Часть 2
— Ох… — вздохнул Аинз и восхищённо посмотрел на деревню. Множество крестьян стояло в ряд. Мужчины и женщины, старики и дети, все были тут. Сорокалетние пухленькие женщины, выглядящие как матери, а также дети, которым на вид около десяти. Все они были настолько серьёзны, что, казалось, источают вражду. Никто не бездельничал.
С ними говорил гоблин, держащий в руках лук. Даже своим чувствительным слухом с такого расстояния Аинз не слышал, о чём они говорят. Несколькими мгновениями позже выстроенные крестьяне медленно подняли луки. Это были простые короткие луки и, судя по форме, самодельные. Натянув тетиву, они прицелились в стоявшие невдалеке соломенные чучела. Гоблин, наверное, скомандовал — крестьяне в унисон выстрелили. Луки, может, и выглядели простыми, но дуга, по которой полетели стрелы, выглядела прекрасно. Все попали по чучелу, никто не промазал.
— Неплохо, — похвалил Аинз.
— Неужели? — в сомнениях спросила стоявшая рядом Нарберал. Она, наверно, не понимала, почему техника такого уровня удостоилась похвалы. По сравнению со стрелками Великого Склепа Назарика, это было детской игрой.
Аинз понял, что чувствует Нарберал, под шлемом он горько улыбнулся.
— Ты права, Нарберал, их навыки с луком не такие уж невероятные. Но всего лишь десять дней назад они даже не знали, как держать лук. Они не просто пассивно молятся, чтобы супруги, дети и родители не умерли в ещё одной трагедии, они взялись за оружие, чтобы себя защитить, когда в этом будет необходимость. Разве техника, которую они выучили с таким мужеством, не достойна похвалы?
Достойна похвалы была ненависть, настолько сильно подтолкнувшая сельчан.
— Мои извинения. Я не думала об этом так много…
— Всё в порядке, Нарберал. Их техника всё равно не заслуживает похвалы.
Пока Аинз смотрел, как стрелы полетели по небу и пробили чучело, у него в голове возникли мысли: Насколько сильными они станут? И какую силу могу получить я?
В Иггдрасиле Аинз уже достиг максимального сотого уровня. Когда он появился в этом мире, его очки опыта были на девяносто процентов от лимита. Это лишь гипотеза, но раз его способности остались, то и система уровней тоже должна остаться. Но трудность в том, сможет ли он набрать эти оставшиеся десять процентов опыта, чтобы достигнуть сто первого уровня.
Аинз мог предположить, какими будут ответы на вопросы. Он не станет сильнее. Он уже достиг вершины могущества. Он сейчас силён, но сильнее стать не сможет. А крестьяне были слабыми и могут стать неожиданно сильными.
Если люди этого мира могут расти без ограничений, то они могут превзойти максимальный сотый уровень Иггдрасиля. Если это случится, Аинз и его подданные в Великом Склепе Назарика будут им не ровня.
Но это совершенно не…
— Хотя, вполне возможно…
Аинз подумал, что, возможно, Шесть богов Слейновской Теократии были игроками. Он не знал, почему они появились в этом мире так давно, но если они гетероморфной расы, у которой продолжительность жизни не ограничена, или если у них класс, увеличивающий продолжительность жизни, есть высокая вероятность, что они всё ещё живы.
Если Шесть богов до сих пор прячутся в Слейновской Теократии, то в течение этих шестисот лет могли появиться люди, которые использовали силу Шести богов, чтобы увеличить уровень, — с помощью могущественных игроков зарабатывать опыт быстрее, чем обычно, — не будет ничего удивительного в том, если появится кто-то, у кого уровень больше сотого.
Тогда Слейновская Теократия не правит миром потому, что существуют другие аналогичного уровня. Или может даже сотый уровень здесь обычное дело.
Когда Аинз об этом подумал, ему скрутило несуществующий живот.
Если Шесть богов — игроки, нужно сделать всё возможное, чтобы предстать перед ними в лучшем свете, даже если сбор информации не закончится. Но, по словам выживших членов Писания Солнечного света, рыцари Империи, напавшие на деревню, на самом деле были переодетыми солдатами Теократии, а это значит, что спасти деревню было всё равно что пойти против Теократии.
— Наверное, я совершил ошибку, помогая им…
В конце концов, нужно собрать больше информации. Пока Аинз был поглощён таким мыслями, он заметил, что в его сторону бежит юноша. Волосы трепал ветер и было видно глаза, которые обычно были прикрыты чёлкой. Он смотрел прямо на Аинза. У Аинза появилось плохое предчувствие. Такой же панический вид он когда-то видел у деревенского старосты.
