Действие пятое

 

Явление первое

Спасибо, брат! Употчевал на славу,
Таких и надо нам. Вся дворня лоском
Теперь лежит.

А мы с тобой не пьяны, —
И молодцы-робята.

Ты, выходит,
На службу к нам задаться хочешь, парень,
За нашего боярина?

Нешто́!
Сиротским делом, что дадут деньжонок,
Возьму, пропью, а там навек кабальный.
Давай попьем.

И то гораздо пьяны.

Ну вот беда! Проспишься, а назавтра
Опохмелю.

Да спать-то не придется.
Терёнька спит как мертвый, не разбудишь
Ничем его. Один я на стороже.

Да что стеречь в пустом саду? Диви бы
Поспело что! Вот яблоки поспеют,
Тогда беда.

Да нешто мы как люди!
Велят тебе беречь пустое место —
И береги. А что украсть-то, парень!
Каб было что, свои б давно украли.
Ну право, так!

Давай свою дубину!
Ты ляг, усни, а я стучать примусь,
Послушают и скажут, что исправны.
Да что не пьешь! Допей, остатки сладки.

Осилить ли? Тут много.

Поневолься.
Не каждый день вино у вас.

Вестимо.
Вон люди в праздник пьют, а мы не так:
У нас когда вино, тогда и праздник.

Ворота заперты, а прикалиток?

Гвоздем забит. Ну, парень, забирает
Меня дюжо. Пьяней вина я, парень.

Размок язык, так спи.

Небось не встанешь!
Другой медведь того не выпьет, сколько
Сегодня ты. Ай, сторожа́!

Ну! смерти
Аль живота?

Робятушки, он вор!
Робятушки!

Немного набормочешь.

Явление второе

У тех ворот два сторожа сидят,
И здесь один, другой лежит, на смену
Готовится. Постукивай почаще,
Чтоб слышать мне, что вы не спите.

Ладно.

По голосу-то словно как не наш;
Ты за себя иль за кого другого
На стороже стоишь?

Да за Терёньку;
Недужится ему.

А ты-то кто же?

Да что с тобой, Ульяна Пантелевна?
Иль не признала? Конюх воеводский
С того двора.

А по чьему приказу
Ты в сторожах стоишь?

Мне Неустройко
Приказал и дал ярлык.

Кажи!

Не веришь мне, давай народ разбудим,
И за меня поставь кого другого,
А я в конюшню спать. Скажу спасибо.
Другие спят, а ты гляди, как сыч.
Ты всем взяла: и ростом, и дородством,
И поступью, и уж складна, Бог дал;
Опять с лица: глаза ли взять, иль брови…
Так, кажется, и днем с огнем не сыщешь;
Вот только норов…

Не мели пустого!

Мне Бог с тобой; я только, что уж очень
Красавица. Я глаз таких веселых
Не видывал, речей таких умильных
Не слыхивал. Я правду говорю.

Да вижу я, что правду.

Не обидься!

Да чем тут обижаться! Эх, мой милый,
На красоту мою никто не льстится.
Ни мужа нет, ни милого дружка.

Ну, мужа-то, известно, без достатков
Найдешь не скоро; милого дружка
Скорее не в пример.

С оглядкой надо.
Найти найдешь, да как бы не заплакать:
Другой такой навяжется, что жизни
Не рада будешь.

Как не пожалеешь,
Сердечную, тебя? Ты выходи-ка
Попозже в сад; усядемся рядком,
Поговорим с тобой сиротским делом.

И то придем.

Явление третье

Ульяна Пантелевна,
Боярышня тебя зовет.

Иду.

Ты здесь, Кубас?

Явление четвертое

Мы тут с Шишигой бродим;
У лошадей Зоря.

А где боярин?

Недалеко гуляет; я с Романом.

А ты зачем?

Да за женой пришел.
Пора домой; довольно погостила
В чужих людях.

Коней держите ближе
Да бережней; не полошить соседей!

Да тут всё глушь, всё задворки выходят,
Собаки нет живой; с лица так людно.

Пойти взглянуть на вас.

Заныло сердце.
Олёнушка! два года не видались,
Вот Бог привел. Я чай, совсем забыла
И бросила Романа своего.
А как мы с ней любовно поживали,
Весь день с утра и до ночи всё смехи
Да радости у нас, налюбоваться
Не можем друг на друга. Люди
Дивуются и говорят, бывало:
«Такой-то смех веселый у Олены,
Что слушаешь и сам смеешься с ней».
Уйдешь с двора поутру, в лавку сядешь,
А все с ума нейдет Оленин голос,
А все в ушах веселый смех звенит.
А тут сама бежит ко мне, подсядет,
Прижмется вся, полой ее закрою
По самую по шею, только щеки
Алеются, да черные сокольи
Глаза глядят из-под бровей собольих,
Огнем горят, как звезды, искры сыплют.
Идут купцы, идут бояре, смотрят,
Дивуются на нас, глядеть им любо,
Как ладно с ней сидим мы и торгуем.
В сад входит шут и прячется в кустах.

