Фурсенко

В середине декабря 2010-го с футболистами в России было негусто. Все разъехались – кто на пляжи, кто в родные места, кто на горнолыжные курорты. А РФС вручал ежегодную премию в театре Калягина на Чистых прудах.

Режиссером и сценаристом действа была Каринэ Сергеевна Гюльазизова. Из тени она еще не вышла, немногие знали о ее существовании, и уж тем более мало кто знал ее в лицо.

Я стоял неподалеку от входа, разглядывая сильно обновившийся за неполный год правления Фурсенко состав РФС, и думал о том, что такие праздники нужны и важны. В РФС вообще стало хорошо с праздниками. Ежегодная новогодняя премия – это раз. «Человек футбольной национальности» – это два. «Парк футбола» – это три.

«Человека» и «Парк» в эксплуатацию еще не ввели, до их явления народу оставалось еще около полугода. До «Аленького цветочка» – полтора.

Мимо камер прошел всегда элегантный Дюков. Вип-персоны обычно приезжают прямо под начало торжества, а стало быть, можно было идти в зал.

Я раскланялся у дверей с Симоняном, в очередной раз поразившись его облику – за последние дет десять он не изменился вообще.

Зашел в зал, занял свое кресло и начал ждать начала праздника. Чего именно надо было ждать, я не знал, но знал, что Сергей Александрович Фурсенко – человек одаренный. Он отбрасывает ощутимую тень своей личности на все, за что бы ни взялся.

Погас свет. На сцену вышли Александр Ф. Скляр и сказочно красивая Ляйсан Утяшева. Я вдруг подумал, что Скляр в качестве ведущего здесь не случайно. И дело не в том, что в записной книжке Каринэ Сергеевны однажды возник его номер. А в том, что в его имени вместо отчества стоит буква Ф. И люди тонкой натуры непременно должны были увидеть здесь знак или символ.

Годом позже, читая на сайте РФС обращение к болельщикам в связи с новым символом сборной – «Аленьким цветочком», – я вспомнил то свое декабрьское предчувствие и убедил себя, что был тогда прав. В разъяснительном тексте сообщалось: «Стебель цветка стилизован под русскую букву «Ф» и обозначает главный матч чемпионата – финал». Русская буква «Ф». Сергей Александрович Фурсенко. Финал. Футбол. Александр Ф. Скляр…

Я увидел, как в центр зала прошла Каринэ Сергеевна. Как всегда, с гроздью шаров на груди в виде бус. Праздник начинался.

Дюков поднимался на сцену несколько раз – получая приз за Миллера, за Спаллетти, за «Зенит». За Анюкова и Данни призы получил кто-то еще. Кержаков на сцену поднялся сам.

Потом дали призы судьям. Пляжному футболу. Сборной СССР—1960. Потом навстречу залу вышел Сергей Александрович. За его спиной на экране появилась фотография Маслаченко. Владимир Никитич был непривычно серьезен.

Сергей Александрович помолчал, собираясь с мыслями.

– Я помню, – сказал он залу, – как Владимир Никитич Маслаченко подошел ко мне и сказал: «День, когда было принято решение о переходе на систему «осень – весна» – это лучший день в моей жизни».

Зал замолчал окончательно. Сергей Александрович помолчал еще немного и продолжил:

– Он был выдающимся комментатором. И он всегда говорил то, что думает. РФС награждает Владимира Маслаченко за пропаганду футбола.

Кто-то в зале встал первым, и следом поднялись все.

На сцену попросили подняться Юлю, внучку Владимира Никитича.

Я смотрел на его фото и думал: «Неужели это правда?» Прошел почти месяц с его смерти. Даже не верилось. Как герою Катина-Ярцева в фильме о Мюнхгаузене.

В Скопье сборная провела несколько непростых дней. Длинный сбор, мрачная погода, ночное землетрясение, которого, правда, почти никто не заметил. Только бдительная охрана обсуждала его за завтраком с леденящими кровь подробностями.

Сергей Александрович ходил неразлучной парой с Колей Писаревым. Всегда рядом, всегда что-то обсуждая. Хотели пойти даже на предматчевую теорию, но Дик их не пустил. Дескать, ваше место в вип-ложе на трибуне, а не в раздевалке или в зале для собраний команды.

Сергей Александрович Дику не перечил. Насколько мне известно, никогда. Они с Писаревым вернулись в крошечный и холодный лобби. Опять склонились над бумажным листом. Зная о страсти третьего президента РФС к сканвордам, я подумал, что они не могут отгадать какое-то заковыристое слово. Вспомнил историю Юрия Никулина, как вся труппа на гастролях пыталась отгадать близкого родственника из шести букв, первая «б». На следующий день, бросившись к газетному киоску, в следующем номере узнали, что это «братан».

Собрание было перед обедом. После обеда был отдых, а потом тренировка. Я поднялся на свой этаж, и вдруг мой телефон зазвонил. На дисплее было слово на букву «Ф».

– Зайди, – сказал он, и я пошел искать его президентский номер.

Сергей Александрович был, по обыкновению, в тренировочных штанах и майке, как всегда на сборе.

– Сядь, – пригласил он.

Дошел до огромного стола под телевизором, вернулся с листом бумаги.

– Смотри! – сказал Фурсенко.

Я посмотрел. На тетрадном листе были таблицы с названиями команд, вереница цифр и дат.

– Ну как? – спросил Сергей Александрович.

– Что это? – в свою очередь, спросил я.

Он подвинул листок к себе. Ткнул в него пальцем.

– Это модель следующего чемпионата, – пояснил он. – Сначала два круга, потом две восьмерки. Тоже в два круга. Сорок четыре матча, плюс переходные. А?!

– Сильно, – сказал я.

– То-то! – произнес он и впервые посмотрел на меня. – Ну чего смотришь, иди.

Я встал, вышел из его номера. Обернулся, прежде чем закрыть дверь. Сергей Александрович сидел за столом и, склонившись, что-то писал с фантастической скоростью – уже на другом листочке.

На дворе было 11 октября. Маслаченко еще был жив. А месяц назад исполком принял решение о переходе на новую систему чемпионата.

Я зашел к себе, взял планшет и вдруг неожиданно для себя вбил в поисковике слово «сканворды».

Открыл первый же из сайтов, нажал на сканворд – и подумал, что это какая-то подстава. Первым же словом по вертикали было название игры с мячом, появившейся в Англии.

Я нажал на клавиатуре букву Ф, затем остальные.

Потом откинулся на спинку кресла и задумался.