Онтопсихологическая теория утверждает, что существует монитор отклонения, негативный замкнутый контур, семантические поля, но как же на самом деле человек утрачивает самого себя? Как это происходит?

Нередко человек, находясь в позитивной фазе собственного существования, неожиданно полностью теряет функциональную идентичность в реализации своего жизненного эгоизма. Находясь под воздействием собственного комплекса и становясь добычей монополизирующих его стереотипов, субъект утрачивает свой внутренний компас, причем очень тяжело и с риском для себя.

Пытаясь объяснить подобные переживания, я обращаюсь исключительно к тем, кто искренне понял, что быть хорошим, в том числе и в биологическом отношении – лучший экзистенциальный бизнес, и избегаю тех, кто притворяется аутентичным, наивно полагая, что негативная фаза представляет собой некий момент силы.

Негативная психология – это фаза патологического автоматизма, первой жертвой которого становится субъект-носитель: активный негативный субъект всегда страдает в первую очередь, а потребность в этом автоматизме предполагает, что субъект – во имя выживания – вынужден действовать извращенно. Боль, тоска и ярость, которые она испытывает, – второстепенные аспекты этого феномена. Единственное, что может удовлетворить негативного субъекта, – это возможность увидеть другого в том же аду, в котором находится он сам.

Человек, который аутентично обретает себя, не только излучает благодать, жизненность и порядок, но и начинает создавать для себя благоприятные возможности в деловой сфере, в отношениях с людьми и т.д. Неожиданно все трудности, легко объяснимые с рациональной точки зрения, исчезают. Нередко такой человек, достигнув этого позитивного уровня, может потерпеть полный крах в течение четырех-шести часов. Пребывая очевидно в прекрасном состоянии, человек неожиданно ошибается, теряя то равновесие, которое обеспечивает ему наивысшую функциональность.

В качестве иллюстрации приведу один характерный случай, который, на мой взгляд, отражает то, что происходит ежедневно.

Однажды я решил поехать в один городок, до которого было четыре-пять часов езды, и пригласил с собой женщину, прекрасно знавшую дорогу. Она к тому времени начала очень удачный и выгодный бизнес, обрела внутреннюю автономность, светилась спокойствием упорядоченности. Я точно объяснил ей, куда хотел добраться. Но не проехали мы и двух километров, как она – а именно она вела машину – пропустила два съезда с автострады, ведущие туда, куда нам было нужно. Я заметил ей, что она заблудилась, и посоветовал получше разузнать дорогу. В результате она потратила пятнадцать минут, добираясь до какой-то деревни и расспрашивая человека, который чрезвычайно запутанно объяснил, как доехать. Я почувствовал, что дело может дойти до мелкой аварии, и сам сел за руль. Мне удалось найти нужную дорогу, но, естественно, приехали мы с опозданием.

Итак, за считанные часы эта женщина сбилась с пути. При этом она была убеждена в правильности своих действий, и, несмотря на мои возражения, упорно продолжала ехать в неверном направлении. У нее не было никакого умысла: просто на неверно заданный вопрос о том, как проехать, она получила, соответственно, неправильный ответ.

Вот пример той жуткой повседневности, которая неожиданно может обрушиться на кого угодно. Обычно субъект отчетливо видит внешние трудности, но они на самом деле обусловлены каким-то личным упущением, недостатком. В приведенном мною конкретном случае мы проехали много дорожных знаков, но после одного из них с надписью названия города, я сразу же подумал, что мою спутницу с этим городом что-то или ктскго связывает – подруга, бабушка, тетя, старый возлюбленный. И действительно, задолго до нашей поездки у нее был роман с мужчиной из этого города, очень своеобразным типом, который оставил в ней навязчивый образ повисшего пениса.

Что же произошло на самом деле? Название города вызвало у женщины ассоциации с островком памяти. Маленькая надпись на дорожном знаке выудила латентное воспоминание, которое вновь активизировалось, «каталогизируя» направленность этой женщины и монополизировав дальнейшую деятельность ее «Я». Как следствие, поведение женщины немедленно приобрело регрессивный характер.

Можно все это объяснить рассеянностью, однако, все поступки этой женщины на самом деле говорили о ее несостоятельности. Вместо того чтобы искать нужную дорогу, она поддалась нахлынувшим эмоциям, заново переживая прошлое. Таким образом, произошла нейтрализация целей в поле направленности субъекта. Грустя о старом романе, женщине не следовало бы забывать о главном, но она совсем растерялась.

Мой клинический опыт говорит о том, что этот факт – не исключение, подобное постоянно происходит повсюду: в какой-то момент человек теряет собственную выгоду, переставая понимать происходящее и проявляя неразумность, так как вносит путаницу в реализацию собственных амбиций и устремлений. В дальнейшем возникает множество других ситуаций, скрывающих первопричину: субъект находит массу оправданий тому, что он сам и спровоцировал, выстраивая реальность на собственной ошибке и собственных отклонениях.

Если бы название города на дорожном знаке напомнило женщине о настоящей любви, ее охватила бы романтическая грусть, доставившая удовольствие нежными, приятными воспоминаниями о прошлом, а не возник бы ментальный блок. Однако в данном случае, наоборот, пусковой механизм синхронизировался, поляризуя всю церебротональную деятельность субъекта и усиливая ее исключительно ради ее роботизации.

Как следствие, все у субъекта – его отношения, цели и т.д. – стандартизируются так, что это вызывает в нем потребность в агрессии. От этого совсем недалеко до выраженной агрессивности как любой предпосылки дисфункции.

Услышав от меня имя, которое всколыхнуло в ней это навязчивое воспоминание, моя спутница начала пробуждаться: ее тело снова обрело хозяина. Мгновенно осознав ситуацию, она снова обрела внутреннюю автономию.

Необходимо постоянно следить, в первую очередь, за собственным умом, а уже затем за внешней стороной дела: это единственное наше достояние, которое требует неустанной заботы, даже находясь в одиночестве, ибо за отданный внаем собственный ум в дальнейшем придется расплачиваться. Метанойя всегда непрерывна, поскольку нелегко удержать белых коней мысли на пути своей ментальной и духовной функциональности.

Нарушить чистоту ментальной направленности своей жизни можно самыми разными способами, достаточно, например, определенным образом посмотреть на какое-то животное. Что оно активизирует? Что синхронизирует и запускает в неосознаваемом мире нашей личности? Даже не пробуждая зло как таковое, оно может обусловить ситуации, не соответствующие нашим здоровым намерениям.

Необходимо контролировать свои фантазии и сновидения. Сновидение может оказаться осадком прежнего опыта и способствовать возобновлению регресса. Люди, уверовавшие в спиритизм, которые живут памятью об умерших и культивируют это даже в своих сновидениях, постепенно утрачивают благодать, поскольку не умеют активизировать механизм обратного действия, что приводит к уничтожению собственной интеллектуальности. Чрезмерное увлечение собственными онейрическими фантазиями, переживаемыми в мыслях и в воспоминаниях, нарушает точность субъекта, который начинает управлять реальностью – через выбор людей и обстоятельств, на основе недостаточности собственного существования. Интенциональность большинства людей сводится к порождению боли и культуры несчастья, направленной против них самих.