Дело о жене ростовщика
Был теплый день ранней осени, и мы с Шерлоком Холмсом заканчивали завтрак у себя на Бейкер-стрит.
— Честное слово, Уотсон, — заметил мой друг, — сегодня слишком хорошая погода, чтобы сидеть дома. Давайте-ка погуляем в Риджентс-парке, благо он через дорогу. Побродим вокруг озера, полюбуемся цветами и прочими красотами природы.
Я выразил горячее согласие, но тут миссис Хадсон, вошедшая, чтобы убрать со стола, сказала Холмсу:
— Молодая леди хочет вас повидать, сэр. Я ей сказала, что вы завтракаете, и попросила подождать в гостиной.
— Благодарю вас, миссис Хадсон. Какая энергичная молодая леди — так рано начала день. Сомневаюсь, что она живет в праздности.
Увидев девушку, я понял, что догадка Холмса верна. Незнакомка была опрятно, но просто одета. Выражение лица серьезное, хотя, на мой взгляд, и не слишком удрученное. Заметив, что у нее на пальце нет обручального кольца, я предположил, что тут замешаны дела сердечные.
— Благодарю за то, что вы согласились принять меня, сэр, — начала она. — Мое имя — Мэри Франклин. Я приехала к вам, потому что меня беспокоит одна вещь, правда, может статься, что это простое совпадение. Мне очень нужен ваш совет.
— Расскажите все по порядку, — попросил Холмс, откидываясь в кресле и прикрывая глаза.
— Итак, сэр, прежде всего, должна сказать, что отец мой умер и я живу вместе с матерью и ее вторым мужем в Хайгейте. По соседству с нами находится лавка ростовщика, мистера Шарпа, который ссужает деньги под залог. Он очень дружен с моим отчимом, и они часто выпивают вместе в ближайшем кабачке.
Два месяца назад жена мистера Шарпа внезапно умерла от остановки сердца. Она была совсем не старой женщиной, так что смерь ее меня поразила: мы часто встречались и беседовали. К тому же случилось это в отсутствие ее мужа — он уехал на несколько дней по делам, чего на моей памяти еще не бывало. Муж нашел ее мертвой, когда вернулся. Меня бросает в дрожь, мистер Холмс, как подумаю, что она лежала мертвая чуть ли не за стеной моей спальни и никого не было с ней рядом.
После похорон мистер Шарп не очень-то горевал. А вскоре он начал ухаживать за мной. Должна сказать, что я его не поощряла. Возможно, это глупо с моей стороны: он, несомненно, человек честный и трудолюбивый, но я нахожу его наружность и манеры отталкивающими. Наконец он набрался мужества попросить моей руки. Я с трудом подавила дрожь при мысли о том, чтобы разделить с ним жизнь, и ответила, что, хотя весьма благодарна за предложение, не могу заставить себя его полюбить. Он лишь заметил, что, вероятно, слишком рано заговорил о браке и через какое-то время снова испросит моего согласия.
Мой отчим при каждом удобном случае расписывает преимущества, которые сулит мне брак с ростовщиком. Все повторяет, что лучше жить в достатке, нежели выйти замуж за нищего молодого человека — ведь тогда жизнь моя будет нелегкой. Конечно, все это правильно, но я пока не расположена послушаться его совета. Вообще-то, я подозреваю, что отчим старается не без корысти. Дело в том, что покойный отец оставил мне наш коттедж с тем условием, чтобы я не могла его продать при жизни матери. Сдается мне, отчим сговорился с мистером Шарпом, заручившись обещанием, что в случае нашей женитьбы тот позволит ему по-прежнему жить в унаследованном мною доме.
Все еще не открывая глаз, Холмс осведомился:
— Есть ли причины сомневаться, что смерть наступила от естественных причин?
— Нет, сэр, — ответила молодая леди после короткой паузы. — Поскольку жена ростовщика умерла внезапно, производилось вскрытие. Правда, делал его не врач миссис Шарп — он в то время совершал путешествие по северу Франции, — а весьма почтенный местный медик, доктор Флетчер. На дознании был вынесен вердикт о смерти из-за остановки сердца.
Мой друг открыл глаза.
— Моя милая юная леди, — сказал он, — я понимаю ваше затруднительное положение и очень вам сочувствую, но чем же тут может помочь детектив-консультант? Мистер Шарп не первый мужчина, которого привлекает леди намного моложе его, и, как вдовец, он волен добиваться вашей благосклонности. Вы всегда можете ему отказать.
— Но тут есть одно странное совпадение, мистер Холмс. Часто случается, что клиенты ростовщика не могут выкупить свой заклад, и тогда через какое-то время его продают. Однажды днем, за неделю до смерти миссис Шарп, я увидела, как она вешает сушиться красивый траурный костюм. Мы поговорили через садовую ограду, и она сказала, что муж попросил ее выстирать и погладить этот костюм, перед тем как его выставят на продажу. В следующий раз я увидела этот костюм на мистере Шарпе, когда он стоял у могилы жены на Хайгейтском кладбище. Она приготовила ему одежду для своих собственных похорон! — Лицо девушки затуманилось от ужаса при этом воспоминании.
