Даже те, кто в общих чертах был осведомлён о биографии англичанки, не остались равнодушными.

– Уверена? Не ошибаешься?

– Никоим образом! Свою бабушку я не спутаю ни с кем на свете!

– Если она удостоилась чести быть запечатлённой на холсте, значит, являлась не последним человеком в Гильдии.

– Бабушка про неё даже не упоминала! Хотя именно теперь я поняла, что знаю о своей родственнице очень немного…

– Не переживай, Лина, обязательно выясним!

– Спасибо. Надеюсь, никто не будет возражать, если я возьму его? – и Лиэнна, обхватив портрет обеими руками, прижала к себе с выражением решимости защищать добычу до конца.

– Среди нас – никто. А остальным и знать незачем.

– Но как ты наведёшь справки, если холст никому нельзя показывать?

– Запросто! – заявил Гека. – Я его сфотографирую!

– Если только у кого-то осталась неизрасходованная фотоплёнка.

– Зачем она мне? Мобильника вполне достаточно! Подождите здесь, сейчас сгоняю к себе. А потом перекачаю снимки на комп, да на цветном принтере и распечатаем.

Вернулся Гека минут через десять.

– Порядок. Какое счастье, что подзарядить накануне Нового Года не забыл! Хорошо ещё, в коридор выходить не пришлось: Фэн сказал, по коридору кто-то ходил туда-сюда.

– Наверное, голем уборку делал.

– Не похоже: те, хоть и чугунные, а по коврам бесшумно передвигаются, не шаркают и не скрипят. Из-за того ему и Сюэ приходится в темноте сидеть. А то вдруг гад какой усечёт, что в тринадцатой свет горит! Вот сенсация на весь Штарндаль будет!

– Ладно, сильно засиживаться в подполье не будем. Как-нибудь ещё наведаемся за новыми чудесами. Освещения хватит снимок сделать?

– Вполне. Лина, ставь портрет на стол, сейчас я его щёлкну, как говорится, в анфас и в профиль. И ещё разочек для верности. А заодно и того скелетона – ну очень интересно узнать, чем он прославился настолько, что удостоился чести красоваться на холсте.

Вернувшись в место, откуда началось их путешествие, они упаковали портрет Лиэнниной родственницы в объёмистый пакет, скрывший содержимое. Девушки дружно вызвались проводить англичанку, контролируя дорогу от нежелательных встреч. Мужская часть компании чуть задержалась: Геке не терпелось посмотреть, как получились снимки.

После перекачки файлов и редактирования цветовой гаммы изображения на экране выглядели достаточно сносно – по крайней мере, можно опознать без особых проблем. Но кому их продемонстрировать, чтобы не вызвать неприятных расспросов?

– Давайте я возьму распечатки, сложу вчетверо и засуну в учебник по Белой магии, – предложил Эрик, – а потом поинтересуюсь у библиотекаря. Вроде как обнаружил в книге, и не могу понять, какое отношение портреты имеют к целительству. Даже если Мастер Халид и не знает, кто изображён на снимках, в чём лично я сомневаюсь, едва ли побежит докладывать начальству о неожиданной находке. Так что в любом случае нам ничего не грозит.

Так и порешили. А поскольку далеко за полночь вероятность встретить кого-либо в коридорах замка близка к нулю, друзья решили не откладывать дел в долгий ящик и всей толпой рванули в комнату отдыха. Удача сопутствовала им: ни любопытных свидетелей, ни сбоев в работе техники. Последнее нередко имело место, когда верховные маги экспериментировали со стихией Воздуха, и тем паче, если баловались Электричеством – отзвуки возникавших электромагнитных полей долетали с Полигона. И вскоре несколько копий изображений оказались у них в руках.

Потусовавшись ещё немного, обсудив сегодняшнее приключение и планы на будущее, потихоньку разошлись. Ушёл к себе и Эрик, решив заглянуть в библиотеку с утра пораньше.

Однако не успела их честна компания продрать спросонья глаза, как поступило сообщение: к двенадцати всем желающим собраться в аудитории на судебное заседание по факту незаконного практикования магии отрицательной направленности. Кое для кого явка, увы, была обязательной.

Процесс сделали условно закрытым – зал разделили на две половинки полупрозрачной стеной, так что ученики и гости, пожелавшие взглянуть на дерзнувшего заняться некромантикой, могли всё видеть и слышать, сами оставаясь невидимыми и неслышимыми. Со стороны, где находился Эрик, аудитория выше второго ряда скамеек казалась совершенно пустой, и кроме судейской коллегии, подсудимого, его адвоката и прокурора, секретаря суда, и их, непосредственных свидетелей, в ней больше никого нет.

До начала слушаний он успел сообщить Лиэнне об успехе с распечатками и о плане, как узнать, кто изображён на портретах.

– Ой, какие вы молодцы! – обрадовалась англичанка. – Что бы я без вас делала! Мою бабушку звали Алисией Санстоун, однако сейчас насчёт этого одолевают сомнения. Вполне возможно, в Штарндале её знали совсем под другим именем. Пожалуйста, когда пойдёшь в библиотеку, обязательно возьми меня с собой! Мне кажется, здесь скрыта какая-то важная тайна, и я должна найти разгадку!

Ну как тут откажешь?

Особо подискутировать им не удалось: прозвучал звук гонга, призвавший занимать места.

Эрик, Лиэнна, Тим и Мастер Робер уселись за первую парту с правого края; чуть в стороне от них оказались Мастер Бенито, комендант и его помощник. Подсудимый вместе с адвокатом находился за отдельным столиком слева. Адвокатом согласился поработать Мастер Виллсбоу, учившийся на юридическом ещё до Санта-Ралаэнны. Почти напротив нашего героя, также за отдельным столиком, разместился прокурор – дон Фердинанд-Энрике собственной персоной, одетый не в свой обычный плащ, а в чёрный парадный мундир, расшитый золотом.

По центру расположилась судейская коллегия из трёх человек – ни один из них Эрику знаком не был. Главный судья, старик с морщинистым лицом и кустистыми бровями, как выяснилось потом, являлся Лордом-Хранителем Традиций, в обязанности которого входило не только ведение хроник Гильдии, но и присмотр за соблюдением её Устава и неписаных правил существования. Его помощниками выступали пожилой афроамериканец и женщина неопределённого возраста с восточными чертами лица; все трое судей были одеты в традиционные чёрные мантии и в парики.

Удостоверившись, что все участники процесса на месте, председательствующий объявил о начале заседания.

– Итак, сегодня у нас слушается дело бакалавра Красной магии Натаниэля Вайцихера, 2001 года рождения, уроженца местечка Бал-Фейр, приглашённого на обучение волшебству в 2020-м и четыре года спустя получившего степень бакалавра по специальности «Магия Стихий». Обвиняется в практиковании магии отрицательной направленности. Обстоятельства дела таковы…

Сделав паузу, чтобы откашляться, он продолжал:

– Как установлено следствием, весной 2040-го года подсудимый изготовил копию «Некрономикона», оригинал которого хранится в личной библиотеке Мастера Гетримера. К сожалению, по уважительным причинам сам Гетример не смог принять участие в сегодняшнем заседании. Но, я думаю, в том нет строгой необходимости, поскольку имеется заверенный протокол его показаний. Если только защита или обвинение не станут настаивать на его личном присутствии. Возражений нет? Замечательно. Так вот, взяв у вышеупомянутого Мастера экземпляр книги, приводящей формулы заклинаний Коричневой магии, якобы для уточнения некоторых спорных положений последней, бакалавр Вайцихер тайно сделал с неё копию. И тем самым нарушил пункт второй положения № 14 устава Гильдии, запрещающий распространение литературы, затрагивающей сущность магии отрицательной направленности. Не ограничившись теоретическим изучением некромантики, подсудимый принялся регулярно произносить заклинание Поднять Труп, используя в качестве полигона для испытаний кладбище города Адвиро. Демонстрационные материалы, пожалуйста!

В зале потемнело, зато стена позади судейской коллегии засветилась, и на ней стали появляться кадры документальной хроники, заснятые Феличе. После просмотра процесс возобновился.

– Согласно показаниям косвенных свидетелей (так в юриспруденции Гильдии традиционно назывались обычные люди), первый случай практического применения Коричневой магии имел место 17 ноября 2040-го года…

– Одну минуточку, – встрял мэтр Саграно, – следствию стоило бы выяснить, случалось ли обвиняемому баловаться ею и раньше.

– Подсудимый утверждает, что раньше он не пробовал проверять формулы некромантики, – ответил ему афроамериканец, полистав бумаги дела.

– Но как можно верить на слово преступнику?!

– Протестую, Ваша Честь! – подскочил Мастер Виллсбоу. – Любой из нас может быть назван преступником только после вынесения приговора.

– Протест принимается. Дон Фердинанд-Энрике, пожалуйста, выбирайте выражения, – председательствующий слегка поморщился. – Лучше скажите, что предлагаете конкретно.

– Обвинение настаивает на проведении дополнительного расследования. Факт отсутствия жалоб до сего времени вовсе не означает, что подозреваемый не нарушал запрет Гильдии в других частях земного шара.

– Ваши доводы вполне разумны, Великий Мастер, но проведение подробного расследования займёт немало времени и потребует магического вмешательства. Однако проблему можно решить значительно проще и быстрее. Если ни у одной из сторон нет возражений, мы осуществим Запрос Истины.

– Обвинение не возражает, – проворчал Саграно.

– Мы тоже согласны, – подтвердил Виллсбоу, предварительно пошептавшись со своим подопечным.

– Если так, то остаётся лишь соблюсти все формальности.

Перед председательствующим появился полированный хрустальный шар, внутри которого горела искра золотистого сияния.

– Итак, подсудимый, подойдите к шару и, возложив на него правую руку, подтвердите, что до 17 ноября 2040-го года по христианскому летоисчислению вы не практиковали магию отрицательной направленности.

Дрожащим от волнения голосом несостоявшийся некромант произнёс требуемое. Сияние внутри шара стало бледно-зелёным.

– Очень хорошо. До упомянутой даты действительно можете считаться невиновным. Однако после неё, как следует из откликов косвенных свидетелей, вы не менее четырёх раз поднимали зомби, чем изрядно переполошили жителей города.

– Протестую, Ваша Честь! – вновь воскликнул Мастер Виллсбоу. – Косвенные свидетельства часто основываются на слухах и домыслах, и даже один-единственный случай могут расписать в десятке вариантов.

– Протест отклоняется. Даже при снятии показаний с не-магов мы руководствуемся достаточно серьёзными критериями отбора, позволяющими исключить судебную ошибку. Поэтому стараемся не использовать сведения, достоверность которых вызывает хоть малейшее сомнение. Однако если настаиваете, что подсудимый занимался некромантикой лишь единожды, в день, когда его задержали, мы повторно прибегнем к Запросу Истины.

После недолгого совещания адвокат сообщил, что они снимают свои возражения.

– Даже за однократное применение подобных заклинаний, если оно сделано осознанно и не под принуждением, уже может быть наложено максимально суровое наказание, – язвительно заметил прокурор.

Председательствующий, нацепив на нос очки, взглянул в лежащие перед ним бумаги.

– В деле имеются протоколы опроса лиц, участвовавших в задержании подсудимого, а именно – троих студентов-первокурсников Академии, проходивших стажировку, и двух Мастеров, непосредственно руководивших операцией. Перед тем, как приведу свидетелей к присяге, в мои обязанности входит задать вопрос, не желает ли кто-нибудь из них что-либо изменить в своих показаниях или добавить к ним?

Получив отрицательный ответ, Лорд-Хранитель Традиций пригласил их компанию подходить по очереди к судейскому столику.

– Теперь, возложив правую руку на шар, вы должны поклясться, что ваши свидетельства ни в чём не грешат против истины и получены совершенно добровольно, без принуждения или посулов извне.

