С безвременной кончиной Гекиной «тени» прервалась цепочка событий, будораживших студенческое население Штарндаля. Никто больше не смущал умы появлением в местах, где данной персоны теоретически быть не должно, и тем более свершением деяний, несовместимых с логикой и общепринятыми правилами поведения. О пропажах кристаллов или иных вещей, могущих послужить материалом для создания новых фантомов, тоже не было слышно – по крайней мере, публично не объявлялось.

Да и спуск корабля на воду прошёл без проблем, разве что задержался по срокам – лишь в конце февраля Алехандро, тщательно всё перепроверив, объявил об окончании ремонтных работ. Плюс ещё несколько дней на подготовку официального мероприятия. Гостей собралось не меньше, чем при извлечении корвета из недр острова. Из Великих, правда, только Асфарг, сдержавший слово: по сигналу полной боевой готовности громадная трещина, мгновенно заполнившаяся водой, расколола побережье, вызволив корабль из песочного плена. И под бодрый салют пушек, поймав в паруса попутный ветер (не без помощи Великого Мастера вовремя подувший), “Wind Brothers” медленно и величаво вышел на океанский простор.

Весь остров обплывать не стали – кое-где имелись подводные рифы, не представлявшие особой опасности для лодчонок друидов, но корвет, даже без груза на борту, имел немного шансов миновать их, не зацепившись дном. Поэтому Юрса, благоразумно вняв совету людей, не понаслышке знакомых с особенностями рельефа дна вблизи Санта-Ралаэнны, отдал команду бросить якорь в бухточке у скалы «Розовая Чайка», где в стародавние времена частенько останавливались мореплаватели, желавшие пополнить запасы пресной воды. Охрану корвета вместо голема препоручили двум элементалям – водяному и воздушному, так что за дальнейшую судьбу «Братьев Ветра» можно не беспокоиться. Единственной закавыкой стала доставка пассажиров обратно на берег – далеко не все согласились добираться вплавь, пришлось в экстренном порядке просить бывших на борту чародеев организовать массовую телепортацию.

Выполняя обещание, данное Мастеру Виллсбоу, на следующий же день компания друзей завалилась к Баджи, предварительно договорившись меж собой: про двойника ни гу-гу, чтоб ненароком не вспугнуть сообщника. Хотя как гарантированно того вычислить, конструктивных идей как-то не родилось, если не считать предложения Геке регулярно прогуливаться по посёлку в гордом одиночестве – авось клюнет, спутав его с копией.

Гостить пришлось у двоих сразу – перестав скрывать свои отношения, и раньше-то бывшие секретом Полишинеля, Баджи и Веста теперь жили вместе, готовясь к предстоящей свадьбе. Переехав к суженому, Веста навела в его хибарке идеальный порядок, выметя вон холостяцкий дух. Пол и стены сверкали первозданной чистотой, стол покрывала клеёнчатая скатерть, а в углу – новый гардероб. Комод с вазочками и сувенирами довершали картину семейного уюта.

– Да-а, вот так запросто уже не завалишь в любое время суток, – с грустью прокомментировал Гека. – Неужели и нам предстоит то же самое?

Ответа не получил, да и, судя по всему, не ждал его.

Хозяева, тем не менее, явно были рады их появлению – с соседями каждый день видишься, уже и поговорить не особо о чём и найдётся, кроме бытовых тем, каковых возвышенные духом чародеи стараются избегать. А однокурсники, с которыми приятно поностальгировать по весёлой студенческой молодости, большей частью разъехались в дальние края, лишь изредка возвращаясь к родной alma mater.

– Вскоре и мы покинем остров, – едва уловимо вздохнул Баджи. – На май назначена экспедиция на Флашир, и нас зачислили в список участников.

Ввиду явной нехватки места в избушке, для цивильного размещения всех присутствующих общаться пришлось на природе, устроив небольшой пикник на побережье. Веста, угостившая студентов пирожками собственного изготовления (пекла накануне, словно предчувствуя появление гостей!), напротив, в будущее смотрела с оптимизмом.

– Не кисни ты так! – напустилась она на жениха. – Можно подумать, вечная ссылка на Северный Полюс уготована. Не понравится – вернёмся. А вдруг найдёшь себе новые объекты для изучения, ещё и не захочешь оттуда уезжать. Тем более побывавшие там чуть не единодушно заявляют: Флашир не так прост, как кажется.

– О да! – сразу оживился тот. – Первопроходцы столкнулись там с аномальными явлениями, дать убедительные объяснения которым пока не удалось. И главное – обнаружили флуктуации магической энергии, но кто её потребляет, осталось совершеннейшей загадкой. Этим и займёмся в первую очередь. Ну и, разумеется, дальнейшим изучением флоры и фауны – там на десятилетия работы хватит. И не только нашему поколению. Кто знает, вдруг через несколько лет туда пожалует кто-нибудь из вас!

Дельфины, издали заметившие появление сухопутных друзей, всей стаей собрались у берега, призывая и им уделить хоть толику внимания, которого в конце концов получили с лихвой.

Несколько последующих дней Гека с невинным видом прогуливался по тенистым улочкам посёлка. Его приветственно окликали, даже завязывали ни к чему не обязывающие беседы, но ничего такого, что дало бы повод для подозрений. Либо сообщник каким-то образом пронюхал о насильственной дезинтеграции фантома, либо располагал детектором, безошибочно определяющим, кто перед ним – оригинал или копия. И затаился на время, или вообще покинул остров.

Эрик же озаботился поисками книги, которую страстно желал заполучить Гекин клон. В суматохе последовавших за тем событий название совсем вылетело из головы, пришлось долго и упорно вспоминать. Одно из сочинений Дралука найти ему удалось, но другое – «Эфирные Стихии». К астральным или каким-либо иным потусторонним сущностям, в том числе и искусственно созданным, оно не имело никакого отношения – описывало принципы усиления заклинаний Стихийной магии: Эфирный Огонь – чрезвычайно мощный, «заставляющий кипеть железо», Эфирный Холод, «когда воздух сгущается туманом и оседает инеем», Эфирная Пустота, «какая есть лишь в межзвёздном пространстве». Формулы не приводились, лишь рекомендации к их написанию, и неясно было, удалось ли автору вывести их. Спросить же про «Чёрные звёзды и розовый снег» Эрик так и не осмелился, памятуя реакцию Мастера Халида на запрос Лиэнны, и не желая возбуждать у «аксакала» излишнюю подозрительность.

Однако на откровенный разговор с англичанкой всё же решился:

– Послушай, Лина, есть суровое подозрение, что на тебя воздействовали и до попытки похищения кристалла. Помнишь, как ты упорно открещивалась от визита в библиотеку, когда спрашивала сочинения Кежера? Так вот, это было на самом деле. Если не веришь, Мастер Халид может подтвердить. Ему-то незачем вводить тебя в заблуждение.

– Сейчас готова поверить во что угодно. Но чем тот визит оказался столь важен, если второй раз о нём напоминаешь?

– Из-за твоей святой уверенности, что Кежер – знаток Белой магии. На самом деле – Коричневой.

– Какой ужас! – глаза собеседницы округлились. – Теперь все будут думать, что интересуюсь некромантикой!

– Успокойся, никому рассказывать не стал. Однако кто-то за тебя взялся на полном серьёзе.

– И что же делать?

– Попробуй вычислить из тех, кто появляется у тебя непосредственно перед моментом, с которого потом осознаёшь провал в памяти. Гипноз долго не действует, или волшебство должно быть очень мощным.

– Попытаюсь. Хотя, если учитывать, сколько раз на дню порой приходится консультировать по латыни, особенно перед занятиями у Троддза… Иногда кажется – неспроста я стала объектом повышенного внимания.

– Почему?

– Возможно, я лишь придумываю себе страхи, – замялась Лиэнна.

– Не хочешь – не говори.

– С другой стороны, не смогла бы вечно держать тайну в себе, рано или поздно пришлось бы поделиться. Да и без дружеской поддержки вряд ли справлюсь. Если сумеешь сохранить в секрете услышанное…

– Раз не стал болтать о твоём интересе к Коричневой магии, то теперь тем более, – полушутя пообещал Эрик.

– Понимаешь, после той ночной прогулки с кристаллом возникло подозрение: моя бабушка умерла не своей смертью.

– Но какая тут связь?!

– Никакой, согласна. Просто стала пересматривать вещи – вдруг пропало чего, пока в лесу шастала, да и призадумалась над портретом. Бабушка не раз заявляла о желании видеть меня настоящей чародейкой, а с Продлением Жизни могла бы ещё лет сто прожить в добром здравии! Потому и усомнилась в версии естественной смерти.

– Хочешь сказать, ей кто-то помог? Враги были?

– Откуда мне знать! Про колдовское сообщество бабушка ничего не рассказывала, и я долгое время считала, что лично у неё дар такой – чудеса творить. Даже о титуле Великого Мастера узнала уже здесь. После того, как нашли в подвале портрет. Помнишь?

– Да уж, как такое забыть. Однако найти доказательства теперь будет крайне сложно.

– Это я и сама понимаю. Однако кой-какие меры уже приняла, – воодушевившись, Лиэнна заметно раскраснелась. – С помощью одного полезного заклинания удалось реанимировать картины тех лет, когда бабушка была жива. А заодно зафиксировать в них типа, тогда уже показавшегося неприятным. Представляешь – он был среди гостей на новогоднем застолье!

– И кто же он?

– Пока, увы, выяснить не удалось. На острове не живёт, проверила. А расспрашивать, честно говоря, побаиваюсь: вдруг пронюхает и попытается заткнуть рот?

– Однако так ты долго можешь ждать следующей встречи. А вдруг он только по большим праздникам появляется здесь, да и то раз через пять?

– Но что же делать? – забеспокоилась Лиэнна. – Мне трудно описать словами внешность человека. Сама-то если увижу – узнаю, а так могу указать совсем на другого.

Эрик слегка призадумался:

– Тогда, наверное, стоит попытаться сделать зарисовку. Подобно тому, как в полиции по показаниям потерпевших фотомонтаж рожи преступника делают. Если у самой не получится, попроси Джо, он карандашные наброски классные делает. Видела?

– Не-а. Вы же не рассказываете, а так откуда узнаю? Это ты здорово придумал! И вообще – спасибо, что выслушал, не стал юморить над моей мнительностью. За то отблагодарю формулой Вещего Сна.

– Да ну? В натуре?

– Вроде того. Рецепт использования: произносишь заклинание, ложишься спать, и приснится тебе картинка из будущего. Пару раз попробовала – безрезультатно, а на третий увидела себя в какой-то клинике, кругом люди в белых халатах, и на мне тоже, а на кровати – седовласый мужчина в бинтах, и мы пытаемся ему помочь.

– Занятно. Ладно, давай, как-нибудь попробую. Хотя сны в принципе вижу редко, а уж с пророческими вообще напряг. Ни одного не припомню.

Похоже, идея глобального заговора неких потусторонних сил оказалась заразительной. Померла старушенция – с кем не бывает, тем более в преклонных летах. Кому могла понадобиться бабуля, давно отошедшая от дел? В душе он, конечно, сочувствовал Лиэнне, никак не могущей оправиться от потери, но не более чем любому другому. Чисто абстрактная смерть человека, которого никогда в жизни не видел, не способна надолго взволновать душу даже тем, кто всё воспринимает близко к сердцу. А поскольку его семью косая обходила стороной многие годы, откликнуться на страдания сокурсницы Эрик мог лишь разумом.

Однако событие, приключившееся вскоре, слегка подвигло к мысли: друзья, возможно, не так уж и неправы в своих подозрениях.

В тот день он, поработав немного текстовым наборщиком, собрался уходить, дабы хоть немного подготовиться к контрольной по латыни, как неожиданно Мастер Халид попросил задержаться. Такое случалось нечасто.

– Вот-вот должен прибыть гость, которого когда-то хотел увидеть.

– Кто же?

– Мистер Пэтсоу. Координатор учеников из Америки.

– Вау! Теперь-то узнаем, каким образом сюда попали Билли и Майкл!

Ждать пришлось недолго. Интеллигентного вида улыбающийся молодой мужчина в очках и костюме типичного офисного клерка вскоре нарисовался на пороге.

– Good day, Халид! Как поживаете? Наконец-то выбрался сюда. Вот, – он вытряхнул из «дипломата» несколько книжек. – Очень пригодились, спасибо! Примите также скромный презент для вашей коллекции.

Подарком явился фолиант «Индейские цивилизации», отпечатанный на глянцевой бумаге, и с золотым тиснением на обложке.

– Премного благодарен, – растрогался Мастер Халид. – Побольше бы таких щедрых читателей, и наша библиотека стала бы лучшей в мире!

– Только человечество о том не подозревало бы, – усмехнулся мистер Пэтсоу. – Заодно, раз уж я всё равно тут, прихвачу кой-чего для продолжения работы – вот по этому небольшому списочку.

«Списочек» оказался на полторы страницы мелким шрифтом.

– Если найдётся хотя бы часть – уже замечательно!

– А если разыщется всё или почти всё, тележкой вывозить придётся, – отшутился в ответ библиотекарь. – Кстати, Патрик, жалуются тут на твоих протеже, причём не только учителя, но и ученики.

– На кого же конкретно? – улыбка хоть и не исчезла с лица мистера Пэтсоу, но выражение стало озабоченным.

– Дай Аллах памяти, как их там, негодных, зовут… Ага! Уильям Бэйкинс и Майкл Корган!

Эрик, делая вид, что по уши погружён в работу, весь обратился в слух.

– Ты знаешь, Халид, мне они тоже не по душе. Плохие парни, согласен. Но их рекомендовал Джейкобс, а его слово в наших краях имеет вес. Отвергнуть его кандидатуры без должных оснований я не имел права.

– Мастер Джейкобс? Действительно, очень странно… Он чем-нибудь мотивировал свой выбор?

– Ничем. Просто прислал письмо по электронке. А когда год спустя попытался связаться с ним, выяснилось – куда-то надолго уехал. Наверное, отправился во Внеземелье. Через некоторое время попробую повторить попытку.

И разговор свернул в русло обсуждения последних сплетен Санта-Ралаэнны, а потом Мастер Халид и вызвавшийся помочь ему Эрик принялись отоваривать список.

– Джо, не слыхал часом про волшебника, прозываемого Мастер Джейкобс?

Вопрошаемый сосредоточенно раскуривал трубку и ответил не сразу.

– Кроме того, что его имя пару раз при мне упоминали янки, больше ничего. Как-то связано с ними?

– Да. Вчера в библиотеку забредал ваш координатор. От него и узнал, кого должны благодарить за присутствие в стенах Академии субъектов по имени Билли и Майкл. Мы тут с Гекой покумекали, и решили: он вполне может быть тем самым заказчиком, на которого работает Дэнил.

От Мастера Халида узнать удалось немногое: действительно, Джейкобс в былые времена являлся советником Гильдии по контактам с инопланетянами, но уже несколько десятилетий как вышел в отставку и поселился в тихой американской глуши где-то на границе с Канадой. Последний раз замечен на острове во времена студенчества Баджи, после чего здесь больше не показывался.

Струйка сизого дыма устремилась к потолку.

– Не обязательно. Дэнил из Ирландии, и направлен сюда кем-то из тамошних колдунов. Знаком он с Джейкобсом или нет – бабушка надвое сказала. Единственно, чем могу внести ясность – на каникулах прокатиться до местожительства данного товарища, познакомиться, так сказать, а заодно составить личное о нём мнение.

– Стоит ли идти в лобовую атаку? Это может оказаться очень опасно.

– Так ведь вовсе необязательно объявлять цель визита. Время есть, что-нибудь придумаю.

– Кстати, Джо, к тебе может заскочить Лиэнна. У неё заморочка: думает, кто-то помог её бабуле досрочно отправиться в мир иной. Поэтому хочет, чтобы ты помог составить ей портрет одного подозрительного типа, якобы к этому причастного.

– Уже.

Перегнувшись через спинку кровати, Джо вытащил из тумбочки папку с зарисовками. В основном животные, «позировавшие» в чикагском зоопарке. Кое-что сделано здесь – пейзажи Санта-Ралаэнны трудно не узнать. И в самом низу – карандашный набросок лица, приветливостью не отличающегося.

– Ну и морда. Вполне достойна украшать стенды с надписью «Их разыскивает милиция». Лина говорит – был на празднике Нового Года, но я его в упор не помню.

– Ничего удивительного. В первую очередь запоминаются яркие личности, а этот мэн, похоже, стремился не привлекать к себе внимания.

Канарейка, приземлившаяся на подоконник, принялась деловито расхаживать взад-вперёд, бросая на людей выжидающие взгляды. Почти сразу к ней присоединились две подружки, и вся троица призывно защебетала.

