Напала пороша
На талую землю,
По той по пороше
Что семеро саней,
По семеро в санях.
Как первые сани
Ларька на Карьке.
Вторые-то сани
Гришка на Рыжке.
С добычею вернулся Епифанец.
Запас везут и полону пригнали.
Хорош полон! крестьянишек голодных,
Пяток старух да старого попа.
Беспуту вы не троньте, не будите!
Проснулся он, ругается, что связан.
Так развязать скорее.
Развязали.
Жить не мило кому-то! Как посмели
Связать меня?
А ты скажи спасибо.
Я приказал, а то б не жить тебе,
Болтаться бы на дереве, иль кожу
Крестьянишки содрали. Ты, Беспута,
Не бражничай! Сначала кончи дело,
Потом гуляй!
Велико дело грабить!
Что пьянство, что грабеж — одно и то же.
Не так сказал! Украл, когда не надо,
Не хорошо! А нечего кусать,
Воруй баран! Не грех!
Тебе ль, татарин,
Учить меня: какое дело грех
И что не грех! Ты что мне за указчик!
Собака ты, а я крещеной веры!
Не надо так! Наш Бог один!
Беспута,
Ты сам себя и сотню всю погубишь.
Коль хочешь пить, не пропивай ума.
Ума кончАл и голова кончАл.
А ты вчера и ум и память пропил.
Мы далеко зашли, кругом чужие.
Тут некогда копаться! Взял что надо,
Беги домой, покуда не догнали,
А ты резню и буйство затеваешь!
Ненужное кроворазлитье деешь!
Губил детей грудных, рубил на части,
Как бешеный из дома в дом кидался,
Избу зажег. Уж мы тебя связали
Да увезли; а надо бы на муку
Отдать тебя отцам и матерям.
Ты берегись, дойдет до государя
Димитрия Иваныча твое
Дурачество, спасиба он не скажет.
Не говори! В меня посажен дьявол,
Да не один, а может, много их.
В своем нутре я слышу разговоры,
Я сам молчу, а он во мне хохочет.
И в те поры зальется сердце кровью,
По телу дрожь, а волос станет дыбом,
В глазах круги зеленые и искры,
И бесенята маленькие скачут;
Мне кровь тогда, что пьяному похмелье;
Готов пролить я реки алой крови.
И чем слабей, чем ворог мой бессильней,
Тем слаще мне губить его и мучить.
Что ж делать мне!
Я сам врагов гублю,
Да только тех, кто борется со мною.
На то война! А безоружных мучить
Лишь только грех один. Ведь мы не волки
Голодные, не псы!
Бирюк — не батырь.
Я есть хочу.
Барана облупили
И на рожон воткнули.
Епифанец,
Садись за стол.
Садись, кочан капустный!
Не надо так! Такой не надо шутка!
Я убивал за то!
Вина бочонок
Кати сюда! Налей в мою братину
И ковш пусти.
Не пей вина, Беспута!
Ты во хмелю нескладен.
Ну, свяжите
Опять меня! Давай полон разделим.
Плакучих баб не надо мне. На долю
Я мужиков возьму, к коням приставлю.
А я возьму товар дешевый — баб;
Придут мужья, дадут хоть по копейке.
А мне старик отдай!
Тебе на что же?
Ходи-гуляй пущу. Он Богу служит.
Товариство почтенное! Грозится
Убить меня!
За что? коли за дело,
Пускай убьет.
Ты, атаман, не трогай
Скурыгина. Он нам вперед годится
В шишах служить.
Ему нужна наука!
Ты к лыцарству казацкому ни шагу!
Ходи вокруг да около.
Судите
Вы, головы и атаманы, чем же
Я лыцарей обидел? Говорю я,
Что плохо мы царю и государю
Димитрию Иванычу радеем!
Пошли ему Господь в делах удачи,
И счастия, и всякого талану,
И дай ему Господь свой стол московский
И родовые царства доступить,
И дай ему победу, одоленье,
Создай ему…
Ты полно распинаться!
Приказная, продажная душа!