Явление пятое

Роман, Роман!

С чего же ты, Олена,
Заплакала? От радости иль с горя?

Да Господи! Да как же! Не во сне ли?
Взгляни сюда! Роман и есть! Голубчик!

Ну где ж ты был?

В лесах бродил.

Да как же
Без крова-то? Весна да осень — дождь,
Зима-то — снег; в лесу-то зверь рыскучий.
На чем прилечь в ночи, а в непогоду
Обсохнуть где?

Да видишь, цел вернулся,
Так что ж тебе? Что было, то прошло.

Забыл меня, забыл. Да ты бы кликнул
Иль весть прислал: мол, приходи, Олена,
Так разве б я к тебе не убежала,
Не бросилась, стрелой б не полетела?

Куда ж тебя? В лесу бродить по-волчьи?
Не приведи Господь! Да я б тебя
Из рук своих зарезал, чтоб не знала,
Не ведала ты нашей вольной воли,
Ни нашей злой и неминучей доли.
Да как же мне тебя, мою голубку,
К нечистым псам вести? За что же, веку
Не доживя, тебе в аду кромешном
С злодеями кипеть и видеть, слышать,
Грабеж, дележ, питье-литье хмельное,
Да хриплый крик, да пьяный вопль, да драку,
Зуб за зуб брань, ножовые тычки,
Божбу, клятье, святыни обруганье, —
С чего у нас-то, окаянных, волос
Вздымает дыбом, леденеет кровь, —
Гульба гульбой, а впереди-то пытка.
Обрушит черт, наткнешься на разъезды:
Убьют тебя, так счастье, а как свяжут,
Перекуют попарно да к расспросу
Потянут всех, и ты пойдешь с ворами
Терпеть безвинно воровскую кару…

Кто ж мыл, кто шил тебе? Чужие руки
Такие ли, как женины? Кажи-ка
Сорочку-то!

Суровая какая.
Такие ли я шила! Ишь ты, ворот
Не вышитый. А я, бывало, шелком
И рукава и ворот изошью.
Какой кафтан-то смурый! На бурлаках
Такие-то.

А ты молись-ка Богу,
Что сам-то цел!

Романушка, по-Божьи,
Скажи ты мне всю правду. Не видались
Два года мы. Ужли ты женской ласки
Не видывал, так сиротой и жил?
Ни девушки, ни бабы не любили
Молодчика тебя? Скажи, мой милый,
Не осержусь.

Всю правду говорить?

Ну, говори!

В сиротской нашей доле
До ласки ли, Олена? А взгрустнется,
Бывало, мне, — присядешь, горько всплакнешь,
Придет ко мне, бывало, пожалеет,
Приластится, лицо и руки лижет
Мой верный пес, лохматая собака,
Кобель борзой. В глаза ко мне глядит
И плачет сам со мной.

Роман, сердечный!

Так прогони ж свою собаку, злую
Разлучницу. Возьми меня. Собакой
Служить тебе я буду, злое горе
С тобой делить; в глаза глядеть, и плакать,
И ластиться.

Уж без тебя не выйду
Отсюда я. Не для того нас доля
Свела опять, чтоб снова расставаться.

Увидят нас с тобой…

А пусть увидят;
Мне велено прийти и взять тебя.

А кто ж велел?

Отец.

Его ты видел?

Привел Господь. И ты его увидишь.

Возьми меня скорей, Роман, возьми.
Не надоем тебе, не надокучу.
Прикажешь мне — я подойду, погонишь —
Я прочь пойду, и слова не услышишь.

А у тебя и не спрошу, Олена,
Как ты жила, чтоб сердца ретивого
Не натрудить. И так уж все изныло.
Я знаю, ты меня не променяешь
Ни на кого охотой, про насильство
Не сказывай! Себя не пожалею,
Да и тебя. Таков уж мой обычай;
Как словно что внутри-то захохочет,
В глазах туман кровавый да ножи
Мерещатся. Молчи, Олена, лучше!

Романушка, не думай! Воевода
И плакал-то, и пыткой-то стращал,
Я напрямик ему сказала: руки,
Мол, наложу, отстань. Три дня не ела,
Голодной смертью помереть хотела, —
И унялся. На черную работу
Послал меня; а я тому и рада.
Боярышню привел, так взяли в терем,
По нраву ей пришлась.

