.

— Не смей.

— Шоу, ну давай поговорим.

— Нет.

— Перестань упрямиться.

— Гейб, я встречаюсь с другим. Нам не о чем разговаривать. Еду только для того, чтобы мама отвязалась.

— Ты встречаешься с тем панком? Сама-то хоть понимаешь, что это несерьезно? Ты можешь представить, что приходишь домой после трехсуточного дежурства в больнице, а он сидит и ждет тебя, как примерный мальчик? Ты правда думаешь, что вас ждет именно такое будущее? Поверь, как только у тебя начнется практика и он поймет, что ему придется много времени проводить одному, тут же начнет крутить с другими. Вернись с небес на землю. Такие парни не годятся для долгих отношений, они заводят романы, только пока их влечет новизна.

Я мигом ощетинилась, потому что Гейб попал по больному месту. В ответ просто сделала музыку громче и постаралась до конца поездки не обращать на своего спутника внимания. Я ехала быстрее, чем обычно, лишь бы поскорее добраться. Гейб упорно пытался втянуть меня в разговор, но всякий раз я выкручивала громкость на максимум, так что чуть перепонки не лопались. Говорить было совершенно немыслимо; наконец до Гейба дошло, и он заткнулся. Я буквально выпихнула его из машины, когда оказалась в Бруксайде. Он жестом попросил опустить окно, но я стиснула зубы и вдавила педаль газа в пол.

Мои родители жили в другом районе, поэтому по пути я решила выпить кофе в «Старбаксе», куда ходил Рул, когда мы в последний раз приезжали с визитом. Чтобы помучиться еще немного, достала телефон и убедилась, что новых сообщений нет. Я не знала, что делать; как будто все, о чем я мечтала, утекало между пальцев.

— Шоу? Шоу Лэндон?

Я оторвалась от кофе и подавила стон: на меня надвигалась Эми Роджерс. Почему я забыла, что она любит этот «Старбакс»?

— Да, Эми. Как поживаешь?

Она чмокнула губами в воздухе возле моей щеки и лучезарно улыбнулась. В старшей школе Эми никогда не снисходила даже до притворной любезности, поэтому я насторожилась.

— А, хорошо. Только что закончила курсы красоты. Теперь работаю в одном престижном салоне в Денвере. Ты ведь тоже где-то там живешь?

Я кивнула — и увидела, как она рассматривает мою новую прическу.

— Кстати, здорово, что я тебя встретила. Я уже начала искать твой телефон…

Я подняла бровь.

— Зачем?

Эми отбросила за плечо прядь волос.

— Я несколько недель назад ездила домой и встретила одного из близнецов Арчеров, ну, того, с татуировками. Ты ведь с ними дружила, вот я и подумала — у тебя случайно нет его номера? Не помню, который это из них двоих, но, о-о, какой красавчик! Я слышала, они тоже переехали в Денвер. Может, у нас что получится.

Внутри у меня что-то заледенело. Я чуть не выплеснула кофе в ее хорошенькое личико, но все-таки, стиснув зубы, сумела удержаться.

— Реми погиб, Эми. Остался только Рул. Реми не стало три года назад. И он, конечно, придет в восторг, если ему позвонит какая-то идиотка, которая даже не помнит, кто он такой. Всего лишь «один из близнецов Арчеров». Фу, какая мерзость. Скажи спасибо, что мы в общественном месте, иначе я бы надавала тебе пощечин…

Она в изумлении уставилась на меня, а я протолкнулась мимо и выбросила стаканчик с кофе в мусорное ведро.

— Его номер ты не получишь, потому что Рул мой, и если ты к нему подойдешь, то, видит Бог, я тебя отделаю так, что войду в полицейские анналы.

