Действие пятое

Явление первое

Спасибо, брат! Употчевал на славу,
Таких и надо нам. Вся дворня лоском
Теперь лежит.

А мы с тобой не пьяны, —
И молодцы-робята.
Садятся на скамьях.

Ты, выходит,
На службу к нам задаться хочешь, парень,
За нашего боярина?

Своим домком не жить, достатков нету.
Неволя, брат, куда не занесет,
Я сирота.

За много ль?

Полчетвёрта
Рубля прошу, а не дадут, так за три.
Возьму, пропью, а там навек кабальный.
Давай попьем.

И то гораздо пьяны.

Ну вот беда! Проспишься, а назавтра
Опохмелю.

Да спать-то не придется.
Терёнька спит как мертвый, не разбудишь
Ничем его. Один я на стороже.

Да что стеречь в пустом саду? Диви бы
Поспело что! Вот яблоки поспеют,
Тогда беда.

Да нешто мы как люди!
Велят тебе беречь пустое место —
И береги. А что украсть-то, парень!
Каб было что, свои б давно украли.
Ну право, так!

Давай свою дубину!
Ты ляг, усни, а я стучать примусь,
Послушают и скажут, что исправны.
Да что не пьешь? Допей, остатки сладки.

Осилить ли? Тут много.

Поневолься.
Не каждый день вино у вас.

Вестимо.
Вон люди в праздник пьют, а мы не так:
У нас когда вино, тогда и праздник.

А задние ворота запирают
Замком у вас?

Замком, а прикалиток
Гвоздем забит. Ну, парень, забирает
Меня дюжо. Пьяней вина я, парень.

Размок язык, так спи.

Небось не встанешь!
Другой медведь того не выпьет, сколько
Сегодня ты. Ай сторожа!

Ну! смерти
Аль живота?

Робятушки, он вор!
Робятушки!

Немного набормочешь.

Ты, Резвый, здесь?

Мы тут с Кубасом бродим;
У лошадей Шишига.

А боярин?

Недалеко гуляет.

Ну, смотри же,
Не выдавай! Мы их вдвоем осилим;
А те пусть ждут у кСней. Да потише,
Не полошить народ! За вас заступа,
Вам нечего бояться: Бастрюковы
Не выдадут своих покорных слуг;
А мне попасть, так с головой проститься.

Да тут все глушь, все зАдворки выходят,
Собаки нет живой; с лица так людно.
В лопушнике присядем, кто увидит!
Так я пойду?

Иди!
Резвый уходит.
Заныло сердце
Ретивое, душа захолонула.
Олёнушка! два года не видались,
Вот Бог привел, да каково-то встретит
Она меня? Я чай, совсем забыла
И бросила Романа своего.
А как мы с ней любовно поживали,
Весь день с утра и до ночи все смехи
Да радости у нас, налюбоваться
Не можем друг на друга всласть да в сытость,
И таково нам весело: и люди
Дивуются и говорят, бывало:
«Такой-то смех веселый у Олены,
Что слушаешь и сам смеешься с ней».
Уйдешь с двора поутру, в лавку сядешь,
А все с ума нейдет Оленин голос,
А все в ушах веселый смех звенит.
А тут сама бежит ко мне, подсядет,
Прижмется вся, полой ее закрою
По самую по шею, только щеки
Алеются, да черные сокольи
Глаза глядят из-под бровей собольих,
Огнем горят, как звезды, искры сыплют.
Идут купцы, идут бояре, смотрят,
Дивуются на нас, глядеть им любо,
Как ладно с ней сидим мы и торгуем.
Куда теперь? Куда с тобой я денусь?
Неужто мне угла на белом свете
Не сыщется? Ужли опять по-волчьи
В лесу бродить! Повыточу вострее
Булатный нож да первую ее
Из рук своих зарежу, чтоб не знала,
Не ведала ни нашей вольной воли,
Ни нашей злой и неминучей доли.
Ужли же мне ее, мою голубку,
К нечистым псам вести? За что ж ей, веку
Не доживя, кипеть в аду кромешном,
Грабеж, дележ, питье, литье хмельное,
Да хриплый крик, да пьяный вопль, да драку,
Зуб за зуб брань, ножовые тычки,
Божбу, клятье, святыни обруганье, —
С чего у нас-то, окаянных, волос
Вздымает дыбом, леденеет кровь, —
Ей заживо увидеть и услышать!
Гульба гульбой, а впереди-то пытка.
Всему пора да время. Сколько вору
Ни воровать, кнута не миновать.
Обрушит черт, наткнешься на разъезды:
Убьют тебя, так счастье, а как свяжут,
Перекуют попарно да к расспросу
Потянут всех, и ей идти с ворами,
Терпеть безвинно воровскую кару…

Явление второе

Идут.