Когда вся пятёрка благополучно прошла процедуру «инаугурации», как в шутку назвал потом её Гека, председательствующий, по уважительному, но настойчивому требованию защиты вынужден был зачитать показания.

– Как видите, картина произошедшего совершенно ясна, тем более подкреплённая видеоматериалами, которые вы имели честь наблюдать. Но перед переходом к прениям мне лично – но не сомневаюсь, что и другим присутствующим тоже – хотелось бы знать моральную подоплёку сей нелицеприятной истории. Неужели вы, молодой человек, не испытывали угрызений совести, тревожа прах умерших?

Вместо подсудимого ответил адвокат:

– Мой подопечный искренне раскаивается в содеянном.

– И обещает больше так не делать, – вновь съязвил дон Фердинанд-Энрике. – Вашему подзащитному, Генри, не десять лет, чтобы не понимать простейшую истину: есть вещи, которые никогда не станут делать люди, имеющие представление о правилах поведения в цивилизованном обществе.

– Протестую, Ваша Честь!

– Протест принимается. Однако нам хотелось бы услышать раскаяние из уст самого обвиняемого.

Взоры устремились в сторону горе-колдуна, который поднялся, дрожа как осиновый лист.

– Да, я вполне отдавал себе отчёт, что поступаю аморально, но поверьте, я не желал кому-либо сделать плохо! Я лишь хотел проверить формулы!

– Однако слегка увлеклись, – прокомментировал грозный прокурор. – На моей памяти, увы, немало примеров, когда молодые волшебники также из чистого любопытства постепенно скатывались в бездну чернокнижия. Ведь отнюдь не от праздного тщеславия мы раз за разом напоминаем каждому умнику: есть области знаний, вторжение в которые способно принести неисчислимые беды! Тёмная сторона затягивает, подобно болотной трясине, и если не остановить распространение заразы вовремя, поражённое гнилью дерево придётся вырывать с корнем! Надеюсь, наказание, которое наложит суд, послужит для вас достойным уроком!

– Что ж, если подсудимый действительно раскаивается, есть надежда на его исправление, – подвёл итог главный судья. – Теперь выслушаем доводы защиты.

Староста лесного посёлка поднялся с места:

– Хочу обратить внимание суда на некоторую некорректность действий команды, посланной задержать моего подопечного. Его занятия Коричневой магией в ночь ареста были спровоцированы Направленной Мыслью, посланной Мастером Бенито, и это может служить основанием для пересмотра дела.

После минутного совещания судейской троицы Лорд-Хранитель Традиций заявил:

– Поскольку подсудимый баловался некромантикой и до момента задержания, не вижу оснований менять что-либо по сути обсуждаемого вопроса. Единственное, хочу вынести частное определение в адрес синьора Кианелли за привлечение к операции несовершеннолетнего. Ещё раз напоминаю присутствующим: посвящение детей и подростков, не достигших шестнадцатилетия, в факт и смысл существования Гильдии крайне нежелательно; тем более задействование их для решения проблем, могущих представлять опасность для физического и психического здоровья. Верю, что ваш «племянник» Феличе – прекрасный молодой человек, и со временем займёт достойное место в наших рядах. Однако до того момента постарайтесь ограничиться уже известным ему.

Мастер Бенито молча наклонил голову в знак согласия.

– В таком случае, Ваша Честь, прошу обратить внимание на безупречную репутацию моего подзащитного до последнего времени. Во время обучения он не имел серьёзных дисциплинарных взысканий и отличался прилежанием в изучаемых предметах. После окончания Академии плодотворно сотрудничал с Гильдией, участвуя в двух экспедициях в районе Мёртвого моря и на территории Ливии, а также регулярно проводя научный поиск по интересующим нашу организацию вопросам. К роковому решению заняться магией отрицательной направленности моего подзащитного подтолкнули серьёзные разочарования в личной жизни, а главное – безвременная кончина матери, которую он очень любил. Прошу суд учесть это и ограничиться условным наказанием, тем более в будущем подсудимый обещает примерным поведением искупить свою вину и загладить весь причинённый вред.

– Очень хорошо. Суд обязательно примет во внимание ваши пожелания. А теперь слово предоставляется обвинению.

Дон Фердинанд-Энрике привстал. Эполеты на его плечах зловеще поблёскивали.

– У каждого из нас жизненный путь отнюдь не был усеян одними розами, и чем дольше живёт на свете маг, тем больше личных трагедий ему доводится пережить. И если бы мы при каждой жизненной неурядице ударялись в чернокнижие, не только от нас, но и от всего острова остались бы лишь воспоминания! Умение терпеливо преодолевать трудности и невзгоды есть признак мудрости, отличающий разумного взрослого человека от капризного ребёнка. Именно поэтому мы не берём на обучение детей, даже очень одарённых. Талант, если не подкреплён чёткими нравственными и духовными установками – очень страшная вещь! Сколько зла в мир принесли безумные гении – и не сосчитать! А поскольку любую болезнь легче предупредить, чем излечить, мы должны в корне пресекать попытки их проявления. Таким образом, я не вижу никаких моментов, могущих смягчить вину и тем более выносить условный приговор. И если быть кратким, обвинение предлагает пятнадцать лет ношения браслетов плюс пять лет поражения в правах.

«Сурово», – подумал про себя Эрик. Если учесть, что подсудимый годится ему в отцы, то через пятнадцать лет у него не останется практически никаких шансов восстановить свой потенциал. Да ещё поражение в правах, означающее невозможность принимать активное участие в делах Гильдии. И даже пользоваться её библиотекой.

– Хорошо, суд учтёт и ваши доводы, Великий Мастер. Если никто больше не хочет добавить что-либо к сказанному, – Лорд-Хранитель сделал картинную паузу, выжидая, – то суд объявляет трёхминутный перерыв и удаляется для вынесения приговора.

Никуда, однако, члены судейской коллегии не переместились, просто их столик окутала непроницаемая тьма. В зале сразу стало оживлённее и, хотя Эрик не мог слышать товарищей, оставшихся за «железным занавесом», однако шестым чувством воспринимал бурное обсуждение произошедшего. Несостоявшийся некромант и его защитник о чём-то заспорили, мэтр Саграно грозно поглядывал на них обоих, словно, будь его воля, с удовольствием вкатил бы и тому и другому пожизненный срок.

– Да, заигрался Натан, – задумчиво произнёс Мастер Робер, ни к кому конкретно не обращаясь, – неплохим, в принципе, парнем был, заносило только частенько. Как придёт в голову какая идея, так быстрей её осуществлять. Потому и арестовали без проблем – задумай он злодеяние по-настоящему, и маскировку сделал бы получше, и защиту выставил бы серьёзную, не иллюзорную, да нашёл бы какое-нибудь местечко, где народ не шастает. Мало ли у нас заброшенных кладбищ… Посмотрим, однако, к кому прислушается суд.

Туман рассеялся, и вновь звук гонга, призвавший к тишине. Главный судья медленно и величаво поднялся с места.

– Итак, pereat mundus et fiat justitia (правосудие должно свершиться, пусть даже погибнет мир – лат.). Всесторонне рассмотрев все обстоятельства дела, суд постановляет: согласно пункту три статьи девятой устава считать Натаниэля Вайцихера виновным в практиковании магии отрицательной направленности и приговорить его к пятилетнему ношению антимагических браслетов, начиная с момента ареста, плюс пять лет ограничения участия в делах Гильдии. Приговор обжалованию не подлежит и вступает в силу немедленно. Подсудимый, вас доставят к месту задержания, где вы будете отпущены на свободу, а по прошествии объявленного срока можете обращаться с ходатайством о снятии браслетов. На том заседание суда объявляю оконченным.

Мастер Халид озадаченно рассматривал распечатки фотокопий найденных ими портретов, которые Эрик демонстративно извлёк из своего учебника.

– Неужели и в самом деле там находились? Подумать только, и учебник совсем новый, даже не знаю, выдавался ли кому-нибудь до тебя. Конечно, волшебники часто забывают в книгах закладки, но чтобы такие… Их, по-моему, не заметить может только очень рассеянный человек. Когда получал, разве их не было внутри?

Пришлось изобразить на лице недоуменное выражение. Впрочем, библиотекарь не стал развивать тему, следуя своему же собственному изречению «у нас и не такое случается».

– Значит, желаешь знать, кто тут нарисован? Между лицами, изображёнными тут, нет ничего общего, почему они оказались вместе – тоже загадка. Женщина – Великий Мастер Белой магии, однако про неё я мало что знаю, поскольку последний раз видел больше ста лет назад. Я сам тогда не так давно стал заведовать библиотекой в Штарндале.

– А как её имя? – вырвалось у Лиэнны.

Библиотекарь с ноткой удивления взглянул на неё.

– Интересуетесь историей Гильдии? Очень похвально. Звали её, кажется, Алисия Дейнтром, но могу и ошибиться – слишком давно она здесь не появлялась. Видно, как поругалась тогда с Уручжи, так больше сюда ни ногой.

– Исмаил Уручжи – если не ошибаюсь, когда-то являлся Архимагом? – полувопросительно-полуутвердительно вставил Эрик.

– Совершенно справедливо, мой юный друг! Именно он сменил Даблдонса на этом посту в 1914-м на собрании верховных магов, обвинив того в обучении чародейству несовершеннолетних. Что там за история приключилась – толком не знаю; те, кто принимал участие в том сборище, до сих пор хранят молчание, лишь каются, что поддались минутному порыву. До открытого судебного разбирательства дело не дошло, Даблдонс подал в отставку. А жаль – хороший Архимаг был, добрый очень, всем, кому мог, помогал. Именно ему мы обязаны процветанием нашей библиотеки! Не выдержав столь подлого удара в спину со стороны тех, кого считал соратниками, он покинул остров и вскоре скончался на чужбине. А Великий Мастер Красной магии Уручжи стал очередным главой Гильдии. Тридцатилетнее его правление запомнилось в основном кляузами, склоками и доносами друг на друга, под конец едва не приведшими Гильдию к расколу на враждующие фракции. К счастью, здравый смысл возобладал, Исмаил настолько достал подавляющее большинство волшебников, что совместными усилиями его низложили и даже заставили носить браслеты, дабы смирил гордыню. Больше на острове его не видели и, честно говоря, не особо-то и желали видеть.

– А я-то думал, волшебники выше подобных интриг, – задумчиво произнёс Эрик.

– Увы! Все мы люди, все мы человеки, и наличие способностей само по себе ещё не делает тебя высокоморальным. Конечно, такие, как Уручжи, в нашей общине скорее исключение, и их не замечаешь, пока до власти не доберутся. Период его правления назвали безвременьем, много интересных и полезных начинаний было тогда похоронено – не секрет, что идея организовать Академию пришла в голову ещё Даблдонсу, да из-за Исмаила осуществить её удалось лишь сто лет спустя, уже при нынешнем ректоре. Он, кстати, с Амбуазом дружен был, после его отставки тоже покинул остров, и вернулся лишь когда Архимагом стал Тавэси. Тогда же и было принято решение: выборы нового главы Гильдии отныне станут всеобщими и тайными, дабы случившееся не повторилось. Моему ведомству во времена правления Исмаила тоже досталось, почему я никакого сочувствия к нему и не испытываю – как говорится, поднявший меч от меча и погибнет. Задумал он как-то радикально обновить библиотечный фонд, а все старые издания до восемнадцатого века уничтожить. К счастью, приказ удалось спустить на тормозах – для виду отпечатали несколько тиражей новых книг, а антиквариат попрятали. Вот и Алисия – её здесь в шутку иногда называли «Леди в Синем» за любовь к платьям всевозможных оттенков синего – тоже не смогла вынести командования Уручжи и уехала с Санта-Ралаэнны. Правда, в отличие от большинства остальных магов, больше сюда не вернулась, поэтому о дальнейшей её судьбе я ничего не знаю. Да и не расспрашивал особо – мы были знакомы лишь шапочно, так, перебрасывались парой дежурных фраз, когда она приходила в библиотеку взять что-либо почитать.