– На ужин собрались, – пояснил Джо. – Привыкли к подкармливанию в строго определённое время, и появляются с точностью до минуты. Сейчас, мои хорошие, получите угощение!

Из круглой картонной коробки, в которых когда-то продавали леденцы, он извлёк пригоршню толчёных сухарей и аккуратным слоем насыпал крошки в заранее приготовленный лоток. На трапезу заявилась и парочка волнистых попугайчиков, деловито пристроившихся к кормушке, оттеснив канареек в сторону.

– Ну, ну, не торопитесь, еды всем хватит, – успокоил их щедрый кормилец, одновременно приставляя к лотку блюдце с водой. – А если нет, подсыплю ещё.

Насытившись, пернатые расселись на ветвях ближайшей ели; кенари вразнобой затянули песню, попугаи подпевали им курлыканьем.

– Иногда я думаю, насколько проще иметь дело с животными, нежели с людьми, – вздохнул Джо, убирая остатки пиршества. – От братьев наших меньших не ждёшь подвоха, они естественны по своей природе, обманом нападать не станут. Даже если очень проголодались.

– И всё же, какой бы любовью к ним ни пылал, оказаться в клетке с тиграми или бассейне с крокодилами никакого желания не имею, – охладил его восторженность Эрик. – Понимаю, зверям чем-то питаться нужно, но выступать в роли подкормки мне лично вовсе не улыбается. Это только пророку Даниилу удалось провести ночь во рву с голодными львами и в живых остаться. А кого потом в тот ров бросили – зверюги всех посожрали.

– Не буду спорить. Скорей всего, Даниил владел заклятиями типа Умиротворения, читаемыми под видом молитв, оттого и хищники на него не реагировали. А вообще, насколько знаю, величайшие друиды достигали такой гармонии в отношениях с природой, что им не требовалась магия для самообороны и подчинения животных – те и так слушались и не пытались нападать.

– Нечто подобное, если верить народным преданиям, мог проделывать наш отечественный святой Сергий Радонежский, который жил в глубоком уединении в лесу, звери и птицы приносили ему еду, даже медведи становились ручными.

Перекинувшись ещё парой слов с будущим гением Зелёной магии, Эрик вернулся к себе. На столе, принесённый кем-то, благо дверь осталась незапертой, валялся экземпляр «Мэджик Ньюс» – не новый, явно читанный. Скорей всего, именно тот, о котором упоминала Таисия, но с фингалом под глазом не до него было, а когда вспомнил – тот уж заиграли: пошёл по рукам, да и пропал. Но, видно, кто-то из друзей вспомнил о горячем желании Эрика почитать относительно свежую прессу и не поленился занести. Ну-ка, где тут заметка о Лиэнниной находке? Кажись, вот она.

Про них с Лиэнной – ни слова, словно откопали рукопись какие-то безвестные любители архивного чтива. Впрочем, чему удивляться: сплошь и рядом в победных рапортах, идущих наверх, конкретные исполнители если упоминаются, то петитом или между строк. Но особой обиды Эрик не испытывал, так, лёгкую горечь – вот если бы они саму Высшую Справедливость нашли, и кроме «спасибы» за то ничего не поимели бы – тогда да! А что ещё интересненького пишут?

Внимание переключилось на статью, посвящённую планете, куда в скором времени собирались отбыть Баджи и Веста:

В некоторых сказаниях, с которыми Эрик успел познакомиться за полтора года пребывания в Академии, действительно упоминались объекты, якобы наделяющие человека недюжинными колдовскими талантами – Угрюм-камень на Алтае и озеро Мацткам в Мексике. Если верить былинам, достаточно возложить руки на камень или искупаться в озере, как сразу ощутишь прилив магической энергии. Но раз так, то чего они мучаются с кристаллами? Телепортировать чудо-камень сюда – и всего делов! Или, на худой конец, свозить на помывку в Мацткаме. Значит, и вправду миф.

Кстати, тут и про Мексику есть, правда, с купанием никак не связанное.

Занятно, ничего не скажешь. Вряд ли, однако, неблагодарные потомки с радостью соглашались становиться донорами тела для желающих вечно царствовать дедушек, оттого и остались черепки с заключёнными в них душами пылиться в гробницах, дожидаясь своего часа, который никогда не наступит.

Одиннадцатый час вечера – ложиться спать рановато, но и чем-либо серьёзным заниматься не тянет. Опробовать, что ли, прикола ради, формулу Лиэнны? Авось и вправду приснится что-нибудь душе приятное, типа на «отлично» сданная сессия или первое место в турнире за право называться лучшим чародеем курса?

Свинцовые тучи медленно ползли по багровому небу, неся с собой промозглую сырость. Порыв ледяного ветра привёл в чувство – задремал, должно быть, присев на скамейку. Слишком многое нужно успеть в последнее время, вот и прихватывает иногда усталость. Что поделаешь, не из железа все мы – каким бы стальным ни был характер, тело всё равно требует отдых.

Поправив слегка сползшую с плеч мантию, отливающую антрацитом, он поднял упавший в пепельный мох посох. Долгий протяжный вой послышался откуда-то издалека и, словно отвечая ему, хрипло закаркали вороны, в изобилии усеявшие ощетинившиеся шипами остовы ветвей полумёртвых деревьев, сквозь потрескавшуюся кору которых бельмами светились потёки молочно-жёлтого сока. Статуи мерзкого вида демонов и чудовищ вдоль выложенной чёрным мрамором дороги, казалось, ехидно скалились, встречая его взгляд. Лёгкий бриз принёс с собой миазмы тлена и разложения, ставшие привычными – хотя в памяти иногда воскрешались ощущения свежести, даруемой дыханием моря, и благоухания зелени лесов, когда-то царившей тут…

Со скрипом распахнулись ворота замка, закопчённые стены которого словно облизал огонь адского пламени, и на пороге появилась закутанная в тёмно-серый плащ фигура, направившаяся в его сторону. Приблизившись на расстояние, дозволенное рангу подмастерья, она опустилась на колени.

– Учитель, – подобострастно произнёс тот, кого, кажется, звали Дэнилом. – Мастера собрались и ждут вас.

– Иди. И скажи: скоро буду.

Привстав и сделав пару осторожных шагов назад, посланник развернулся и стремительно кинулся обратно в замок.

Чуть промедлив, он поднялся на ноги и ухватился за набалдашник посоха, на котором тускло зажглись пять «рогатых» звёзд…

Подскочив на кровати, Эрик ошалело уставился в пространство перед собой. Вот спасибо, Лиэнна, удружила! Такое увидеть и врагу не пожелаешь.

Но если сон и вправду вещий – неужели Штарндалю суждено стать цитаделью чернокнижия, а ему – повелителем тёмных колдунов? И разум, ещё не очистившийся от дурмана забытья, услужливо подсказал: путь на такую вершину устлан отнюдь не розами.

И, скорее машинально, чем осознанно, он сорвал с пальца перстень, изо всех сил надавив на камень.

– Привет! Желаешь увидеть мою персону? – раздался в голове весёлый голос Лайты.

– Да. Нужна твоя помощь, – полушёпотом отозвался он.

– Вот даже как? Ладно, сейчас организую.

Великий Мастер встретила его одетой в спортивный костюм – стало быть, не разбудил ненароком. И то хорошо.

– Ого, да на тебе лица нет! Погоди секунду, прими успокоительное. Sullu terfik saur…

Душевное волнение Эрика мигом улеглось, уступив место безмятежной расслабленности.

– Спасибо. Ты не представляешь, какой кошмар только что приснился!

– Ай-яй-яй, такой большой мальчик, а страшных снов до сих пор пужается. Вот не ожидала. Ладно уж, оставайся, пущу под тёпленький бочок. Надеюсь, со мною рядышком ужастики беспокоить не осмелятся.

– Погоди, Лайта, я серьёзно. Понимаешь, применил формулу Вещего Сна, но никак не ожидал, что увижу такое!

Сбивчиво, кое-как, он поведал детали.

– Ага, вот, оказывается, в чём дело. Решил побаловаться Вещим Сном? Милая игрушка, но не более. Можешь расслабиться: давно уже доказано, что пророческих видений от неё не больше, чем при обычном сне. Однако сама суть увиденного заставляет призадуматься. К профессионалам толкования снов никогда себя не причисляла, да и не увлекалась, однако кой-какие познания имею. Ну-ка, признавайся честно, не вынашиваешь случайно планов завоевания мира? Привлекает перспектива абсолютной власти хотя бы в микромасштабе? Есть стремление любыми способами доказывать своё превосходство над окружающими?

Тон вроде шутливый, но напряжённость в голосе чувствуется. Поэтому юморить в ответ Эрик не решился, ответив на полном серьёзе. Будь тельняшка на груди – всенепременно порвал бы, в доказательство искренности своих слов.

– Да ничего подобного и в мыслях не было! Поэтому и напугался так. Я вовсе не собираюсь служить Тьме!

Приблизившись вплотную, Великий Мастер внимательно поглядела ему в глаза:

– Вижу, правду глаголешь. Тем более аура твоя чиста. Но имей в виду: симптомы болезни, перечисленные мной – лишь наиболее яркие, путей, ведущих на тёмную сторону, несоизмеримо больше. Порой они настолько утончены и неприметны, что и не скажешь, с какого момента начинается перерождение. А с возможностями, которые предоставляет магия, оно пойдёт намного быстрее. Не нужно быть злым изначально, достаточно червоточину иметь. Гложет зависть, что товарищ удостоился похвалы учителя вперёд тебя, и как кажется, совсем незаслуженно? А ну-ка, наложим на него Забывчивость или Бессмысленную Речь, чтобы в следующий раз и пары слов связать не смог! Объявился соперник, и твоя девушка потянулась к нему? Ничего, пустим в ход Кожную Гниль или Гадский Запах – пусть от наглеца все шарахаются, зажав носы. Заодно и девчонку покрепче привяжем к себе Очарованием, дабы не дёргалась по сторонам. Так потихоньку-полегоньку и превратишься в завзятого чернокнижника, недаром именно Чёрная магия обещает самый быстрый и лёгкий способ достижения цели. Даже осознав пагубность своего к ней пристрастия, раскаяться и свернуть в сторону ой как трудно! На моей памяти подобных типов, увы, только кандалы антимагии останавливали. Да и то не всегда.

Лайта вздохнула и чуть отстранилась:

– Единственное, чем могу успокоить: путь от мелкого пакостника до Великого Мастера, а тем паче Гроссмейстера очень долог, в одночасье им не станешь, как бы страстно того ни возжаждал. В любой школе волшебства, даже той, к которой врождённые склонности, не одно десятилетие придётся просидеть за партой, прежде чем обретёшь титул Великого. Будет время оглянуться и одуматься. Ну, или тебе помогут товарищи по Гильдии, – добавила она с усмешкой.

Эрик молча улыбнулся в ответ. Чары, наложенные на него, ещё действовали, и из состояния благодушной расслабленности выходить не хотелось. Зато Лайту потянуло на откровения:

– Небось, подумал: раз столь много времени требуется Великим стать, сколько же ей тогда лет? Природная скромность не позволяет спросить напрямую, но любопытство внутри так и распирает, угадала? Ладно, удовлетворю, раз обещала. А дальше решишь для себя – продолжать наши отношения после услышанного, или нет. Неволить не собираюсь, если вздумаешь уйти – пусть так и будет. За оценку на экзамене можешь не беспокоиться: я не снисхожу до мелочной мстительности.

Усадив вяло возражавшего Эрика на диван, Лайта извлекла из шкафа громадный, с две энциклопедии размером фотоальбом в сафьяновом переплёте.

– Если уж начинать, то ab ovo (с самого начала, дословно – от яйца (лат.)). От первых лет моей жизни, правда, остались лишь воспоминания – фотография в то время ещё считалась роскошью, в нашей захудалой деревушке про подобное чудо вообще слыхом не слыхивали. Да и не до чудес было – жили небогато, семья большая, попробуй, прокорми. Пахала от зари до зари – либо в поле, либо дома, помогая матери по хозяйству. Так, скорей всего, и прошла бы моя жизнь, в которой каждый день и каждый год повторяли предыдущие и последующие, если бы не объявился Он – странствующий живописец, остановившийся у нас на постой. Делал зарисовки местных пейзажей, и меня как-то взялся изобразить на фоне предгорий Пиренеев, чем окончательно вскружил голову. Не сказать, что была обделена кавалерами, но в сравнении с окружавшими меня деревенскими увальнями, все ухаживания которых сводились к незамысловатой формуле – хочешь большой и светлой любви? Приходи вечером на сеновал! – Он казался существом неземным. Сейчас, с высоты прожитых лет, оглядываясь назад, удивляюсь: чего такого в нём нашла? Язык подвешен – да, изысканные комплименты, как истинный француз, преподносить умеет, а по серьёзному-то и нет ничего. Но тогда много ли нужно было сельской девчонке с простым испанским именем Хуанита? И когда Он предложил, то ли в шутку, то ли всерьёз – бросай, мол, свою ветхозаветную пастораль, поехали мир смотреть, согласилась, не раздумывая. И в одну прекрасную ночь сбежала с ним, оставив навсегда отчий дом.

Вместе с Анри, с ветерком прокатившись по городам и весям, оказались в конце концов в Париже. Французская столица поразила до глубины души – такой большой и красивый город, ничего подобного прежде видеть не приходилось, а тут ещё и Всемирная Промышленная Выставка, самое грандиозное событие последнего года уходящего в прошлое девятнадцатого века! Ходили по павильонам, дивились на чудеса науки и техники – для меня столь же поразительные, как для тебя, наверное, стала бы начинка летающей тарелки. Показали мне как-то и главного химика твоей отчизны. Очень представительный мужчина, сразу видно – умный! Фамилию только никак запомнить не могла, сложно для произношения – Менуделев или что-то вроде того…

– Менделеев, – машинально поправил Эрик. – Гениальный конструктор Периодической Таблицы химических элементов, названную впоследствии его именем. А по бытующей у нас легенде увидел её во сне.

– Уж не с помощью ли Вещего Сна? Ладно, шучу, не обращай внимания. Самое большое впечатление, вплоть до благоговейного трепета, на меня тогда произвела башня, незадолго до того возведённая по проекту инженера Эйфеля. Анри, разумеется, рассказывал про неё, но одно дело – воспринимать со слов, другое – самому увидеть. За умеренную плату любой желающий мог запечатлеть себя на её фоне – и фотографию ту я храню до сих пор. Вот, взгляни.

С пожелтевшего от времени чёрно-белого снимка восторженно глядела девушка в старомодной соломенной шляпке и платье в горошек. Эрик невольно скосил взор, сравнивая с оригиналом. Сходство поразительное – будто фото сделано каких-то пару лет назад. Разве что глаза – теперь в них не осталось и следа детской наивности, лишь ровный спокойный огонь житейской мудрости и проницательности.

– Смотришь, хорошо ли сохранилась? Да-а, без Продления Жизни выглядела бы сейчас не очень. К тому же мне удалось слегка подремонтировать формулу, усилив эффект омоложения. Если хочешь, подарю. Правда, вначале придётся силёнок магических поднабраться. А пока – желаешь услышать продолжение?

– Конечно.

– Тогда слушай. Праздник тот, увы, оказался недолог. Родня его меня не приняла, и неудивительно: Анри не раз хвалился, мол, из старинного дворянского рода происходит. На самом деле, как выяснилось, из семьи нуворишей, поднявшихся во время Реставрации на скупке и перепродаже земельных наделов и титулов их бывших владельцев; заодно и сами обзавелись гербом со всеми вытекающими атрибутами. К концу века семья изрядно обеднела, но лоск и гонор сохранились. Поэтому поселились мы в Латинском квартале, знаменитом прибежище творческой богемы, как его обитатели гордо именовали себя. А по сути – сборища тунеядцев и прожигателей жизни. О, не все, разумеется, я иногда бываю слишком категоричной в суждениях – были и действительно талантливые, и упорным трудом берущие своё. Но в компании, где тусовался мой возлюбленный, таковые являлись исключением. Пьянки-гулянки, декадентские беседы о вещах, к реальной жизни никакого отношения не имеющих, кокаин, модный среди «золотой молодёжи» – скромной выручки за картины с такой развесёлой жизнью хватало ненадолго; бывали дни, когда вообще сидели без гроша. Предки Анри, видя, что сыночек не желает расставаться с «чумазой испанкой», финансировать его прекратили, ограничившись жалкими подачками на карманные расходы.