Веди скорее
Боярышню. Калитку вам отворим.

Ступай, Роман, и за забором жди,
А здесь не стой! С боярышней Ульяна,
Сердитая такая: как увидит
Тебя в саду, весь дом поднимет криком.
Прощай пока.

Ну, с Богом.

Дожидайтесь.

Ну, дядюшка, простись с своей невестой!
Женили нас с тобой! Ты где гуляешь,
Своей беды не знаешь? Что ж мне делать?
Будить народ начать? А ну, услышит
Оленин муж, да выдадут людишки
Меня ему? Начнет меня он резать,
Пороть ножом на части по суставам.
Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше:
Направлю я стопы свои подальше,
Покуда цел.

Наткнулся на кого-то.

Явление шестое

Бессудный, ты?

А где Нечай Григорьич?

В монастыре остался.

Ты потише,
Не разбуди! Ты видишь, все заснули.

Ты как прошел?

В ворота.

Кто же отпер?

Два сторожа сидят: не спят, не дремлют.
А хуже сонных тычутся.

Послушай!
Все сторожа пьянехоньки, Дубровин
И Бастрюков на задворках гуляют,
Сейчас придет боярышня; калитка,
Вот видишь, та не заперта. Промедли
Ты час еще, и поминай как звали.
Неустройко хочет подойти к калитке.
Не отходи от терема, убьют.
Ты здесь один?

На улице оставил
Людей, стрельцов; двором прошел тихонько
И сказывать не приказал.

Пошли-ка
В обход стрельцов на задворки. Без шуму
Пускай идут; а сам беги скорее
К Облезлову. Он рядом здесь пирует.
Там пир идет на весь крещеный мир;
Там всех найдешь, посадских и служилых,
И я там был, мед-пиво пил — прогнали.
Бери народ и самого проси:
Одним-то нам не справиться.

Идем.

Явление седьмое

Я на камушке сижу,
Я топор в руках держу.
Ай ли, ай люли,
Огород горожу!
Огород горожу,
Все капустку сажу.
Ай ли, ай люли,
Все кочаненькую!
У кого нету капусты.
Просим к нам в огород.
Ай ли, ай люли,
Во девичий хоровод.

Явление восьмое

И крепко мы и весело живем:
Во всех углах по сторожу.

Веселый,
И в доску бьет и песенки поет.

Пришла ж тебе охота! Не слыхала,
Как соловей поет. Велико диво!
У вас в саду, чай, много.

Все же любо
Послушать их весенней-то порой.

Так слушала б из терема. Гулянки
Всё на уме.

Когда ж и погулять-то.
Гуляй, пока заботы нет, а после
И не придется: в тереме запрут.

Так добрые-то люди днем гуляют,
А ночью спят.

Мы выспаться успеем.
Мы круглый год всё спим. Ночей-то много,
А соловьи поют до Петрова дня,
Перестают потом.

И вам не страшно
Ночной порой в саду?

Чего ж бояться?
Вот говорят, что будто бука ходит,
Да врут, поди. Не малые мы дети.

Ну, вот пришли, развесили мы уши,
А соловей-то где ж?

Сейчас услышишь.

Явление девятое

Ушли, ушли. Держите их!

Держите!

Ахти, беда! Никак, на грех вернулся
Боярин наш?

Боярин не вернулся,
Да легче вам не будет. Перевяжем
И до него рассадим по чуланам,
И сторожей приставим понадежней.

Меня в чулан, меня? Да ты в уме ли?
Тебя связать, ты сторожей-то ставил,
Воров таких же, как и сам.

Суди нас,
Сейчас суди! Ты вместо воеводы
Остался здесь. Да ты суди по правде,
Лихим ворам не делай поноровки!
Коль у тебя есть совесть, коли носишь
На шее крест, вели его держать,
Покуда я не выскребу когтями
Бесстыжих глаз его! Потом рассудишь.
Кто прав из нас, кто виноват.

Постой!
Коль нас судить по правде, надо камень
Потяжелей надеть тебе на шею,
Да за ноги, да в Волгу; а потом уж
Судить тебя!

Явление десятое

Недалеко ушла.

Задумала хитро, да как ни бегай,
А рук моих тебе не миновать.
Держите-ка ее покрепче, девки!

Ну, что ж вы там? Людишек Бастрюкова
Побрали всех?

И всех перевязали
Одним концом; как жемчуг нанизали
На ниточку.

Дубровина Романа?

Тому почет особый. Впятером
Насилу одолели.

Вот они!

А Бастрюков Степан?

К нему не скоро
Подступишься.