У англичанки горели уши. Шутка ли – бабушка, оказывается, была Великим Мастером! С трудом пытаясь скрыть волнение, внешне невозмутимым голосом Лиэнна задала мучавший вопрос:

– Но раз она так давно покинула остров, кто же теперь может о ней знать?

– Если вас и впрямь интересует судьба «Леди в Синем», попробуйте спросить у Асфарга. Или мадам Берсье – как-никак, они коллеги, скорей всего, обучались целительству у одних и тех же учителей. Кое-что может поведать и Ларонциус, если, конечно, у вас хватит смелости обратиться к нему с подобным вопросом.

Судя по виду спутницы Эрика, та и к самому королю Англии на приём готова записаться, если бы выяснилось, что тот обладает нужной информацией.

– Ну а касательно второго листа, – продолжал Мастер Халид как ни в чём не бывало, – на нём изображён лич по имени Юлгур.

– Неужели с личей кто-то рисовал портреты? Мало того, что и вид у них не самый эстетичный, так они же были врагами Гильдии в ту войну!

Библиотекарь вздохнул.

– Ты воспринимаешь многое в чёрно-белых тонах. Понимаю, юношеский максимализм, сам когда-то им страдал. В любой войне есть свои смельчаки и трусы, свои герои и предатели. И немало тех, кто просто не желает в ней участвовать, предпочитая по тем или иным резонам держаться в стороне. Не секрет: далеко не все волшебники Гильдии поддержали союзные войска немецких князей и выступили единым фронтом против чернокнижников. Некоторые залегли на дно или эмигрировали, а были и такие, кто перебежал на службу к тёмным колдунам! Ведь на первом этапе войны мало кто верил, что северные княжества Германии смогут продержаться долго под натиском армии тьмы. Да и Лейпциг при первом штурме едва удержали, многие ожидали, что его придётся эвакуировать, подобно Монсегюру. Счастье ещё, не нашлось у чернокнижников хороших военных стратегов – если бы не стали тогда топтаться у Лейпцига, а сразу повернули на север, в скором времени вся Европа оказалась бы у них в руках. И взяли бы в конце концов и цитадель Гильдии – не штурмом, так измором.

Так вот, отвлёкся я немного. С другой стороны перебежчиков тоже оказалось порядочно – особенно после того, как пал Васмит и стало ясно: крах Тёмной Империи не за горами. Впрочем, никакой особой доблести для побега с тонущего корабля не требуется, и о таких «героях» даже упоминать нет смысла. Но, как ни покажется странным, и среди чернокнижников нашлись несогласные, отказавшиеся принять участие в военных действиях. К их числу принадлежал и лич Юлгур, побывавший на полях сражений в Первую Некромантскую и ещё тогда разуверившийся в возможности победы Тьмы. Он не только не стал участвовать в новой авантюре, но и призвал своих «коллег» проявить благоразумие и не поднимать оружие. Когда армия чернокнижников была разбита, Юлгур добровольно выдал на хранение свой Сосуд Души и, в обмен на обещание не заниматься чернокнижием и никоим образом не вредить ныне живущим, его не осудили и не преследовали, разрешив выбрать любое место для проживания и оставить при себе личное имущество. Как я слышал, в некоторых вопросах его даже привлекали в качестве консультанта. Столь похвальное поведение со стороны, казалось бы, злейшего врага самого понятия жизни, подтолкнуло голландского художника ван Греерда к написанию его портрета – в числе прочих, изображавших верховных магов. Если память мне не изменяет, портрет тот довольно долго висел на втором этаже – убрали его лишь перед открытием Академии, чтобы студенты не пугались и не выказывали недоумения. Ведь далеко не все готовы принять истину, отличающуюся от написанного в «Кратком курсе».

– И где сейчас этот Юлгур? Неужели жив до сих пор?

– Увы, не имею понятия. Скорей всего, обосновался где-нибудь подальше от людей – в альпийских пещерах, греческих катакомбах или болотах Финляндии. Верховные маги наверняка без труда смогут его найти, если вдруг понадобится. Личи живут долго, в том-то и состояла особая притягательность ритуала превращения в них – он давал иллюзию вечной жизни, да ещё при возможности продолжать заниматься колдовством. Потом, правда, выяснилось, что даже если Сосуд Души и не трогать, само тело не выдерживает – рано или поздно рассыпается. Да и загробное существование счастливым не назовёшь. Поэтому когда изобрели формулу Продления Жизни, число желающих стать личами сразу резко уменьшилось. К настоящему времени, кроме Юлгура, и ещё одного, Колдегра, также прощённого Гильдией, больше никого, как я полагаю, не осталось. Ритуал не имеет обратной силы: ставший немёртвым в мир живых уже не вернётся.

– Так, может, проще разбить их Сосуды, чтобы не мучались? – предложила Лиэнна.

Мастер Халид с укоризной взглянул на неё.

– Такое решение может принять только совет верховных магов. И только если личи безобразничать начнут. А иначе это будет смахивать на убийство. Другое дело, если они о том попросят сами. И даже тогда вопрос достаточно щепетильный – не зря же во внешнем мире до сих пор копья ломают по поводу эвтаназии.

Согласившись с ним, Эрик с Лиэнной откланялись и удалились, поскольку главное услышали.

Уже за дверьми библиотеки, где смотритель не мог их слышать, Эрик поинтересовался у спутницы:

– Я заметил, ты сильно взволновалась. Неужели и впрямь так сильно озаботилась судьбой бабушки? Ведь даже встречавшиеся мне любители составлять генеалогическое древо относились к своему увлечению гораздо более спокойно.

– Понимаешь, в каком-то смысле бабушка стала для меня всем. Я ведь рассказывала тебе: когда была маленькой, отец ушёл от нас. Тогда я не понимала, лишь сейчас начинаю догадываться: значительную часть вины за его уход мать неосознанно возложила на меня. То ли папашка слишком сильно сына хотел, а получилась я, то ли просто мешала ему вести привольный образ жизни – семья-то ответственности требует! Мать тяжело переживала случившееся и не отказывалась от идеи вновь выйти замуж, да всё как-то не складывалось. Вот почему отношения между нами хоть и были хорошими, но я не могу назвать их доверительными. Куда проще мне оказалось с бабушкой, которая была не только очень умной, но и тактичной, не воспитывая как ребёнка, а помогая советами. Однако едва ли отдельные подробности моей биографии заинтересуют тебя. Наверное, слушаешь меня, просто не желая обидеть невниманием.

– Что ты, Лиэнна, мне и впрямь очень интересно! – с жаром произнёс Эрик.

– Правда? Не обманываешь? Тогда давай сделаем так: чтобы не торчать в коридоре у всех на виду, пойдём ко мне. Заодно угощу тебя чаем с черничным вареньем. Сама варила, ещё накануне отъезда в Академию!

И смех, и грех – второе приглашение за последние два дня. Найти причину для отказа с ходу не получилось, и Эрик покорно поплёлся вслед за англичанкой, с одной мыслью в голове: лишь бы Вин не увидела их вместе. Или кто-нибудь из девчонок – народ у нас «добрый», в один момент «просветят», кто на возлюбленного глаз положил.

Минуя последний отрезок пути, уже на территории «женского общежития», он услышал, как позади скрипнула дверь чей-то комнаты, но не стал оборачиваться.

У Лиэнны по обыкновению было опрятно, чистенько, и все вещи аккуратно разложены по полочкам. «По музейному стерильно», – промелькнула мысль. Сам он порядок хоть и уважал, однако к числу рьяных его поклонников не относился – главное, чтобы нужная вещь всегда была под рукой. С другой стороны, свинарник не терпел тоже, и по мере его возникновения расчищал образовавшиеся завалы.

Как гостю, ему пришлось занять единственный стул. Лиэнна занялась приготовлением чая, попутно продолжая рассказ:

– Я с детства очень любознательна, и бабушка охотно удовлетворяла моё любопытство, рассказывая о старых временах и дальних странах. Именно она привила мне любовь к чтению серьёзных книг. Для тебя, думаю, не секрет: современные девушки-подростки читают в основном модные журналы или женские романы неглубокого содержания. Поэтому мне не особо было о чём разговаривать с одноклассницами – с их крайне ограниченным кругозором и набором тем для общения. Аналогично и им не представляло интереса общаться с «ботаничкой». Зато когда требовалась помощь в учёбе – тут они сама любезность. Меня до глубины души оскорбляло подобное лицемерие; иногда высказывалась напрямую, наживая новых врагов. И особенно после случая, когда невольно нарушила бабушкин запрет: её тогда уже не было в живых, ругать меня оказалось некому, но от этого на душе не легче… В общем, на уроке химии у моего одноклассника Питера в руке лопнула колба – он слишком сильно сжал её, ну и порезался, в момент весь в крови оказался. Начался переполох – шум, крики, народ заметался вокруг, неуклюже пытаясь помочь. Я сквозь губы прочитала заклинание исцеления – тихо, однако кое-кто расслышал отдельные слова. С той поры, знаю, меня за глаза называли ведьмой, и даже большинство парней, меньше склонных верить мистике, стремились обходить стороной. Но как я могла поступить иначе, видя страдания товарища? Скажи, разве ты поступил бы не так же? Уверена – не остался бы в стороне.

– Но как можно утверждать наверняка, если я не попадал в подобную ситуацию?

– За прошедшее время успела немного изучить твой характер. Кстати, вдруг слышал, заклинание есть, Показать Сущность называется. Ну, вроде как проявляет ауру, а точнее – скопище окружающих тебя биополей. Если помыслы чисты, то засветишься светлыми переливами. А если обуревают низменные страсти, то и тональность сместится в тёмную сторону спектра. При этом, по желанию колдуна, ауру он может сделать видимой только для себя.

– Какое полезное заклятие! Надо списать формулу.

– Вначале ещё нужно вспомнить, где видела. К тому же учти: она рекомендована для бакалавров. Так что если не получится, не обессудь.

Чайник тем временем закипел, и Лиэнна вытащила из тумбочки две широкие аляповатые чашки и банку варенья.

– Знаешь, о чём я подумала, сидя на сегодняшнем процессе? Будь бабушка жива, её тоже могли бы наказать. Помнишь, как Саграно резко высказался насчёт обучения колдовству несовершеннолетних? А ведь мне было всего двенадцать, когда попробовала своё первое заклятие.

– Очень хочется задать вопрос, но боюсь, он покажется тебе нетактичным.

– Не стесняйся: чем меньше недомолвок между друзьями, тем лучше. Уверена, сможешь спросить корректно.

– Лина, как сказал Мастер Халид, твоя бабушка являлась Великим Мастером Белой магии. А значит, в совершенстве владела заклинаниями типа Продления Жизни.

Англичанка от всей души улыбнулась:

– Молодец. Так тонко сформулировать у меня не получилось бы. И потому никаких обид быть не может. Знаешь, этот вопрос меня сильно мучает, не могу найти никаких разумных доводов. Живя у нас после приезда из Америки, она не казалась несчастной – правда, последние годы жизни выглядела подчас усталой, погружённой в собственные раздумья. Может, какая-то глубокая личная трагедия, из-за которой не захотела жить дальше? Однако какой тогда смысл было спешить обучать меня волшебству? В моих мозгах пока не всё укладывается, слишком много событий за короткое время. Пусть чуть-чуть утрясётся, гладишь, и найдётся логическое объяснение. Кстати, посмотри: я бабушкин портрет в порядок привела!

