Глава 6. ЛАНЦ-ЛИБЕНФЕЛЬС И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЕЛИЧИНЫ
После организации «Ордена новых тамплиеров» Ланц-Либенфельс совершал множество поездок по Центральной Европе. Во время пребывания в Швейцарии он познакомился с Лениным. Подробности этой встречи были изложены Ланцем-Либенфельсом в 1934 году. Он писал: «Господь терпит демонов, чтобы чандалы смогли стать палачами чандалов. Чингисхан, Ленин, Троцкий, Бела Кун и прочие политические и „социальные“ отбросы человечества должны были прибыть в этот мир, чтобы стать палачами чандалов. Вы можете возразить: эти же люди уничтожали арийцев! Я Вам отвечу: все правильно, но Вы думаете, эти арийцы были невиновными? В 1904 году я послал „Теозоологию“ различным русским господам, входившим в окружение царя (барон Фредерикс, князь Урусов, и нескольким прибалтийским баронами при императорском дворе). Я хотел, чтобы с ними ознакомились, а кроме этого просил предупредить о страшной угрозе, нависшей над ними. Я натолкнулся не только на полное непонимание сути расы и сословий, но и убедился в том, что „Теозоология“ была запрещена в царской России. За ее распространение полагался тюремный срок. С другой стороны, я случайно познакомился с Лениным. Мы беседовали с ним не более часа. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что он основательно проштудировал мою „Теозоологию“. Прощаясь, он мне иронично произнес: „Мне обидно за Вас! Ваши идеи верные! Однако реальностью станут наши контридеи. Так как христиане и арийцы, к которым Вы обращаетесь со своими идеями, более не являются ни христианами, ни арийцами. Это свиньи, которых Вам не понять. Они депортировали меня из страны. Была бы возможность, они бы и Вас посадили в тюрьму!“ Я вынужден признать правоту главаря большевиков, так как я имел возможность убедиться в прошлом и убеждаюсь и по сей день, что моими самыми непримиримыми и оголтелыми противниками являются высокородные консерваторы и так называемые фёлькише-националы. Единственными, кто понял меня, были лорд Китченер и Ленин. Они извлекли свои уроки. Один — во имя англичан, другой — во имя недочеловечности…
Ленин-Ульянов дал мне и всем нам тот же самый урок, что и святой Бернар. Но все же! Ленин, Троцкий и прочие антихристианские враги арийцев были теми, кто, с одной стороны, преследовал утративших расовое сознание продажных арийцев и потерявших веру христиан, с другой стороны, они пробуждали сознание христиан и арийцев, которых еще можно было спасти. Мне бы не удалось этого сделать своими книгами и воззваниями. Если бы не было Ленина и Троцкого, то меня бы никогда не стали слушать. Если бы их не было, то не наступила бы эпоха арийского Возрождения, которая теперь переходит от одного народа к другому».
Прежде чем проанализировать приведенный выше рассказ Ланца-Либенфельса, надо обратить внимание на некоторые детали, которые передал основатель «Ордена новых тамплиеров» своим знакомым и сподвижникам. В частности, он указал, что встречу Ленина и Ланца-Либенфельса организовала некая русская баронесса, которой «импонировали расовые явления». Установить, кто была эта русская баронесса, в настоящее время не представляется возможным. Однако в 50-е годы в своей книге Вильфрид Дайм высказал предположение, что это была Елена Петровна Блаватская. Поскольку в указанные годы теория «оккультного рейха» еще не была столь популярной, как в настоящее время, а само имя Блаватской не кочевало из статьи в статью и из околоисторической литературы в откровенно фантастические произведения, то эта версия выглядела не только смелой, но даже в чем-то оригинальной. Вильфрид Дайм писал: «Эта дама играла немалую роль в русских эмигрантских кругах. Именно она способствовала установлению контактов между Лениным и немецкими дипломатами в Берне, что в итоге привело к германской поддержке большевиков. Она была основательницей теософии, от которой позже со своей антропософией откололся Рудольф Штайнер. Так как между всевозможными мелкими группами имелась возможность установить контакт, даже если представители этих групп исповедовали взаимоисключающие доктрины, то само собой напрашивается мысль о связи Ланца и Блаватской. Беседа произошла в Лозанне, и Ленин мог предложить в том числе Ланцу присоединиться к своему движению». В указанном отрывке столь огромное количество неточностей и исторических ошибок, что едва ли стоит использовать эту версию как рабочую. Лучше удовлетвориться тем, что Ланц передал своим знакомым, что встречу с Лениным организовала некая аристократка.