— Конечно, это может быть просто зловещим совпадением, — рассуждал Холмс. — И тем не менее я возьмусь за ваше дело, мисс Франклин. Оно обещает быть довольно интересным. Мы с Уотсоном собирались прогуляться в Риджентс-парк, но свежий воздух Хайгейта, находящегося на возвышенности, ничем не хуже, а быть может, и лучше. Если позволите, мы будем сопровождать вас до дома и рассмотрим дело у его истоков.
Часом позже мы прибыли в Хайгейт. По просьбе мисс Франклин кэб остановили на Хай-стрит: она объяснила, что соседи, увидев ее выходящей из наемного экипажа, обязательно примутся судачить. Мы спустились по Уэст-Хилл к Палимент-Хилл-Филдз. Одна из крутых улочек привела нас к дому мисс Франклин.
— Я не могу пригласить вас к себе, сэр, — извинилась она. — Отчим рассердится на меня за то, что я посвящаю посторонних в личные дела.
— Я понимаю. Мы проведем небольшое расследование и встретимся с вами позже, чтобы обсудить вопросы, которые могут возникнуть. Где нам было бы удобно увидеться?
— Кафе Притчета на Хай-стрит — весьма респектабельное заведение, — ответила девушка.
— Прекрасно. Скажем, через три часа?
Мисс Франклин покинула нас, а Холмс сказал:
— Очевидная отправная точка — лавка ростовщика. Давайте зайдем туда и посмотрим на этого мистера Шарпа.
Мы зашли в темную лавку. От старой одежды исходил затхлый запах: многие бедняки закладывали летом пальто и выкупали с наступлением холодов. На полках за прилавком были выставлены многочисленные часы и мелкие украшения. Имелись здесь и небольшие музыкальные инструменты, в частности скрипки и концертино. В витрине я увидел недорогие камни: опалы, черный янтарь, аметисты, лунные камни, малахит. Из задней части лавки вышел сам ростовщик. Увидев двух хорошо одетых мужчин, он поклонился, потирая руки. Ему не удалось скрыть за раболепной улыбкой беспокойство: он опасался, что мы можем оказаться представителями властей.
— Доброе утро, джентльмены, — обратился он к нам. — Чем я могу вам помочь?
— Я собиратель редкостей, — не задумываясь ответил Холмс. — Случайно проходил мимо вашей лавки и зашел взглянуть, нет ли у вас чего-нибудь любопытного.
— Я всегда счастлив помочь антикварию, поскольку и сам не чужд этой страсти, сэр, — угодливо произнес Шарп. — К сожалению, в таком месте, как наше, попадается не так уж много раритетов. Вам больше бы повезло в Дептфорде или Гринвиче, куда заходят моряки. И тем не менее у меня имеется несколько превосходных вещиц, которые могли бы заинтересовать такого джентльмена, как вы. Например, вон там, сэр, — он указал в угол лавки, заваленный разнообразными предметами, — хранится несколько весьма любопытных вещей, которые собрал покойный полковник Томас из Саутвуд-хауса, когда вместе с валлийской гвардией пребывал в Южной Африке. Мне посчастливилось купить их после кончины полковника при распродаже с аукциона его имущества.
Пожалуйста, взгляните на этот трон племенного вождя, вырезанный из черного дерева. Обратите внимание на его вес и твердость. Чем не кресло для джентльмена? Оно украсит столовую или кабинет. Вот тут — несколько идолов, также в основном из черного дерева. — Он указал на причудливо раскрашенных истуканов высотой в два-три фута с очень худыми, вытянутыми лицами и непомерно большими губами. — Заметьте, какая примитивная сила исходит от этих фигур, сэр. Возможно, они не очень подходят для дома, в котором есть хозяйка, но выглядели бы потрясающе в апартаментах холостяка.
— А это? — спросил Холмс, кивнув в сторону какого-то оружия, очевидно также африканского происхождения.
— Ах да, сэр! — воскликнул Шарп. — Прекрасное оружие, опять-таки из коллекции полковника Томаса. Полный комплект вооружения зулусского воина — взгляните на дротик и щит. В очень хорошем состоянии, сэр, и притом замечательной работы.
Холмс небрежно кивнул:
— Действительно прекрасные вещи, но вряд ли они впишутся в мою коллекцию.
Он немного побродил по лавке, приглядываясь к некоторым предметам. Зная своего друга, я не сомневался, что он пытается узнать все, что только можно, о пристрастиях и доходах мистера Шарпа. Наконец Холмс снова заговорил с ростовщиком:
— Я живу примерно в двух милях отсюда. Если я захочу, чтобы мне доставили кресло, это можно устроить?
— Разумеется, сэр, — с жаром ответил Шарп, так как кресло явно стоило недешево. — У меня есть очень удобная ручная тележка для перевозки крупных предметов.
По-видимому, Холмс собрался уходить.
— Благодарю вас, мистер Шарп, что потратили на нас время, — сказал он учтиво. — Некоторые вещи определенно представляют интерес. Я подумаю, не купить ли мне что-нибудь.