Пришлось, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, устроиться поломойкой. К тому времени я поняла: второго Матисса или Ван Гога из моего непутёвого бойфренда не получится, да и вообще вряд ли выйдет что-либо стоящее. И двух лет не минуло, как Анри превратился в алкоголика, несмотря на мои неоднократные попытки вытащить его из трясины. Привык любую неудачу заливать вином, а потом уже и повода не требовалось. Всё чаще пропадал из дома, прихватив последние деньги, и возвращался в невменяемом состоянии. А то и вовсе мог исчезнуть на несколько дней, зато потом, голодный и ободранный, валялся в ногах и выпрашивал прощение. В конце концов это смертельно надоело, и я поставила вопрос ребром, момент только выбрала неудачный – он успел приложиться к бутылке. Короче, заимев в свой адрес порцию нецензурных эпитетов да пару плюх, нокаутировала его точным ударом промеж ног, да прикрутила к кровати, чтоб не мешался под ногами. После чего собрала манатки и ушла.

Помыкавшись немного, пристроилась в богатый дом няней, но не для детей, однако. У вдовы Муштрейх таковых отродясь не было, зато имелись целых три болонки. Старуха их обожала больше всего на свете, буквально пылинки с них сдувала, если какая из шавок чихнёт вдруг – всё, трагедия жизни. Мне в обязанности вменялось кормить их, купать, развлекать играми и прогулками по парку, расчёсывать и завязывать бантики. Избалованные твари постоянно капризничали, грызли вещи и, пользуясь вседозволенностью, гадили где попало. Так и чесались руки взять какую-нибудь из них за хвост, да об стенку приложить хорошенько. Не без труда, но удерживалась, понимая, что последует за этим – либо старуха в ярости засадит меня в тюрьму, либо депортируют на родину, а возвращаться домой совсем не хотелось. Однажды нервы всё же не выдержали – когда одно из несносных созданий зажевало моё новое платье, купленное после полугода жесточайшей экономии. Я отшлёпала её хорошенько, и в результате лишилась месячного жалования.

Вскоре после того ушла от псинолюбивой работодательницы, откликнувшись на объявление о наборе девушек на работу в телефонную компанию. Читал, наверное, как осуществлялась телефония на заре её существования? Да-да, при активном участии барышень-операторов. Звонит клиент на станцию, отвечаешь ему, он просит – соедините меня с таким-то нумером! – или вообще фамилию называет, благо абонентов было не очень много. Вставляешь штырь с проводом куда надо, а по окончании разговора разъединяешь. По-твоему, примитивно? Но для людей того времени иметь собственный номер – почти то же самое, как сейчас похвалиться наличием киборга-дворецкого. Вот, кстати, и фотка здания, где я дарила людям счастье общения между собой на расстоянии. А это снимок, вырезанный из газеты – про работу нашей дружной бригады операторов. Самой публикации, увы, не сохранилось.

Да и изображение выглядит не лучшим образом – даже не из-за качества, а как будто кусок бумаги, на котором оно было напечатано, кто-то долго и упорно мял, а потом старательно расправил и разгладил.

– Ему пришлось побывать в переделке, – нехотя подтвердила Лайта невысказанные сомнения Эрика. – Одно время была у меня мысль привести содержимое альбома в гламурный вид и раскрасить чёрно-белые снимки, но потом отказалась от затеи. Пошловато выглядеть будет, а так – словно живые слепки истории.

Таких «осколков былого» здесь присутствовали сотни, хотя, как призналась рассказчица, ещё большее количество пропало бесследно или уничтожено.

– Дружила когда-то с одним типом, внешне обаятельным, а на деле жутко ревнивым. Однажды, разозлившись, что якобы строю глазки случайному знакомому, взял да изорвал целую кучу моих бумаг. На мелкие клочки, склеить невозможно. На том наши отношения и закончились. Но давай не буду больше вспоминать этот не самый приятный эпизод из жизни, вернусь лучше к месту, на котором остановилась.

Там же, на телефонии, познакомилась с Роже, работавшим мастером-наладчиком связи. Полная противоположность разгильдяю Анри: собранный, целеустремлённый, пожалуй, даже слишком серьёзный для своих двадцати. Звёзд с неба не хватал, но искренне верил: упорством и трудолюбием всего достичь можно. Не сказать, будто влюбилась без памяти, но его общество было приятно. А он уже строил грандиозные планы будущей счастливой семейной жизни. Может, всё у нас и получилось бы, да заронил ему кто-то в голову идею – поезжай-ка, братец, в Америку, там любой чистильщик обуви миллионером стать может, если очень постарается. Ты вначале хоть один конкретный пример приведи, увещевала я его – вон этих чистильщиков сколько, будка на каждом углу, хоть один из них на собственном фаэтоне раскатывает? Но переубедить не удалось, Роже так и уехал, клятвенно заверяя: чуть обустроюсь, мол, на новом месте, сразу заберу к себе. Увы, судьба распорядилась иначе – «Куин Элизабет», на которой он уплыл, попала в шторм и затонула, так и не добравшись до побережья Соединённых Штатов.

Услышав о том, целую неделю сама не своя ходила, да и после долго в печали пребывала – казалось, именно я виновата в его гибели. И что отговорить не смогла, и что ради меня помчался за большими деньгами. Жизнь, однако, постепенно взяла своё, научилась вновь воспринимать её краски и радоваться незатейливым подаркам, подкидываемым судьбой время от времени. Особенно когда повстречала Жана, конструктора-разработчика новых образцов стрелкового оружия. Военная отрасль процветала – в преддверии грядущего передела мира, техники и обмундирования требовалось всё больше. Если помнишь историю, к началу двадцатого века практически не осталось неоткрытых земель, Азию и Африку поделили между собой ведущие колониальные державы. Молодых хищников – Германию и Японию – сложившееся status quo не устраивало, оттого и шла лихорадочная гонка вооружений. Уже тогда многие предрекали скорое начало грандиозной бойни, которая охватит весь Старый Свет. Находились и пацифисты, вовсю призывавшие остановить безумие грядущей бури, цитируя знаменитое выражение Нобеля: в нынешнее время две армии, сойдясь и осознав, что могут во мгновение ока уничтожить друг друга, повернут штыки в землю. Динамитный король, увы, оказался плохим провидцем – лишь полстолетия спустя изобретение атомной бомбы сделало глобальный конфликт убийственным для всех участников.

Однако что-то увлеклась я чтением лекции по мировой истории. Абстрактная неизбежность войны в будущем отнюдь не мешала простым людям жить сегодняшним днём. Через год после знакомства мы обвенчались и поселились на рю Дишини, арендовав симпатичный домик. Жан неплохо разбирался в технике, разработал проект скорострельной винтовки и внёс с десяток усовершенствований в существовавшие модели. У начальства поэтому был на хорошем счету, и его жалования вполне хватало на относительно безбедное существование. Вскоре после свадьбы я уволилась с работы и заделалась примерной домохозяйкой.

Тихо-мирно прожили до начала Первой Мировой. Жан, который запросто мог остаться в тылу и продолжать спокойно трудиться на благо отчизны, в порыве патриотических чувств записался в добровольцы и ушёл на фронт. И вновь горько раскаялась, что отпустила – и месяца не прошло, как погиб в битве на Марне. Эх, была бы тогда Мастером Духа, всё сложилось бы по-другому!..

Замолчав, Лайта уставилась куда-то вдаль, и глаза её подёрнулись влажной дымкой. Эрик сидел, не шелохнувшись, боясь неосторожным словом задеть за живое.

– Так в одночасье рухнул мир, ставший привычным, – погрустневшим голосом продолжала Великий Мастер. – От домика на рю Дишини пришлось отказаться, на оставшееся после похорон и поминок сняла небольшую каморку на окраине и устроилась работать санитаркой в госпиталь. Среди моих коллег больше половины носили чёрные платки вдов; сообща переживать горечь утраты оказалось значительно легче. К тому же согревала душу мысль: пусть те, кого удастся спасти и выходить, отомстят за наших мужей. Раненых становилось всё больше, мы изматывались, вкалывая от зари до зари, а заодно проклиная как саму войну, так и её зачинщиков. Кое-кто из выздоравливающих оказывал мне знаки внимания, но принимать их казалось кощунственным по отношению к памяти погибшего супруга. Да и, честно говоря, попросту не было сил! Я склонялась к тому, чтобы по окончании безумной мясорубки уйти в монастырь и отречься от всего мирского. К счастью, так и не реализовала своё намерение – наверное, слишком любила жизнь, не решилась окончить её в постах и молитвах.

Вроде и за полночь уже, а сон как рукой сняло. Скорей всего, кроме Умиротворения, Лайта «вколола» заодно и Бодрость Духа. Или перипетии её жизненного пути и впрямь настолько захватывающие, что никакая усталость не берёт?

Заметив ёрзанье Эрика, рассказчица предложила сделать небольшой перерыв, после которого вернулись к альбому.

– Ещё не разочаровался? Ударилась, мол, в воспоминания дел сердечных столетней давности, а где ж тут магия? Погоди немного, всему своё время. Именно в том госпитале мне суждено было сделать первый шаг ей навстречу. В восемнадцатом, незадолго до Версаля, появился в нашем отделении доктор Людовик де Пиньо, считавшийся непревзойдённым хирургом – больные чуть не потасовки между собой устраивали за право оперироваться именно у него. Ведь если имелся хоть малейший шанс на благополучный исход, обязательно ставил на ноги. И притом никаких скидок на лица не делал: неважно, кто очередной пациент – потомственный аристократ или рабочий со свинофермы. Что поделаешь, человек не от мира сего. Можешь убедиться сам, вот коллективная фотография персонала нашего госпиталя. Найдёшь меня? Если нет, подскажу – в третьем ряду, четвёртая слева. А среди сидящих на стульях, почти посередине – доктор Людовик.

Действительно, чем-то напоминает Айболита. Такие сейчас, наверное, только в сказках и остались.

– Мсье де Пиньо поначалу не выделял меня среди остальных. Ну разве что похвалит за усердие – но точно так же и любого другого на моём месте, кто добросовестно относится к работе. Как-то я набралась смелости и спросила: в чём секрет его необычайного мастерства? Но доктор Людовик лишь загадочно улыбнулся и отшутился – нужно, мол, чуточку старательности и упорства. Остальное приложится само собой.

А через пару месяцев после того поступил к нам пациент с очень странным заболеванием. Ковырялся в старинном индейском артефакте, полстолетия назад привезённом дедом из Америки, и внезапно почувствовал лёгкий укол, как от осторожного прикосновения к острию иглы. Вначале не обратил внимания, но вскоре поражённая кисть приобрела синеватый оттенок, онемела и стала холодной на ощупь. Убедившись, что само собой не проходит, скорее наоборот, запаниковал и кинулся в ближайшую клинику, которой и оказался наш госпиталь. Чтобы не заразил других неизвестно чем, поместили его в отдельную палату. Дело осложнялось вечером воскресенья, из врачей – только дежурный, сделавший инъекцию сыворотки и прописавший кучу таблеток и микстур – авось поможет. С доктором Людовиком связаться не удалось – мобильников, сам понимаешь, тогда не существовало, а домашний телефон не отвечал. Поскольку из персонала вообще мало кто присутствовал, полное обслуживание больного пришлось взять на себя.

Несмотря на самые современные для того времени препараты, состояние его ухудшалось: вся рука до плеча приобрела синюшный оттенок, а на ощупь – совсем ледяная, как у трупа. Неужели быстротекущая гангрена, вначале думала я, но симптомы очень уж необычные, да и раны никакой не находила, сколько ни осматривала место предполагаемого укола. Пациент, видя, что все усилия даром, впал в депрессию и даже начал писать завещание, неумело карябая левой рукой каракули на бумаге.

Отчаявшись успокаивать и обнадёживать, решила встряхнуть размазню: не стоит делать этого! Воспрянь душой! Всё будет хорошо, поправишься обязательно!

Всплеск эмоций достиг цели: отложив в сторону перо и бумагу, страдалец решил перекусить наспех прихваченной из дома едой, а затем прилёг отдохнуть. Я тихонечко удалилась в комнату медперсонала, попросив, если что, немедленно дёргать верёвочку вызова.

Усталость тяжёлого рабочего дня быстро дала о себе знать: едва присела на кушетку, тут же вырубилась. Разбуженная лучами утреннего Солнца, подскочила в ужасе: неужели проспала, и пациент умер?

И лишь влетевши в его палату, смогла перевести дух: тот, вопреки опасениям, чувствовал себя намного лучше, чем накануне. Синева хоть и не исчезла совсем, но значительно уменьшилась, и рука вновь источала теплоту жизни. А вскоре появился и доктор Людовик. Выслушав внимательно историю произошедшего, он отпустил меня домой отдыхать, поблагодарив за сделанное для пациента и успокоив: больше бояться нечего, теперь всё будет в полном порядке.

И вправду, когда прибыла на ночную смену, палата, в которой находился пациент, пустовала. А ещё через день ко мне домой прибыл посыльный. Вскрыв доставленный конверт, оторопела: тот был набит ассигнациями, на общую сумму десять тысяч франков. Громадные по тем временам деньги.

Чуть оправившись от изумления, я отправилась к доктору Людовику, прося подсказать адрес, чтобы вернуть деньги – принять такой щедрый дар за услугу, которая входила в мои служебные обязанности, душа никак не позволяла. Однако мсье де Пиньо уговорил оставить банкноты себе, заверив, что господин тот достаточно богат, подобные траты его вовсе не разорят. А поскольку совершенно справедливо почитает именно меня своей спасительницей, то и решил отблагодарить соответственно.

Но что я такого особенного сделала? – продолжала недоумевать. И тогда доктор Людовик попросил максимально выразительно прочесть вслух фразу, выглядевшую совершеннейшей абракадаброй. Успев привыкнуть к изрядной доли эксцентричности в поступках и высказываниях доктора, я, не выказав удивления, произнесла её. И едва прозвучало последнее слово, как глухо звякнул морской колокол, стоявший на шкафу среди прочих безделушек, закинутых туда за ненадобностью.

Мсье де Пиньо просиял:

– Теперь все сомнения позади! – заговорил он с торопливой восторженностью. – У вас есть Дар! И вы обязательно должны научиться им пользоваться! Люди несведущие называют его колдовством, для нас же он столь естественен, как дыхание или сердцебиение!

Я лишь горько усмехнулась в ответ. Пусть сейчас не те времена, когда колдунов и ведьм сжигали на кострах, но стоит ли на полном серьёзе рассуждать о магии в эпоху торжества стали и электричества? И тогда доктор, не поднимаясь с кресла, зажёг лампу под потолком и, приоткрыв дверцы медицинского шкафа в противоположном углу кабинета, прямо по воздуху перенёс из него на свой стол пузырёк йодной настойки.

Глядела вытаращив глаза – одно дело увидеть такое на арене цирка, где подобные трюки отрепетированы заранее, и совсем другое – когда их демонстрируют у тебя под носом и без подготовки. Ведь не мог же доктор знать заранее о моём визите? А если прочитал мысли – разве это не доказательство существования волшебников?

Как оказалось, загадочный недуг того пациента не смогли бы излечить никакие средства официальной медицины, ибо не хворь то была, а злое колдовство. Артефакт, с которым он решил познакомиться поближе, на самом деле являлся проклятой вещью, превращающей человека в Замороженного Зомби. Счастье ещё, проклятие со временем ослабело, иначе он и до госпиталя доехать не успел бы. Вспышкой психоэнергии мне удалось нейтрализовать разрушающее действие тёмной магии, оставалось довести процесс выздоровления до конца. А потому, заключил доктор Людовик, если есть желание развить талант чародейства, то он готов немедленно написать рекомендательное письмо своему доброму приятелю и коллеге доктору Джу Хэ, большому знатоку китайской народной медицины, популярной у тогдашней аристократической верхушки Парижа.

Дала согласие, почти не колеблясь – не век же санитаркой вкалывать, впитывая в себя чужие страдания, пока душа не очерствеет к ним совсем. Джу Хэ, прочитав письмо, огорчённо поцокал языком: поздновато, мол, начинать учиться, придётся очень-очень стараться, иначе ничего путного не выйдет. Но после заверений в приложении всех мыслимых и немыслимых усилий в постижении тайн чародейства добро всё же дал.

Учеников у Мастера Джу было с десяток. Разношёрстная команда – кто-то сам готовился стать Мастером, иные, как и я, штудировал азы. Успела, однако, изучить немногое – из-за гнусного доноса частную клинику доктора Джу закрыли, попытались арестовать его самого, но тут, как говорится, нашла коса на камень. Тем не менее, поняв, что спокойной жизни больше не предвидится, Учитель объявил о своём скором отъезде, а нас, напутствовав добрым словом, направил к другим Мастерам продолжать обучение. Насчёт меня, посомневавшись немного, сказал так: если и впрямь желаешь не только виртуозно владеть магией, но и узнать больше об окружающем мире и смысле нашего в нём существования, да вдобавок не боишься трудностей – поезжай на Восток. Там, отрешившись от бренной суеты, обретёшь духовное просвещение и достигнешь вершин мастерства.