Однако сама мысль о том, что Ленин встречался с Ланцем-Либенфельсом, не кажется совсем уж фантастической. Политизированные эмигранты, находившиеся в Швейцарии, были неплохо знакомы друг с другом и вращались в одних и тех же кругах. Впрочем, содержание беседы в изложении Ланца-Либенфельса не вызывает однозначного доверия. Нет никакого сомнения в том, что Ленин искал союзников, но едва ли он воспринимал в качестве таковых расистов из «Ордена новых тамплиеров». Читал Ленин «Теозоологию» или нет, установить, наверное, не удастся никогда. Впрочем, некоторые из деталей рассказа Ланца-Либенфельса указывают на то, что его беседа с Лениным все-таки имела место быть. Во-первых, достаточно точно подмечена ирония в отношении очевидного противника. Кроме этого слово «контридеи» весьма подходило для марксистского лексикона. Не исключено, что Ленин осознавал, что мистический расизм имел огромный политический потенциал. С этой точки зрения понятно, почему он мог изучить «Теозоологию».
Однако утверждение Ленина о том, что «реальностью станут наши контридеи», высказанное до начала Первой мировой войны, может восприниматься либо как бахвальство, либо выдумка самого Ланца-Либенфельса. Дело в том, что до определенного времени Ленин не верил в возможность реального прихода к власти в России не только большевиков, но даже российских социал-демократов. Вообще с марксисткой точки зрения идеология «новых тамплиеров» мота восприниматься исключительно как расово-мистическое оправдание системы эксплуатации нижних слоев общества. В любом случае беседа «главаря большевиков» и человека, которого нередко относят к «духовным предвестникам национал-социализма», не лишена своего метаисторического «обаяния», так как именно российский большевизм и германский национал-социализм фактически определяли весь XX век.
Во время работы над диссертацией, посвященной творчеству и общественной деятельности австрийского сатирика и поэта Фрица фон Герцмановски-Орландо, польский германист Марек Перликивиц обнаружил статью, которая в 1932 году была опубликована в «Журнале духовного и научного реформирования — Ариософия». Ее автором был указанный Герцмановски-Орландо. Сама же статья называлась «Чем я обязан Ланцу-Либенфельсу». В ней говорилось: «Нет ничего более удручающего, чем видеть, что наш мир, который является Божественным садом, пришел в запустение и покрыт сорняками. Самые прекрасные цветы в этом саду чахнут. Это дети света с золотыми локонами и глазами цвета сапфира, которые созданы по образу и подобию Бога… Это сад уничтожается дьяволом, отцом лжи и всевозможных комитетов. Мир разрушается его слугами — чандалами. И ни один из них не понес ответственности за это. Они подарили нам костры и чуму, оспенные язвы, сифилис и войны, которые неизменно направлены против ариогерманцев. Мы должны благодарить их за нищету, за темноту глупости, за извращение права и религии, которые искажены до неузнаваемости. Пришло время изменить мир. Мы можем и должны способствовать этому».