Ростовщик проводил нас, и мы пошли обратно той же дорогой.
Я сгорал от любопытства и, едва мы удалились на безопасное расстояние, осведомился:
— Ну как, Холмс, что вы обнаружили? Холмс насмешливо поднял брови.
— Очень мало — касательно нашего дела, Уотсон. Не могли же мы говорить с этим человеком о его романтических склонностях? Однако я заметил нечто любопытное при осмотре зулусского оружия.
— В самом деле? — с сомнением спросил я. — И с какой же вещью что-то не так?
— Лучше спросите, какой вещи недостает. Там не было дубинки с тяжелым набалдашником. Она стала непременным оружием всякого зулусского воина после того, как Чака Великий вооружил такими дубинками своих воинов и сделал их грозой Черного континента. Это оружие должен был носить каждый воин, и полковник не мог не включить его в свою коллекцию.
— Но ведь миссис Шарп не была убита такой дубинкой или каким-то другим оружием, — возразил я.
— Правильно. Быть может, этот факт не имеет значения, но все равно вызывает вопрос. А здесь, Уотсон, наши пути разойдутся. Я собираюсь навести кое-какие справки насчет мистера и миссис Шарп, в то время как вы окажете мне большую услугу, если навестите своего коллегу, доктора Флетчера.
— Я понял, Холмс! — вырвалось у меня взволнованное восклицание. — Доктор, делавший вскрытие, вот-вот удалится от дел. Возможно, он питает пристрастие к спиртному — ну, во всяком случае, не компетентен. Шарп вполне резонно рассчитывал, что врач не заметит какого-нибудь подвоха или закроет на него глаза.
Холмс сардонически улыбнулся:
— Правдоподобная теория, Уотсон. Быть может, вы будете столь любезны нанести профессиональный визит этому джентльмену, чтобы проверить вашу догадку?
Я снова начал подниматься в гору — к Понд-сквер. Там в красивом георгианского стиля особняке находилась приемная доктора Флетчера. Доктор оказался высоким, хорошо сложенным человеком. Весь его облик говорил о процветании, и он едва миновал средний возраст. Словом, моя теория о пристрастии к выпивке и беспутном образе жизни оказалась несостоятельной.
— А, доктор Уотсон, — сердечно приветствовал он меня, — я всегда рад видеть коллегу. Не выпить ли нам чаю, пока вы будете излагать свое дело?
Я согласился, и мы принялись обмениваться любезностями и замечаниями относительно мягкой погоды. Наконец горничная вкатила столик на колесиках со всем необходимым для чаепития и удалилась. Я заговорил о миссис Шарп, представившись дальним родственником, чтобы объяснить свой интерес к ней.
— Ах да, — сказал доктор Флетчер, — я прекрасно помню тот случай. Я не знал эту леди, но мы с доктором Смитом нередко подменяем друг друга по взаимной договоренности. Он предпочитает отдыхать ранним летом, когда нежарко, а я — поздним, и это очень удобно для нас обоих. Когда меня вызвали, миссис Шарп была мертва уже несколько дней. К несчастью, ее муж уезжал по делам и обнаружил, что она скончалась, только по возвращении. Прискорбный случай и ужасное потрясение для бедняги. Я официально констатировал смерть и распорядился, чтобы ее останки доставили в Королевскую бесплатную больницу для вскрытия. Я присутствовал на дознании и давал показания. Но вскрытие не оставляло никаких сомнений: причиной смерти послужила остановка сердца.
Я расспросил, каково вообще было состояние здоровья миссис Шарп. Очевидно, ранее ее врач не наблюдал никаких тревожных симптомов, таких как сердцебиение или затрудненное дыхание, но они не обязательно присутствуют при болезни сердца. Обменявшись напоследок любезностями с добрым доктором, я откланялся и с тяжелым сердцем направился на встречу с другом.
Мне было ясно, что мисс Франклин, к которой я уже питал теплые чувства, просто цепляется за соломинку. Так я и сказал Холмсу.
— Не могу с вами согласиться, Уотсон, — твердо произнес он. — На мой взгляд, слишком много совпадений. Вот смотрите: леди умирает, когда ее муж в отъезде. А между тем он никогда прежде не покидал дома. Смерть настигает ее в тот самый месяц, который ее врач обычно проводит за границей. Приготовлен даже траурный костюм подходящего размера. Нет, Уотсон, я убежден, что тут дело нечисто.
— Но дознание, Холмс, — не сдавался я. — Заключение врача не оставляет сомнений. Знал он ее или нет, доктор Флетчер — опытный профессионал, который не мог бы не заметить, что дело нечисто. У несведущего в преступных тонкостях ростовщика не было шансов обвести его вокруг пальца — учитывая достижения судебной медицины, в которую вы сами внесли значительный вклад.
— Вы, как всегда, мне льстите, Уотсон. Однако пойдемте. Сейчас время ленча, и нам пора встретиться с мисс Франклин в кафе Притчета.