Не удерживаемая никем и ничем, раздумывала недолго, и Мастер Джу начертал на запястье моей левой руки два иероглифа – тайный знак для тех, кто умеет их читать. Видишь – еле заметный след сохранился до сих пор. Путь оказался не близок. Это сейчас на самолёте за сутки можно облететь весь земной шар. А тогда – исключительно наземным транспортом, в том числе и на своих двоих. Именно так я и проделала последний отрезок пути до монастыря Бай-Догу в самом сердце Тибета, чтобы показать его настоятелю начертанные на руке иероглифы. Ни один мускул не дрогнул на лице увидевшего их; лишь впоследствии узнала: стала первой женщиной-европейкой, принятой в школу Разговаривающих-с-Камнями. Её воспитанники жили отдельным поселением в паре километров от монастыря, учителя регулярно наведывались к нам, наставляя на путь истинный. Условия проживания отличались изрядной аскетичностью – по большей части мы должны были обеспечивать себя сами. Одни возделывали участки земли или выпасали скот, другие увлекались ремесленными поделками. Новички поначалу возмущались – мол, не затем сюда приехали; кто послабее духом, не выдерживая, возвращались в родные края, упорные держались до конца. Впрочем, таков стиль воспитания во многих восточных школах, неважно – боевых искусств или составления цветочных композиций: вначале дать возможность ученику закалить характер, а уж потом заниматься всерьёз обучением. К этому трудней всего приспособиться тем, кто привык получать всё и сразу.

Для меня, не понаслышке знакомой с тяготами и лишениями крестьянской жизни, трагедии в том не было никакой. Что реально напрягало – информационный вакуум, выражаясь современным языком. Связь с Большой Землёй почти не поддерживалась, новости в основном сообщались пилигримами да бродячими торговцами, скупавшими изготовляемые нами сувенирчики. Уроженцы Запада появлялись редко, за исключением немцев, большими группами рыскавших по горам в поисках сокровенных знаний, даже в Шамбалу проникнуть пытались. Настоятель, когда в первый раз их увидел, без разговоров дал от ворот поворот. Я, помнится, удивилась: мало ли искателей заоблачных истин сюда забредает, зачем же так сразу? Потом узнала, что вовсе не ради духовного самосовершенствования они сюда нагрянули, а за рецептом создания расы сверхчеловеков. Заполучи они его – и мир скатился бы в бездну пещерного тоталитаризма. Тогда я не уставала поражаться проницательности учителей; сейчас, конечно, кое-что умею и сама.

Немцы заглядывали в посёлок ещё пару раз, я старалась держаться от них подальше, хотя в индийской национальной одежде, да ещё дочерна загорелой, признать во мне европейку было весьма проблематично. Моя неприязнь к варварам-германцам лишь возросла при известии о начале Второй Мировой, и особенно когда узнала, что моего обожаемого доктора Людовика застрелил какой-то пьяный фашист, не разобравшись, кто перед ним. Лишь ближе к миллениуму, когда у меня появились друзья из неметчины, переменила своё отношение.

– А тебе удалось побывать в Шамбале? – перебил её Эрик.

– О нет. Увидеть её позволено немногим избранным. А женщинам путь туда вообще заказан. По крайней мере, так было сто лет назад. Не знаю, как сейчас – вроде бы запреты уже не столь строги, и кое-кто из представительниц моего пола умудрился побывать там. Однако так или не так – однозначно не скажу, поскольку любой, осчастливленный честью увидеть тайный град, обязан дать обет вечного молчания об увиденном.

– Поэтому, даже если бы и посетила, всё равно твой ответ стал бы отрицательным?

Лайта усмехнулась:

– Сообразительный. Обсуждать содержание Шамбалы не возбраняется лишь с тем, кто тоже был там. Но разве мало в мире вещей, не менее интересных? Восток – как наркотик, его извечная неторопливость очаровывает настолько, что можешь прожить целую вечность, купаясь в нирване. Но, видать, рановато было уходить на покой созерцательности, душа требовала действия. Уступив её возжеланиям, в середине шестидесятых вернулась в Париж.

И словно попала в иное измерение – мало что осталось от привычного когда-то, да и люди стали совершенно другими. Битлы и рок-н-ролл, свободные отношения, хиппи с их призывами ко всеобщей братской любви, первые полёты в космос. Как на чудо света пялилась в экран телевизора, а уж с каким трепетом садилась в салон авиалайнера! Вместе с приятелями-студентами ходили бить стёкла в окнах американского посольства, протестуя против войны во Вьетнаме, и на публичные лекции всемирно известных профессоров, увлекательно рассказывавших о чёрных дырах, ядерном синтезе и перспективах генной инженерии. Весёлое было времечко – словно скинула весь груз прожитых лет…

Голос Великого Мастера вновь предательски дрогнул, выдавая печаль ностальгии. Виновато оглянувшись на Эрика, словно устыдившись непозволительной титулу слабости, Лайта свернула в сторону:

– Тогда же познакомилась с Санта-Ралаэнной. Об острове, чародеями населённом, слышала и раньше, но побывать довелось лишь когда сдавала экзамен на звание Мастера. Тибетские мудрецы не заморачиваются с чёткими критериями колдовских способностей, у них больше на интуиции основано, кто кому поклоны бьёт. Ничего не попишешь – традиции, формальное членство в Гильдии мало что меняет. В Штарндале я тогда прожила без малого пять лет – кстати, неподалёку от твоей каморки. А если точнее – в комнате, ныне носящей номер 14.

Там, где они с Гекой случайно разрушили чёрный кристалл, за что чуть не поплатились по полной программе. Но едва ли тут есть какая-либо связь – чистой воды совпадение.

– В тринадцатой поселиться не рискнула?

– Шутишь, да? Я, конечно, к басням о зловредном привидении, в ней обитающем, отношусь скептически, но проверять на себе горячего желания никогда не испытывала. Там, кстати, секретный люк, в подвал ведущий, имеется! Узнала о нём случайно – полгода назад Мастер Синту заварил его Металлизацией – заклинанием, превращающим камень в металл. Не знаю, зачем такие сложности, по-моему, куда проще сломать механизм, открывающий его.

– Наверное, – нарочито безразличным тоном согласился Эрик.

Рассказчица, к счастью, не стала заостряться на столь незначительном эпизоде, предпочтя вновь окунуться в воспоминания:

– В те годы состоялось и моё знакомство с Внеземельем. Первой планетой, на которой довелось побывать, оказалась Олотто, не самое интересное место для туризма. Пейзаж невыразительный: горы да болота, блеклые серо-зелёные краски природы, скудные флора и фауна. Единственно, чем запоминается, обилием птиц. Точнее говоря, созданий, очень их напоминающих. Ну да не в том дело – главное, первое впечатление. Осознание факта, что ты за тысячи световых лет от родного дома и вокруг всё иное, даже звёзды на ночном небе, бодрит не хуже кружки доброго вина. Потом, конечно, когда список посещённых миров перевалит за дюжину, потихоньку начинает приедаться, красоты Внеземелья ассоциируются с земными образами, уже не видишь в них ничего необычного. Впрочем, точно такие же чувства испытывают люди, много исколесившие по белу свету – удивить их можно лишь суперэкзотикой.

В той поездке познакомилась с Альфредом, ставшим Мастером незадолго до меня, но успевшим познакомиться с целой кучей инопланетян. От него немало небесполезного узнала обо всяких эльфах и гномах, орках и драконах. Равно как и закулисье мировой политики, образе жизни современной аристократии, тонкостях устройства великосветских приёмов – во внешнем мире Альфред являлся сыном посла и успел окончить дипшколу. Несмотря на «благородное» происхождение, парень был свой в доску, без снобистских заскоков. Он, кстати, придумал называть меня Лайтой – типа ты как мини-солнышко всё вокруг освещаешь и согреваешь. Я ничего против не имела: всё веселей, чем Хуанита, да и восточное моё имя Джакуша тоже на подвиги не вдохновляло. С той поры так и представляюсь, хотя кое-кто из старичков ворчит – несерьёзно, мол, для Великой глупым прозвищем именоваться. Ну да, конечно, быть каким-нибудь Ну-Блюкиным или де Гуамом прилично, а Лайтой почему-то нет. Да ну их, старых ворчунов, о чём ни заведут беседу, обязательно проедутся, какая нынче молодёжь распущенная пошла. Вот в их времена, лет триста-четыреста назад, и небо было голубее, и тролли волосатее. А что касается Альфреда, то единственно, в чём застуживал упрёк – сибаритом был изрядным, очень любил кайф ловить. Это его в конце концов и сгубило. Слышал когда-нибудь о заклятии, именуемом Радужная Топь?

Эрик отрицательно покачал головой:

– Как-то не попадалось.

– Я бы сильно удивилась, если бы его формулу сунули в учебники для школяров. Действие сходно с Эйфорией, но намного сильнее, а по сути сравнимо с принятием дозы наркотика. Воздушно-приподнятое состояние, миражи перед глазами, любовь ко всему встречному-поперечному. Но и последствия такие же: депрессия, нервные боли, и вдобавок эффект привыкания. Очень скоро у пристрастившихся остаётся одна забота: побыстрее поднакопить энергию, чтобы вновь испытать блаженство, даруемое Топью. Так постепенно наступает полная и, к сожалению, необратимая деградация личности. Даже наложить соответствующий запрет бывает подчас слишком поздно – от человека остаётся лишь бледная тень, ничем не интересная и не интересующаяся. Поэтому если где-нибудь встретишь формулу Топи, и не уверен, что сможешь ей противостоять, то лучше не экспериментируй. А главное – не показывай друзьям.

– Спасибо за предупреждение. Однако расскажи лучше, как тебе удалось Великой стать.

– Ну, тут ничего особо интересного. Лет тридцать назад очередной мой приятель приколоться решил – а слабо, мол, стать в один ряд с прославленными чародеями? Да без проблем, ответила я, хотя особой тяги к карьерному росту в себе не ощущала, да и, положа руку на сердце, потенциал не тот был. Но раз назвался груздём – полезай в кузов.

– Меня Гека точно так же на понт взял. Когда решали вопрос, куда поступать.

– Помню, рассказывал. Я у вашей Элеоноры на защите оппонентом была. Поязвила немного над некоторыми её выкладками. Надеюсь, не в обиде осталась, оценила дружеский юмор. Ну а касаемо меня – посуетиться пришлось изрядно, чтобы пари выиграть. Вновь отправилась на Восток, с поклоном к легендарному Старцу Поднебесья, единственному в мире Гроссмейстеру Духа Тэмгу.

– А не проще ли было обратиться к дону Фердинанду-Энрике? Неужто не пособил бы землячке, тем более такой симпатичной?

– Ха! Мэтру Саграно неведомы человеческие слабости. И уж кому доверяет меньше всего, так это красивым женщинам.

Любопытно, чем сумела зацепить его Жанна. Или броня беспристрастности изрядно проржавела со временем?

– А как же Изабелла?

– Откуда ты знаешь про Изабеллу? – подозрительно прищурилась Лайта.

Эрик смутился:

– Мастер Халид рассказывал как-то. Правда, он и сам толком не знает, кем её прототип может доводиться дону Фердинанду-Энрике.

– Считаешь, мне это известно? Глубоко заблуждаешься. Болтают многое – вплоть до того, что она профессионал заплечных дел. Кукольная внешность ничего не значит: элементали запросто принимают любое обличье. Закосит, например, под твою гёрлфренд, руками за шею обовьёт, и оглянуться не успеешь, как позвонки хрустнут. Не сильно удивлюсь, если и члены Гептаграма затруднятся дать тебе ответ.

– А это что ещё за зверь такой?

– Не слышал разве? Зря, значит, успела подивиться твоей поразительной осведомлённости в некоторых вещах, рядовым ученикам неизвестных. Гептаграм – нечто вроде тайной закулисы; этакий Бильдербергский клуб местного разлива. Семеро старцев – вершителей судеб, в руках которых сосредоточена реальная власть над Гильдией. Афишировать себя не любят, и собираются вместе только для решения наиболее важных вопросов. Прости, больше поведать не могу – на заседания не приглашали.

Эрику вспомнился странной конструкции стол в кабинете Архимага. Теперь он мог сказать точно, сколько у него сторон.

– И кто же те таинственные кукловоды, если не секрет?

– Ишь, какой шустрый. Могла бы, конечно, ответить так же, как на вопрос про Шамбалу. Или вообще «попросить» забыть, о чём спрашивал. Но я и в самом деле не знаю. Почти наверняка, кроме Саграно, там Ларонциус и Лорд-Хранитель Традиций; насчёт остальных четверых могу лишь строить догадки.

– Скорей всего и упомянутый тобою Тэмг тоже в их числе, раз Гроссмейстер.

– Старец Поднебесья? Сильно сомневаюсь, оно ему на фиг не нужно. Его и так в Гималаях почитают чуть ли не как полубога. Говорила ведь – Восток самодостаточен, и потому его колдуны не слишком-то связывают себя условностями Гильдии. У них свои заморочки, в чём лишний раз убедилась, испрашивая разрешение получить аудиенцию. Её пришлось ждать больше года – ещё одна проверка, насколько твёрд в своём стремлении. Поселят тебя в деревушке паломников, через некоторое время вежливо осведомляются, осталось ли желание повидать Гроссмейстера, и если да – приглашают пожить в другой посёлок, выше расположенный. Как правило, чем дальше в гору, тем суровей режим ожидания; на последнем отрезке пути – исключительно посты и медитации.

– А если по нахалке вломиться, к чему такие сложности? – притворно возмутился Эрик.

Лайта в изумлении взглянула на него:

– Это у вас в России так принято? Смотри, не вздумай выкинуть где-нибудь здесь подобный фортель. Если, конечно, не желаешь досрочно завершить обучение. Поступи я так, и никто из уважающих себя чародеев Азии не стал бы иметь со мной дела.

– И не собирался. Просто среди моих соплеменников особым шиком считается пролезть куда-нибудь без очереди.

– Я так и поняла. Однако в неторопливости есть не только мудрость, но и смысл: сразу образуется немало времени спокойно поразмышлять и помедитировать. Поэтому когда наконец получила добро на встречу со Старцем, ощущала в себе достаточно сил одолеть стоящий передо мной барьер. Меня пригласили в Ледовую Обитель, где живут монахи-шерпы, нечувствительные к холоду. Оттуда порталом перенеслась в Немую Пещеру – тишина в ней настолько ватная, что, пробыв немного, закричишь от ужаса. И вот, когда готова была затыкать пальцами уши, лишь бы не ощущать давящего гнёта абсолютного безмолвия, молочный свет залил всё вокруг, и передо мной материализовался седой как лунь старик, одетый в белые с серебристым отливом одежды. Жестом указав располагаться поудобнее на каменном полу, он, не раскрывая рта, предложил изложить причину, побудившую искать встречи с ним. Так же мысленно я ответила – спасибо, монахи предупредили заранее: достаточно одного слова, сказанного вслух, и разговор на том окончится. Не заморачиваясь особо нудными наставлениями, Старец сказал так: если сумеешь от полуночи до восхода Солнца сотворить три чуда, можешь считать себя Великим Мастером.

– И что за чуды потребовали от тебя?

– Зажечь лунную радугу, перенестись через пропасть к соседней вершине и вернуться обратно, да в придачу создать элементаля – точную копию человека, которого увижу впервые.

– Справилась?

– А как ты думаешь? Не с первого раза, конечно. Правда, пришлось вновь подтверждать статус на Санта-Ралаэнне. С Ларонциусом проблем не возникло, а вот Саграно, как мне потом доложили, активно протестовал. Не столько из-за вечной всем недовольности, сколько взаимной с Тэмгом неприязненности в отношениях.

– Почему?

– Да кто его знает. Какая-то давняя история, о которой ни одна из сторон не любит распространяться. Однако усилия мэтра пропали втуне: слово Гроссмейстера больший вес имеет. Впрочем, после того я не раз доказывала заслуженность присуждения титула.

– И значит, выиграла пари. А какая ставка была?

– Пустяк: колечко Цветной Абстракции. Заклинание, никакой смысловой нагрузки не имеющее, чистой воды прикол: активируешь, и предметы вокруг приобретут несвойственную им окраску. Батон колбасы станет ядовито-зелёным, расцветут оранжевым волосы, а по розовому небу поплывут коричневые облака. Но разве символический приз не может стать стимулом, по азартности сравнимым с чемоданом вполне конкретных купюр?

За фотками банкета пошли картинки с диковинными пейзажами и невиданными созданиями, словно сошедшими с экранов фантастических фильмов.

– Турне по Внеземелью, – весело пояснила Лайта. – Надо же как-то побаловать себя за все волнения и ограничения, связанные с обретением нового титула! Повеселилась тогда на славу! Кстати, в ближайшее время предстоит деловой визит на Алзиллиэ. Небольшой, на полдня всего. Хочешь поехать со мной?