Как видим, Герцмановски-Орландо фактически повторяет основные тезисы, изложенные в работах Ланца-Либенфельса. В этом нет ничего удивительного, если знать, что этот австрийский поэт и общественный деятель состоял в «Ордене новых тамплиеров» под именем фра Арчибальд. Он приложил свою руку к формированию комплекса идей «новых тамплиеров». Герцмановски-Орландо писал: «В самые древние времена Фрейзинк был Фрейбургом (замком Фреи), который населяли феи, прекрасные девушки, подобно хагадизам они повиновались воле княгини мира, как звали Афродиту, она же Фрея или Ир. Они следовали законам божественной материи, соблюдали законы чистого зачатия. Для них тщательно подбирали пару, чтобы можно было произвести на свет детей, от которых пошел прекрасный и светлый человеческий род. Эти люди проникали в мир, в то время населенный немногими зверолюдьми». Построенное Ланцем-Либенфельсом расистское и гностическое «арийское христианство» было дуалистическим, а потому весьма жестким. С одной стороны, оно отличалось женоненавистничеством, но, с другой стороны, превозносило качества женщин, следовавших своему долгу. Ланц-Либенфельс писал в одной из работ: «Сегодня чандалы исказили и подчинили себе истинное христианство, главной целью которого являлось очищение человеческой расы от паразитов, получивших демоническую возможность использовать сексуальность женщин высшей расы».
Подобного рода построения оказались положены в основу работ одного из ближайших сподвижников Либенфельса, Теодора Чепля, который в 1931 году опубликовал брошюру, посвященную культу «арийской Богоматери». По большому счету Теодор Чепль вторил многочисленным авторам из фёлькише-движения, когда утверждал, что «культ Богоматери» («материнский культ») имел своей истинной целью «формирование богочеловечества», для чего должна была использоваться расовая селекция. Чепль видел причины искоренения данного культа в том, что в «арийское христианство» стало примешиваться «восточное иудейство», что не могло не вызвать сопротивления и протестов. Борьба между «арийцами» и «иудеями» в рамках христианства достигла своего пика как раз в том момент, когда представители «низших рас» и евреев инициировали преследование ведьм, которое превратилось в многочисленные процессы: «Сжигались бесчисленные матери племен героической расы вместе со своим нерожденным потомством белокурых сынов асов. Под крики потерявшей человеческий облик черни живодеры тащили их к месту расправы. Разведенные костры поглощали светловолосых девушек, освобождая их дух от бесчеловечных страданий. Это были самые страшные истязания, которые только можно было причинить. Никакие животные не обращались столь жестоко, как обходились недочеловеки, чандалы с арийской расой». Подобно Гвидо фон Листу Теодор Чепль полагал, что «мудрые германские женщины» обладали вполне конкретными магическими способностями. Чепль считал, что они являлись «превосходными расовыми посредницами», «арийскими прародительницами», которые обладали «знаниями Первой Матери». Как и во многих фёлькише-доктринах Чепль сосредотачивал свое внимание на расовой селекции. Он писал: «Эти мудрые женщины именовались хагадизами, что было превращено в современное слово „хексен“, ведьма. Они обладали глубокими знаниями не только о первоисточниках жизни в целом, но и о выращивании и сохранении арийского человечества в частности. Силы арийской расы могли быть подорваны только в том случае, если бы удалось уничтожить „знания Первой Матери“».
В поле зрения Ланца-Либенфельса попадали не только немцы и политические эмигранты, но видные деятели Великобритании. Лорд Китченер был, наверное, самой типичной фигурой, представлявшей британскую политику периода расцвета колониальной империи. Он словно был символом власти европейского государства над колониями, белого человека — над цветным. Он вел бесцеремонную борьбу против чернокожих, коих Ланц-Либенфельс полагал «низшей породой». Нет ничего удивительного, что подобная фигура должна была импонировать предводителю «новых тамплиеров».
Лорд Горацио Герберт Китченер, фельдмаршал Его Величества, проделал долгий жизненный путь и сделал блестящую карьеру. Он родился в 1850 году в Ирландии. Во время Франко-прусской войны он добровольно сражался против немцев. В 1874 году он был направлен служить на Ближний Восток. В 1892 году он стал верховным командующим египетской армией. Он смог захватить ряд территорий, в том числе Судан. Наибольшую известность в мире приобрели его победы в сражении близ Хартума и Омдрумана. Ланц-Либенфельс не мог скрыть своего восхищения этим британским агрессором. «В генеральных штабах военные в силу своей необразованности совершенно не обращают внимания на расовое учение… В противоположность этому Китченер еще в довоенное время занялся изучением рас, он создал подобие расового отбора. Он беспощадно посылал в бой цветных, но не использовал высшие расы, пока обладал достаточным количеством резервов». Или: «В этом отношении Китченер, Джоффре и Хай были решительно лучше, так как до прибытия американцев они благодаря бесцеремонному использованию цветных подразделений смогли решить проблему».