Когда устроились за столиком кафе, где подавали простую, но хорошо приготовленную пищу, Холмс, сделав заказ, обратился к мисс Франклин:
— Мне бы хотелось побольше узнать об отношениях мистера и миссис Шарп. Они были дружной парой?
— Думаю, нет, мистер Холмс, хотя и не слыхала, чтобы они ссорились. Миссис Шарп относилась к мужу несколько пренебрежительно и часто жаловалась, что он скуповат, мало дает ей на карманные расходы. Она была щеголиха, модница и, думаю, считала ростовщика неудачной партией.
— Интересно. Скажите, а вы знаете имя ее портнихи?
— Конечно. Миссис Шарп часто ее упоминала. Это некая миссис Элиза Мортимер, которая владеет мастерской на Хай-стрит, поблизости от кафе, где мы сидим.
— Еще один вопрос, — продолжил Холмс. — Мистер Шарп сказал мне, что у него есть ручная тележка. Не знаете ли вы, случайно, где он ее держит?
— Знаю, сэр. Она хранится в Таунсенд-ярд, в конюшне, принадлежащей кузнецу, который подковывает лошадей. Мистер Шарп часто перевозит на этой тележке мебель и другие тяжелые или громоздкие вещи, чтобы сэкономить на возчике.
Мы еще побеседовали на разные темы. Мисс Франклин поделилась с нами надеждой получить место в Хайгейтской строительной компании, где имеется вакансия — ей там дали согласие на собеседование.
Мы не стали засиживаться в кафе, поскольку Холмсу не терпелось продолжить расследование. Расставаясь с молодой леди, Холмс сказал ей на прощание:
— Я пока что в самом начале пути, мисс Франклин, но чувствую, что, вполне вероятно, смогу вам помочь. Я свяжусь с вами завтра, если будет такая возможность.
Когда мы распрощались, Холмс сказал:
— А теперь, Уотсон, давайте-ка навестим миссис Мортимер и посмотрим, не разживемся ли у портнихи какими-нибудь полезными сведениями.
Прогулявшись по Хай-стрит, мы без труда нашли мастерскую, хозяйка которой вышла к нам сама. Это была высокая надменная женщина, чья манера одеваться показалась мне слишком экстравагантной, как и обилие краски на ее лице. Чувствовалось, что ей приятно принимать джентльменов.
Холмс поклонился:
— Миссис Мортимер? Мы представляем душе приказчиков покойной миссис Дороти Шарп. Как мы понимаем, на ее счету есть неуплаченные суммы.
Миссис Мортимер сразу же растаяла от такого начала.
— Пройдемте, пожалуйста, в мою контору, джентльмены. Там мы сможем потолковать в более уютной обстановке.
Мы вошли в ее контору, тесную и неопрятную. Бумажная работа явно не была сильной стороной этой леди. Почти весь письменный стол занимала большая конторская книга. Мы уселись, и в качестве преамбулы миссис Мортимер, сжимая руки, сказала прочувствованным тоном:
— Я была убита, услышав о ее кончине. Это была не просто моя клиентка, а дорогой друг. Увы, джентльмены, ее слишком рано отняли у семьи и друзей, но всё в руках всевидящего Провидения!
Мы что-то пробормотали в знак согласия, и миссис Мортимер с тяжелым вздохом переключила свое внимание на конторскую книгу. Заглянув туда, она сообщила нам:
— На момент ее трагической смерти счет миссис Шарп составлял три фунта два шиллинга четыре пенса за новое летнее выходное платье, которое она заказала и успела примерить, но, к несчастью, не смогла забрать.
— Можно мне взглянуть? — попросил Холмс.
Портниха передала нам книгу, и мой друг тщательно ее изучил. Я увидел, что целую страницу занимал список заказанных туалетов. Зная методы Холмса, я не сомневался, что он воспользуется возможностью разузнать все о счете миссис Шарп.
— Тут, кажется, все в идеальном порядке, мадам, — в конце концов сказал он. — Скажите, вы говорили об этом счете мистеру Шарпу?
Миссис Мортимер скривилась:
— Да, сэр, конечно — выждав приличное время после похорон. Мистер Шарп был крайне нелюбезен: он заявил, что жена оставила много долгов и ему нужно обдумать этот вопрос. Это не только неделовой подход, но, по моему мнению, также неуважение к памяти покойной жены.
Шерлок Холмс кивнул, выражая сочувствие.
— Поймите и нас: мы не можем выплачивать деньги, пока у нас не будет четкого представления обо всех долгах, — пояснил он. — Надеюсь, мы сможем в свое время погасить все долги.
Вынув блокнот, мой друг что-что записал. Затем он поднялся, и мы с миссис Мортимер последовали его примеру.
— Благодарю вас за содействие, мадам, — учтиво сказал он. — Вскоре мы с вами свяжемся.
Миссис Мортимер проводила нас до порога с приветливой улыбкой.
— Большой счет, Холмс, — заметил я. — А судя по тому, что сказала эта леди, миссис Шарп свободно распоряжалась деньгами. По-видимому, она была довольно расточительна для женщины в ее положении. А вы не подозреваете, что у мужа есть средства, которые он тщательно скрывает?