Роман!

С чего же ты, Олена,
Заплакала? От радости иль с горя?

Да Господи! Да как же! Не во сне ли?
Взгляни сюда! Роман и есть! Голубчик!

Ну где ж ты был?

В лесах бродил.

Да как же
Без крова-то? Весна да осень — дождь,
Зима-то — снег; в лесу-то зверь рыскучий.
На чем прилечь в ночи, а в непогоду
Обсохнуть где?

Да видишь, цел вернулся,
Так что ж тебе? Что было, то прошло.

Кто мыл, кто шил тебе? Чужие руки
Такие ли, как женины? Кажи-ка
Сорочку-то!

Суровая какая.
Такие ли я шила! Ишь ты, ворот
Не вышитый. А я, бывало, шелком
И рукава и ворот изошью.
Какой кафтан-то смурый! На бурлаках
Такие-то.

А ты молись-ка Богу,
Что сам-то цел!

Романушка, по-Божьи,
Скажи ты мне всю правду. Не видались
Два года мы. Ужли ты женской ласки
Не видывал, так сиротой и жил?
Ни девушки, ни бабы не любили,
Молодчика, тебя? Скажи, мой милый,
Не осержусь.

Всю правду говорить?

Ну, говори!

В сиротской нашей доле
До ласки ли, Олена? А взгрустнется,
Бывало, мне, — присядешь, горько всплакнешь,
Придет ко мне, бывало, пожалеет,
Приластится, лицо и руки лижет
Мой верный пес, лохматая собака,
Кобель борзой. В глаза ко мне глядит
И плачет сам, как будто он прочуял,
Что на уме моем.

Роман, сердечный!

Так прогони ж свою собаку, злую
Разлучницу. Возьми меня. Собакой
Служить тебе я буду, злое горе
С тобой делить; в глаза глядеть, и плакать,
И ластиться.

Уж без тебя не выду
Отсюда я. Не для того нас доля
Свела опять, чтоб снова расставаться.

Не надоем тебе, не надокучу.
Прикажешь мне — я подойду, погонишь —
Я прочь пойду, и слова не услышишь.

А у тебя и не спрошу, Олена,
Как ты жила, чтоб сердца ретивого
Не натрудить. И так уж все изныло.
Я знаю, ты меня не променяешь
Ни на кого охотой, про насильство
Не сказывай! Себя не пожалею,
Да и тебя. Таков уж мой обычай;
Как словно что внутри-то захохочет,
В глазах туман кровавый да ножи
Мерещатся. Молчи, Олена, лучше!

Романушка, не думай! Воевода
И плакал-то, и пыткой-то стращал,
Я напрямик ему сказала: руки,
Мол, наложу, отстань. Три дня не ела,
Голодной смертью помереть хотела, —
И унялся. На черную работу
Послал меня; а я тому и рада.
Боярышню привел, так взяли в терем,
По нраву ей пришлась.

Веди скорее
Боярышню. Мы задние ворота
Отворим вам.

Ступай же, дожидайся,
За ворота. Мы крикнем, ты отворишь.
А здесь не стой! С боярышней Ульяна,
Сердитая такая: как увидит
Тебя в саду, весь дом поднимет криком.
Прощай пока.

Ну, с Богом.

Дожидайтесь.

Ну, дядюшка, простись с своей невестой!
Женили нас с тобой! Ты где гуляешь,
Своей беды не знаешь? Что ж мне делать?
Будить народ начать? А ну, услышит
Оленин муж, да выдадут людишки
Меня ему? Начнет меня он резать,
Пороть ножом на части по суставам.
Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше:
Направлю я стопы свои подальше,
Покуда цел.

Явление третье

Эй, дядя, дядя, тише!

Бессудный, ты?

Я, дяденька. Потише,
Не разбуди! Ты видишь, все заснули.

Ты как прошел?

В ворота.

Кто же отпер?

Два сторожа сидят.

Исправно. Двери
Одни запрем, другие настежь. Слушай:
Все сторожа пьянехоньки, Дубровин
И Бастрюков на задворках гуляют,
Сейчас придет боярышня; ворота,
Вот видишь те, не заперты. Промедли
Ты час еще — и поминай как звали.
Ты здесь один?