В Фашоде Китченер принудил французов сдать позиции. В 1899 году он стал генерал-губернатором Судана. В 1899 году он был направлен в качестве командующего на Англо-бурскую войну, которую ему удалось закончить к декабрю 1900 года. Остается непонятным, вызвало ли у Ланца-Либенфельса восхищение уничтожение Китченером светлокожих буров, которые являлись потомками немецких и голландских переселенцев. В 1902–1909 годах Китченер был главнокомандующим британскими войсками в Индии. В 1910 году он возглавил британские войска, находившиеся в бассейне Средиземного моря. На следующий год назначен генеральным консулом в Египте. Эта служебная карьера отражалась на дворянских титулах, которые ему присваивались. В 1898 году он был произведен в бароны, в 1902 году — в виконты, в 1914 году стал лордом.
Накануне Первой мировой войны Ланц-Либенфельс направил Китченеру подборку журналов «Остара». До сих пор остается загадкой, знал ли Китченер немецкий язык, а потому непонятно, мог ли он перевести присланные ему журналы. Во всяком случае, Ланц-Либенфельс утверждал, что Китченер принадлежал к категории читателей «Остары». Сам же глава «новых тамплиеров» писал: «Блондины арийской героической расы, принадлежащие к разным народам, должны объединиться. „Остара“ призвана подготовить это объединение, журнал служит исключительно этой цели. Из небольшого вестника за 17 лет она превратилась в пункт средоточия всех просветленных людей арийской расы. Мне достаточно только назвать двух читателей „Остары“: лорд Китченер и Август Стриндберг». В кругу близких друзей и единомышленников Ланц-Либенфельс не раз рассказывал о том, что состоял в переписке с Китченером и якобы лорд слал ему воодушевленные письма. Однако поскольку они находились в замке Мариенкамп в Венгрии, который сильно пострадал в последний год Второй мировой войны, то после 1945 года эта переписка считается утраченной.
Ланц-Либенфельс вспоминал Китченера и в связи со своей встречей с Лениным («Единственными, кто понял меня, были лорд Китченер и Ленин. Они извлекли свои уроки. Один — во имя англичан, другой — во имя недочеловечности»). Вне всякого сомнения, Ланц-Либенфельс переоценивал влияние, которое он якобы мог оказать на британского лорда. Едва ли некий австрийский журнал «Остара» мог оказать реальное влияние на формирование британского политика, который был плоть от плоти колониальной империи.
Если говорить о дальнейшей судьбе Китченера, то в 1916 году он ввел в Великобритании всеобщую воинскую повинность. После этого он получил приглашение от Николая II прибыть в Россию. Он должен был прибыть в Российскую империю на броненосце «Гемпшир». Однако во время этой экспедиции корабль налетел на мину и затонул вместе с экипажем и лордом Китченером. Ланц-Либенфельс не раз рассуждал о деятельности Китченера в годы Первой мировой войны: «Единственным, кто занимался стратегией в мировом масштабе, кто применял при тактическом планировании учение о расах, был лорд Китченер. Европа с самого начала была второстепенным театром боевых действий. Ужасная шумиха и не менее ужасная бойня, вызванные тесными фронтами и близкими позициями, были для него незначительным действием. Он вбивал железные клинья армии в самых расово слабых местах Средиземноморья (Салоники), в Суэце, в Палестине, в Персидском заливе. Он направлял их к Багдаду». По поводу гибели Китченера Ланц-Либенфельс предавался следующим рассуждениям: «Известно, что вожди русского иудео-большевизма по инициативе Бетманна-Холльвега, Ратенау, Баллинса и других евреев были направлены из Германии в Россию. Они специально оплачивали разжигание там революции. Китченер пропал, когда он как раз направлялся в Россию, чтобы спасти русское царство».