Меня трясло, когда я садилась в машину, и буквально через секунду хлынули слезы. Я скучала по Реми, по Рулу, по Марго и Дейлу. Рул был прав: я не знала, что значит спорить с матерью, потому что никогда этого не делала, а теперь она пыталась встать между мной и тем человеком, с которым я хотела быть. Я могла бесстрашно сцепиться за него с дурой вроде Эми, но только не с мамой! Я всегда знала, что Рул стоит любых усилий — и отчаянно пыталась это втолковать его родителям, — но когда пришлось самой доказывать свои чувства, поступила так же, как и остальные, и позволила матери отдалить меня от Рула. Прижавшись лбом к рулю, я вытащила мобильник и целых пять минут смотрела на экран, гадая, что написать. В итоге получилось: «Прости, я не хотела тебя обидеть. Очень скучаю по тебе».

Я убрала телефон, чтобы не сойти с ума, дожидаясь ответа, и поехала к родителям. Наш дом больше напоминал элегантное горное шале, чем обычный коттедж. Все, начиная с ворот, было изысканным и дорогим; припарковавшись и шагая к крыльцу, я вновь вспомнила, какой маленькой всегда чувствовала себя на фоне этой роскоши. Когда в моей жизни появился Реми и взял меня под крыло, я стала проводить у Арчеров почти круглые сутки. При всех своих недостатках, их семья была любящей и заботливой. Мои отец и мать жили совершенно иначе, в окружении прислуги и дорогих вещиц. Войдя в гостиную, я вновь почувствовала, что не желаю здесь находиться. Если не помиримся с Рулом после выходных, то я же с ума сойду…

Моя мать, в блеске и славе, окинула меня критическим взглядом. Не обняла, не спросила, как я добралась, не сказала: «Извини, милая, что пропустила твой день рождения». Просто обвела ледяным взором от макушки до мысков моих кожаных сапог, неодобрительно поджала и без того тонкие губы.

— Что ты сделала со своими волосами, Шоу? Кошмар. И, надеюсь, для ужина в клубе ты привезла что-нибудь более уместное? Мы не на студенческую вечеринку собираемся.

Я приехала в лосинах и длинной тунике с широким кожаным поясом, в тон к сапогам. Для простой поездки домой это было чересчур изысканно, но я надеялась избежать именно такой сцены. Вновь я не сумела соответствовать маминым стандартам. Я крепче стиснула в руках сумочку, которую отказалась отдать горничной, отворившей дверь. Сердце подступило под горло — точнее, оно осталось в Денвере и по-прежнему отказывалось со мной разговаривать.

— Я надеюсь, вы с Гейбом все обсудили?

— Нет. Я ведь ясно сказала, нам не о чем разговаривать.

Мамин рот, хоть это и казалось невозможным, сжался еще сильнее, словно она сосала лимон. Она была красива — но, глядя на нее объективно, возможно впервые в жизни, я поняла, что ее красота резка и холодна, так что смотреть больно.

— Я, кажется, просила тебя закончить с глупостями! Эти два дня ты будешь вести себя вежливо и деликатно. Я не потерплю ни грубости, ни проявлений неприязни в адрес Гейба и прочих Дейвенпортов, ты поняла?

В глубине моей души Шоу, которая любила Рула, — та Шоу, которой следовало бы отказаться от поездки на нелепое семейное сборище, — подняла голову. Я отбросила пряди окрашенных волос за плечо и прошагала мимо матери к лестнице, наверху которой находилась моя комната.

— Ты сама велела мне приехать, мама, теперь уж терпи, хочешь ты того или нет.

Она что-то пронзительно крикнула вдогонку, но я перебила ее, сказав через плечо:

— Дай знать, когда пора будет выходить.

Я закрыла дверь в комнату, которую никогда не считала по-настоящему своей, и бросила сумку на пол. Дизайнер превратил спальню в палитру серых и розовых тонов. Все было очень изящно, женственно, вплоть до большой кровати с уймой мягких подушечек, четырьмя столбиками и кружевным пологом. Она непременно привела бы в восторг того, кто мечтал спать в роскоши, на простынях, сотканных вручную. Ни личных фотографий, ни ярких пятен, ни радио или телевизора — ничего, отражающего личность человека, который здесь поселился. Я уселась, скрестив ноги, на широкую кровать и отправила Эйден эсэмэс. Она вела себя немного странно с того вечера, как позволила Джету подвезти ее домой из бара, но ничего не хотела рассказывать; и раз уж я сама переживала сердечную драму, то не желала ссориться, вытягивая из Эйден секреты.