— Что за спешка? Опять что-то случилось? Эта деревня и вправду…
Энфри наконец добежал до Аинза. Он тяжело дышал, а лоб так сильно потел, что волосы намокли и прилипли к голове. Из-за чего его лицо было прекрасно видно, он был серьезен и смотрел на Аинза и Нарберал. Мгновение он, похоже, колебался, не зная, с чего начать. Но наконец-то решился и спросил:
— Момон, вы сэр Аинз Оал Гоун?
Этот внезапный вопрос ошеломил Аинза. Правильно ответить было бы «нет». Но есть ли у него на это право? Ведь это имя создали он и его друзья. И хотя сейчас это имя он взял себе, может ли он ответить отрицательно?
Его колебание было лучшим доказательством. Энфри сказал:
— Так это вы, сэр Гоун. Благодарю, что спасли эту деревню и Энри, — поклонился он.
Аинз ответил: «Нет… я…».
Услышав слова, которые Аинз сумел выдавить, Энфри с пониманием кивнул:
— Я понимаю, что у вас есть свои причины скрываться, но я всё равно хотел поблагодарить вас за спасение деревни… нет, за спасение Энри. Спасибо, что спасли девушку, которая мне нравится.
Подумав, что слово «нравится» используют лишь молодые, Аинз почувствовал себя старым дядей. На мгновение он позволил себе вспомнить прошлое, но затем подумал о других, более важных делах.
— Эх… достаточно… подними голову.
Это значило, что он признал, что является Аинзом Оалом Гоуном, у него больше не осталось объяснений, чтобы опровергнуть заявление Энфри. Он проиграл.
— Хорошо, сэр Гоун. И ещё, на самом деле… я кое-что скрывал от вас.
— …Следуй за мной. Набель, стой здесь, — отдав приказ Нарберал, Аинз отвёл Энфри немного в сторону, чтобы Нарберал не услышала ничего странного и не начала волноваться.
Отойдя от неё на приличное расстояние, Аинз повернулся к юноше.
— На самом деле… — Энфри нервозно сглотнул, затем сделал решительное лицо. — Сэр Гоун, зелье, которое вы дали женщине в таверне, невозможно создать нормальными методами, оно очень редкое. Я хотел узнать, что за человек обладает таким зельем и способ его варения, вот почему я пригласил вас на эту работу. Я очень сожалею.
— Ох, так вот в чём дело.
Это было ошибкой. В этой деревне Аинз дал зелье Энри, и такое же зелье кому-то в Э-Рантэле. Вот как его раскрыли. Нужно было забрать то зелье… если бы я только спросил её имя… Впрочем, сделанного не воротить.
Тогда в Э-Рантэле Аинз посчитал, что дать ей зелье было лучшим решением. Она сказала: «У вас такая роскошная броня, у вас ведь должны быть какие-то зелья?» — она, наверное, не хотела этого, но это значительно ограничило Аинзу варианты действий.
Например, если кто-то из дорогой машины выйдет в дорогом костюме, все посчитают, что машина соответствует человеку. А если он будет одет бедно? Все подумают, что он потратил все деньги на машину и будут над ним смеяться.
Аинз хотел этого избежать. Если бы тогда он отказался давать зелье, его красотка спутница и яркая броня были бы предметом зависти, и начали бы распространяться невыгодные ему слухи. А слухи это такая штука, которая прицепится к человеку на всю жизнь, люди будут теребить рану бесконечно. Аинз пришёл в это место, чтобы поднять свою славу как искателя приключений, так что ему нужно было всячески избегать того, что может навредить репутации.
Обдумав всё это, он тогда решил отдать зелье. Это был риск, но хоть он и проиграл, сожалений не было. Проигрыш был не полон, всё же была вероятность исправить положение дел. Аинз не был идеальным, он и дальше будет совершать ошибки. Но он не понял, почему Энфри извиняется.
— Но ведь в извинениях нет надобности, разве не так?
— Э?
— Неловко, когда что-то скрываешь, жать руку с улыбкой. Но ведь вы запросили работу для того, чтобы построить отношения, так ведь? Так в чем проблема? — с искренним недоумением спросил Аинз.
— Сэр Гоун вы и вправду великодушны…
Аинз не понимал, почему Энфри впечатлён. Человеческие отношения — основное требование в обществе, нет ничего плохого в желании наладить отношения. Может и смутно, но Аинз кое-что понял. Возможно, Энфри считал себя промышленным шпионом, который подбирался к нему, чтобы украсть секреты.