В 40-м выпуске журнала «Остара» (1910), который вышел под заголовком «Расовая психология заимствованной жизни. Обнищание блондинов и обогащение темноволосых», имелось примечание, сделанное Ланцем-Либенфельсом. Именно оно сыграло ключевую роль в полемике с Карлом Краусом. Тот факт, что Краус ссылался во время дискуссии на слова Ланца, позволяет судить о том, что он все-таки читал «Остару». Есть, конечно, минимальная возможность того, что кто-то специально показал Краусу указанный выпуск журнала, но первое предположение кажется более правдоподобным. Итак, Ланц-Либенфельс рассуждал в том числе о том, что был готов признать еврейские достижения, но только в весьма ограниченной форме. Глава «Ордена новых тамплиеров» был готов пойти на этот шаг, если у соответствующих евреев имелись ярко выраженные ариогероические черты или европейские расовые признаки. Краус решил использовать эту фразу. Сразу же надо оговориться, что накануне Первой мировой войны Карл Краус, издававший журнале «Факел», был одной из самых значительных личностей в венском обществе. Опубликованная в «Факеле» статья называлась «И все-таки он — еврей». Поводом для нее стало письмо одного читателя, которое пришло в редакцию «Факела» в октябре 1913 года. Его текст был таковым: «Уважаемый господин! То, что Вы в последнем номере „Факела“ опубликовали письмо читателя, в котором даже имелось утверждение, что он является евреем, я не могу рассматривать в качестве доказательства Вашего личного мужества. Если же хотите продемонстрировать собственное мужество и желание докопаться до истины, Вы должны ответить на два вопроса. Эти вопросы уже давно беспокоят всех Ваших читателей. Ответ для них является психологической загадкой, как лично для меня, так и для всех читателей.
1. Полагаете ли Вы, что Вам ничего не присуще от качеств евреев?
2. Какие выводы Вы делаете из предложений расовых антисемитов, с которыми соглашается даже Ланц-Либенфельс, заявляющий: „Нельзя оставить свою расу“?
Я полагаю, что в Ваших же интересах начать дискуссию с читателями, необходимость которой просто назрела».
Карл Краус отвечал на это письмо на страницах журнала: «Я придерживаюсь совершенно иного мнения и не думаю, что дискуссия с моими читателями является сколько-нибудь необходимой. Не вижу смысла вести ее по любым вопросам. Я также не считаю, что в моих интересах получать письма, а я их постоянно получаю, и заниматься решением проблем в них изложенных. Не мое это дело — своей головой пробивать стены для других людей… Далее. я должен отказаться от демонстрации собственного мужества и чувства справедливости. С этими заданиями я как-нибудь справлюсь и без посторонних побуждений. Так как мой рабочий день полностью расписан и мне приходится работать сверхурочно до самой ночи, то не хотелось бы вовсе заниматься доказательством чего-либо… Кроме этого хотелось бы отметить, что я не намереваюсь по неосторожности высказывать свои мысли о столь значимых вопросах, как расовая проблема. Моя неподготовленность в данном вопросе является причиной того, что я едва ли могу сказать что-то определенное по проблеме расы. Мне не хотелось бы показаться завсегдатаем клуба, которому всегда есть что сказать по любой проблеме. Не исключено, что доктор Ланц-Либенфельс, на которого вы ссылаетесь, может быть, и понравился бы мне как спаситель ариогерманского мира. Но я совершенно не знаю, откуда господа антисемиты взяли фразу „Нельзя оставить свою расу“. Для меня это столь же невыносимо, как школьные проверки выученного урока. Однако я имею подспудное чувство, что нельзя оставить жизнь и при этом не совершить самоубийство. Можно лишь вести духовную жизнь, которая оказалась безнадежно разрушенной, если вы решились лишить себя жизни. По аналогии я полагаю, что можно было бы оправдать высшее положение расы, что не запрещено никакой расе и вообще никому. Не исключено, что я мог бы ненавидеть качества, которые я бы тщетно пытался определить как еврейские… Я не ориентируюсь в расовых вопросах… Вам бы я мог ответить сотней способов, но рекомендую все-таки обратиться к Ланцу-Либенфельсу, который подходит к проблеме все-таки как исследователь, а не оратор на партийном собрании… Для ответа на указанные вопросы, я отсылаю к 40-му номеру ежемесячника „Остара“. Ланц отнес меня к евреям. Наверное, он обладает какими-то источниками, которыми не обладаю я. Позволю себе процитировать один отрывок, не столько из тщеславия, сколько для удовлетворения любознательности: „В принципе евреи — это средиземно-морская монголоидная смешанная… однако от белокурого типа евреев происходит множество гениев. Которые отличаются высоким интеллектом, отчасти достойным уважения характером, а азиатские черты в них совершенно не выражены. К этому интеллектуальному типу с аристократическим мышлением принадлежат Генрих Гейне, Спиноза, издатель венского „Факела“ Карл Краус“. Как видите, почитаемый Вами исследователь весьма существенно помог мне».