– К эльфам?? Шутишь разве – кто ж меня туда пустит?

– Это верно, никто. По крайней мере, без очень веских причин. Так ведь вовсе не обязательно информировать всех и каждого, куда отправляешься.

– Нелегально, значит. А не опасно?

– Никто насильно не гонит.

– Я за тебя боюсь в первую очередь. Случись что – твоё наказание будет круче моего.

– В своё время Мастер Эйгор тоже рисковал очень сильно, когда пригласил меня взглянуть на рубиновые пещеры Къерупи, мира, где красота и опасность – синонимы.

– Если так, то я, конечно, двумя руками за. Прикинь – буду единственным учеником на курсе, эльфов видевшим! Когда отправляемся?

– Предупрежу, не волнуйся. А про свою исключительность в лицезрении остроухих знать только ты и будешь, – охладила его пыл Лайта.

Последней в альбоме оказалась фотография, на которой они вдвоём – держась за руки, с любовью смотрят друг на друга. Но сколько Эрик не напрягал извилины, вспомнить, когда успел попозировать перед объективом, так и не смог.

– Съёмки скрытой камерой, – пошутила Великий Мастер. – Нравится?

– Очень. Я бы тоже хотел иметь экземплярчик.

– Без проблем. Ну вот, теперь ты знаешь если не всё, то очень многое.

– Что никоим образом не ослабит мои чувства к тебе, – с как можно большей нежностью в голосе отозвался Эрик, обнимая её за талию и привлекая к себе.

– Ну так делом докажи!

Альбом, небрежно отложенный в сторону, свалился с края дивана на пол, рассыпав часть снимков и вкладышей. Но это уже не имело никакого значения.

Неожиданное появление мистера Фиртиха посреди занятия по латыни оборвало на самом интересном месте рассказ преподавателя о несовершенстве римского календаря до реформы Юлия Цезаря.

– Опять припёрся не вовремя, такую клёвую лекцию не дал послушать. И, небось, с очередным отстоем, – недовольно пробурчал Гека.

– А может, с чем приятным пришёл, почём знаешь? – успокоил его Эрик.

Последнее оказалось ближе к истине.

– Спешу обрадовать кое-кого предстоящим приключением, обещающим стать незабываемым! – пыхтя, комендант взобрался на трибуну, предварительно согнав с неё мистера Троддза. – Вновь троим представителям вашего курса выпала честь поучаствовать в увлекательном мероприятии. Каком именно – заранее не распространяюсь, поскольку и сам знаю немногое. Сейчас быстренько, чтобы не слишком отвлекать от занятия, определим счастливчиков.

Точно так же, как и год назад, процедуру отбора доверили беспристрастному жребию в лице воздушного элементаля. Однако досадный инцидент испортил благостную картину в самом начале.

– Ника Стафриопуло! – торжественно провозгласил мистер Фиртих и огляделся в недоумении. Гречанка отсутствовала.

– Почему её нет, никто не в курсе?

Студенты переглядывались. Если кто и знал, то не отозвался.

– Да и вообще как-то вас мало, хорошо, если половина от списочного состава наберётся. А остальные где? Прогуливают? Мастер Троддз, они всегда так на занятия к вам ходят?

Старичок уныло пожал плечами: что, мол, можно сделать, если посещение свободное, никаких мер воздействия на нерадивых школяров, кроме порицания и преподавательской строгости на сессии, не предусмотрено.

– Непорядок! В следующий раз обязательно составьте список отсутствующих. И в последующий тоже. Будем наказывать как за нарушение режима проживания. Давно пора благоустроить пару цветничков вокруг Штарндаля, а поручать столь тонкую работу големам накладно: всю рассаду передавят. Надеюсь, студенты будут аккуратнее, особенно если за ними приглядывать.

«Похоже, комендант опять под хмельком, отсюда и фюрерские замашки», с тоской подумал Эрик. За себя ему волноваться нечего, латынь он прогуливал редко, но и надеяться не на что: уже был на задании, а в одну воронку, как известно, снаряд дважды не падает. А если вдруг и упадёт – лучше сразу отказаться, чтобы друзья не дулись: вот, мол, одним всё, а другим ничего, где же справедливость?

– Фэн Чжи До! – прервал его рассуждения голос мистера Фиртиха.

Китаец поспешно вскочил, демонстрируя нежелание попасть в чёрный список разгильдяев.

– Ну, хоть этот экспонат на месте. Имейте в виду – ни Стафриопуло, ни любая иная персона, уличённая в ненадлежащем исполнении своих учебных обязанностей, ни в какую экспедицию больше не поедет, а будет ухаживать за анютиными глазками в непосредственной близости от замка.

Следующим избранником судьбы оказалась многострадальная Рут, до сих пор не рассчитавшаяся с долгом. Впрочем, никто из компании о том пока и не заикался – если им вдесятером пару недель нужно хорошенько потрудиться, чтобы такой амулет заиметь, то сколько придётся ей одной? А попросить вернуть имеющийся ни у кого язык не повернулся – Рут настолько боялась вновь превратиться в одержимую, что, как рассказывали девчонки, не расставалась с ним, даже отправляясь в баню.

С третьей кандидатурой не заладилось вновь: по причинам, истории неизвестным, отсутствовал Отто. Дисциплинированный немец регулярно ходил на латынь, равно как и на остальные «образовательные процедуры», и лишь сегодня почему-то захандрил. Чем совершенно незаслуженно заимел в свой адрес пару нелестных эпитетов.

– Вот бездельники, совсем обленились! Пора за вас браться всерьёз. Ещё раз такое повторится – рапорт лично Архимагу на стол! И не думайте, раз отсидели почти половину положенного Академией срока, так море теперь по колено. Мы и на четвёртом курсе, бывало, людей отчисляли! Имейте в виду – если опять промашка случится – всё, увеселительные поездки отменяются на ближайшие полстолетия! И Дрэйеру скажу, пусть проследит, чтоб студенты ничего с собой из столовой не утаскивали, поели – и с пустыми руками на выход!

– Только не это, сэр, только не это! – в два голоса наперебой возопили Гека и Тим. – Вы обречёте нас на голодную смерть!

Мистер Фиртих победно ухмыльнулся:

– То-то же. Ещё с древнейших времён известно: хочешь заставить школяра учиться, первым делом отлучи его от кухни. Недаром до сих пор актуальна поговорка satur ventur non studit libentur (сытое брюхо к ученью глухо – лат.)! Правильно я говорю, Троддз?

– Воистину так, – оживился тот. – Хотя, справедливости ради, стоит добавить: голод также не способствует усвоению знаний. Во всём должна быть aurea mediocritas (золотая середина – лат.), именно она наиболее плодотворна! Сейчас расскажу поучительную историю, на самом деле приключившуюся с одним знатным римским гражданином в правление императора Адриана…

– Это потом, – небрежно отмахнулся от словоохотливого препода комендант. – Вначале надо покончить с выборами и заняться делом. Я вас предупредил, а кто предупреждён, тот, как известно, вооружён! Итак, последняя попытка!

В гробовом молчании напуганной аудитории Вэйли проворно извлёк очередного «светлячка» из крутящегося шара.

– Сандра Ринчу!

– Ну хоть эта имеется, – пропыхтел комендант, почему-то тыча пальцем в сидевшую рядом с афроамериканкой Саруну. – Значит, так: всех троих прошу в мой кабинет ровно в шесть. С вещами, разумеется. И не опаздывать! Иначе по возвращении первым делом наряд на кухню! Кстати, раз уж о том зашла речь, куда подевались господа Бэйкинс и Корган? И в аудитории, смотрю, их нет, и на отработку наказания третий день не являются. Почему так, никто не в курсе?

– Да мы их и сами видим редко, – нехотя отозвался Гека.

Что правда, то правда – с конца осени физиономии янки и их главаря всё реже попадались на глаза, бывало, по несколько дней не сталкиваешься с ними даже в местах общего пользования. Поначалу данный факт вызывал лишь положительные эмоции, но потом Эрик забеспокоился: ох, не к добру это! Тем более за пределами Штарндаля их не встречали тоже, где пропадали – непонятно. В версию об отбывании трудовой повинности на удалённых участках Санта-Ралаэнны серьёзные сомнения внесли Жозе и Джо, обследовавшие весь остров и не обнаружившие никаких следов культурной деятельности, кроме присутствовавших задолго до их появления. А поскольку Билли и Майкл не особо надрывались где-либо, то вполне логично, что в конце концов перестали и создавать видимость работы. Чем вывели из себя благоволящего к ним коменданта.

– Да особо и не горим желанием, – ехидно добавил Заштам.

Кто-то хихикнул. Мистер Фиртих нахмурился ещё больше:

– Очень нехорошо. Не по-товарищески. А вдруг людям плохо, а вы ни сном, ни духом? Человечнее надо быть, дорогие товарищи! В общем, если увидите, обязательно напомните об их священном долге. А иначе лично займусь столь вопиющим нарушением дисциплины! И поверьте, я тоже могу наложить! Наказание, разумеется, причём куда суровее, нежели наш глубокоуважаемый ректор!

Судя по всему, никто из студентов в способностях коменданта не сомневался, поэтому возражений не последовало. Как, впрочем, и иных реплик с мест. Дошло, наверное, что в подобном его состоянии лучше помалкивать в тряпочку, не провоцировать, рано или поздно выдохнется сам собой. И точно: поворчав немного, мистер Фиртих удалился, унося на челе чувство собственного достоинства.

Занятие после такого респекта оказалось скомканным напрочь. Старина Троддз, забыв, о чём собирался рассказать, в лёгком раздражении от наезда со стороны начальства, пусть и непрямого, взялся за проверку домашнего задания и даже хотел забабахать внеочередную контрольную, но потом успокоился, и, задав к следующему разу вдвое больше обычного, разогнал присутствующих.

Студенты, вопреки обыкновению, не разбрелись поодиночке или мелкими кучками, а всей толпой собрались за дверьми аудитории, обсуждая случившееся:

– Как бы Ларонциусу не нажаловался…

– Тем более до сессии не так много осталось.

– Хоть предупреждали бы заранее о визитах. А то как снег на голову.

– Да кто ж тебя будет о таком информировать? В том и изюминка: нагрянуть внезапно, чтобы с щенячьим восторгом схватить за причинное место особо злостных нарушителей.

– Фиртих сегодня агрессивный какой-то…

– Да пьяный он, однозначно! Небось от бутылки оторвали и в экстренном порядке отправили на задание. А в раздражении, что спокойно допить не дали, отыгрался на нас. В конце концов, какое ему дело, ходим мы на занятия или нет? Для того учебная часть существует, а у административно-хозяйственного отдела совсем иные заботы должны быть.

– Самоуправством это называется. И не пожалуешься: формально правда на его стороне.

– Разве что капнуть на аморальное поведение – так ведь потом со свету сживёт.

– Тогда даже пары труселей взамен изношенных не допросишься.

– Парни, без пошлостей! Придумайте лучше, чего делать.

– Зачем попусту мозги напрягать? К нам-то какие претензии? Пусть отсутствующие выдумывают себе отмазки, – пожал плечами Малко.

– По принципу – гори всё синим пламенем, лишь бы я был на коне? Про коллективную ответственность слышал? Это когда наваляют всем без разбора, и правым, и виноватым. Надо предупредить тех, кого сейчас нет. Кто возьмётся за персональную просьбу коменданта?

Студиозусы дружно замолчали, скучным взором оглядывая друг друга.

– Эх вы, молодёжь! – укоризненно произнёс Алехандро. – Вас же не детей зовут с ними крестить! Ладно, приму на себя, заскочу на обратном пути.

– Если круто повезёт. А так будешь ходить до японской пасхи.

– Исикэ и Хиромо, жаль, отсутствуют, а то бы просветили, когда у них на родине пасху справляют.

– Я многие могу понять ограничения, но без жратвы никто б из нас не выжил. Братва! Кто и когда в последний раз лицезрел Билли и Майкла в столовой?

– Наверное, уж неделя прошла, как я видела их там, – взволнованно сообщила Саруна.

– Да и я примерно так же, – усмехнулась Таисия.

Вскоре выяснилось: за четыре дня, предшествующие их сегодняшнему занятию, они никому не попадались на глаза.

– Вот это да! А если и вправду попали в беду?

– Все трое сразу? Маловероятно.

– Третьим имеешь в виду Дэнила?

– А кого ещё?

– Это усложняет дело, – глубокомысленно заметил Фэн.

– Почему? – удивлённо поинтересовались непосвящённые в тайну взаимоотношений между янки и мистером О’Хенли.

– Самая серьёзная неприятность, которая может приключиться с Билли и Майклом – случайное падение с обрыва. Событие, как понимаете, крайне маловероятное сразу для двоих. А вот рыжий вполне мог замутить эксперимент с трагическими для окружающих последствиями. Прекрасно понимаю, господа, что никто из нас не станет лить по этому поводу крокодиловы слёзы, однако во избежание большого шмона разумно попытаться их найти.

– Хитёр бобёр, однако! Сам умотаешь неизвестно куда, а мы тут занимайся не самыми приятными розысками, – дружески поддел его Гека.

– Хочешь, пошли к коменданту – скажем, вместо меня поедешь ты. Ничего против не имею.

Тем более Исикэ остаётся, тоскливо добавил про себя Фэн.

– Да ну на фиг, ещё попадём под горячую руку. Я лучше в следующий раз!

– Ой, а до шести часов не так много времени! – всполошились Сандра и Рут. – Кто в прошлый раз был, рассказывайте, чего с собой брать. Одежда зимняя понадобится?

– Смотря куда попадёте, – пожал плечами Эрик. – Я думаю, раз заранее не предупредили, Северный Полюс пока отдыхает.

– А вдруг мистер Фиртих забыл!?

– Да расслабьтесь вы! Не он там командует парадом. Начальники групп – люди бывалые, не пропадёте!

– Тем более командировочные выдадут! – вклинилась Лиэнна. – Я некоторые вещи купила прямо там!

– Ну, если так, тогда живём! Пошли, подруга, себя в порядок приводить! – ухватила Сандра под руку Рут. – Вы уж нас извините, мы немножко поспешим!

– Конечно. Да и нам пора разбегаться. Алехандро, расскажешь потом, какой результат?

– Сами подойдёте спросите, если будет интерес. Буду за вами бегать, вот ещё!

– Вспомнил! – встрепенулся Малко. – Ещё месяц назад Михеля приколол – типа, насколько успешно идёт отбывание срока, и почему никаких зримых результатов наблюдать невозможно. А он загнул в ответ: мы, мол, пещеру на побережье благоустраиваем. Какую, правда, не уточнил.

– Вот, значит, куда они подевались. Там, небось, и ночуют, да ещё и еду им туда доставляют.

– А чего тогда Фиртих к нам пристаёт, если знает, где они?

– Не царское дело – самому за учениками бегать. А послать Направленную Мысль явиться под ясны очи силёнок не хватает. Поэтому под благовидным предлогом и нашёл, кому поручить.

– Хорошо устроился, ничего не скажешь.

И они разошлись, на ходу дожёвывая и переваривая щедрый ломоть свежей информационной пищи.

– Дэниловцы явно что-то очень нехорошее задумали! – принялся втолковывать приятелю Гека. – Наверняка ужасное злодейство!

– Отрицательные персонажи для того и существуют, чтобы непрестанно замышлять недоброе, – флегматично отозвался Эрик. – Может, им надоело наше скучное общество, вот и переселились подальше от Штарндаля.

– Странно, что наши друзья не смогли их обнаружить.

– Хорошо замаскировались, наверное.

– О том и веду речь! Разве честные люди стали бы прятаться? Значит, есть что скрывать! Вот я, например, если бы вдруг загорелся желанием пожить на свежем воздухе, таиться бы не стал. На перекрёстке дорог, конечно, шалаш ставить не буду, шумно слишком, лучше где-нибудь в глубинке, но так, чтобы вы без проблем приходили в гости!

– Надолго ли тебя хватит отказаться от благ цивилизации?

– На неделю точно! Я на даче и дольше жил, бывало. Там, правда, кое-какая благоустроенность имеется. Да ты ж туда заглядывал! Но мы – люди привычные к неудобствам, раз в России родились. А вот долго ли продержатся янки без тёпленькой водички в душевой и мягких перин для ночного отдыха – вопрос. Они ж к комфорту с детства приучены, спартанство и аскетизм не в их духе.

– Может, снабжаются там ещё лучше, чем в замке.

– Об этом я не подумал, – честно признался Гека. – Но тем паче нужно обязательно разыскать их бункер! Я уже придумал, как.

– Ну, поделись сомнениями.

– Очень просто, – Гека оглянулся, дабы убедиться, что их не подслушивают. – Надо проследить, куда они убегают. С помощью Невидимости, разумеется. Главное – подловить нужный момент. Тут всё и узнаем.