— Давайте не делать поспешных выводов, Уотсон, пока у нас не появятся факты, — одернул меня Холмс. — Однако вперед, нам нужно посетить еще кое-кого — саму миссис Шарп!
Идти пришлось недалеко, но дорога круто поднималась в гору. Наконец мы добрались до Суэйнз-Лейн и до входа на Хайгейтское кладбище, которое узкая дорожка делит на две части. На кладбище мы спросили у сторожа, как пройти к могиле миссис Шарп. Он повел нас туда, и, отшагав с полмили, мы попали на участок с недавними захоронениями. Наш путь лежал мимо большого количества мраморных статуй. Тут были в изобилии представлены и традиционные ангелы, и разбитые колонны, но попадались и более оригинальные надгробия: каска пожарного на могиле храбреца, отдавшего жизнь при выполнении своего долга; большой мраморный рояль на могиле пианиста; некоторых покойных запечатлели в мраморе с их верными собаками. Кладбище содержалось в идеальном порядке: чисто прибрано, трава выполота. Некоторые склепы приближались величиной к небольшому дому.
Наконец мы дошли до могилы миссис Шарп. На простом надгробном камне были высечены имя женщины, ее возраст и дата смерти, а также традиционная цитата из Священного Писания. Пожалуй, это была достойная могила для жены мелкого лавочника. Вероятно, мистер Шарп не хотел обрести скандальную известность, похоронив свою супругу как нищенку.
Затем пришлось опять подниматься в гору. Правда, такая прогулка на свежем воздухе должна была пойти нам на пользу.
Добравшись до Саут-Гроув, что находится в конце Суэйнз-Лейн, Холмс на минуту остановился и объявил:
— Мы возвращаемся на Бейкер-стрит, Уотсон. Это дело нужно обдумать, выкурив пару трубок!
По возвращении домой я позвонил в колокольчик, чтобы подали чай, и сказал:
— Насколько я могу судить, Холмс, если ваша теория верна, то мистер Шарп совершил идеальное убийство!
Холмс откинулся в своем любимом кресле и начал набивать трубку табаком.
— Дело, конечно, запутанное, — признал он, — но, возможно, ключ к загадке будет найден.
Мы просидели в молчании целый час, причем Холмс размышлял, не обращая никакого внимания на чай, в то время как я с удовольствием подкрепился чашкой крепкого чая после дневных трудов. По истечении часа мой друг заметил:
— Итак, Уотсон, мне видятся три способа, которыми это можно было совершить. Завтра мы сможем проверить хотя бы один из них, если вы согласны снова проехаться в Хайгейт.
Я ожидал, что мы отправимся туда рано утром, но был разочарован.
— Нет, Уотсон, пока что мы подождем с этим и поедем после ленча, — сказал мой друг. — Некоторые исследования лучше проводить не при ярком свете дня. К счастью, в это время года смеркается рано.
На следующий день мы вернулись в нанятом экипаже в Саут-Гроув. Холмс указал на одно здание:
— Хайгейтское литературно-научное общество, — объявил он. — Достойная организация. В прошлом году я имел честь читать здесь лекцию о своих методах, и я уверен, что они позволят мне воспользоваться библиотекой.
И действительно, встретивший нас секретарь настолько горел желанием услужить Шерлоку Холмсу, что даже становилось неловко.
— Конечно, мистер Холмс, все, чем располагает наше общество, всегда к услугам такого человека, как вы! — воскликнул он. — Сюда, пожалуйста.
Секретарь повел нас в библиотеку, находившуюся в задней части здания. Она была очень просторной, хотя тут хранились почти исключительно материалы о местной истории, которой ограничивались интересы общества.
— Могу я спросить, работаете ли вы в настоящее время над каким-нибудь делом?
— Работаю, сэр, — ответил Холмс. — Правда, пока что я не волен свободно беседовать об этом. А сейчас мне бы хотелось взглянуть на некрологи.
— Боже мой! — вскричал секретарь. — Значит, речь идет об убийстве? — Судя по всему, эта мысль привела его в сильное волнение.
— Возможно, — пробормотал Холмс. — В настоящее время я просто занимаюсь небольшим исследованием.
— Конечно, конечно, я все понимаю. Пройдемте сюда — тут у нас собраны все старые номера «Таймс», вплоть до последнего выпуска.
Он подвел нас к книжному шкафу, где стояли ряды красиво переплетенных номеров. Холмс выбрал последний том и начал искать нужную страницу. Секретарь маячил возле нас, надеясь еще что-нибудь разузнать. Не выказывая желания уединиться, мой друг занимал его беседой.
— Не думаю, что многие читатели выражают желание просмотреть страницы с некрологами, — заметил он, переворачивая страницы.
— Вообще-то, мистер Холмс, их не так уж мало. Многие члены нашего общества — ревностные историки, и им то и дело приходится уточнять даты рождения, венчания и смерти. Для среднего и высшего классов «Таймс» гораздо удобнее записей в приходской книге.
— Понятно, — кивнул Холмс. — Значит, более свежие номера не пользуются особым спросом.