Поскольку Ланц оказался невольно втянутым в полемику, то он решил дать ответ через журнал «Бреннер» («Горелка»). Его статья называлась «Краус и расовая проблема». Она начиналась словами: «Тот, кто когда-нибудь видел Карла Крауса, сразу же согласится, что в его облике нельзя обнаружить ни монгольских, ни средиземноморских черт… у него темно-русые волосы, которые в детстве, наверняка, были совершенно светлыми. У него прямоугольный лоб, верхняя часть лица весьма напоминает ариогероическую пластику. Глаза у него серо-голубые. Я никогда не общался лично с Карлом Краусом, а потому не знаю, каков у него объем черепа… При такой внешности Карл Краус существенно отличается от большинства евреев. Он в большей степени напоминает героический расовый тип, нежели какие-то иные. Это станет понятным из процесса становления Крауса. Он с самого начала пребывал не в собственном окружении, но должен был идти как человек героической расы с людьми низших и смешанных пород (чандалы). Ему было безразлично, сталкивался ли он с крещеным или обрезанным. Но поскольку Краус вышел из недр своей расы, он не стал яростным противником чандалов». После этого Ланц-Либенфельс сформулировал весьма интересную мысль: «Героический человек по своей природе является человеком гениальным. Карл Краус — это гений, истинный гений, так как его деятельность носит творческий и новаторский характер. И одно это говорит о его расовой сути». Ланц-Либенфельс применил хитрый прием из арсенала логики: все ариогероики — гении, Краус — гений, значит, он по своей сути является ариогероиком.
Указанный спор однозначно показывает, что еще накануне Первой мировой войны в расовом вопросе не было какой-то определенности. Даже сам Краус демонстрирует в отношении Ланца-Либенфельса некую двойственность. С одной стороны — он иронизирует по его поводу, с другой — воспринимает как серьезного исследователя. Кроме этого он обстоятельно цитирует статью, которая была опубликована в «Остаре».
Этот пример показывает, что Ланц (хотя и очень редко) пытался показать расовое смешение как некую внутреннюю проблему самого человека. Как-то он утверждал, что не имеется ни одного стопроцентного ариогероика, а потому расово-моральная проблема может быть актуальной для каждого человека. Глава «Ордена новых тамплиеров» писал: «Каждый должен найти внутри себя чандала, после чего должен учиться правильно относиться к нему, чтобы в итоге преодолеть». В ситуации с Карлом Краусом Ланц допускал в теории, что каждый еврей мог иметь в себе хотя бы небольшое количество арийской крови, а потому мог подавить в себе чандала. В данном случае он объяснял свой антисемитизм тем, что чандал, живший в еврее, в большинстве случае был сильнее ариогероика. Но это не значило, что Ланц не допускал некоторых исключений: «Евреи единственная историческая раса, которая перемешивалась с отбросами погибших культурных народов. Однако они являются живыми свидетелями страданий Фройя, смерти древних героических народов и древнего человечества».
В узком кругу друзей Ланц-Либенфельс рассказывал о том, что как-то еврейская община Вены просила предоставить в распоряжение замок Верфенштайн, чтобы отпраздновать там Суккот. Кроме того, сохранились документы, которые доказывали, что Ланц был дружен с кандидатом в раввины Морицом Альтшулером. Однако тот так и не стал раввином, поскольку показался еврейской общине слишком сомнительной личностью.