– Жаль, не умеем пока запускать элементаля-поисковика. Как-то не тянет самому играть роль шпиона.

– И не надо! Давай так: всю грязную работу по выслеживанию беру на себя. Для всех же стараюсь, ещё спасибо коллективное скажете! Если не забудете, разумеется. А с тебя всего лишь свиток. Желательно качественный и долгоиграющий.

– И где, по-твоему, я его возьму? Резервы почти на нуле, жди месяца два.

– Столько времени, брат, судьба нам не отпустит.

– Уж не мнишь ли себя её перстом указующим?

– О том наверняка знают лишь там, – Гека театрально указал на потолок. – Но на помощь их в деле скорейшего обретения свитка рассчитывать едва ли стоит, проще уговорить друзей.

Дожидаться возвращения Фэна с «боевого задания» пришлось куда дольше, чем предполагалось вначале – без малого неделю. К вящему разочарованию изнывавших от нетерпения товарищей – даже к коменданту осмелились заглянуть поинтересоваться, как оно там, всё ли в порядке, – участники экспедиции прибыли в замок глубокой ночью, тихо и бессуетно. Чем избавлены были от необходимости сразу по прибытии красочно живописать подвиги, совершённые на их глазах Мастерами, довольствуясь при том скромными ролями наблюдателей и статистов.

Передышка, однако, оказалась недолгой: ещё до завтрака Олаф собственноручно оповестил об их появлении всю мужскую часть компании. На вопрос спросонья – куда ездили и зачем, отвечал уклончиво: после завтрака прибегайте в беседку, там и узнаете, Фэн выступит с лекцией, а пока секретничает.

«Но с приятелем наверняка кое-чем поделился», подумал Эрик, стряхивая с себя остатки сна. «Впрочем, на месте китайца и я поступил бы точно так же», добавилось следом.

– Спешу разочаровать тех, кто ожидает красочные живописания подробностей схваток с впавшими в маразм колдунами, противоборства магических сил, погонь или расследования ужасных преступлений, совершённых с участием волшебства, – начал Фэн, дождавшись, когда все приглашённые соберутся вокруг. – Нашей группе довелось всего лишь ассистировать археологам, проводившим раскопки на Ланши, небольшом островке в Тихом Океане, где-то километрах в ста от Рапа-Нуи, более известном как остров Пасхи. Про каменные изваяния на нём – идолы моаи – слышали, наверное? Я на всякий случай прихватил с собой рекламный буклет, призывающий посетить Рапа-Нуи и полюбоваться его красотами, в том числе и творениями неизвестной цивилизации, оставившей после себя столь необычные скульптурные памятники.

Богато иллюстрированная книжица пошла по рукам, сопровождаемая комментариями.

– На Ланши тоже есть, чем полюбоваться, – усмехнулся Фэн. – Прелестный, заросший пальмами клочок суши посреди бескрайнего океана, размерами чуть поменьше нашей Санта-Ралаэнны. Даже статуи имеются. Вот, полюбуйтесь.

– Да они точно такие же, как на Пасхи! – воскликнул Гека, разглядывая извлечённые из барсетки снимки.

– Похожи, да не совсем, – ехидно отозвался рассказчик. – Другой строительный материал использован, более светлого оттенка, поменьше ростом, черты лиц, если приглядеться, обнаруживают некоторое отличие. То, что архитекторы одни и те же – факт, но ваялись скорей всего в разные времена. Поскольку Ланши необитаем, да вдобавок удалён от путей судоходства, обнаружили скульптуры совсем недавно, благодаря энтузиастам-кругосветчикам из Австралии. Идолы довольно прилично погрузились в песок, и заросли скрыли их под собой, поэтому с самолёта заметить их практически невозможно, а то бы ещё столетие назад обнаружили. Сейчас там работает группа археологов из Соединённых Штатов, успевшая к нашему появлению раскопать большую часть.

– Они волшебные? – тут же осведомился Жозе.

– Не сами. На голове каждого изваяния имеется небольшое углубление правильной формы. Вначале не могли понять, зачем, пока не расчистили до самого подножия одного из монументов, где нашли металлическую пластинку – размерами как раз под соответствующую впадину. Стали копать дальше – попалось ещё несколько. Жаль, никто не догадался металлодетектор прихватить – мол, откуда на Ланши металлу взяться? Если только туристы мусору понакидали. Поэтому не для всех идолов удалось пластинки разыскать, но поиски продолжаются. Мастер Бинсом, куратор экспедиции, на всякий случай проверил их магометром и обнаружил активность. А дальше всё просто: сигнал на Санта-Ралаэнну, откуда и прибыл наш ударный батальон для выяснения обстоятельств.

– И какое же колдовство в них заключено?

– Пока неизвестно. По ходу дела определить не удалось, привезли сюда для расшифровки.

– А тамошние археологи знали, кто вы и откуда? – весело поинтересовалась Таисия.

– Нет, конечно. Воспринимали нас как ещё одну бригаду исследователей. Ну а мы старались не разубеждать. Сандра, правда, успела там романчик закрутить с одним афроамериканцем. Как призналась перед возвращением – еле удержалась, чтоб не проболтаться. Тот всё требовал продолжения банкета на исторической родине, пришлось к чародейству прибегнуть, чтобы успокоился. Сожалела – паренёк, мол, симпатичный, и без закидонов.

– Эх, на какие жертвы приходится идти, пока бакалавром не станешь!

– И сможешь без проблем отшивать слишком назойливых кавалеров.

– Или наоборот, привораживать особо понравившихся.

– Смотри, на грабли не наступи со своими приворотами – вдруг потом передумаешь, а не отвяжешься!

– Только при условии взаимной симпатии – чуть-чуть подтолкнуть процесс.

– Господа, дискуссию о любовной магии можно отложить и на потом. Дайте человеку рассказать о поездке, вы же ему рта раскрыть не даёте!

– Благодарю, – вновь взял слово Фэн. – Пока с теми загадочными пластинками ситуация не прояснится – неизвестно даже, из какого сплава сделаны, явно не из железа, раз даже следов ржавчины не имеется, хотя провалялись сколько лет в жарком и влажном климате! – нет смысла их обсуждать. Через несколько дней расспрошу Джавушку – именно он прихватил часть по возвращении, – какой диагноз поставил Определитель, тогда и сообщу. А сейчас с вашего разрешения переключусь на другое, на мой взгляд, не менее интересное. Под шумок взял да зафиксировал на карте острова расположение изваяний. Прелюбопытнейшая картина получается, если соединить отметки линиями! Ну-ка, ничего не напоминает?

Девять пар глаз принялись пристально разглядывать карту.

– Да это же руны! – изумлённо воскликнул Олаф.

– Совершенно верно, мой бледнокожий друг. Я не сразу до того дошёл, два дня крутил и так, и эдак, ничего осмысленного не получалось, абракадабра сплошная. Но нутром чуял: не как попало расставлены, смысл должен быть! Наконец снизошло озарение: не в единый рисунок соединять точки надо, а разбить на группы. Так и получились символы. Сможешь дать им внятное толкование?

– Подумать надо, – наморщил лоб скандинав. – Здесь обозначены три руны – Райдо, Вуньо и Иса. Я могу, конечно, вкратце рассказать про каждую из них в отдельности, однако сочетание рун, образующее «слово», имеет особый смысл, отличный от составляющих его «букв». Я сейчас пробегусь до замка и обратно, там у меня книжица по толкованию рун, в которой есть соответствующий…

– Да потом, Олаф, успеется!

– Не, мне самому интересно! Я быстро!

Пришлось отпустить.

– Но откуда могло взяться руническое письмо в противоположном от Скандинавии уголке земного шара? – недоверчиво поинтересовался Эрик.

– Викинги, бороздящие Тихий океан – это круто! – восхитился Гека.

– Но всё же – я ещё понимаю автостопом до Северной Америки с пересадками в Ирландии, Исландии и Гренландии. Но до Полинезии добраться – ни один драккар не выдержит.

– Зря ты так. Если некоторые фанаты чуть ли не в корытах океаны переплывают, то варяги с их упорством…

– Когда добычей пахнет. А на том островке, небось и грабить-то нечего.

– Как рассудит нас профессиональный археолог?

– А никак, – флегматично отозвался Фэн. – В истории столько загадок – никакой жизни не хватит ответы на них найти. Всё возможно, что теоретически допустимо. Мне лично гипотеза о столь далеко забиравшихся викингах кажется маловероятной; если бы не статуи, своим расположением руны образующие, вообще не поверил бы. Но могу дать обратное толкование: племя, жившее на тех островах, перебралось потом в Азию, и вместе с гуннами перекочевало в Европу, куда и принесло руническое письмо. Почему нет? Чтобы подтвердить, нужны факты, но и опровергнуть без них тоже невозможно.

– Тогда подождём, что знающий человек скажет. А вон, кажись, и он. Судя по сияющей физиономии, что-то откопал.

– Нашёл! – радостно подтвердил Олаф, забегая в беседку и раскрывая на ходу принесённую книгу. – В триединстве руны Райдо, Вуньо и Иса образуют пятое заклинание Вотана – остановка приближающейся опасности. Поэтически «Старшая Эдда» характеризует его следующим образом:

– Красиво, ничего не скажешь. Умели, однако, в древности высоким штилем изъясняться.

– На хокку японское чем-то похоже.

– Вот только не хватало нам теорий типа японцы – потомки викингов.

– А чего? Поизмельчали, правда, за прошедшие столетья.

– Да ну тебя, теоретик хренов. Скажи спасибо – Хиромо и Исикэ не слышат.

– А чё тут обидного – состоять в родстве с неустрашимыми воинами и отважными мореплавателями?

– К теме лекции это не относится. А попросту говоря, завязывай гнилой базар. Если такой умный – скажи лучше, для чего кому-то понадобилось идолами руны выкладывать.

– Да ясен пень: уже из названия заклинания – какого там по счёту? пятого? – следует: предотвратить надвигающуюся откуда-то беду. А пластины образуют защитное поле!

– Это и без тебя понятно. А вот какую?

Тут Геке пришлось призадуматься:

– Ну, наверное, кто-то хотел захватить остров, а аборигенам такая перспектива не очень понравилась.

– Тогда бы идолы стояли на побережье, лицом в сторону, откуда предполагается нападение противника. А на самом деле почти все они в глубине острова, – внёс поправку Фэн.

– Значит, ожидался авианалёт! Тем более раз пластинки вставлялись в голову, а не вешались на грудь, как по логике должно быть.

– Бомбардировщики в Эпоху Упадка? Окстись! Если только ковры-самолёты…

– Кто знает, какими летательными аппаратами пользовались воздухоплаватели древних времён. Тогда умные головы тоже были, вполне могли сконструировать что-нибудь вроде дирижабля или управляемого воздушного шара.

– Или летающего корабля, ведомого магией – любимой конструкции некоторых писателей-фантастов. Их останки там случайно не находили?

– Нет, – немного подумав, огорчил Фэн. – Лишь полусгнившие остовы трёх хижин на западной оконечности. Домашней утвари и прочих предметов быта не сохранилось – всё забрали с собой. Возможно, на острове постоянно никто и не жил, а так – приезжали порыбачить.

– Или для проведения колдовских ритуалов.

– Стало быть, в тех халупах ничего примечательного не нашлось?

– Увы. Разве что на брёвнах, из которых они были сложены, явные следы термического воздействия. Попросту говоря, обуглены.

– Вот! Значит, сражение состоялось!

– Возможно и более простое объяснение: строения, оставленные людьми, сожгла шальная молния, а восстановить было некому. Или загорелись сами собой в особо жаркую погоду. Да мало ли вполне естественных причин!

– Вряд ли, – возразил рассказчик. – Они именно опалены, середина брёвен осталась нетронутой.

– Значит, мощный тепловой удар. Кто-то неплохо припёк с небес.

– Или из космоса.

– Атака инопланетян? Неужели туземцы надеялись защититься от них какими-то идолами?

– А что, интересно, использовал бы ты, окажись на их месте? Тут любые средства хороши, лишь бы действовали.

– Как здорово, что я не на их месте.

– Ещё кое о чём не успел упомянуть, – перехватил инициативу Фэн. – Почти точно в центре острова с помощью магометра мы обнаружили место с остаточной эманацией. Собственно, разыскать его можно и не имея прибора: трава там особенно густая, сочных оттенков, и внешне отличается от прочей растительности, имеющейся на Ланши. Стали копать – под слоем почвы стеклообразная масса, будто песок расплавился, а потом застыл.

– Нехило! Это какая же была температура? Уж не служил ли сей милый островок полигоном для испытания ядерного оружия?

– Вы радиацию там проверяли? – встревожилась Вин.

– А как же! Первым делом. К счастью, оказалась в норме – всего на пару микрорентген больше, чем у океанской воды. Да и воронки, собственно говоря, нет никакой – просто ровная округлая площадка метра три в диаметре, а за пределами её – всё как везде. Явно результат магического эксперимента, но вот какого? И связан ли со статуями – тоже однозначно не скажешь.

– Ну и загадки преподносит нам археология…

– А ты думал! Это тебе не латынь зубрить!

– Да, кстати, – встрепенулся Фэн, среагировав на ключевое слово, – чем та история с Билли и Майклом закончилась? Нашли их?

– Сами объявились. Кто предупредил – неизвестно, Алехандро безуспешно стучался в их двери до самой ночи. Зато утром следующего дня пожаловали в столовку в полном составе. Даже на занятия стали ходить! Более того – всем видом демонстрируют усердие и прилежание.

– Удивительная перемена. Даже не верится. Наверняка чистой воды показуха. Страсти улягутся, опять возьмутся за своё.

– Кое-кто предлагает оригинальный план нахождения их тайного убежища.

– И кто же?

– Догадайся с трёх раз!

– Жозе, ты что ли?

– Не, – латиноамериканец тем не менее был польщён причислением к признанным генераторам идей. – Мы с Джо всего лишь ещё раз осмотрели Санта-Ралаэнну, но опять безрезультатно. Хорошо замаскировались, гады. Это Гека придумал – с помощью Невидимости проследить за кем-нибудь из них, выяснить, куда исчезают.

– Технически осуществить трудновато, – в целом согласился с идеей Фэн. – Свиток не проблема, а вот ловить подходящий момент может оказаться делом долгим и нудным. Ладно, попробуем организовать негласное наблюдение – вдруг действительно повезёт обнаружить их берлогу. Я не удивлюсь даже, если там окажутся похищенные реактивы.

– Мы тоже так подумали. Классно тогда получится, одним выстрелом двух зайцев наповал: нам премию за проявленную бдительность, а им – приказ об отчислении.

– Вряд ли всё окажется столь замечательно, но попробовать стоит. Вдруг замышляют диверсию, как с кораблём. Тогда спасло лишь чудо. Но не стоит полагаться на него слишком часто – капризное очень.

Слова Фэна оказались пророческими: больше двух недель пришлось ждать, прежде чем янки вновь начали подолгу исчезать из замка. Причём, как удалось подметить, по большей части сразу после завтрака. Дабы не возбуждать подозрений, Гека, редко оказывавшийся утром в столовой по причине хронического просыпания, не пожелал светиться там вообще и остался у себя, ожидая сигнала. После чего помчался следом за «объектом», активировав свиток на выходе из Штарндаля.

Билли, лениво топающий по выложенной мрамором дороге, отчётливо виднелся впереди. Гека, чуть сократив расстояние, старался выдерживать дистанцию, ступая по плитам максимально мягко, не топая и не шаркая. Увы, не помогло: в какой-то момент преследуемый, словно заподозрив неладное, остановился и оглянулся по сторонам. После чего его фигура растаяла в воздухе.

Гека, в первую секунду растерянно вперившийся в место, где она только что находилась, про себя выругался от души. Такого поворота событий никто не предвидел. И почему отказался взять с собой магометр – ведь предлагали же умные люди! Впопыхах, чтобы хоть как-то исправить положение, он пробормотал формулу Тонкого Слуха – авось хоть так удастся уследить за передвижением невидимки. Тщетно – сработало плохо, в радиусе каких-то пары шагов, скорее мешая, чем помогая.

Пришлось не солоно хлебавши возвращаться в замок. И с разочарованным видом докладывать о провале миссии.

– Зря мы их, получается, полными идиотами считали, – с лёгким огорчением откликнулся Олаф. – Они тоже успели предпринять меры безопасности.

– Может, тебя засекли?

– Вряд ли. Шёл тихо, вплотную не подходил.

– Да если б Билли и услышал шаги, без Невидимости всё равно никуда б не делся. Так что успокойся – скорей всего, применил бы её в любом случае, даже если б во всей округе не наблюдалось ни одной живой души.

– Но где они взяли столько свитков!?