— Ими не так часто пользуются, это верно, — признал секретарь. — Однако по крайней мере один наш посетитель, ростовщик, регулярно приходит читать «Таймс» и просматривать некрологи. Если он замечает имя усопшего, который жил в нашей округе и у которого могут оказаться раритеты, то наведывается к родственникам, чтобы сделать предложение. Да, он свое дело знает.
— Действительно, — согласился Холмс с небрежным кивком.
Меня эта новость потрясла, но я постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Мы совсем близко подобрались к Шарпу!
Наконец секретарь нас покинул. Заглянув Холмсу через плечо, я увидел, что он просматривает некрологи за тот месяц, когда умерла миссис Шарп. Я все еще пребывал в неведении относительно цели, которую он преследует в своих поисках.
— Холмс, — прошептал я тихо, чтобы нас не могли подслушать, — но мы же знаем дату смерти миссис Шарп, и, уж во всяком случае, объявление о смерти жены лавочника вряд ли появилось бы в «Тайме».
— Правильно, Уотсон. В известном смысле я ищу кого-нибудь вроде нее. — И он продолжил поиски. — Ага, тут есть кое-что для нас! — воскликнул он.
Я снова заглянул ему через плечо. Это был традиционный некролог одной местной жительницы. Леди Джейн Ли, племянница графа Лодердейла, городской дом которого стоит на Хайгейт-Хилл, скончалась в возрасте сорока двух лет. Причина смерти не упоминалась.
— Как же эта леди может быть связана с нашим делом? — недоумевал я, изучая некролог. — Она умерла на несколько дней раньше, чем миссис Шарп.
— Может быть, она и не связана, но я считаю, что есть шанс. Уотсон, мы возвращаемся на кладбище: нужно нанести визит усопшей!
На Хайгейтском кладбище мы оказались уже в сумерки. Впрочем, найти большой фамильный склеп Лодердейлов не составило труда — он находился у самого входа. Доступ в усыпальницу с готической остроконечной крышей и греческими колоннами преграждала бронзовая дверь, позеленевшая от сырости. Холмс пристально осмотрел замок через лупу. Наконец он выпрямился, выразив удовлетворение.
— Царапины вокруг замка, мой дорогой Уотсон. Именно это я и ожидал увидеть.
— Склеп осквернили!
— Совершенно верно. Тело леди Джейн изъяли и заменили телом миссис Шарп. Они были примерно одного возраста, так что требовался врач, не знавший миссис Шарп, чтобы освидетельствовать труп. Ее семья живет в Дербишире, и родственники не могли увидеть тело. Хитро задумано, Уотсон.
— А что же с настоящей миссис Шарп?
— Я придерживаюсь мнения, что мы найдем ее в гробу леди Джейн. Труп невозможно долго скрывать, а если бы Шарп попытался закопать его у себя в саду за домом, соседи обязательно бы заметили. Пустой гроб — вот самое подходящее место, чтобы спрятать труп.
Это не было преступление страсти, совершенное под влиянием минутного порыва, — Шарп хладнокровно замыслил убийство жены. Он выждал, пока врач, пользовавший миссис Шарп, отбудет на отдых, и начал подыскивать женщину примерно одного с ней возраста, умершую от какой-нибудь естественной причины. Он был уверен, что в таком густонаселенном районе подходящий случай подвернется скоро. Прежде чем обратиться к доктору Флетчеру, он выждал несколько дней, чтобы труднее было установить время смерти, и сослался на то, что якобы был в отъезде.
Когда мы покидали кладбище, мне показалось, что кто-то стоит под ивой неподалеку, но не успел я потянуть Холмса за рукав, чтобы привлечь его внимание к этой смутной фигуре, как там уже никого не было. Возможно, меня ввела в заблуждение тень, или то был какой-то человек, пришедший на могилу дорогого усопшего.
Дважды повернув направо, мы прошли через узкие ворота в соседний Уотерлоу-парк. Вдали неясно вырисовывалась католическая церковь, построенная в последние годы.
В обширном парке, где сейчас не было ни души, Холмс внимательно осмотрел ограду, отделявшую парк от кладбища. Наконец он издал возглас удовлетворения:
— Ого! Осторожней, Уотсон, не подходите слишком близко: вы уничтожите улики.
Там, куда он указывал, я увидел две параллельных борозды в грязи.
— Ручная тележка! — воскликнул я.
— Совершенно верно. И заметьте, следы очень глубокие. На тележке перевозили что-то тяжелое. Это говорит о том, что он действительно спрятал тело жены в склепе.
Мы залезли в густые заросли, скрывавшие часть ограды. Тут отыскались отпечатки ног, и Холмс сделал мне знак отойти в сторону, чтобы он мог их осмотреть.
— Да, все ясно. Тележка оставалась здесь какое-то время. И отпечатки ног становятся гораздо глубже, когда он взваливает на себя тяжесть. Нелегкая задача для человека такого сложения.
Я, врач, закаленный ужасами войны, содрогнулся при мысли об этом кошмарном путешествии. Вот он вынимает из тележки тело жены, которую убил, и взваливает себе на плечи, затем с трудом дотаскивает до склепа и возится в темноте, подменяя один труп другим.