«Еще зайти не успела, как мать раскритиковала мою прическу и одежду. Добро пожаловать домой:)»

«Сочувствую».

«Ну да, и Рул до сих пор не ответил».

«Э-э…».

«Что?».

«Не знаю, как и сказать».

«Что сказать?».

«Обещай, что не расстроишься».

«Ну, теперь я просто обязана расстроиться».

«Лорен сказала, что вечером была в городе и в каком-то клубе встретила Рула с друзьями».

«О Боже».

«Ну да, и она сказала, что пыталась с ним поговорить, ну или не знаю, она еще та шалава, но вокруг него увивалась какая-то рыжая. Лорен даже подойти к нему не смогла».

«Блин».

«Она еще сказала, что он ушел с ней, в смысле с той рыжей. Вся компания уехала вместе. Но Лорен страшная сплетница, она обожает мутить воду. Так что держись, пока ничего не известно наверняка».

«Спасибо».

«Ты в порядке?».

«Нет».

«Хочешь, я ему как-нибудь отомщу?».

«Может быть. Позвоню потом, когда переживу этот дурацкий ужин. Спасибо, подружка».

«Я тебя тоже люблю».

Я провела пальцем по экрану и на мгновение задержала дыхание, а затем яростно выдохнула и запустила дорогой мобильник об стену. Послышался треск. Я закрыла лицо руками, пытаясь побороть дурноту. Просто не верилось! Я получила все, о чем мечтала, но только на несколько секунд, и от легчайшего толчка, от крошечной размолвки воздушный замок рухнул. Я страдала не столько оттого, что Рул так быстро нашел мне замену. Я знала Рула, знала его образ действий — и все же чувствовала себя так, словно кто-то раскаленной докрасна кочергой наделал дыр в моей душе. Любить Рула всегда было непросто, но теперь, узнав, что значит по-настоящему к нему привязаться, я тщетно ломала голову, как вернуться на исходную.

Остаток вечера я провела в комнате. Мама послала прислугу наверх, чтобы спросить, не голодна ли я, но я не стала отвечать на стук. Около пяти она отправила наверх мужа, чтобы предупредить, что через час мы отправляемся в клуб. Хотя мне очень хотелось надеть облегающие джинсы и байкерские ботинки, я подумала, что поссориться с матерью в присутствии сводных братьев и сестер значило бы вести себя как глупый маленький ребенок. Поэтому я надела лилово-белое платье с длинными рукавами, которое заканчивалось чуть выше колена, и провела несколько минут, выпрямляя волосы, чтобы они падали гладкой волной на плечи. Картину довершили фиолетовые туфли на высоком каблуке, с маленькими блестящими заклепками. Не то чтобы мой наряд идеально подходил для загородного клуба, но, во всяком случае, с дресс-кодом проблем не возникло бы.

Мать сердито взглянула на меня, когда я спустилась, а Джек помог надеть куртку. Не говоря ни слова, мы сели в машину и покатили в загородный клуб. Дети болтали, а я мрачно думала про Рула и неизвестную рыжую девицу, надеясь, что все не так плохо, и мечтая, чтобы у машины спустилось колесо — тогда бы я избежала встречи с Дейвенпортами. Но чуда не произошло, мы добрались до клуба, и мне пришлось натянуто улыбнуться и подставить Гейбу щеку для поцелуя, собрав в кулак всю силу воли, чтобы не броситься с воплем наутек. Я села между Гейбом и мамой и приготовилась пережить самый ужасный ужин в моей жизни.