Действительно, как рама, так и холст были тщательно очищены от пыли, и изображение выглядело так, будто художник только вчера отложил в сторону кисть.

– Здорово! Настоящее произведение искусства! Где будешь его держать?

– Пока не решила. Не хочется привлекать слишком много внимания и тем самым подставлять нас всех. Пусть пока поживёт в шкафу на верхней полке.

Лиэнна бережно убрала портрет, и они продолжили чаепитие.

– Когда планируется следующий визит на нулевой этаж?

– Пока не знаю. Вряд ли ближайшей ночью. Если волнуешься, что про тебя позабудем, то зря – я обязательно предупрежу.

– Я не о том. А если упросить Геку сфотографировать и остальные портреты? Неплохая идея: разузнать побольше о людях, удостоившихся чести быть запечатлёнными на холстах, но потом почему-то отправленных на хранение в чулан. Пойми, ведь за каждым таким случаем стоит чья-то личная трагедия! А каково самому человеку ощущать – сегодня ты в фаворе, а завтра об тебя вытрут ноги!

– Ладно, поговорю с Гекой. Кстати, ты в ответную способна оказать ему большую любезность.

– Если в моих силах.

– Вопрос конфиденциальный, и должен остаться между нами.

– Вот даже как! Но что такого я могу знать или сделать полезного для него? Разумеется, я не стану трепаться.

Эрик замялся:

– Ну, для тебя, наверное, не секрет – друг мой серьёзно влюблён в одну особу, живущую тут по соседству.

– Ага, настолько серьёзно, что регулярно заигрывает с другой. Удивляюсь долготерпению Магды. Я бы на её месте давно поставила вопрос ребром.

– Так может, она и не в курсе.

– Да уж, конечно! Только совершенный слепец не заметит: при виде Жанки у твоего приятеля разве что слюни изо рта не текут.

– Не смейся. Гека и вправду сильно страдает.

– А я-то тут при чём?

– Он очень хочет знать, кто стал его счастливым соперником.

Лиэнна лукаво прищурилась:

– И что тогда? Набьёт ему морду?

– Ну и шутки у тебя!

– А что такого? Окончательный выбор всё-таки делает девушка… если, конечно, ей предоставляют такое право. А если серьёзно – не знаю. Жанна никогда не распространялась на подобные темы, а я не видела, чтобы кто-то подолгу у неё гостил.

– Странно. Вроде такая красавица, и вдруг одинокая.

– Вы, мужчины, слишком много внимания уделяете внешней красоте в ущерб остальному.

– Мне кажется, ты не совсем права. И что касается лично меня – я к её формам совершенно равнодушен.

– Ладно, не бери в голову. Даже у очень запутанной проблемы часто существует элегантное в своей простоте решение. Может, у неё есть бойфренд там, во внешнем мире.

Действительно, логично. И как сам не додумался? Наверное, потому, что в Игримске никто не обещал его ждать.

Он не совсем правильно сформулировал тогда мысль… Родичи, конечно, всегда рады будут его видеть. Да и те из одноклассников, с кем сохранились приятельские отношения, с удовольствием поболтают «за жизнь», поделятся последними новостями. А вот что касается представительниц прекрасного пола – отправляйся он тогда вместо Голдтауна в армию, и переписываться было бы не с кем.

Насколько Эрик мог судить по солдатскому фольклору, наличие той, «что ждёт на воле», не только помогает скрасить унылые казарменные будни, но и повышает статус среди однополчан. «Девушка-невеста» как сакральный символ – сколько поколений служивых молилось на него, и он, как луч надежды в тёмном царстве, согревал душу, удерживая от впадения в отчаяние и безысходность! Пусть даже никто никому и не давал никаких клятв верности и вечной любви – всё равно приятно.

Но есть ли смысл вести переписку, если людей ничто не связывает? Только чтобы не считали белой вороной или, того хуже, не подозревали в извращённых пристрастиях? А с другой стороны – зачем подстраиваться под других, следуя общепринятым установкам, если они идут вразрез с твоей сущностью? И тем, быть может, наносить душевную травму не только себе, но и другому человеку, порождая в нём ложные надежды?

Лиэнна права, в чём-то они схожи. И не сказать, что очень уж зациклены на учёбе, но так уж повелось: если человек успевает по предметам, на него частенько вешают обидный ярлык ботаника. А уж на отличника почти в обязательном порядке. И при том не гнушаются при случае попользоваться его знаниями, изображая фальшивое дружелюбие. Эрик, хоть и не высказывался вслух, но старался от таких «друганов» держаться подальше.

Но всё-таки проглядел неискренность, ослеплённый первым, ещё толком не сформировавшимся чувством…

Звали её Ирина. Появилось это чудесное создание с русыми волосами и серыми глазами в их классе года три назад – её родители переехали в Игримск откуда-то с Дальнего Востока. Или Восточной Сибири – точно не помнит. Вначале Эрик её не замечал, погружённый в свои заботы. И лишь однажды, на перемене, когда она подошла с пустяковым вопросом по алгебре, что-то дрогнуло внутри – Ира показалась ему божественным созданием, особенно на фоне других одноклассниц. Он даже заданный вопрос понял не сразу, машинально переспросив, да ещё необычайно долго пытался осмыслить ответ, хотя прекрасно знал алгоритм решения.

Разумеется, было большим преувеличением сказать, что она целиком заняла все помыслы – оставалось немало места для учёбы, решения семейных проблем, нехитрых увлечений и прочего. Однако отхватила весомый кусок сердца, потеснив прочие симпатии, слишком несерьёзные, чтобы ими дорожить. Он стал ловить себя на мысли: на уроках вместо того, чтобы слушать учителей, частенько как бы невзначай оглядывается в её сторону. Было приятно, когда она подходила с какой-нибудь проблемой или просто поговорить, волновал её мягкий голос, тонкий запах волос, и то, как старательно их поправляет во время беседы. Эх, смелости бы тогда побольше, он всегда слишком робел в общении с женской половиной человечества.

То ли дело старший брат – Эрик втайне завидовал его умению завязывать непринуждённые знакомства и с такой же лёгкостью разрывать отношения, тут же находя новых пассий. Ольгу сменяла Наташа, за которой следовала Настя, а стоило поинтересоваться, как у него дела с Анжелой, так выяснялось – та давно не в фаворе, её место заняла какая-нибудь Маргарита или Оксана. «Ценные» советы брата впрок, однако, не шли – ну не мог он пересилить себя и набраться наглости, подмигнув, сказать комплимент на грани фола, или, подойдя вплотную, непринуждённо приобнять за талию. Пригласить куда-нибудь типа кино казалось пошлым, а в ночной бар не хватало смелости.

А потому и ограничивался демонстрацией своего расположения, да раздумьями, чем ещё может угодить избраннице. Та благосклонно принимала его застенчивые ухаживания, даже поощряла – то радушной улыбкой, то кокетливым покачиванием бёдер, то поделившись незамысловатыми девичьими секретами. Кульминацией их отношений стали подарки, которыми обменялись на день Святого Валентина два года назад: он подарил книгу с репродукциями картин известных художников Средневековья, она – блокнотик для записей в кожаном переплёте, с золотым тиснением и собственноручной дарственной надписью.

И, быть может, со временем их отношения развились бы в нечто большее, но вмешался, увы, суровый и неумолимый закон естественного отбора. Пусть и не столь жестокий в применении к человеческому обществу, но не менее эффективно действующий. Своё право на самку самец должен отстоять в борьбе с себе подобными, и у того, кто оказался слабее, выбор невелик: отступись или умри.

Вскоре Эрик узнал: у него появился соперник. Открытие произошло случайно – возвращаясь как-то вечером из гастронома, куда его послали затариться целым списком продуктов, в сгущающихся сумерках он заметил на остановке знакомый силуэт. Но подойти не успел: опередил другой парень, с ходу завязавший разговор. Стоя в тени табачного киоска и оставаясь незамеченным, Эрик с ужасом наблюдал, как беседа становилась всё более задушевной и раскованной, и, в конце концов, они, обнимаясь, уехали на попутке.

В душе всё кипело от обиды: как же так, а он? За что так подло обманули? С горящей от осознания несправедливости головой, не замечая никого вокруг, он на автомате добрался тогда до дома и почти сразу ушёл к себе, отказавшись от ужина. Брат хотел вначале съязвить что-то, но, поняв его состояние, промолчал. Ночь прошла беспокойно, воспалённый мозг не мог породить ничего, кроме сюрреалистических кошмаров, а утром поднялась температура, и общее самочувствие было такое, будто избили накануне. Мать хотела оставить дома, но Эрик отказался наотрез и, выпив пару таблеток, отправился на занятия.

Однако вскоре понял: соперник ему не по зубам. И старше на два года, и язык подвешен, и предки из продвинутых – не в пример его пролетарскому происхождению. Жалкие потуги исправить положение потерпели крах; он так и не набрался смелости объясниться в своих чувствах. Оставалось лишь бессильно наблюдать, как Ириша уходит всё дальше, поддаваясь чарам коварного соблазнителя.

И в какой-то момент наваждение исчезло; маятник качнулся в обратную сторону. И что он в ней нашёл – такая же, как все, есть и поумнее, и покрасивее. Теперь наоборот, хотел видеть её как можно реже, и не общаться вовсе, как бы платя такой монетой за унижение. Казалось – одноклассники за спиной вовсю злословят по его поводу, посмеиваясь над незадачливым влюблённым. И потому на некоторое время вообще ушёл в себя, зацементировавшись в собственную скорлупу и сведя к минимуму общение с окружающим миром.

Но обилие новых событий и впечатлений постепенно залечило полученные раны; он вновь мог радоваться жизни. Пережитое оставило лишь рубец на душе, напоминавший о себе время от времени тягостным ноющим ощущением тоски и разочарования. Брат, помнится, сказал тогда – его ошибкой стало слишком прямолинейное выражение своих симпатий. Ну и, само собой, затянутость в развитии отношений. Ирина привыкла к нему и перестала бояться потерять.

А скорей всего – никакой влюблённости с её стороны и не было, она лишь благосклонно воспринимала ни к чему не обязывающие знаки внимания (ну какая же девчонка откажется?), и когда появился более конкретный объект – тут же переключилась на него. Эрик гнал от себя прочь подобные мысли, отказываясь самому себе признаться, что остался в дураках, и тем более – его использовали как последнего лоха для решения учебных проблем. И лишь глубоко внутри оставалось сомнение: и с её стороны присутствовал хоть какой-то намёк на чувства.

Тем не менее, советом брата он воспользовался, пусть и не делая руководством к действию. И убедился, что тот имеет под собой разумную основу: держась несколько отстранённо, он встретил и ответный интерес со стороны представительниц прекрасного пола. Вин, сама застенчивая по натуре, нашла изящный выход, пригласив тогда на свидание анонимной запиской. В чём призналась некоторое время спустя; впрочем, к тому времени Эрик почти не сомневался насчёт авторства. Да и Лиэнна фактически первой шагнула навстречу, предложив сделать их отношения более дружескими.

Кстати, очередной день Святого Валентина на носу, пора подумать о валентинках. Интересно, а Вин в курсе существования такого праздника и сопутствующих ему ритуалов? Скорей всего, да – традиция его празднования давно известна во всех уголках земного шара. А если так – наверняка сделает подарок с сердечком, и получится крайне некрасиво, если нечем будет отдариться в ответ. Придётся поломать голову.

Почти сразу мозг переключился на рассуждения: а любишь ли ты Вин? И чем готов пожертвовать ради неё? Обжёгшись на молоке, как известно, дуют на воду – чтобы не обмануться вновь, он слишком сдерживал эмоции. И потому мучился сомнениями: действительно ли влюблён, или теперь уже он позволяет себя любить? И если так, то что делать? Он совершенно искренне не желал причинять страданий другому человеку, помня, каково чувствовать себя обманутым и отвергнутым. И пусть его не терзает дикая, почти животная страсть – китаянка действительно ему нравится, не хотелось бы терять её или менять на кого-то другого.