Не подходи никто!
Не тронь меня холопскими руками,
По локоть отрублю.

Его оставьте!
Он не уйдет и сам. Степан Семеныч,
Негоже, брат, дворянам-то служилым
С холопями да с беглыми людьми
Ночным разбоем промышлять.

Разбоем
Живете вы с Шалыгиным;
Не на разбой, мы за своим пришли.

С холопями твоими суд короток:
Велю их бить нещадно батожьем,
Дубровина в тюрьму до воеводы…
А как тебя судить, — не знаю, право.

Убей меня!

И рад бы я, да связан.

Наехал сам боярин воевода.

Ты здесь, Облезлов; мне тебя и надо.
В Москву гонца пошли, не медля, завтра ж,
Отписывай, что наш, мол, воевода
Нечай Шалыгин, убояся Бога
И страшного суда его, поволил
От суетного мира удалиться,
Изведать труд подвижнической жизни
И дней своих остаток посвятить
Служенью Богу в иноческом чине.

Нечай Григорьич, что ты!

Слушай дальше!
Сдаю тебе печать городовую
И всякую казну и все запасы:
Наряд, и зелье, и свинец; а буде
Чего сполна не сыщется, отвечу
Казной своей; по искам, челобитьям
За прежние убытки и обиды.
Обиженным уплачиваю вдвое.
Так и пиши! Ты судишь тут, я вижу.
Суди, суди!

Я без тебя судья,
А при тебе — товарищ. Сам суди!

Никто себя не судит. Вместе с ними
В ответе я перед твоим судом.

А что не так я рассужу?

Поправим,
Ошибка в грех не ставится.

Изволь!

На воеводу челобитчик я.
Вели пустить Дюжова дочку Марью;
Она моя невеста; он насильно
Увез ее.

А чья она невеста —
Мне как узнать? Отца и мать мы спросим.

Спроси у ней.

Да нешто девка знает,
Кто ей жених? Ее ли это дело?
К кому пойдешь?

К Степану Бастрюкову.

А все отца и мать спросить.

Мы спросим
Опосле их; а я возьму покуда
К себе ее. Пойдешь?

Пойду.

Вот видишь,
Сама идет, так разговор короток.

Да вот отец! Спросить его!

Да что уж!
Коль здесь украл, так нам с женой подавно
Не уберечь. Пущай берет.

Спасибо!

А все-таки по чести, чин по чину
И с рукобитьем взять из дому лучше.

На все готов. Бери ее с собой,
А завтра жди меня на рукобитье.

Вели пустить людей моих на волю,
Меня суди, они не виноваты.
Они рабы, по моему приказу
За ней пришли, а их перевязали.

Пустите их!

На свадьбу приходите!
Поклон и вон.

А ведомого вора,
Дубровина Романа, тоже пустишь?

А ты спроси, кого Дубровин грабил?

Посадские! Кого Дубровин грабил?

Не грабил нас.

Не знаем.

А убойства?

Не ведаем, и слыхом не слыхали.

А воровства с поличным?

Не видали.

На воровстве не пойман. Воевода
В тюрьме его тогда держал напрасно.

Ты был в бегах?

Я бегать — бегал точно,
Не буду лгать. Теперь домой пришел
И сесть хочу на старом пепелище,
На царское тягло.

Уж я не знаю,
Каким судом и как его судить.

Аль ты забыл царев наказ о беглых?
Указано повсюду воеводам
Их сыскивать и на посад сажать.
Устраивать строеньем, буде надо,
И отдавать за крепкие поруки,
Чтоб вам, живя в посаде, не сбежать,
И подати платить царевы вместе
С посадскими, и быть во всякой службе
С посадскими ж, в ином чину не стать,
И ни за кем бы вам не заложиться,
И льготы им давать.

А на поруки
Возьмет ли кто Дубровина?

Да я
Беру его.

Мы все, мы всем посадом,
Берем его.

Я чаю, крепко будет
С поруками такими.

Развяжите
Дубровина.

Вели пустить Олену.

Твоя она, так и бери.

Роман,
Где голову приклоним?

На посаде
Дворов немало; приютим, покуда
Отстроитесь.

Подайте завтра запись
Поручную по нем. Теперь не время
Дела вершить; на это день, а ночью
Себе и людям надо дать покой.
Прощай, Нечай Григорьич! Расходитесь!

Посадские и все честные люди,
Не надолго я к вам вернулся; вскоре
Переберусь в обитель; кто обижен,
Кто изубытчен мною, приходите:
За все воздам смиренно и с моленьем
Простить меня и отпустить обиды.

Господь тебя прости, а мы прощаем.

Отправить