На улице оставил
Людей, стрельцов и с ними Неустройко,
А сам один двором прошел тихонько
И сказывать не приказал.

Пошли-ка
В обход стрельцов на задворки. Без шуму
Пускай идут, и посмотри, что будет.

Ступай веди стрельцов, я здесь останусь.

А по тебя два раза присылали:
Наехали с Москвы, в избе приказной
Сидят да ждут какие-то бояре.

Убить тебя с боярами-то вместе!
Пошлют — иди! А разговоры после.

Недаром сон, и хорошо, что в пору
Приехал я! Теперь мои злодеи
В моих руках, поймаю их с поличным.

Явление четвёртое

Пришла ж тебе охота! Не слыхала,
Как соловей поет. Велико диво!
У вас в саду, чай, много.

Все же любо
Послушать их весенней-то порой.

А лучше б спать!

Мы выспаться успеем.
Мы круглый год все спим. Ночей-то много,
А соловьи поют до Петрова дня,
Перестают потом.

И вам не страшно
Ночной порой в саду?

Чего ж бояться?
Вот говорят, что будто бука ходит,
Да врут поди.

Ты уморишь со страху!
Не говори уж лучше!

Бука! бука!

Держите их!

Боярин!

Стой, ни с места!

Красавица, куда бежишь! Постой,
Не торопись! Держи ее, Ульяна!
Ульяна берет ее за другую руку.
За что же ты хлеб-соль мою и ласку
Совсем забыть хотела? И спасибо
Мне за любовь-заботу не сказала,
Задумала покинуть, людям на смех
И голове седой на поруганье,
Мой нов терем. Аль ты не знаешь, Марья,
Что у меня жене прощенья нет
За грех ее. И мал ли он, велик ли,
А ей не жить. Прощайся с белым светом!
Ты не жена, так все равно невеста.
Я не хочу, чтоб мне в глаза смеялись.
Мне жаль тебя: такая молодая,
А умирать придется. Ты хотела
Повеселей пожить. Смеяться любишь!

И у меня ты вдоволь насмеешься,
И умирать тебе веселой смертью,
Красавица моя!

Он здесь. Держите!
Связать его!

Живой не дамся в руки.

Так вот где ты, мой ворог, разоритель!
Не ты ль меня пустил по-волчьи рыскать?
Гнездо мое расхитил? Уж не ты ли
И выучил меня ножи точить,
В оврагах жить, по Волге грабить, резать
Живых людей? Ты вспомни-ка, не ты ли?

Кажись, что ты! Так сам теперь отведай,

Востер ли нож, чиста ль моя работа.

Я выучил тебя, да, видно, плохо,
Не доучил, начать придется снова!
Сковать его! А люди Бастрюкова?

Побрали всех.

И всех перевязали
Одним концом. Как жемчуг, нанизали
На ниточку.

А Бастрюков Степан?

Он на конь сел да в город.

Ну и с Богом!
Держите их. Пойдем-ка в терем, Марья,
Поговорим с тобой. Веди, Ульяна.

Убей меня!

И рад бы я, да связан.

Ах, батюшки! Ой, смерть моя приходит!
Убьет ее, до смерти защекочет.
Защекотал двух жен, разбойник! Хочет
Дитя мое родное загубить,
Красавицу, забавницу. На то ли
Лелеяли, растили, воскормили
Мы яблочко наливчато свое!
Беда моей головушке! Пустите!

Ох, смерть моя!

Не убежишь, поймаю!

Не стало сил моих, не служат ноги!

Побегаешь, устанешь.

Ох, спасите!

Куда б уйти!

Уж сколько ты ни бегай,
А рук моих тебе не миновать.

Явление пятое

Куда бежать — не знаю! Няньки, мамки
И девушки сенные, схороните!

Беги ко мне!

Старуху подержите!

Что за люди?

По царскому указу,
Тебе, Нечай Шалыгин, воеводство
Отказано. А про твои неправды,
Для сыску, к нам Левон Поджарый прислан,
И быть ему у нас на воеводстве.

А есть приказ мою невесту силой
Из дому взять?

Ты сам ее насильно
Увез к себе. Она моя невеста.

В наказе нет об девке. Опечатать
Добро твое приказано до сыску,
За тем к тебе с посадскими людьми
Пришли теперь. А чья она невеста —
Мне как узнать? Отца и мать мы спросим.

Спроси у ней.

Да нешто девка знает,
Кто ей жених? Ее ли это дело?
К кому пойдешь?

К Степану Бастрюкову.

А все отца и мать спросить.