Брат на его месте, скорей всего, не мучился бы душевными переживаниями: давно бы уж разработал план, как затащить Вин в постель. Наверняка смог бы преодолеть и её упорство во время ужина вдвоём. Да ещё не побрезговал бы и Лиэнной, стоило той намекнуть на дружеское расположение. Однако едва ли англичанка предложит тому свою дружбу, быстро распознав фальшивую сущность заверений в невозможности жизни без объекта воздыхания. И выскажется со всем откровением, после чего у братца пропадёт вообще какое-либо желание к ней.

Впрочем, вряд ли он сильно огорчится, рассудив просто: ну её на фиг, эту правдолюбку, была бы писаная красавица, а то так себе, проще переключиться на более доступную цель.

Эрик прекрасно знал, что донжуанский список его брата так и не смог пополниться некоторыми не особо сговорчивыми подругами, и о них тот после расставания предпочитал не вспоминать вообще. А если и упоминал, то язвительно или с насмешкой. И лишь об одной до сих пор отзывался с тёплой грустью: именно в её отношении брат испытывал чувства, близкие к истинным, подозревал Эрик. А если не всё доступно даже признанным ловеласам, что уж про него говорить.

Зато он здесь, а братан так и остался в Игримске простым работягой. Даже прикати он в Голдтаун поступать в институт, едва ли оказался бы в Академии. С его-то грубовато-материалистическим представлением об окружающем мире и почти полным отсутствием отвлечённого воображения и романтического настроя. Так что ещё посмотрим, кто в итоге останется в выигрыше.

Правда, перед глазами маячил пример, когда люди, не имеющие никакого призвания к таинствам магических наук (а скорей всего – вообще каким-либо учёным премудростям) всё же оказались на Санта-Ралаэнне. Вспомнив про янки, Эрик ощутил внутреннее беспокойство. Конечно, не пристало ему, зелёному первокурснику, сомневаться насчёт вменяемости волшебника, приславшего сюда на учёбу этих дармоедов, но уж больно выбор странный… Неужели во всей Америке не нашлось более достойных личностей? Как-то не верится. Тем более Джо и Сандра тоже оттуда, однако вполне вменяемые.

А вдруг волшебник, рекомендовавший их сюда, как раз и является тем самым загадочным «шефом»?!

Однако чтобы держать своих неразумных подопечных под контролем, он должен проживать на острове, или, по крайней мере, бывать тут регулярно. В поле зрения Эрика не наблюдалось лиц, постоянно туда-сюда перемещающихся, но ведь слежкой он не занимался, и не собирался, считая занятием постыдным. Хотя, с другой стороны, серьёзному колдуну вовсе не требуется присутствовать лично, достаточно соорудить элементаля-шпиона, который приглядывал бы за ними. А заодно и за их компанией, чтоб не мешали приводить в действие предначертанный план.

И опять же, что может находиться там, в конце туннеля, по которому упорно карабкаются Билли с Майклом, подталкиваемые незримым кукловодом? Скорей всего – вещь невообразимой ценности, ради которой они готовы пойти на всё. Однако какая именно? Драгоценный камень чистейшей воды размером с крупное яблоко? Старинный манускрипт, единственный экземпляр которого способен полностью изменить наши взгляды на окружающий мир? Историческая реликвия, вроде короны персидских царей или скипетра египетских фараонов? Магический артефакт, заключающий в себе неимоверной силы волшебство? В любом случае янки явно не в курсе: загадочный «шеф» не счёл нужным их просветить.

Внезапная догадка заставила сердце лихорадочно биться.

Лезвие Мрака!

Падший Эскалибур, жаждущий свежей крови.

Что бы ни говорил Мастер Халид о моральной устарелости средневекового оружия в современную эпоху, профессионал обращения с ним, да ещё вооружённый мечом, способным разрубать камни, как картофелины – страшно подумать, что ждёт его противников в рукопашной. Тем более, как утверждает легенда, даже неопытный воин, вооружившись Лезвием, станет непобедимым бойцом.

И логично вроде: замок Штарндаль заложили в конце XII века, именно тогда, когда зловещий артефакт оказался у барона Торенсгейма. Трудно придумать тайник лучше, нежели замковая подземка, где замурованный меч может таиться хоть до второго пришествия, и сотню раз пройдёшь мимо, не подозревая, что за каменной кладкой обычной стены спрятано сверхоружие. Да и замок сам по себе неплохое убежище – частная собственность, как-никак, кто попало внутрь не проникнет! Рядовому авантюристу удачи не будет… а вот волшебнику ничего не стоит, нацепив Невидимость и вооружившись магометром, разыскать артефакт. Не зря Тарион блокировал вход в Подземелье – скорей всего, он знал или догадывался, что за «сокровище» находится там. И, не желая, чтобы оно попало в чьи-либо руки, просто-напросто перекрыл к нему доступ.

Красивая гипотеза, конечно, но нет никаких доказательств. Нужно собрать побольше информации о мече. А до того о своих подозрениях лучше умолчать.

Доводы Эрика насчёт возможного присутствия поблизости магического шпиона товарищи по команде признали разумными, и второй поход в недра замка решили отложить до внесения ясности в поставленный вопрос.

– Вот ведь козлы, хитростью решили присвоить себе наши находки!

– Погоди, Жозе, не кипятись, может, никакого соглядатая и нет.

– Но как проверить? Какое колдовство способно его обнаружить?

– Либо Проникновенное Око, либо Узнать Истину, по сути два варианта одного и того же заклятия, – вновь взял слово Эрик. – А лучше всего магометр: волшебные сущности его не чувствуют, в отличие от обычного колдовства.

– Так какие проблемы? Разве впервой в складчину приобретать нужные вещи? Тем более магометр нам не раз пригодится…

– Ха! Ты пойди его купи! Думаешь, никому из нас эта идея не приходила в голову раньше? Так вот, в отличие от волшебных палочек его может заполучить только Мастер! Так сказал пан Франтишек, сославшись на указание сверху.

– Как жаль, что Баджи ещё не защитился…

– А если попросить Фарзага?

– Лучше не надо: даже если согласится, вдруг проболтается своему начальнику? Да и скользкий он какой-то, вряд ли захочет рисковать тёплым местечком.

– Ну и к кому же из Мастеров можно без проблем обратиться?

– Подумать надо. Не так страшен отказ, как разглашение тайны. Не забывайте: теоретически мы вообще не должны появляться в цоколе.

Первым выход из положения предложил Гека:

– Давайте для начала переговорим с Баджи. Даже если и не поможет, то даст дельный совет. А если не получится, тогда пробуем другие варианты.

– А заодно раздобудем нужные свитки, – добавил Фэн. – Всегда лучше перестраховаться, да и лишними не будут.

– Постойте! А вдруг соглядатаи воспринимают, о чём мы говорим? Или они только передвигаются за объектом слежки? – взволновалась Таисия.

Вопрос поставил в тупик.

– Надо почитать спецлитературу, – отозвался Олаф. – В студенческих учебниках слишком мало информации, лишь несколько общих слов.

– Прекрасный повод к углублённому изучению предмета. Если сможешь соорудить элементаля на экзамене, дон Саграно тебе точно пятёрку поставит.

– Если он её вообще ставит. У него, наверное, и четвёрку получить – великий подвиг совершить придётся.

– Жаль, что за такие подвиги памятники не воздвигают и ордена не вешают.

– И почему никто не додумался поставить памятник студенту, не сдавшему экзамен?

– Хорошая идея. Давайте займёмся!

– Знакома со скульптурным делом?

– Не боги горшки обжигают, можно и изучить. А Гека будет позировать.

– Почему сразу я?!

– У тебя опыт работы натурщиком уже имеется!

– Это ты на что намекаешь!?

– Ну как же, вспомни: на уроке у Саграно талантливо изображал манекен, с которого мы лепили иллюзии. Уже тогда так и тянуло зарисовать образ студента унылого, к занятиям не готового.

– Ха! Посмотрю я, как ты на моём месте выглядеть будешь.

– Меня он не вызовет.

– Это почему же?

– А я ему рожки строить буду, – и Таисия показала, какие именно. Вся компания покатилась со смеху.

Пообедав, приятели отправились в лесной посёлок. Их, однако, поджидал сюрприз: Баджи оказался не один. Компанию ему составляла женщина – та самая, с венком на голове, у которой в первый визит сюда они спрашивали дорогу. Стушевавшись, хотели повернуть обратно, но Баджи не отпустил.

– Раз пришли, заходите! – радушно предложил он. – И, если до сих пор не знаете друг друга, знакомьтесь: Веста, моя бывшая однокурсница, Мастер Зелёной магии. А это Гека и Эрик. Именно их мне выпала честь встречать по прибытии в Академию.

– Как же, наслышаны, – с юмором отозвалась женщина. – Имена отважных искателей приключений, раскопавших посудину Карриго, у всех на слуху. Задумали новую авантюру?

Приятели, не ожидавшие столь прямолинейного попадания в суть дела, переглянулись.

– У нас тут небольшая проблема образовалась, – промямлил Гека.

– Что ж, послушаем. Но вначале, раз пришли, не стойте на пороге, заходите, чувствуйте себя как дома.

Долго упрашивать не пришлось, и вскоре все четверо сидели за столом, потягивая травяной настой по фирменному рецепту хозяина дома.

– Ну, а теперь можете изливать душу, – предложил последний. – Снова понадобилась помощь дельфинов?

– Не! На сей раз нам очень нужен магометр.

– Ого! Неужто на нечто колдовством запечатанное натолкнулись?

– Отнюдь. Есть подозрение: за нами следит «шпион».

Несколько секунд Баджи и его гостья переваривали услышанное.

– Вы так думаете? – по прошествии иронично поинтересовалась Веста.

– Да. Может, и нет ничего, лишь сомнения гложут. А как проверишь, магометра не имея?

– А свитки использовать пробовали?

– Так они же одноразовые. Истратишь – назад не вернёшь, а сколько усилий положено! Вы же нас понимаете…

– Ещё как. Не так давно и сами учениками были, и точно так же меняли двадцать студенческих на один мастерский. Ладно, постараюсь достать вам прибор. Но только напрокат, и очень ненадолго. Смотрите, не потеряйте!

– Головой отвечаем!

– Всё же, если не секрет, почему считаете, будто кто-то напустил на вас шпиона? Заклинание не из простых, к тому же постоянно тянет энергию из колдующего. Его создатель мало того, что должен быть достаточно продвинутым в волшебстве, но и добровольно согласиться на непрерывную потерю драгоценного магического потенциала. По этой причине колдуны и не увлекаются их созданием, а иначе тут не протолкнуться было бы от элементалей.

– А палочкой или свитком если их вызвать?

– Не поможет: всё равно станет энергию высасывать.

Опустив историю о комнате № 13 и посещении цоколя, приятели посетовали: после триумфальной находки корвета их преследует ощущение слежки. Не иначе проделки таинственного «шефа», снабдившего янки всем необходимым в путешествии в подземную бухту. Поскольку Баджи знал о стычке, произошедшей тогда в пещере, объяснение выглядело вполне правдоподобным.

Пообещав ещё раз раздобыть магометр и сославшись на некоторые неотложные дела, Веста откланялась и покинула их. Баджи вздохнул:

– Не волнуйтесь, слово моей однокурсницы твёрдо: если сказала, сделает. Мне бы её хватку, давно бы сам Мастером стал. За то журит она меня потихоньку. Надо, конечно, решимости набраться да наконец представить заявку в Учёный Совет. В принципе, работа вполне на Мастера тянет, нужно только доказать.