Вынув из кармана рулетку, Холмс измерил расстояние между колесами тележки, затем занялся отпечатками ног и занес результаты измерений в записную книжку. Наконец он выпрямился.
— Еще один шаг, Уотсон, прежде чем мы официально предъявим властям доказательства против мистера Шарпа. Нужно осмотреть его ручную тележку, которая, если мисс Франклин не ошиблась, находится в конюшне кузнеца. На ней обязательно обнаружатся следы крови, а возможно, и нитки с одежды.
Мы снова начали подниматься в крутую гору. Справившись у какого-то мальчугана, мы узнали, где находится конюшня.
В эту минуту мне пришла в голову мысль:
— Холмс, извините, но мне придется вас покинуть на несколько минут: нужно сообщить новости мисс Франклин, чтобы успокоить ее. Конечно, никаких подробностей — просто поставлю в известность, что мы обнаружили обстоятельства, в силу которых брак с ней невозможен для мистера Шарпа.
Холмс снисходительно улыбнулся:
— Ну конечно, утешать леди — это по вашей части, Уотсон. Поступайте как вам угодно. Если вы со изволите встретиться со мной в Таунсенд-ярд через полчаса, то мы наймем кэб и отправимся на Бейкер-стрит.
Повернувшись, я бодрым шагом направился к Уэст-Хилл. Когда я проходил мимо здания Литературно-научного общества, то случайно встретился с секретарем, который как раз выходил из него.
— Доктор Уотсон! — воскликнул он сердечно. — Надеюсь, ваши изыскания принесли плоды?
— Да, — ответил я. — Нам осталось лишь добавить последнее звено.
— Рад это слышать. Ваш визит уже наделал много шуму. Несколько членов нашего общества пытались выудить у меня сведения, которые, увы, ничтожны. В частности, джентльмен, о котором я упоминал, как раз зашел, по своему обыкновению, почитать некрологи, после того как закрыл лавку. Он увидел, что старых томов нет на месте, и справился о причине. Когда я ответил, что ими интересовался знаменитый мистер Шерлок Холмс, он был поражен и спросил, куда вы направились. Я смог только сказать, что вы пошли на кладбище, чтобы продолжить свое расследование.
Услышав это, я вздрогнул. Ну конечно, за нами следили! Какой же я дурак, что не заметил этого!
Неучтиво оборвав беседу с секретарем, я ринулся в ту сторону, куда направился Холмс. В отчаянии я спросил у прохожего, где Таунсенд-Ярд, и услышал, что нужно немного спуститься по склону Хайгейт-Хилл. Завернув за угол, я увидел открытую дверь конюшни. За дверью стоял Шарп — к счастью, спиной ко мне. В руке у него был пистолет прошлого века, возможно дуэльный, из его лавки. Он всматривался в щель между дверью и косяком.
Я выругал себя за то, что оставил дома свой армейский револьвер, посчитав, будто он не понадобится. Однако я взял с собой крепкую трость, чтобы легче было взбираться на крутые склоны Хайгейтского холма. Я двинулся вперед, быстро и бесшумно.
В это время негодяй прицелился из своего пистолета, готовясь выстрелить в щель. Я закричал, и он обернулся, не зная, в кого выпалить прежде. Воспользовавшись замешательством Шарпа, я ударил его палкой по запястью. Раздался сильный треск, и он выронил пистолет, взвыв от боли.
Бросившись к Шарпу, я схватил его, но он вырвался и, выбежав со двора, помчался вниз по склону. Холмс выскочил из конюшни, и ему хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.
— За ним, Уотсон! Он не должен сбежать! — заорал мой друг.
Мы неслись со всех ног, преследуя негодяя. Хайгейтский холм — самый крутой в Лондоне, и спуск был трудным. Шарп уступал проворством Холмсу, который благодаря длинным ногам и жилистому сложению мог дать ему сто очков вперед. Однако у ростовщика было преимущество: он хорошо знал местность. Виляя из стороны в сторону, то и дело пересекая трамвайную линию, которая тянулась в центре улицы, перепрыгивая через изгороди, он немного опережал Холмса. Я же по вине сидячего образа жизни тащился в хвосте. Спустившись до середины холма, мы оказались напротив католической церкви. Понимая, что он проиграет на прямой дистанции, Шарп свернул налево. Последовав за ним, мы скоро поняли его замысел: он направлялся к арке, высившейся над Большой северной дорогой, соединяющей Лондон с Эдинбургом.
В то время как раз начали сносить старый виадук из кирпича и камня, освобождая место для триумфа современной инженерной мысли, известного нам сегодня. Пока что инженеры воздвигли семь огромных чугунных балок прямо над старым сооружением. Шарп карабкался к старой арке, пробираясь между грудами строительного мусора. Я боялся, что в такой темноте у него есть реальный шанс сбежать или запутать следы, ведь тут есть где спрятаться.
— Следуйте за ним, Уотсон! — закричал мой друг, а сам повернулся и побежал к новому мосту.