Не смеешь ты казакам-атаманам
Указывать ни в чем.
Мое раденье
Великое известно государю.
Судите нас! Казаки изловили
На троицкой дороге молодца.
(Указывая на Николая Редрикова.)
А я божусь, сквозь землю провалиться,
Что он гонец царев; его поймали,
А грамоты царевой не нашли;
А я его в Москве недавно видел,
Сбирался он в Ростов, и верно знаю,
Что грамоты он вез.
Куда ж им деться?
Где грамоты?
Не знаю. Я, боярин,
К родным бежал от службы из Москвы.
Ты, дяденька, не обижай сиротку!
Ты добренький!
Ты сказочник, я вижу.
Пытать его!
Пытайте, коль хотите,
Невинного. Теперь я в вашей воле;
В чужом стану, один, защиты нет,
Одна защита — матушки молитва
Перед Творцом. Хоть до смерти замучьте,
Родимые, а не в чем повиниться.
Не стану лгать. За правду мне не страшно
И умереть.
Вот молодец какой!
А сколько лет тебе?
Годков осьмнадцать.
Ну, из тебя иль добрый парень выдет,
Иль уж такой разбойник, что на диво.
Он вор прямой.
А вот мы завтра к князю
Рощинскому сведем его. На дыбе
Он скажет все.
Ведите, ваше дело.
Теперь пока в землянку запереть.
Николая Редрикова уводят казаки.
Ты на слова мои не обижайся,
Не про тебя я говорю, про всех.
Зачем мы здесь стоим — давно пора бы
В Москве нам быть. Я сам вчера оттуда.
В народе рознь, а мы сидим, зеваем.
Стараюсь я один; уж я не мало
По площадям московским надрывался,
Уму учил и в чувство приводил.
Хотят идти с повинной к государю
Димитрию Иванычу. За службу
Пожалуют иль нет, — не знаю. Яну,
Петр Павлычу Сапеге, нынче утром
Докладывал, какие атаманы
Нам Красное село сдадут, какие
Провесть хотят за деревянный город
Лазейка есть, лазейку мы сыскали.
И кланялся я гетману и князю
Явить мое раденье государю,
Чтоб ведомо ему старанье было
И неусыпный труд.
Тебе бы встряску
Хорошую задать, ты больше скажешь.
Ну, на тебе за службу ковш вина.
Давай играть, татарин.
Деньга мало.
A денег нет, отдашь живым товаром,
Возьму полон.
Якши! Давай играем!
Ведь знаю я, что некрещеным счастье,
Талан во всем, а все с тобой играю,
С татарином. Бери!
Играй еще!
Тащи опять!
Играй еще!
Сыграем!
В последний раз.
Подай сюда!
Еще!
Опять мое.
Играй еще!
Да с чем же
Играть тебе? На старика сыграем?
Играй, играй!
Поди сюда, старик.
Мы на тебя играем. Что, татарин!
Он мой теперь.
Пожалуста, играй!
Посля отдам.
Без денег не играю.
Пожалуста.
Пошел! Гулять хочу!
А ты, старик, нам песни пой, да громче!
Плясать горазд, найдем тебе плясунью,
И тешьте нас.
Мирских не знаю песен.
Мои уста поют Господню славу
В святых церквах; в разбойничьем вертепе
Не осквернюсь я срамным празднословьем.
Пусти его.
Он будет петь, увидишь!
Он мой теперь, я выиграл его!
И что хочу, то и заставлю делать.
Ну, пой, старик, а то убью!
Ты глупый
И жалости достойный человек!
Я Господа боюсь, а ты не страшен.
Я для тебя губить души не стану.
А что мне смерть! Давно прошу у Бога
От бренных уз, от старческою тела
Освободить тоскующую душу,
О житии небесном.
Если просишь,
Так ты давно б сказал.
Беги, спасайся!
Куда бежать! От смерти не уйдешь.
Зачем убил? Зачем убил? Не надо
Убил его.
И ты того ж дождешься.
Хватай его!