– А почему ей так важно, чтобы ты побыстрей защитился?

– Так ведь, чего уж тут скрывать, давно любим друг друга, да всё никак не поженимся. То одно, то другое, а теперь краеугольным камнем стала моя защита. Правда, есть ещё причина, по которой тянул время: очень не хочется расставаться с Санта-Ралаэнной и дельфинами, к которым привязался всей душой.

– Но разве семейным парам запрещено жить на острове?

– Нет, почему же, никаких ограничений. Однако если ожидается ребёнок, вот тут родителям придётся задуматься об изменении места проживания. Никто моложе шестнадцати не имеет право находиться на острове. Вполне возможно, отправимся на Флашир. Читали заметку в последнем выпуске «Мэджик Ньюс»? Недавно открытый мир, по реляциям первопроходцев – самый настоящий первозданный рай. Каким, наверное, была наша планета до появления человека. Водные бассейны не исследовали: а вдруг там встретятся достаточно развитые морские создания? Вот где мои скромные разработки могли бы принести пользу. Собираются послать экспедицию – зовут не только друидов, но и целителей, духовников. Мало ли с чем придётся столкнуться! Зато перед нами – целая планета, выбирай любое место для поселения.

– Прямо как пионеры, осваивавшие Дикий Запад.

– Не совсем: колонисты приходили не на пустоши, а на территории, довольно плотно заселённые коренными обитателями Америки.

– В нашей компании, кстати, Джо – индеец по происхождению, и мог бы, наверное, рассказать немало интересного о «мирной» колонизации западной части Соединённых Штатов.

– Успокойтесь: если бы на Флашире существовала цивилизация существ высокого уровня развития, Гильдия не выдала бы разрешения на колонизацию. Книжки, про Внеземелье рассказывающие, почитывали, наверное? При открытии формулы, ведущей к планете, мало-мальски пригодной для жизни, в первую очередь изучается степень интеллекта её обитателей. При обнаружении цивилизованных форм жизни организуется тайное наблюдение. Если существа ведут себя толерантно по отношению к себе подобным и окружающему миру, верховные маги выносят на обсуждение перспективы вступления в контакт. Бывали и случаи, когда их вердикт оказывался отрицательным, и тогда планету «закрывали» до лучших времён, а наблюдателей эвакуировали.

– И такие миры получили название Тёмных?

– Нет, Тёмные Миры – особая категория. Их населяют существа, слишком коварные и опасные; поиск контактов с ними – занятие, бессмысленное в принципе. Ими, как правило, легко управлять, но для созидательных процессов они мало приспособлены, поскольку по своей природе более склонны к разрушению, тёмной стороне бытия. Наиболее известные из них – даемоникс с планеты Татравос, дийригу с Феенфро, харргуны – обитатели Гартхара и зержи, населяющие Яарбист. Именно их чаще всего использовали чернокнижники в некромантских войнах.

– А орки?

– Нет, мир зеленокожих к Тёмным не относится, скорее к нейтральным. Время от времени волшебники наведываются туда, однако постоянных контактов не поддерживают. Орки – своеобразная раса: практически с одинаковой лёгкостью их можно склонить как к добру, так и ко злу. В истории Второй Некромантской есть даже забавный эпизод, когда чернокнижники завербовали несколько их кланов себе на службу, а в ответ чародеи Гильдии организовали остальные на помощь союзным войскам. Необычно, правда? В мифологии орки обычно представляются отрицательными персонажами, хотя в реальности дело обстоит значительно сложнее. С некоторой долей условности их можно сравнить с примитивными человеческими племенами, до сих пор населяющими острова Индонезии.

– Баджи, нам тебя будет очень не хватать, – тихо произнёс Эрик.

– Спасибо за моральную поддержку, конечно, но вы рано прощаетесь – вряд ли это будет скоро. Давайте-ка лучше ещё по чайку; сейчас заварю по другому рецепту, для сравнения – какой больше понравится.

Разговор сместился в другое русло, Эрик поведал хозяину дома о своём участии в экспедиции в Северную Италию.

– Да, перипетии судебного процесса мне пересказали. И если вас интересует моё мнение, считаю приговор вполне заслуженным. И даже достаточно мягким. Полностью согласен с Саграно: есть вещи, которые нельзя оправдать. И чего только наш староста взялся защищать того паскудного некроманта? Понимаю, кому-то в любом случае пришлось бы взять на себя роль адвоката, иначе процесс не смог бы состояться, однако, помимо Генри, хватает у нас и других крючкотворов. А кто, кстати, возглавлял вашу зондеркоманду? Бенито Кианелли? Как же, наслышан, хотя не знаком лично. Ученик нашего многоуважаемого дона Фердинанда-Энрике, участвовал во многих операциях Гильдии, связанных с расследованием проявлений тёмного волшебства. Поэтому неудивительно, что ему доверили возглавлять экспедицию.

– Именно он прочитал нам лекцию об элементалях магии и даже соорудил «сторожа» в форме кота.

– Понятно теперь, чего вы насчёт них всполошились. Они ведь в обязательном порядке изучаются лишь идущими на бакалавра магии Духа. Я, например, соответствующую формулу наизусть и не помню, хотя видел в учебниках не раз.

Так за неспешной беседой их и застала вернувшаяся Веста.

– Ещё здесь? Повезло. Вот, получите, что заказывали. Имейте в виду – на неделю только. Надеюсь, за семь дней сможете разоблачить «шпиона»?

– Конечно! Обязательно! Большое спасибо!

И, наскоро распрощавшись, приятели унесли с собой ценную добычу.

Магометр отличался от виденного у Мастера Бенито, представляя собой подобие пенала, вырезанного из цельного куска дерева, верхняя часть которого была округлой и сделанной из материала, похожего на тефлон. Как сказала Веста, при включении, если поблизости присутствует источник магической энергии, верхушка начнёт светиться, и тем сильнее, чем ближе источник. Простейшая конструкция, но что поделаешь – и за такую спасибо.

Компания, удалившись подальше от замка, приступила к проверке гипотезы. Однако их постигло разочарование: магометр не показал никаких признаков чужого волшебства.

– А какой у него радиус действия? – поинтересовался Олаф.

– Небольшой – где-то метров десять-пятнадцать. Но так и было задумано, в противном случае замок и Полигон забивали бы сигналы от всего остального. Так что либо «шпиона» нет, либо он слишком далеко.

– Ладно, проверим ещё пару раз в течение дня. И если результат будет аналогичен, завтрашней ночью прогуляемся снова. С магометром, кстати, можно разведать, за какими дверьми спрятаны заколдованные предметы.

– А почему только там? Да с ним их можно искать по всему острову!

– Хочешь попробовать себя в роли лозоходца? Да бога ради. Только не утопи случайно, когда полезешь морское дно обшаривать.

– А если и вправду с прибором беда случится, что будем делать?

Вопрос неоднозначный: даже совместными усилиями они не смогли бы компенсировать потерю, раз ни купить, ни обменять его невозможно. Эрик из-за этого испытывал внутреннее беспокойство – не задумываясь вначале, он с лёгкостью согласился взять прибор напрокат, и лишь сейчас осознал, какую взвалил на себя ответственность (пусть даже и напополам с приятелем): случись чего, отвечать именно ему, а не Жозе, Тасе или Олафу. Придётся не упускать прибор из виду.

Что легко сказать, то чаще всего трудно сделать. Когда наиболее активная часть их команды, обрадовавшись появлению новой игрушки, отправилась в путешествие по острову, Эрик вначале пошёл с ними. Однако, прельстившись возможностью побыть вдвоём с Вин, тонко намекнувшей – поиски могут обойтись и без них, махнул рукой, положившись на судьбу. Впрочем, после приятного общения с китаянкой про магометр он вспомнил только вечером.

Как рассказал следующим утром Гека, они обнаружили несколько мест, где прибор оживал. Самая сильная активность – у скалы, где похоронен Тарион. В большинстве случаев источник волшебства находился под землёй, на что Фэн заметил: через год-другой занятий подобными поисками они станут настоящими кладоискателями, а для начала было бы неплохо раздобыть хотя бы парочку лопат. Один раз магометр указал на дерево, его потрясли, но без толку, и ни одного дупла, куда можно что-либо спрятать. Может, за ветку зацепилось, или вросло намертво. Зато повезло под конец: в овраге, что у подножия двуглавой скалы, нашли волшебную палочку!

– Чью? – ляпнул Эрик и тут же осознал нелепость вопроса. Но Гека так был увлечён, что не заметил.

– А нам-то откуда знать? На ней же инициалы владельца не ставятся! Кстати, неплохая идея: на своей обязательно вырежу. Пусть все знают, кому принадлежит. Жозе хотел сразу испытать её, но Тася по рукам надавала – не трогай, мол, неизвестно чем заряжена.

– И впрямь заряжена?

– Разумеется, иначе как бы нашли? К пустой палочке, как и к любому куску дерева, магометр совершенно равнодушен. Пойди найди её на дне расщелины, да ещё тремя слоями листьев присыпанную! Хочешь посмотреть?

– А где она?

– У меня! Поскольку наши с тобой заслуги в деле раздобывания магометра неоспоримы, я забрал её в качестве компенсации. Обещав, правда, что не стану пользоваться ею, пока не будем твёрдо знать, какое волшебство в ней сидит.

– Но как ты это выяснишь без Определителя?

– В том-то вся и сложность. Но уверен, мы обязательно что-нибудь придумаем! Пошли, покажу.

Очутившись у себя в комнате, Гека залез в шкаф и с нижней полки достал эбонитовой расцветки шестигранную палочку-«миди».

– Какой цвет зловещий… Будто чернокнижнику принадлежала.

– Чёрное дерево? Скорей всего, Стихии. Но не уверен.

– А почему она гранёная?

– Ты у меня спрашиваешь?!

– Ну а у кого ещё я могу спросить, если поблизости больше никого нет? Даже не предполагал, что палочка может быть иной формы, нежели округлая. Честно скажу: мне она не очень нравится. Может, лучше её обратно в овраг, да присыпать землицей хорошенько?

– Что ты! Такая ценная находка! Могу даже обосновать, почему этого делать не следует. Вот, представь: мы вернули её на место, а кто-либо другой нашёл, да испробовать решил, а в ней и вправду опасное волшебство. Нехорошо, однако, получится! А если ничего страшного в палочке нет, тогда, раз вид её вводит тебя в смущение, давай попросту обменяем на нечто полезное! Надеюсь, хоть пару свитков за неё выручить можно.

– Да, наверное, это будет лучшим выходом, – призадумался Эрик. – Как сказал кто-то из Великих прошлого, чужая палочка – чужая судьба. Неизвестно ведь, почему она там оказалась. Хорошо, если просто по рассеянности. А вдруг намеренно? Или решили подшутить над тем, кто найдёт?

– Ладно, убедил. Я думаю, товарищи тоже возражать не станут. Особенно если с пользой для общего дела. Но вначале почитаю литературу, касающуюся волшебных палочек, чтобы торговать со знанием дела. Случайно не в курсе, с чего лучше начать?

– У меня палочки пока нет, потому вряд ли смогу быть полезным.

– Давно б завёл. Чего тянешь?

– Успеется. Как раз после того, как прочту книжицу, которую тебе выдадут в библиотеке.

– Вон ты хитрый какой. Ладно, будь по-твоему. Домашнее по латыни сделал?

– Нет ещё.

– Эх, какая жалость, хотел попросить списать. И к Лиэнне идти как-то уже неудобно.

– А ты к Жанке сходи.

– Шутишь, да? Чтобы она в очередной раз надо мной посмеялась? Тогда лучше сам сделаю.

– Надо и мне заняться, а то подзапустил. Так что до вечера, если вдруг планы изменятся – предупреди.