У меня душа ушла в пятки, когда он помчался к ближайшей огромной балке из чугуна. Она была шириной более фута, и если бы находилась не так высоко над землей, то это предприятие не представляло бы опасности. Но требовались воистину стальные нервы, чтобы не бояться упасть на большое шоссе, простиравшееся под нами.
Я понял, что Холмс намерен отрезать Шарпу пути к отступлению, и следовал за злодеем, загоняя его на шаткие остатки старого сооружения. Он лихорадочно цеплялся за каменную кладку с природной ловкостью, увеличивая расстояние между нами. И тут, бросив взгляд вперед, он увидел Холмса, который двигался ему навстречу с другой стороны. Шарп остановился, озираясь в отчаянии. Мы с Холмсом приближались, уверенные, что теперь он никуда не денется. Но мы ошиблись: у Шарпа был один выход, и он им воспользовался. С диким воплем он перепрыгнул через обломки парапета и бросился вниз, на шоссе, до которого было пятьдесят футов.
Снизу раздались крики. Поравнявшись со мной, Холмс потянул меня за рукав.
— Пойдемте, Уотсон, тут нам больше нечего делать. По крайней мере, Шарп избежал виселицы, которой ему бы иначе не миновать.
Теперь оставалось только оповестить власти. Холмс поставил в известность Скотленд-Ярд, изложив полицейским свои подозрения, и скоро местный судья разрешил полиции навестить семейную усыпальницу Лодердейлов.
Несколько дней спустя на Хайгейтском кладбище перед их фамильным склепом собралась мрачная компания: кладбищенский сторож; инспектор Лестрейд с одним из своих констеблей; доктор Смит, врач миссис Шарп; очень элегантный джентльмен по фамилии Гальен, представлявший интересы семьи Лодердейл, и мы с Холмсом.
Сторож достал свой ключ, и все мы вошли, сняв шляпы. В склепе стало неподобающе людно, когда мы сгрудились вокруг гроба. Дюжий констебль вынул отвертку и начал возиться с многочисленными запорами. Наконец с помощью сторожа была снята крышка красивого гроба, который все еще выглядел совсем новым, и ее отложили в сторону. В гробу, на шелковой обивке, забрызганной кровью, лежал обезображенный труп женщины средних лет. Рядом с ней мы увидели длинный блестящий предмет из дерева. Холмс протянул руку и достал его с удовлетворенным видом.
— Боевая дубинка с тяжелым набалдашником! — воскликнул он. — Последнее недостающее звено в цепи доказательств.
Доктор Смит сообщил официальным тоном:
— Инспектор, я могу засвидетельствовать, что это лицо — моя бывшая пациентка, миссис Дороти Шарп из Хайгейт-Уэст-Хилл.
Лестрейд кивнул констеблю, и тот, вынув блокнот и карандаш, старательно записал эти слова.
— Благодарю вас, доктор, — сказал Лестрейд, за тем обратился к сторожу: — Мы также получили ордер на эксгумацию тела, погребенного в могиле миссис Шарп, который я покажу вам у себя в участке. Попрошу вас позвать пару могильщиков, чтобы выкопать гроб и поместить его открытым в церкви, пока мы найдем кого-нибудь для опознания трупа. Несомненно, мистер Холмс прав и мы обнаружим, что это леди Джейн. В таком случае мы обратимся к коронеру с просьбой возобновить оба дознания.
— Возобновить дознания! — в ужасе воскликнул мистер Гальен. — Джентльмен, я настаиваю, чтобы вы воздержались от поспешных шагов. Все это будет весьма неприятно для его светлости. С телом его родственницы обошлись неподобающим образом. Это тяжкое испытание для его утонченных чувств. Я должен просить, чтобы дело хранилось в глубокой тайне. — Ему с трудом удалось взять себя в руки. — Министр иностранных дел, сэр Спенсер Уолпол, или старший сотрудник его штата свяжется с вами, инспектор, завтра ранним утром, чтобы обсудить, как вести это дело. Будьте так любезны ничего не предпринимать, пока с вами не побеседуют. Мистер Холмс, полагаю, я должен отдать должное вашей проницательности, но, честное слово, лучше оставить все как есть. Не сомневаюсь, что его светлость пожелает щедро вознаградить ваши труды. Однако крайне важно, чтобы и малейший слух об этом скандальном происшествии не просочился в прессу.
Холмс отвесил ему мрачный поклон:
— Сэр, я живу ради своей работы. Мне ни к чему известность, которую я приобрел благодаря Уотсону, и со своей стороны я охотно присоединяюсь к вашей просьбе. Пожалуй, для вас большая удача, что Шарп мертв, ибо ни одному человеку нельзя отказать в праве на справедливый суд.
Лестрейду явно не понравилось подобное вмешательство, но Гальен настоял на своем, и я не увидел упоминаний этой истории в газетах. Вне всякого сомнения, дознание проводилось, но в кабинете судьи, а не на открытом судебном заседании, и документы отправились на секретные полки государственных архивов в Кью. Таким образом, я оставляю до будущих времен рассказ об этом самом зловещем из всех преступлений, распутанных Холмсом.