Мы спросим
Опосле их; а я возьму покуда
К себе ее. Пойдешь?

Пойду.

Вот видишь,
Сама идет, так разговор короток.
Вели пустить людей моих на волю,
Меня суди, они не виноваты.
Они рабы, по моему приказу
За ней пришли, а их перевязали.
В ответе я, коль в чем и провинились.

Пустите их!

А ведомого вора,
Дубровина Ромашку, тоже пустишь?
Ножом меня хотел зарезать. Ночью
Ворвался в дом.

Ты пошто к воеводе
С ножом пришел?

Жену мою Олену
Два года он в своих хоромах держит,
Насильством взял, тюрьмой стращал и пыткой.

А ты где был? В бегах!

Все от тебя же.
Пытал меня и жег корысти ради.
Вымучивал последние копейки,
Меня в тюрьме томил, чтоб без помехи
Жену отнять.

Нечай Шалыгин! правду
Он говорит аль нет?

Ты воевода,
Так и суди.

Изволь, судить я буду,
Да на меня ты после не пеняй!
Посадские! Кого Дубровин грабил?

Не грабил нас.

Не знаем.

А убойства?

Не ведаем, и слыхом не слыхали.

А воровства с поличным?

Не видали.

На воровстве не пойман.

Воевода
В тюрьме держал его?

Держал напрасно.

Пытал его безвинно.

Воевода
Жену его насильством брал в хоромы?

Да как не брать! Известно, брал Олену.
Спроси у ней, она живая — скажет.

Ты был в бегах?

Я бегать — бегал точно,
Не буду лгать.

Так слушай же, Дубровин!
Указано царем нам, воеводам,
Вас сыскивать и на посад сажать,
Устраивать строеньем, буде надо,
И отдавать за крепкие поруки,
Чтоб вам, живя в посаде, не сбежать,
И подати платить царевы вместе
С посадскими, и быть во всякой службе
С посадскими ж, в ином чину не стать,
И ни за кем бы вам не заложиться.
А нет порук, и тех сажать в посады
И льготы им давать. Кто на поруки
Дубровина берет?

Мы, всем посадом,
Берем его.

Ну вот, Шалыгин, видишь,
Я рассудил. По нраву ли пришелся
Мой суд тебе?

Есть суд и над тобою,
В Москве найдем. А ты суди как хочешь,
Пускай воров на волю.

Развяжите
Дубровина.

Подайте завтра запись
Поручную по нем. А за убытки,
Коль сыщутся, своим добром заплатит
Дубровину Шалыгин воевода.

Да что же ты в чужом дому воюешь?
Вы с чем пришли? Что за люди? Да может,
Обманщик ты, не царский воевода,
И надо гнать тебя с двора по шее!
Есть грамота у вас?

Читай, Облезлов!

Мне Бог с тобой, свою бы я обиду
Тебе простил; а ты весь мир обидел.
Ты, знать, забыл, что с миром не поспоришь,
Что мир вздохнет, так до царя дойдет.

Отозвались тебе мирские слезы! Шут
Эх, дяденька! меня-то на кого же
Покинешь ты? Пропали мы с тобой!
Я малые, а ты большие шутки
Пошучивал, да вот и дошутились!

Теперь узнал ты нас, и кто, и по́што,
Обманом ли, иль вправду мы пришли?
Веди нас в дом описывать добро.

Явление шестое

Где дочь моя?

Бастрюков Степан
Не бойся, не отнимут.
Отдай-повыдай замуж за меня.

Да Бог с тобой! Коли пришлась по нраву,
Бери себе, да только чтобы честно
Венчаться с ней; а то, тебя я знаю,
Ты увезешь и так, а чин по чину
Пойдем ко мне, да по рукам ударим.

На все готов, пойдем! За мной, робята!
Ты приходи на свадьбу к нам, Дубровин.

Не промину.

Приди и ты, Олена.

С женой придем.

Ну, как теперь, Дубровин?
Не убежишь от нас?

А там как Бог даст.
Коли хорош да смирен воевода,
Не потеснит, так с вами жить останусь
И торговать начну, а коль обидит —
Опять сбегу, вы так про то и знайте!
Пойдем домой, Олена!

В разоренный
Охота ли идти!

Небось. Поправим.
Найду чем жить. Не поклонюся людям.

Посадские, готовьте-ка поминки
Да на поклон несите воеводе.
Почествовать его с приездом надо.

Ну, старый плох, каков-то новый будет.

Да, надо быть, такой же, коль не хуже.

Отправить