И Эрик ушёл к себе, твёрдо решив посвятить весь день учёбе: после месяца относительного безделья браться за учебники совсем не хотелось. А потому, несмотря решимость, не терпелось дождаться вечера.

Вопреки ожиданиям, первым проведать его перед началом экспедиции заглянул не Гека, и даже не неугомонный Жозе. Им оказалась Вин; Эрик был и обрадован, и смущён: не успев переодеться, в замызганной футболке и протёртых трико ему стало неудобно перед девушкой, пусть и не совсем для него чужой. Однако Вин сделала вид, что не заметила подобного пустяка:

– Привет! Принимаешь участие в сегодняшнем походе?

– Конечно. А почему думаешь, будто решил отказаться?

– Да нет, это я так… Просто кажется, нам сегодня предстоит очень необычное приключение, а вот к добру оно будет, или к худу…

– Опять амулет чудит?

– Я спросила его, ждут ли нас новые находки, и он как-то странно замерцал, вроде и соглашаясь, и предостерегая одновременно. Поэтому и сомнения взяли. Жаль, не могу расшифровать его язык.

– Не бойся: если что, буду рядом.

– Спасибо. Кстати, ты уже видел палочку, найденную нашими друзьями?

– Да. И, честно говоря, мне она не по душе.

– Мне тоже. Мы с Сюэ днём заходили взглянуть на неё. Страшная какая-то, некруглая. Может, человек сам её сделал, а не покупал в магазине?

– Интересная мысль. Я раньше полагал, что технология их изготовления не предусматривает кустарной сборки. Но, если существуют умельцы, которые на токарном станке револьверы вытачивают, или евробоны рисуют – от настоящих не отличишь, то логично предположить, что найдётся кудесник, который и палочку собственную выстругает.

– Лишь бы кому-нибудь не пришло в голову пустить её в ход.

– Надеюсь, благоразумие возьмёт верх.

– Положимся на милость Небесного Императора, пусть его провидение охраняет нас.

– А у нас говорят: бережёного Бог бережёт.

Вин ушла, а Эрик стал собираться в поход. И вовремя: вскоре пожаловали Фэн и Олаф.

– У нас тут родилась идея, – с порога начал китаец, и швед кашлянул, из чего Эрик заключил, что та скорей всего принадлежит Олафу, а Фэн лишь творчески её развил, – по слухам, где-то в цоколе располагается мастерская. Именно там изготавливаются магометры. Можно время от времени наведываться и брать напрокат.

– Не совсем, конечно, хорошее занятие, – добавил Олаф, чуть скривившись.

– Берём же мы из библиотеки учебники и прочие книги! А почему нельзя взять магометр? Не воруем же! И вреда от того никакого не будет.

– Есть небольшая разница: книги нам выдают официально.

– Полностью согласен с тобой, мой большой бледнолицый друг, однако посмотри на дело и с другой стороны. На своём жизненном пути нам часто приходится нарушать чьё-то право собственности, и во многих случаях о том даже не подозреваешь. Покупаешь, например, вещь в кредит, и вовсю пользуешься ею, а ведь она не принадлежит тебе, пока не выплатишь всё до последнего цента! Музыка, которую слушаешь, фильмы, которые смотришь, любимые компьютерные игры, да и те же книги, что почитываешь ради знаний или просто развлечься – все они кому-то принадлежат, и об этом меньше всего задумываются те, кто на халяву тащит их из Сети. Территории магазинов, банков, офисов, промышленных объектов – везде частная собственность, в которую мы вторгаемся по мере необходимости, и даже если кому-то вздумается приватизировать лесопарковую зону вместе с окрестной речкой, грибники и рыбаки едва ли перестанут туда шастать. Более того: приближаясь к любому представителю рода человеческого, ты невольно нарушаешь целостность его биоэнергетического поля, чем можешь ввести в состояние дискомфорта.

– Ну и речь закатил, однако. После неё хочется стать невидимым и неслышимым, и не терзаться угрызениями совести, что своим присутствием отравляешь жизнь окружающим.

– Не переживай: они точно так же отравляют её тебе. А потому цивилизованные люди и выработали правила общежития.

– Иначе говоря, принципы мирного сосуществования, не позволяющие вцепиться в глотку друг другу.

– Именно так. Но, слышал я, есть заклинание, снимающее моральные установки, и люди дают выход своим чувствам и инстинктам. Не знаю, как оно называется, но специально не выяснял. Всё равно в Академии его не применишь.

– А во внешнем мире хотелось бы?

– Ну-у, если только опробовать на какой-нибудь парочке влюблённых, не решающихся перейти к активным действиям… Да шучу я, шучу!

Эрик живо представил себе, как такой шутник колдует упомянутое заклятие во время их свидания с Вин, и невольно покраснел. К счастью, друзья этого не заметили, и вскоре засобирались делать последние приготовления. Но передышки не получилось: буквально через пять минут постучалась Таисия.

– Олаф не у тебя случайно?

– Увы. Заходили вдвоём с Фэном, но уже ушли.

– Вот гад. Просил предупредить, а сам смотался с друганом. Собираемся через полчаса, фонарик на всякий случай не забудь.

– Да там же вроде лампы горят.

– Не везде же. Да и перестраховаться не грех. Ты в курсе, что Жозе с собой фомку прихватить хочет?

– Первый раз слышу.

– Видать, решил вспомнить былое лихачество. И так вчера еле отговорила ту палку гранёную в ход пустить. Видел её? Небось, кто-то решил побаловаться чернокнижием, а потом испугался и в овраг бросил. Или пошутить решил – тому, кто найдёт, будет сюрприз в виде болотной лихорадки или злобного монстра, без мозгов, зато с клыками, как у саблезубого тигра. У меня в Тосказелёнинске одноклассник был – тоже всё бахвалился, что в любой киоск за минуту залезть сможет, и ни одна сигнализация не пискнет. Допрыгался – работает теперь в Мордовии на лесопильне, и лет пять ещё попашет там, дожидаясь окончания срока. Ладно, хоть ты-то разумный, если что – поддержишь меня?

– Когда авантюра покажется опасной – то да.

– Спасибо. Раз мы земляки, должны держаться вместе. Или у тебя другое мнение?

– Если, как говоришь, я человек разумный, то твоё высказывание справедливо в той мере, в какой не противоречит моральным установкам индивидуумов, имевших честь родиться под одним государственным флагом.

– Завернул, однако! Смотрю, то один, то другой выдаст фразы почище, чем в «Тысяче и одной ночи». Либо заумных книг начитались, либо от медитаций крыша едет. За собой, правда, пока не замечала. Ладно, пойду хоть Дину найду. Что-то сегодня на душе неспокойно. Как-то и в приключениях участвовать не особо тянет. Иду за компанию.

Ну вот, теперь и Таисия, куда менее склонная к иррациональному в сравнении с Вин, тоже засомневалась. Значит, и впрямь дело нечисто. Но, как говорится, quod licet Jovi, non licet bovi (что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку – лат.): девушки могут высказывать необоснованные страхи сколько угодно, на то они и слабый пол, а он в подобной ситуации рискует стать объектом насмешек. Да и что такого может произойти в замке, напичканном охранными заклятиями, как консервная банка – сардинами? Побывав на последнем пристанище корабля Карриго и кладбище Адвиро, бессмысленно чего-либо бояться здесь.

Подумав так, Эрик сноровисто переоделся в походную форму, а в карман брюк засунул фонарик.

Когда компания собралась в комнате Геки, Фэн похвастался оригинальной зарядкой своей волшебной палочки.

– Я заколдовал её на Луч Света, так что теперь она сможет освещать окрестности в любом направлении. Вот, поглядите!

Поток лучистой энергии, исторгаемый кончиком палочки, был, конечно, слишком слаб, чтобы на равных конкурировать хотя бы с фонариком. Но для первокурсника совсем неплохо.

– Очень впечатляюще, но, боюсь, тебе придётся оставить её здесь, – покачал головой Джо.

– Почему?

Вместо ответа тот взял у Геки магометр и, включив, поднёс к палочке. Прибор сразу засветился.

– Именно поэтому. И я не удивлюсь, если он реагирует и на свитки тоже.

– Да, не самая совершенная конструкция, – вздохнула Таисия. – Что ж, придётся разоружаться. Выкладывайте на стол, кто чего решил прихватить с собой магического.

Эрик заметил, что Вин не стала снимать свой амулет. Поскольку никто ничего не сказал по данному поводу (а скорей всего, попросту забыли), то лучше и ему промолчать.

На дежурство в тринадцатой остались Дина и Джо. Последний согласился с условием: если найдётся что-то суперинтересное, то их позовут тоже, сменив на посту.

Как выяснилось, разоружались они зря: на цокольном этаже магометр горел почти беспрерывно. Наиболее сильно – у входа в Подземелье; там «тефлоновая» часть раскалилась добела, хотя на ощупь оставалась холодной. На таком фоне их свитки и палочка Фэна едва ли были бы заметны.

А потому в конце концов студенты выключили прибор и направились в комнату с портретами великих волшебников прошлого. Сочтя пожелание Лиэнны достойным претворения в жизнь, Гека готовился снять с них фотокопии.

– Интересно, все ли они оказались здесь по повелению злого Архимага?

– Не думаю. Скорей всего, их сносили сюда на протяжении длительного времени. Но большую часть, наверное, и вправду из-за козней Уручжи. А вот, кстати, и он сам!

Портрет изображал тщедушного человечка в большой чалме, с застёжкой в виде восьмиконечной звезды, наложенной на полумесяц, с горделиво вздёрнутой бородёнкой, подкрашенной хной, с лукаво-недобрым прищуром глубоко посаженных глаз.

– Как хорошо, что не он теперь Гильдию возглавляет.

– А с ним-то чего приключилось? Куда пропал после отставки?

– Как-то не поинтересовался. Главное – нет его тут, и ладно. Нам и Саграно вполне хватит.

– Не к ночи будет помянут… Как тебе – здесь и его изображение присутствует?

– С чего бы вдруг… О, и вправду он!

Друзья столпились вокруг портрета. Дон Фердинанд-Энрике с отрешённо-фанатичным взглядом, одетый в ярко-красную мантию и такого же цвета небольшую круглую шапочку, держал в руках распятие, от которого исходило бело-голубое свечение.

– Кардинальский костюм, – с ноткой восхищения произнесла Лиэнна. – Значит, наш учитель Духа когда-то был одним из иерархов Церкви.

– Что не сильно удивляет, если он служил в Инквизиции. А ведь если бы не перебрался на остров, мог бы, наверное, и Папой стать. Про Пап с именем Фердинанд я не слышал, первым бы стал!

– Не факт: у них традиция при инаугурации, или как там ихнее введение в должность называется, имена менять.

– Интересно, какое бы имя он принял?

– Небось, Гонорий или Целестин. А ещё круче Бонифаций, – схохмил Гека, судя по всему, вспомнив мультик про циркового льва с таким же именем. – Был бы какой-нибудь Бонифаций Десятый. И не мучил бы бедных студентов премудростями телекинеза.

– Или создания иллюзий, – не упустила возможности вставить шпильку Таисия. – Пополнишь им свою фотоколлекцию, или живого оригинала вполне достаточно?

– Да чем он хуже других? Пусть будет до кучи, – и соответствующий файл был создан в памяти мобильника.

Осмотрев оставшееся и не найдя больше ничего примечательного, компания выбралась в коридор.

– Куда теперь? – деловито осведомился Фэн.

– В твою мастерскую. Где она тут?

– Откуда ж мне знать? Будем смотреть все подряд, глядишь, и найдётся.

– А если замок заклинит, воспользуемся этим! – и Жозе вытащил из-за пазухи толстый металлический прут, концы которого были расплющены, а один ещё и загнут. И вправду фомка: можно и створки расклинить, и висячий замок сбить.