– Как говорится, знал бы – сказал бы. Да и почему ты решил, что используются именно свитки, а не вещицы многоразового пользования? А вот откуда… Разве только в их схроне, как в Аладдиновой пещере, есть всё, что душа пожелает.

– Тем интереснее полюбоваться его содержимым.

– Боюсь, ещё и заветное слово знать надо, чтобы внутрь попасть. Ладно, Гека, расслабься – в другой раз получится.

Тот впрочем, надолго впадать в уныние и не собирался. А потому уже через полчаса ввалился к приятелю в обычном бодром расположении духа.

– Мне кажется, я нашёл разгадку портрета Анонима, – заговорщически произнёс он, плюхнувшись на стул.

Среди множества преданий, коими обильно оброс Штарндаль за многовековую историю своего существования, имелась и популярная в основном среди молодёжи легенда о существовании портрета, изображение на котором не соответствует внешнему облику позировавшего для его написания. И если угадать, кому на самом деле оно принадлежит, и назвать того человека по имени, то в полуночный час вместо лица появится картина, способная изменить судьбу счастливца отыскать разгадку. Так или нет – сказать однозначно пока никому не удалось, хотя пробовали многие.

Большинство портретов, увы, написаны ещё до появления фотографии, и как на самом деле выглядели многие из Великих, могли сказать лишь знавшие их лично. А соблаговолят ли они разговаривать с тобой на эту тему – тоже большой вопрос. Вроде бы кто-то из студентов первого выпуска, набравшись смелости, обратился напрямую к Ларонциусу, но тот ответил уклончиво – дескать, и сам не знает точно. Поэтому приходилось искать вслепую, по обрывкам воспоминаний и описаниям, изредка попадавшимся в художественно-биографических сочинениях.

К моменту описываемых событий где-то про половину представителей Гильдии, удостоенных чести быть запечатлёнными на холсте, было установлено точно, что их реальный облик соответствует изображению. Зато остальные оказались слишком крепкими орешками для молочных зубов неофитов магических наук.

Поэтому естественной реакцией Эрика стал здоровый скептицизм:

– Да ну? И каким же образом тебе так подфартило?

– Благодаря книжкам по алхимии, которыми ты в изобилии нас снабжал. Но не это главное. Так вот, листаю как-то «Гезис Трансмагорис», смотрю – гравюра одного товарища уж очень смахивает на физиономию Великого Мастера д’Ормодэ. Ну того самого, чей портрет наискосок от двери комендантского кабинета. Усёк, о ком я?

– С трудом. Лица как-то особо не запоминал. Ну и?

– Ещё не проверял. Куда ж я без тебя? Вдвоём прикольнее! Загадать желание не забудь!

– Прямо сейчас?

– До полуночи есть время, успеешь, – отмахнулся Гека. – Я к тебе тогда заскочу, ты только спать не ложись, всё равно разбужу!

– В детское-то время? Обижаешь. Так и быть, прогуляюсь с тобой наверх. Хотя не очень-то верится в прямое попадание.

– А вот увидишь!

Разубеждать Эрик не стал, да и незачем – всё равно не остынет, пока не добьётся своего, или не убедится окончательно в невозможности достижения цели; проверено неоднократно. Но если на минутку допустить, что чудо всё-таки состоится – не ждёт ли его повторение кошмара, навеянного Вещим Сном? Кроме Лайты, никому больше рассказывать о нём не стал – вряд ли правильно поймут, ещё начнут сторониться. А если заклинание и впрямь пустышка, то рассказ о навеянном им мороке станет неплохим поводом для шуток в его адрес. Тем более краски сюрреалистического пейзажа падшей Санта-Ралаэнны, так напугавшие в момент пробуждения, постепенно потускнели и размылись, уступив место безмятежной реальности настоящего. И оживлять их никакого желания не возникало.

День пролетел незаметно, ничем особым не запомнившись. В половине двенадцатого ночи Гека появился вновь, притащив с собой «Гезис Трансмагорис».

– Смотри сюда. Правда, похож?

– Как я могу сказать что-либо определённое, не освежив в памяти оригинал?

– Так ты что, его сегодня не смотрел? Неужели я не смог возбудить в тебе искры любопытства?

– А смысл лишний раз светиться на втором этаже? Всё равно туда пойдём, тогда и проведём сравнительный анализ.

– Скучные у тебя рассуждения, однако. Логически правильные, а по сути какие-то неживые. Прям как у робота. Не переработался за компом, часом? Встряхнулся бы лучше, Вин в охапку, да куда-нибудь подальше от Штарндаля. Она, может, только этого и ждёт!

– Извини, но тут уж как-нибудь сам решение приму.

– Всё, всё, молчу. К тому же нам пора! Фонарик прихвати.

– Что там ночью темно, мог бы не напоминать. Идём.

Добравшись до нужного портрета, Гека приставил к нему снизу раскрытую книгу.

– Свети сюда! Теперь убедился?

Эрик, внимательно оглядев оба изображения, разочарованно покачал головой:

– Вряд ли это один и тот же человек. Определённое сходство, безусловно, есть – шляпа, например, того же фасона. На гравюрах лица рисовали очень стилизованно, подчас чисто схематически. Вероятность ошибки, сам понимаешь, какая.

– Сейчас проверим! И увидим, кто прав!

Отступив на шаг назад, Гека отчётливо произнёс:

– Никколо Галинси!

Никакого эффекта.

– Попробую-ка ещё раз!

С тем же результатом.

– Похоже, не повезло, – с оттенком лёгкого разочарования в голосе, скрывающим внутри улыбку, протянул Эрик, всем видом показывая: предупреждал ведь, что так и будет. – Возвращаемся?

– Погоди чуть, мне тут идея в голову пришла. Можно попросить тебя пробежаться на первый этаж с последующим возвращением?

– Это зачем?

– Ну как же! Любое превращение отражает процесс реализации чар, наложенных на предмет. А если так – он изначально заряжен волшебством, которое должен учуять магометр! Сейчас пройдёмся по всем портретам, какой активность проявляет – за тот и возьмёмся всерьёз!

– А если он давно в чулане пылится, где Лиэннину бабушку откопали? О такой версии, кстати, мы раньше не задумывались.

– Без проблем: не получится здесь, при случае прогуляемся в подвал, там и проверим. Как я придумал, а?

– Гениально. Давай и дальше в том же духе, – шутливо подбодрил его Эрик, направляясь к лестнице. Корифеи магических наук, казалось, ехидно улыбались ему вслед, старательно пряча улыбки, когда он оборачивался.

Кроме голема, тащившего пылесос, больше одушевлённых объектов на пути не встретилось. Лишь со стороны «женского общежития» промелькнула вдали одинокая фигура, не поддавшаяся идентификации. Забрав из тумбочки прибор, Эрик вновь закрыл дверь на ключ и почти сразу почувствовал чьё-то присутствие рядом, хотя вокруг оставалось пустынно.

Неужели кто-то решил тайно проследить за ним? Однако теперь у него куда меньше шансов сделать это незаметно. Сейчас определим, где спрятался невидимка.

Надавив кнопку включения, Эрик озадаченно уставился на тёмный экран. И лампочка-индикатор не горела, как если бы сели батарейки. Но откуда им взяться в магометре?

А вдруг он вышел из строя? Или, хуже того, сломан преднамеренно?

Холодок неприятного предчувствия прополз по спине. В коридоре сразу стало неуютно, захотелось шмыгнуть обратно в комнату и покрепче запереться изнутри. Но там, наверху, остался Гека, который не уйдёт, будет дожидаться. А вдруг их незримые противники на это и рассчитывают!

Нет уж, дудки. Но лучше поспешить, чтобы не мучиться потом угрызениями совести. И Эрик со всех ног помчался на второй этаж.

К счастью, за время его отсутствия с приятелем ровным счётом ничего не приключилось, тот с большим интересом разглядывал портреты, словно видел впервые.

– Боюсь, разочарую тебя, – немного запыхавшись, ещё издали начал Эрик. – Прибор, похоже, дуба дал.

– Не может быть! Ты его что, уронил?

– Если бы. Едва из комнаты вышел, так сразу показалось – невидимка поблизости ошивается. Решил проверить, а магометр упорно включаться не желает. Честно говоря, не представляю, как его ремонтировать. Неужели к Ларонциусу тащиться придётся?

– Да ты, наверное, не на ту кнопку жал. Дай-ка я попробую.

– Трудно ошибиться, если там всего одна кнопка. Пробуй, конечно, Фома Неверующий!

– Я ж говорю – уметь надо! – похвалился Гека, демонстрируя светящуюся панель экрана. – Наверное, переклинило его немного, а сейчас обратно в норме. Однако сколько микроизлучений! Весь экран в точках. Сейчас покручу колёсико чувствительности, да и проверю уважаемого товарища д’Ормодэ на предмет содержания маг-энергии. Ну точно – видишь, заряжен! Значит, не ошибся, просто нужно как-то по-другому его окликнуть. Или трансформация возможна только после полуночи? Сейчас для гарантии минут десять подождём, и всё получится!

– Давай-ка лучше проверим остальные картины, – предложил Эрик. – Терзает меня одно смутное предчувствие…

Соседний портрет, изображение на котором принадлежало леди Биск, Великому Мастеру Синей магии, также не оставил магометр равнодушным.

– Вот те на! – искренне удивился Гека. – И этот туда же? Такого не может быть. А как остальные?

Эрик покорно двинулся следом.

– Привет! Ещё не спишь? – внезапно вопросил голос «из ниоткуда».

– Извини, Лайта, сейчас не могу разговаривать, – отвернувшись, шёпотом произнёс он.

– Ладно, перезвони, когда сможешь, – и, словно в насмешку, послышалось треньканье коротких гудков телефонного отбоя.

– Ты мне что-то говоришь? – окликнул приятель.

– Нет, это я так, мысли вслух. Не обращай внимания.

Гека и не обратил, взволнованный куда более важным открытием.

– Вау, да они все активные! И волшебство, судя по спектру, одно и то же! А вдруг и вправду оживающие? То-то, смотрю я, как-то не по себе здесь в ночное время.

– Тебе тоже?

– И ты чувствуешь? Теперь понимаешь, почему не хотел идти сюда в одиночку. Нет, нет, конечно, не только из-за этого, не думай обо мне плохо. Однако как тогда найти Анонима? Эх, такая гениальная идея – и пшиком оказалась.

– Дам тебе крохотную зацепочку: есть вероятность, что степень излучения портрета, который ты ищешь, отличается от остальных.

– Точно! Сейчас просмотрю их все заново. Жаль, второго магометра нет – управились бы вдвое быстрее!

Эрик пожалел о сказанном: Лайта ждёт ответа, а он тут околачивается, занимаясь делом, которое, может, и яйца выеденного не стоит. Но и Геку одного теперь тем более не бросишь, придётся ждать, пока не завершит начатое дело.

Тот, к счастью, особо не мешкал – пару секунд на осмотр объекта, и бегом к следующему. Видать, и ему, разочарованному неудачей решить проблему лихим кавалерийским наскоком, захотелось побыстрее свалить отсюда.

Обойдя по кругу весь второй этаж, Гека разочарованно вздохнул:

– Везде одно и то же. Или разница столь незначительная, что прибор её в упор не чует. Определитель бы сюда, враз бы нашли.

Эрик, задумавшись около портрета Даблдонса, вместо ответа попытался снять его со стены.

– Это зачем? – подскочил приятель.

– Видишь? Хоть я и сдёрнул петельку с гвоздя, рама остаётся на месте. Её магия удерживает. Какая – другой вопрос.

– Здорово! А я так и не дошёл до столь очевидной мысли. Но всё равно с Анонимом придётся в другой раз разобраться. У меня, увы, больше не осталось свежих идей.

«Ну и хорошо», подумал про себя Эрик.

Очутившись наконец у себя, он торопливо запер дверь и сдёрнул с мизинца перстень.

– Успел-таки, поздравляю, – голос Лайты искрился дружеским сарказмом. – Ещё немного, и отправилась бы без тебя. Присутствует ещё желание побывать на Алзиллиэ?

– Когда?

– Где-то через час с небольшим.

– Так скоро? Как снег на голову… Я успею собраться? Что брать с собой?

– Да ничего особенного, на твоё усмотрение. Единственно, тепло одеваться не советую. Больше никуда не убегай, к себе никого не пускай, а главное – будь во всеоружии к моменту телепортации. Остальное моя забота.

Наскоро приведя в порядок внешний вид, остальное время Эрик провёл как на иголках, от волнения не находя себе места. Шутка ли – путешествие на другую планету! Немного боязно. Тогда он воспринял обещание Лайты не всерьёз, скорее желанием приободрить, а вот на тебе – сдержала-таки слово! А ему и в голову не пришло подготовиться к столь ответственному мероприятию, хотя бы литературку про обычаи остроухих почитать, дабы не осрамиться перед державой эльфийскою. Придётся во всём положиться на Лайту (про себя он улыбнулся двусмысленности фразы) – ей не впервой, пусть командует парадом.

Великий Мастер, однако, первым делом заставила выпить таблетку ядовито-красного цвета, на вкус – чистый хинин.

– Что ещё за дрянь, и зачем? – скривившись, поинтересовался Эрик.

– Для твоего же блага. Магия магией, а дополнительные меры предосторожности не помешают. Чай, не на деревню к дедушке собираешься! Давай-ка не упрямься, а лучше расслабься, заклинание наложу. Чтобы с твоей драгоценной персоной там чего нежелательного не приключилось.

– А почему ночью отправляемся? В целях глубокой конспирации?

– Не без того. Правда, там, где будем, сейчас самый разгар дня. Впрочем, окажись ты сейчас у себя дома, в Игримске, тоже попал бы не в ночь. Но давай дискуссии на потом, портал уже открыт.

– Надолго уезжаем?

– Часа на три-четыре, не больше. До рассвета вернёмся.

– Классно ты спланировала, однако!

– А ты думал. Короче, хватаю сумку, и переносимся к порталу.

Окно во Внеземелье располагалось в приёмной для гостей Штарндаля, где располагались дежурные порталы, связывавшие замок с внешним миром. Глядя на радужно переливающуюся, подобно мыльному пузырю, поверхность полусферы, скрывавшую вид «с другой стороны», Эрик почувствовал неуверенность в желании продолжать движение. Но повернуть обратно не удалось – Лайта решительно взяла его за руку, и они шагнули навстречу неизвестности.

Джунгли обступили со всех сторон – громадные кряжистые деревья, чьи кроны переплетались на высоте пятиэтажного дома, создавая внизу тихий полумрак. Длинные ветви, больше похожие на лианы, свешивались почти до земли, откуда навстречу им тянулись раскидистые побеги кустарников и трав. Вся зелень насыщенных тонов, слегка отливает синевой; многие растения увешаны гирляндами пёстрых соцветий. Густой терпкий аромат пропитывал всё вокруг – тяжёлый и ватный, отчего закружилась голова. Чтобы не упасть, Эрик прислонился к ближайшему дереву, кожей ладоней ощутив мягкую, слегка влажную поверхность ствола.

– Немного не по себе? – участливо спросила Лайта. – А если бы не принял ту таблетку, чувствовал бы себя как при сильном отравлении. Ничего, сейчас пройдёт. Так всегда бывает, когда в первый раз на чужой планете.

И действительно, головокружение вскоре стихло, и Эрик смог оглядеться по сторонам:

– Где мы?

– Сама не знаю, – нахмурилась Великий Мастер. – Похоже, портал открылся немного не туда. Пытаюсь сориентироваться, но пока без особого успеха.

– А я-то думал, у Великих таких накладок не случается.

– Ёрничаешь? Ну-ну. Если найдёшь хоть одного профессионала, который ни разу не ошибался с координатами «выхода», с меня приз. Смотри с оптимистической точки зрения: мы приземлились в лесу, а не посреди океана или безводной пустыни!

Успокоила, называется. Заблудиться в дебрях чужого мира тоже мало приятного. Особенно если учесть – очень желательно вернуться в Штарндаль если не до завтрака, то хотя бы до обеда.

– Может, позвать на помощь?

– Успеется. Тут есть тропинка, значит, места обжитые. Пойдём по ней, глядишь, и выйдем к какому-нибудь поселению.

– И где же она? Не вижу никаких следов.

– Трава аришуунн, – указала Лайта на неприметные нитевидные стебельки, заканчивающиеся бледно-розовыми цветочками. – Сама по себе в здешних краях не растёт, эльфы высеивают её специально, отмечая пути постоянных передвижений.

– Оригинально, ничего не скажешь. Отныне целиком и полностью уповаю на твою мудрость и прозорливость.

– Льстец! – засмеялась Лайта.

И они побрели по петляющей меж деревьями-великанами тропинке, зорко выглядывая очертания построек.