Вяжите кушаками.
Татарин, прочь! Убью тебя, собаку!
Не вырвешься из наших рук железных.
С татарином мы двое черта свяжем,
Недаром мне прозвание «Четыре
Здоровья». Так скрутим его, что любо.
Дождусь же я, не все же буду связан.
Из-за угла перестреляю всех.
Доводишь сам. Проспишься, позабудешь.
Проклятые! Чтоб провалиться вам
Со всем гнездом разбойничьим! Разверзись,
Сыра-земля, до самой преисподней
И поглоти воров проклятых стаю
И первого меня!
Вот это ладно,
Что не забыл себя.
Я околеть-то
Давно бы рад, да только вместе с вами.
Я рад кипеть в смоле, в горячей сере,
Да только б знать, что ты сидишь со мною
В одном котле. Я боль свою забуду.
И дьяволов-мучителей потешу
Я хохотом над мукою твоей.
Товарищи, о чем шумите?
Мертвый
И связанный! Не можем мы без драки
И смертного убийства выпить чарку.
Теперь и ты с волками вой по-волчьи.
И сам дерись, и пей, и нашу волю
Не осуждай.
Мне это ничего!
Я зарожден на зло. На свет с зубами
Родился я, меня не испугаешь.
Вы, головы и атаманы, братья!
Вот новый наш товарищ — молодец!
Покинул он изменнический город
И целовал сегодня крест на службу
Природному царю и государю
Димитрию Иванычу.
Откуда
И кто таков ты?
Редриков Максим.
Он дворянин московский.
Ну и ладно.
Вот мы его пригоним в кашу веру
И окрестим. Давайте ковш вина!
Ну, пей, да только весь смотри!
О здравье Царя Димитрия всея Руссии.
О здравии царя и государя
Димитрия всея Руссии.
Верой
И правдой служи царю и нам,
Товарищам! Отца и мать покинуть
И всю родню забыть, а доведется,
Губить и их, как недругов царевых,
Клянись!
Клянусь!
Ну, Бог тебе на помочь!
Ты наш теперь!
Ни бачка нет, ни мачка.
Твой бачка царь, а мачка нож-булат.
Мы наберем холопов беглых сотню,
И в сотники тебя тотчас поставим.
А вот тебе на первый раз и служба:
Стеречь полон, всю ночь ходить дозором
По куреням, чтоб стража не дремала.
А молодца в землянке пуще глазу
Ты береги, он завтра нужен нам.
Ну, спать пора, пойдемте, атаманы.
Эх, волюшка! Кому ты не мила!
Удалых ты до Тушина доводишь,
По сердцу мне веселое житье!
Прикажи-ка нам, хозяин,
Поскакать, поплясать,
Поскакать, поплясать,
Про все городы сказать!
И про верхни городки,
И про низовые.
Максим! Максим!
Чего? Знакомый голос,
А никого не видно.
Я в землянке,
Поди ко мне.
Ты как сюда попал?
Пусти, скажу.
Тебя беречь велели.
Запрешь опять.
Ну, выходи на волю.
Рассказывай, потом опять в землянку
Запру тебя, сиди да утра жди.
Попался я казакам на дороге.
А грамоты?
У Троицы теперь.
Я отдал их старухам богомолкам,
Зачуявши погоню. Завтра утром
О грамотах сведут меня к допросу
И накрепко пытать хотят.
Что ж делать!
Не будь дурак, вперед не попадайся!
Садись опять в землянку, дожидайся
Судьбы своей.
Постой, я погадаю.
О чем, Максим?
Пустить тебя аль нет?
Да как пустить! А крестно целованье!
Толкуй еще! Уж за одно грешить,
Я утверждался крестным целованьем
Двоим царям служить: в Москве Василью,
А в Тушине Димитрию. Василья
Я обманул, а этот чем же лучше?
Тебя-то жаль, ты больно молод, парень,
И отпустить беда, спина в ответе,
А неравно и голову долой.
Поди садись в землянку, я опосле
Поворожу, пустить тебя аль нет.