– Жозе! Давай твою штуковину пустим в ход, только если нашей жизни будет угрожать опасность. Мы сюда не грабежом заниматься пришли.

Видя, что большинство команды собирается встать на сторону Таисии, латиноамериканец отступил:

– Ладно. Я и не собирался использовать её по-настоящему. Вдруг понадобится какой завал разгрести. Или крыс пугнуть, если тут водятся.

Девушки нервно оглянулись по сторонам. Гека рассмеялся:

– И почему женщины так мышей шугаются?

– Потому что им не нужно изображать из себя рыцарей без страха и упрёка. Зато вам, мужчинам, я сочувствую: своих комплексов немерено, да ещё и не признаешься в них.

– Давайте оставим словесную перепалку на потом, – деликатно предложил Олаф. – Не за тем сюда шли.

– И то верно. Что ж, идёмте искать другие незапертые двери. Где-то неподалёку должны находиться хранилища музейных экспонатов, не выставленных для всеобщего обозрения.

– Скорей всего, они под музеем, и если так – то нам в другое крыло.

– Мысль здравая. Увидим, какие достопримечательности наша уважаемая Гильдия сочла неприличным показывать ученикам.

– Может, там найдётся лишний пузырёк с духами Очарования?

– Ага, разбежался. Но уж если обнаружится – держи крепче. Если разобьёшь склянку или прольёшь нечаянно – имей в виду, любви со стороны нас всех тебе не пережить.

Дружный смех.

– Что касается меня, то я вполне удовлетворилась бы и списанным образцом шапки-невидимки.

– Да оно и несильно протёртый экземпляр ковра-самолёта не помешает. Не одному же Асфаргу на нём раскатывать!

– А если достаточно мечей и кольчуг, можно поиграть в Толкиена.

– Мне по этому поводу анекдот вспомнился. Земля, 2082-й год. Сидят два солдата в окопе, вокруг всё разрушено и полыхает, а на горизонте – гриб от атомного взрыва. Один к другому поворачивается, спрашивает – знаешь, мол, кто такой Толкиен? Нет, отвечает тот. Ну, короче, это человек, с которого начались наши хоббитские игрища!

Так, балагуря и прикалываясь друг над другом, они добрались до места, над которым, по их расчётам, должен располагаться музей. Однако в той области коридора никаких дверей не было и в помине – лишь голые каменные стены с давно облупившейся штукатуркой. От них отчётливо тянуло сыростью.

– Но как же так… везде есть, а тут нет?

– И что такого? Строителей, видно, не обязывали делать их повсюду, вот они и отдохнули на славу.

Дошли до конца – тупик, такая же унылая стена с темными потёками столетиями просачивавшейся с потолка воды.

– Как неинтересно. Придётся поворачивать назад.

– Погоди секунду. Тут что-то не так. Коридор закончился слишком быстро.

– Намекаешь на скрытый проход? Хочешь, попробуй поискать рычаг. Но сомневаюсь, что его легко найти, даже если он и есть.

Фэн осторожно дотронулся до стены. Вместо шероховатого камня его пальцы ощутили совершенно гладкую полированную поверхность, которая с равной долей вероятности могла принадлежать как лакированному дереву, так и металлу.

– Точно! Здесь дверь!

– Но почему мы её не видим?

– После полугода обучения волшебству пора перестать задавать наивные вопросы. Ежу понятно: перед нами иллюзия!

– Если такой умный, то придумай, как её убрать. Особенно если нет соответствующих свитков.

– Запросто: заклинанием Снять Иллюзию!

– Ну так попробуй применить!

– Я не помню формулу.

Вскоре выяснилось, что наизусть её знает только Вин. Однако усилия китаянки оказались тщетны.

– Не переживай! Если тут работал Мастер, никому из нас не справиться.

Сюэ подошла вплотную и осторожно потрогала ложную стену.

– А если попробовать всем вместе? – робко предложила она.

Через пару секунд смысл сказанного дошёл до присутствующих.

– Подумать только, такая простая и одновременно гениальная идея не пришла сразу в голову! Вот прекрасный шанс проверить тезис насчёт значительного увеличения силы заклинаний при их коллективном произнесении.

– Увидим. Вин, читай формулу, а мы будем повторять вслед за тобой.

– Azgarr shink foltrott… – старательно начала китаянка.

– …ozhrad ters lidosshp… – нестройно вторили остальные.

– …talikk blorvog liktann.

Никакого эффекта.

– Если произносить заклятие подобно хоровому чтению на утреннике в детском саду, то, конечно, ничего хорошего и не выйдет. Подружнее можно? И побольше уверенности в голосе.

Но лишь на четвёртый раз, когда слова немного отложились в памяти и голоса достигли нужной синхронизации, их волшебство пересилило чужую магию. И вновь знакомая Эрику картина: наведённая иллюзия сползала, как акварель с подмоченной бумаги, обнажая полированную деревянную дверь, запертую на засов.

– Раз нет замка, попытаемся открыть. Надеюсь, возражений не последует?

Отодвинуть в сторону массивную скобу, тронутую ржавчиной, оказалось совсем непросто. Вот где пригодилась фомка: действуя, как рычагом, Жозе удалось расширить зазор между пластинами, а затем пришедшие на помощь Олаф и Гека довершили начатое.

– Так, дамы, на всякий случай чуть в сторону.

Поток воздуха, вырвавшегося навстречу, принёс с собой едкий аромат химикалий, заставив закашляться стоявших впереди. Зажав ладонью нос и рот, прищурив глаза, Олаф нащупал на стене выключатель и нажал кнопку.

Их взору предстала заброшенная лаборатория времён расцвета алхимии, живо напомнившая Эрику картину, запечатлённую на собственном гримуаре. Громадная двухведёрная реторта толстого стекла, покоящаяся в плетёной корзине. Рядом, в деревянном ящике – примитивная химическая посуда вроде пробирок, стаканов и колб.

В углу – столик, весь заляпанный и обожжённый, на нём – большая керамическая ступка и пестик для растирания твёрдых соединений. В ступке до сих пор какой-то сероватый порошок. На вбитых в стену крюках висят громадный железный змеевик и моток медной проволоки.

В другом углу притулился полунабитый мешок, из которого выглядывают обрывки замшелых тряпок – скорей всего, чтобы обкладывать ставящиеся на подогрев стеклянные ёмкости. Несколько навесных полок и лабораторный шкаф, заполненные склянками с порошками, жидкостями, заспиртованными объектами явно биологического происхождения, и прочими ингредиентами, являющимися непременными атрибутами любой уважающей себя алхимической лаборатории.

Здесь же разложены инструменты, крайне необходимые как для проведения опытов, так и вспомогательного назначения: тигельные щипцы и клещи, зажимы, пинцеты, шпатели, мешалки, ножи, стеклорезы, и ещё много такого, о назначении чего можно лишь догадываться.

– Тима бы сюда – вот кто оценит по достоинству. Заодно и растолкует, что за барахло навалено, и для чего оно.

– Говоришь так, будто никто из нас в школе химию не изучал.

– Я не проходил, мамой клянусь! – с пафосом воскликнул Жозе. – Правда, что алхимики золото из свинца получить пытались?

– В основном да, и не только из свинца.

– Ну и идиоты. Ничего умнее придумать не могли. Помнится, один мой приятель развлекался тем, что на латунных шайбах всякую лабуду вырезал, а потом в порту впаривал наивным туристам под видом монет и амулетов инков. Мол, в древних развалинах их городов нашли.

– Так ведь среди алхимиков далеко не все являлись фанатиками идеи, – ответил на то Гека. – И шарлатанов хватало. Дурить они предпочитали тех, у кого конкретно деньги водились: всяких князей, графов, да королей с императорами. Те не против были разбогатеть на халяву, а потому охотно спонсировали алхимические эксперименты. Вот вам одна из разводок того времени: берётся прут, наполовину сделанный из золота, наполовину из железа, и покрытый свинцом. На виду у всей честной братии придворных алхимик в чане кипятил раствор едкого щёлока, бросал туда крупинку какого-то порошка, а потом опускал прут золотым концом, помешивая получившуюся кашу. Свинец в горячей щелочи растворялся, и перед изумлёнными собравшимися – вуаля! – чистое золото. Особо недоверчивым разрешалось подойти и потрогать, даже попробовать на зуб, чтобы убедились собственноручно. Обалдевший король тут же выкатывал бочку собственных золотых червонцев за стакан чудодейственного порошка, на поверку оказывающегося потом обычной поваренной солью. Или чем-нибудь в том же духе. Хвать – где мошенник? – а того и след простыл. И приходит запоздалое осознание факта: если бы алхимик и вправду владел секретом философского камня, ему бы королевские подачки как шли, так и ехали. Он себе драгметалла наделал бы столько, что не только то королевство купил бы, но и все окрестные. Правда, если шарлатан оказывался не слишком шустрым, участь его оказывалась печальна: тот же самый свинец могли и в горло залить.

– Мне по этому поводу сразу вспомнилась сделка всех времён и народов, когда остров Манхэттен был выкуплен у индейцев за побрякушки общей стоимостью двадцать четыре доллара. Сейчас цена Манхэттена со всей находящейся на нём недвижимостью исчисляется, наверное, цифрой с десятью, если не с одиннадцатью нулями.

– Отсюда вывод: мошенничество старо, как мир, лишь формы его меняются. Однако давайте лучше посмотрим, что за чудо-препараты тут расставлены.

– Надписи, кажись, на латыни. Лиэнна, сможешь перевести?

– Постараюсь. Если только не что-то забубённое или сленг. Дай-ка фонарик! – и, забрав его у Эрика, англичанка подошла вплотную к шкафу и принялась рассматривать банки. – Слишком выцвели письмена, лишь что-то могу разобрать. Читаю: «свинцовый сурик», «абиссинская руда», «толчёная чешуя дракона», «земляной мёд», «синий фосфор», «звезда упавшая»…

– Метеорит? – поинтересовалась Таисия.

– Разве что измельчённый. А по виду – обычный чернозём.

– А что такое земляной мёд?

– Да кто его знает. Какая-то гадость зелёная. Я б такой «мёд», если б с голоду помирала, в рот брать не стала бы.

– Какие ещё чудеса?

– Продолжаю: «перо василиска», «кровь оранжевого демона», «царская водка», «настой травы миллху», дальше банка, название которой прочесть не могу, потом «квинтэссенция тумана», «сушёное сердце гидры», «пепел сожжённого еретика», «мазь поющей жабы», «порошок лунного блеска»…

– Ну и набор. Чем только алхимики не баловались!

– …«листья растения смиррт», «тинктура орехов карны», «сок болиголова консервированный», «желчь двухголовых змей»…

– Мутантов, что ли?

– …«философский камень Ойтрона» (неактивен), «философский камень Зелеписа» (неактивен), «философский камень Тэррака» (неактивен)…

– Были бы активны, разве тут стояли бы? А вообще такой камень когда-нибудь существовал?

– Вроде бы волшебники Монсегюра владели секретом его изготовления. Оттого и испарились в неизвестном направлении, чтобы врагам не достался.

– Очень мудро поступили. Иначе за его обладание пролилось бы немало крови.

– И золото в результате стоило бы дешевле алюминия. Если оно изготовляется в несметных количествах, кому придёт в голову его покупать и запасать?

– А в результате неминуемый крах денежного обращения и золотого паритета. Пришлось бы людям искать другое мерило ценностей – серебро, или платину…

– Или драгоценные камни, хотя не очень удобно: их не переплавишь в монеты и слитки.

– Кстати, на нижней полке в одной из банок вроде бы кусок жёлтого металла. Неужели и вправду оно?

– Где? Сейчас проверим…

И в это мгновенье погас свет.