– Ну и заросли, – пробурчал Эрик, отодвигая в сторону ветви, которые, казалось, так и норовили забраться за шиворот. – Как будто на Амазонке очутился!

– Э! – иронично откликнулась спутница. – Это так, редколесье, ты настоящих джунглей Алзиллиэ не видел. Мы в умеренных широтах; парой тысяч миль южнее заросли стоят сплошной стеной. Там бесполезно прокладывать тропинки, разве что асфальтовым катком, да ещё почву после него прижигать. Вот где «ау!» кричать бесполезно – поселений мало, и они далеки друг от друга.

– И что делали бы, если б попали туда?

Лайта пожала плечами:

– В самом худшем случае телепортировались бы обратно. Но пока есть шанс исправить ситуацию, грех им не воспользоваться. Здесь не так безлюдно, как на юге. Наверняка кого-нибудь повстречаем, кто подскажет, куда попали.

– Но почему бы нам не использовать Параллельный Перенос?

– Мне раньше никогда не приходилось бывать в Пуунолле. Знаешь же – это заклятие перебрасывает в место, которое воспроизводишь в памяти. Конечно, могла бы попробовать перенести нас в столицу, но от неё до Пуунолла – как от Логрэна до Голдтауна. И если потом выяснится, что отсюда всего-то десяток миль до цели, будет немножко обидно, не правда ли? А потому давай не спешить с опрометчивыми решениями.

Ещё с километр пришлось прошагать, прежде чем за очередным поворотом их взору не предстала небольшая поляна с правильными рядами цветов, напоминавших земные орхидеи.

– Каимпаак, – сразу поставила диагноз Лайта. – Выращиваются ради эссенции изысканного аромата. Чувствуешь, как благоухают?

– А то! Ещё не увидев этого цветника, уже почуял. Да и симпатичные весьма. У нас перед букетиком столь милых созданий вряд ли кто из девушек устоит.

– Ха! Ты настоящих красот Алзиллиэ не встречал. Увидишь – прибалдеешь. Без преувеличений.

– Кстати, всё забывал спросить, а ради чего мы сюда заявились?

Раскрыв перекинутую через плечо походную сумку, Лайта продемонстрировала пакет со свёрнутыми в трубочку берестяными свитками, потемневшими от времени.

– Именно за ними я в Европу и ездила, когда внепланово пришлось отправляться на Фюивт. Хранились в частной коллекции герцога Суссекского, пытавшегося сделать перевод, но безуспешно. И неудивительно – сейчас никто на Земле не смог бы прочесть староэльфийский. Герцогу, правда, сообщать о том не стали, просто выкупили свитки якобы для музея этнографии. А в Гильдии выписали командировку к Вааримму, полиглоту и большому знатоку эльфийской письменности, который проживает в Пуунолле.

Вслед за цветочной поляной дорожка, уже отчётливо различимая и без указателей-аришуунн, привела их к садовой плантации. Ухоженные деревца были увешаны сиреневыми плодами размером с крупное яблоко.

– Фрукты биаппатт – излюбленное лакомство эльфов, – пояснила Лайта. – Съедобны и для человека. На вкус напоминают персик. Хочешь попробовать?

– А хозяева не обидятся?

– Усталому и изголодавшемуся путнику дозволяется подкрепить свои силы любыми дарами природы Алзиллиэ, не спрашивая ничьего разрешения. Но не уносить с собой. Таковы неписаные правила. Поэтому не стесняйся, главное – в карманы не прячь, заметят – позору не оберёшься.

И, подавая пример, сорвала с ближайшего дерева парочку «яблок», одно из которых протянула Эрику.

– А если честным путём приобрету? – поинтересовался тот, осторожно надкусывая кожуру. – Куплю, например?

– Тогда претензий никаких. Как если бы и подарили. Оно, конечно, не пойман – не вор, но захочешь ли рисковать репутацией ради сомнительной выгоды?

– Нет, конечно.

Слегка перекусив и оценив экстравагантный вкус неземных плодов, они направились к противоположному краю рощи, где за кронами деревьев проглядывали очертания объекта явно искусственного происхождения. Из кустов, его окружающих, навстречу неожиданно выскочил худощавый рыжеволосый эльф – и замер, заметив нежданных гостей. Но не испугался, а принялся с любопытством разглядывать.

– Хозяину здешних мест привет, – как ни в чём не бывало, произнесла Лайта. – Нам нужно в Пуунолл. Подскажешь, как туда добраться?

Здорово у неё получается с первым встречным инопланетянином на «ты» общаться. У него так запанибрата вряд ли вышло бы.

– А вы кто? Неужели из Шааффиррка?

– Нет. Мы люди, с Земли.

– Люди?? Взаправду?? Вот так встреча!

Привлечённый шумом, появился ещё один эльф, такой же рыжий и нескладный, как две капли воды похожий на первого – разве что чуть выше ростом.

– Смотри, Даэлинн, кто к нам пожаловал!

– Вижу, Феелотт. Так чего встал столбом? Давай их за стол, пока не ушли! Заодно и пообедаем!

– У эльфов весьма своеобразное чувство юмора, – шепнула Лайта своему спутнику. – Так же, как и манеры общения. Воспринимай как должное, и реагируй соответственно.

Сбоку от дома гостеприимных хозяев, больше напоминающего баобабовой толщины ствол дерева, заканчивающегося на высоте шести-семи метров крышей из переплетённых ветвей, с прилепившимися с обеих сторон балконами-скворечниками, круглыми оконными отверстиями и расщелиной входной двери, притулилась столешница, покоившаяся на крепко сбитых резных подпорках. Явно для посиделок на свежем воздухе большой компанией – за ней одновременно разместилось бы с десяток человек, не сильно стесняя друг друга.

– Мауррилл! – крикнул Даэлинн, одновременно показывая не стесняться, брать плетёные стулья и рассаживаться.

На балкончике справа показалась эльфийка в аляповато-цветастой накидке, наброшенной наспех.

– У нас гости! Давай сюда всё, что разыщешь!

На столешнице последовательно материализовывались пузатый деревянный кувшин, ваза с фруктами, салатница с винегретом, и набор посуды, включающий ложки и двузубые вилки. «Хорошо ещё в здешних местах палочками не едят», подумал Эрик.

Завершение сервировки стола ознаменовалось появлением хозяйки дома, переодевшейся в облегающее, умеренно декольтированное платье нежно-жёлтой расцветки, подчёркивающее переливающийся огонь кудрей. Эрик невольно залюбовался, но лёгкий шлепок по коленке быстро привёл в чувство.

– Ну, за дорогих гостей, столь редких в наших краях! – провозгласил Даэлинн, наполнив бокалы присутствующих содержимым кувшина. Напиток, по виду напоминавший тархун, оказался немалой крепости: первый же глоток обжёг горло, перехватив дыхание.

– Я лично никого с Земли не встречал, по байкам только про людей знаю, – продолжил как ни в чём не бывало эльф, отставляя в сторону пустую пиалу, – путешествуете, али как?

– В Пуунолл собирались, но с порталом промахнулись слегка.

– О! У нас случается такое. Вон давеча Атлууагг хотел с одного берега Иуниэ на другой по воздуху перебраться, да на полпути в воду шлёпнулся. А вы, стало быть, тоже волшебники?

– Есть немного, – усмехнулась Лайта.

– И мы с Феелоттом колдуем потихоньку, чтобы урожай хороший был. Больше ничего особенного делать не умеем. Вот Мауррилл другое дело, она настоящий профессионал – в школе чародеек училась!

– А, пустое! – отмахнулась эльфийка. – Ту доморощенную магию, что преподавала нам тётушка Бюоллютт, я и без неё знала неплохо. Кто волшебством всерьёз собирается заниматься – те в Таппбээс отправляются поступать, в Королевский Университет, там самое крутое обучение. Ну да куда ж я своих мальчиков брошу? Единственно интересным для меня лично предметом явилось Зельеварение – ещё в детстве страсть как любила отвары из трав делать. А люди занимаются зельеварением?

– Редко. На нашей планете не так много ингредиентов с магическими свойствами, чтобы приготовлять сильнодействующие зелья.

– Так приезжайте покупать у нас! – подпрыгнул Феелотт. – Самые качественные компоненты по разумным ценам! Оптовым покупателям большие скидки!

– Притихни, не на базаре горлопанишь! Перед нами гости, прибывшие со звезды столь далёкой, что залезь на самое высокое дерево во всей округе, то и оттуда её не увидишь! Не волнуйтесь, лучшие образцы ингредиентов предоставим совершенно бесплатно, в подарок. В рекламных целях, разумеется, для расширения рынков сбыта и привлечения новых покупателей!

– Ну и шпарите, как заправские коммивояжёры. От гномов научились, что ли?

– Ага! – радостно подтвердил Феелотт. – Как прилипнут – не отвяжешься, пока что-нибудь у них не купишь. Да ещё и обжулить норовят, за во-от такусенький камушек с пылинку размером – целую телегу зерна и мешок фруктов забирают. И при этом ворчат: зерно, мол, мелкое, фрукты гнилые, за полцены сойдут только.

– Если есть в нашем мире нечто неизменное, так это «братская любовь» между эльфами и гномами, – съехидничала Лайта. – Неужели за столько лет воинственный пыл так и не угас?

– Да брось, какой пыл! – рассмеялся Даэлинн. – Это мы так, чисто по-дружески. Кстати, хороший повод: давайте выпьем за нерушимый мир между всеми расами разумных!

Ну как тут возразишь? Вместе с остальными поднял наполненную до краёв пиалу и Эрик.

– А чего твой друг всё время молчит? Он немой? – неожиданно поинтересовался Феелотт у Лайты.

Эх, будь у себя дома, ответил бы в язвительно-оскорбительном духе. Но здесь чужая территория, к тому же в голосе эльфа сквозила скорее детская непосредственность, чем желание унизить. Поэтому тональность ответа пришлось скорректировать.

– Вообще-то я умею говорить, – совершенно спокойно заявил Эрик. – Просто в наших краях бытует поговорка: молчание – золото.

– Слышал? – восхитилась Мауррилл. – Такую мудрость и тебе, Феелотт, не грех на хобот намотать.

– А ещё, раз уж пришлось нарушить обет молчания, спрошу кое о чём. Что интересного можете рассказать об арвироэсс?

Эльфы недоумённо посмотрели на него, а затем дружно расхохотались. Как если бы услышали нечто смешное из-за абсурдности или неприличия.

Веселье остроухих, однако, закончилось очень быстро, сменившись чуть не плачем.

– Уай-ю-ю, такой молодой человек, а смерти ищет! – скорбно возопил Феелотт.

– Может, ему требуется помощь жриц Киссимиэль? – тревожно поинтересовался Даэлинн.

– Обойдётся пока, – решительно отвергла Лайта. – Ни к каким арвироэсс он не собирается, просто интересуется местным фольклором. Легенды, сказки там всякие, обычаи, тосты…

– Тосты? – вмиг оживился Даэлинн. – Это мы запросто! Я сейчас свой фирменный тост скажу – ручаюсь, в ваших краях его никто не слышал!

– Ну, если только на их планете, а тут вся округа знает, – съязвила Мауррилл.

Пришлось опять подставлять пиалу. Если так дело пойдёт и дальше, ни до какого Пуунолла они в ближайшие сутки не доберутся. И так в сон клонит вовсю, а ещё и алкоголь. Бодрость Духа пока удерживает от стремления побыстрее принять горизонтальное положение. Но надолго ли его хватит? Особенно если вспомнить, чем закончился прошлогодний эксперимент Олафа на дружеской попойке по случаю победы над Дэнилом.

– Как-то у дворца Лорда-Землепашца Западных Земель, – ничуть не смутившись, начал словоохотливый эльф, – появился бедно одетый юноша и сказал хозяину: я из племени юршиимну, что за тридевять лесов отсюда, ходил мир посмотреть, теперь желаю себя показать, разреши мне поселиться здесь. Дело твоё, смеясь, ответил Лорд – выйди в чисто поле и пусти стрелу; куда упадёт, там и строй дом. Юноша так и сделал, и вонзилась его стрела прямо в крышу дворца. Наглеца схватили и хотели сурово наказать, но тут вмешалась дочь Лорда – люб, мол, он мне, не трогайте и не прогоняйте, иначе уйду с ним. Делать нечего, сыграли свадьбу, и стал тот юноша верным помощником тестю, а когда тот соединился с Природой, сам стал Лордом и правил долго, а главное, счастливо для подданных. Вот что значит однажды пустить стрелу в правильном направлении! Так выпьем же за находчивость!

Замечательное качество, особенно необходимое, когда потребно тонко намекнуть хлебосольным хозяевам: ждёт нас дорога дальняя. С удовольствием посидел бы, потрепался с инопланетянами о житье-бытье, будь побольше времени в резерве. Интересно, его течение здесь такое же, как на Земле? А то вдруг, как в некоторых сказках, окажется – час, проведённый на Алзиллиэ, стоит целого дня на родной планете. Вроде бы про подобный эффект в приложении к миру остроухих нигде не упоминалось, да и Лайта наверняка предупредила бы.

Словно угадав его сомнения, та в ответном слове, поблагодарив за гостеприимство и пожелав хозяевам достатка и долгих лет жизни, посетовала на невозможность дальше рассиживаться за столом.

– Нам ещё нужно добраться до Пуунолла, а мы не знаем, в какой он стороне и как далеко.

– Пуунолл? – задумалась эльфийка. – Не близко. Шестьдесят или семьдесят тиаппли отсюда.

– Тиаппли – местная единица длины, – пояснила Лайта своему спутнику. – Примерно три километра.

– Действительно, далековато, – присвистнул тот. – Пешком не дотащишься. Разве что бегом, применив Сверхскорость.

– Эх, надо было ковёр-самолёт прихватить с собой! – мечтательно вздохнула Великий Мастер. – Но есть идея получше. Даэлинн, кто-нибудь по соседству держит единорогов?

– Да их тут целый табун общего пользования в лесу бродит. Мауррилл, свистни парочку, какие поспокойнее. Не хватало, чтобы наших дорогих гостей скинули на полпути.

– Сейчас покличу, – совершенно серьёзно отозвалась эльфийка. Встав из-за стола и отойдя в сторону, она принялась нараспев произносить слова призыва.

– Ты на лошади ездить умеешь? – вопрос Лайты, естественно, был адресован Эрику.

– Шутишь, да? – сделал тот обиженный вид. – Много ли таких умельцев найдётся в моём поколении? Я лошадей живьём вообще не видел, у нас в Игримске они отродясь не водились.

– Ладно, не переживай, по ходу дела научишься!

Прислушавшись, Мауррилл повторила заклятие. С минуту всё оставалось тихо, а затем в отдалении послышался топот, и на поляну перед домом выскочили два единорога – белоснежно-белый и серый в крапинку.

– Знакомьтесь: Хиаллиг и Виипаа. Домчат быстрее ветра!

– Вопрос только – куда.

– Они умные! – вступилась за животных Мауррилл. – Сейчас объясню им направление. А как доедете, просто отпустите – вернутся сами.

И, наклонившись к уху Хиаллига, принялась нашёптывать, одновременно ласково поглаживая по гриве.

– Что дадите взамен? – озорно поинтересовался Феелотт. – Какой-нибудь оригинальный сувенирчик на память? Только без иллюзорных штучек, пожалуйста. А то ведь и мы пошутить можем!

Запустив руку в правый карман брюк, Эрик вытащил бумажник. Помимо основной функции хранения денег, которые на Санта-Ралаэнне требовались редко, в нём находилась масса полезных вещей, включая миниатюрную записную книжку и ключ от комнаты. Из отделения для мелочи он извлёк несколько монет и, подумав, добавил к ним пару банкнот:

– Пойдёт?

– Людские деньги? Класс! Ни у кого из моих друзей их нет! Вот полопаются от зависти, когда покажу!

Лайта меж тем примеривалась к Виипаа.

– Заберись на пенёк, перекидывай ногу и усаживайся верхом, – принялась поучать Эрика, едва Даэлинн приладил на спину Хиаллига ватную попону, закрепив снизу. – Шарф, повязанный на шею единорога – всё равно что руль у автомобиля: держись за него покрепче, а при необходимости тормози или поворачивай.

– За рог не хватайся! – весело добавил Феелотт. – Они этого не любят!

– А на дыбы не встанет, когда сверху окажусь?

– Вспомнил байку, в которой единороги подпускают к себе только девственниц? Глупость полнейшая, можно подумать, они различить такое способны. Да и вопрос половой принадлежности наездника их не колышет. Залезай смело.

Хиаллиг лишь слегка фыркнул, когда Эрик неуклюже плюхнулся ему на спину, но никаких агрессивных действий не предпринял.

– Ну, а теперь в путь! Спасибо, друзья!

– Забредайте к нам ещё! Рады будем увидеть и накормить! – донеслось вслед.