— Если я скажу, как создавать зелье, что ты будешь делать с этой информацией?
Энфри вскрикнул от удивления и, чуть поразмыслив, ответил:
— Я не думал так далеко. Меня вело любопытство… мою бабушку, наверное, тоже.
— Ясно. В этом нет ничего плохого. Ну, совсем иначе было бы, если бы ты собирался совершить какое-нибудь преступление.
— Как изумительно. Неудивительно, что… она боготворит вас… — прошептал юноша, его волосы уже высушил ветер, и они снова прикрыли ему глаза. Но Аинз всё же увидел в них зависть. Это были глаза любящего бейсбол юноши, который увидел профи.
Выражение у него на лице было похоже на то, которое было у Аинза и его товарищей, когда их спасли от неоднократных нападений игроков. Это был трепет от силы спасителя.
Возникшее чувство неловкости тут же было подавлено. Отношение Энфри повлияло на сердце Аинза, удивив его, но он сразу оправился и принялся действовать. В первую очередь нужно было кое-что выяснить.
— Кстати, вы никому не говорили, что я Аинз?
— Нет, никому.
— Хорошо, чудесно. — Аинз не знал, как бы это сказать Энфри. Так что попросил прямо: —…Сейчас я обычный искатель приключений по имени Момон. Я буду благодарен, если вы это запомните.
— Да, я полагал, что вы это скажите. Я знал, что это доставит вам много хлопот, но я так сильно хотел выразить свою признательность. Спасибо вам огромное, что спасли Энри и эту деревню, — с серьёзными глазами Энфри искренне поблагодарил Аинза.
— Нет необходимости быть таким формальным. Я просто случайно проходил мимо.
— Но тем не менее не было надобности дарить тот рог.
Рог он подарил без всякой причины, но хорошо, что Энфри подумал, что это доброта. Аинз ничего не сказал, просто кивнул.
Энфри как клиент сообщил, что через час они пойдут в лес. Он снова поблагодарил за спасение деревни и ушёл.
Увидев, что Энфри ушёл, Нарберал подошла к Аинзу и поклонилась.
— Владыка Аинз, я очень сожалею!
— Люди смотрят, подними голову. — Когда Нарберал подняла голову, Аинз колко заговорил: — Да, ты должна сожалеть. Ведь это потому, что ты упомянула Альбедо.
То, что узнали моё настоящее имя, не имеет ничего общего с упоминанием Альбедо, но всё же это было огромной ошибкой. Я воспользуюсь этой возможностью, чтобы исправить её и предупредить, чтобы она никогда больше этого не делала. Правда, сперва нужно запретить называть меня Аинзом… но… кажись, никто не слышал…
— Позвольте мне смертью искупить своё преступление!
Не было похоже, что она шутит.
Все в Великом Склепе Назарика были такими, они все считали сорока одного члена Аинз Оал Гоун высшими существами, абсолютной властью, и считали, что это честь служить им.
Для Аинза это было тяжеловато, но не так уж и плохо, чтобы созданный им НИП служил ему с радостью. Такая уж судьба всех создателей. Нарберал была именно таким НИП. Если бы ей в шутку приказали совершить самоубийство, она бы послушно исполнила приказ. Ей нужно было разрешение из-за чувства абсолютного долга перед хозяином, поскольку она считала, что её жизнь принадлежит хозяину.
— …Достаточно. Все делают ошибки, неважно кто. Просто усердно работай, чтобы снова не оплошать. Я больше не буду вспоминать эту неудачу, Нарберал Гамма.
Желание умереть, чтобы искупить свою неудачу, и отказ Аинза, чтобы она это сделала. Нарберал была поймана между этими двумя эмоциями. Но вскоре Аинз ощутил, что чаша весов склонилась в одну сторону.
Нарберал медленно наклонила голову:
— Я очень благодарна! Я позабочусь, чтобы не сделать ту же ошибку снова!
— …Отлично, но не принимай это близко к сердцу. Поскольку искатель приключений по имени Момон… эта замаскированная личность, ещё не полностью провалилась, просто будь осторожна в следующий раз. Но… в зависимости от того, как всё пойдёт, нам, возможно, придётся избавиться от Энфри…
— Прямо сейчас?
— Не шути со мной. Появится больше хлопот, если мы провалим полученную работу.
Бабушка Энфри — в Э-Рантэл известный аптекарь. Если он её разозлит, это может ещё сильнее помешать Аинзу добиться своей цели.
— Как бы там ни было… давай посмотрим, как всё обернётся.
Сейчас это было лучшее, что он мог сделать.
