* * *
— Ну и что дальше? — спросила Паула, когда мы спустились на этаж ниже. Я решил идти назад, в столовую. Кто как, а я так и не поел толком, и собирался этот пробел восполнить. Ну и что, что была драка; война-войной, а обед по расписанию! Главное, чтоб саму столовую не закрыли, а то с них станется!..
— Дальше?.. — Я задумался. — Дальше ждем. Теперь ход Адриано. Он должен совершить ошибку. И как только совершит — будем его добивать.
— А поподробнее можно? — недовольно хмыкнула спутница. Я покачал головой.
— Нет. В столовой все получилось не так, как я планировал. Общий вектор тот же, все прошло лучше, но не так, как было задумано изначально. Все и сейчас может измениться.
Главное — общий вектор. Адриано должен совершить ошибку. Глупость. И не совершить ее он не может, иначе потеряет авторитет.
— Я бы не стала недооценивать этого парня, — покачала головой Паула. — Он умнее, чем представлялся изначально.
С последним высказыванием было трудно спорить, но только с ним.
— Он бастард, — парировал я. — И его за это унижали. Он бросил школу, проучившись всего три месяца. Три месяца, Паулита! — повысил я голос. — Затем он пошел в школу для богатых, но не знатных. «Всадников», хотя по рождению входит в круг «нобилей». Но и эта школа закрылась. Пусть не из-за него, но ты можешь себе представить, чтобы сам Умберто Манзони, пятый человек среди глав кланов, не смог сделать так, чтоб школу его сына не трогали? Из-за каких-то титуляров? Это удар, mia cara, и Адриано этот удар задел даже больше, чем сеньора Умберто.
Я сделал вдох, судорожно ища в мыслях изъяны плана. Ибо я — человек, а все люди могут ошибаться.
— Теперь здесь. — Я усмехнулся. — Я выгоняю его, и открыто об этом говорю при свидетелях. После чего поясняю серьезность намерений кулаками слушающихся меня друзей, плевав на его охрану и статус.
Пауза.
— Нет, Паулита, если он хоть капельки себя уважает, если имеет хотя бы небольшое намерение бороться за то, чтобы стать наследником отца, он не может свернуть. Заберет документы — и прощай репутация, навсегда. Уж кто, но его сестры, законные дочери сеньора Умберто, сделают все, чтобы о его позоре узнало как можно больше людей. Это клоака, змеиное гнездо… Ну, да не тебе мне рассказывать, — махнул я рукой.
— Сейчас решается его будущее, и потому Адриано должен действовать, — подвел итог я. — Не важно, что он сделает, главное, скорость. Если не придумает ничего до конца дня, максимум до завтрашнего обеда, ему не останется иного, кроме как уйти. Совсем и отовсюду. Он станет посмешищем, а у посмешища нет будущего.
— Так что да, моя дорогая, — усмехнулся я, — я уверен на все сто. Он сделает ошибку. И сделает сейчас, в ближайшую пару часов.
— А если он перехитрит тебя? — не соглашалась рыжеволосая. — Если придумает что-то? Ты же придумываешь! Ты у нас мастер на выдумки!
— Да, придумываю, — согласился я. — И огребаю за свои придумки по полной программе.
Из груди вырвался тяжелый вздох — вспомнилось количество граблей, на которые пришлось наступить, пока не пришел к тому, что имею.
— Нет, в такой ситуации ничего умного придумать невозможно, — покачал я головой. — Для этого нужно время. Нужно сбросить напряжение, унять эмоции. А времени у него нет.
Разговор наш прервала знакомая фигура в конце коридора. Настолько знакомая, что я скривился, а Паула напряглась.
— Привет, — помахал нам рукой Толстый, делая шаг вперед. — Разговор есть. Отойдем?
Руки мне не подал, но я бы ее и не пожал. Поговорить? Поговорить можно, чего ж нет!
Мы как раз вышли в вестибюль перед главным входом — широкое пространство, со стендами с официальной информацией, заставленное по периметру кадками с пальмами и другими миниатюрными деревьями.
— Слушаю? — хмыкнул я, когда мы отошли за самую дальнюю пальму, подальше от чужих глаз и ушей — на большой перемене людно даже здесь.
Бенито замялся, видно, собираясь с духом. Искоса посмотрел на мою спутницу, и в глазах его читалась нешуточная опаска. Наконец, решился:
— У меня пять человек. Пять вместе со мной. Мы пойдем с вами.
— Пойдем куда? — не понял я. Точнее, понял, но только после того, как с языка сорвался глупый вопрос. Передо мной Толстый, он знает мою тактику и мой образ мышления лучше, чем кто бы то ни было. Стоило принять в расчет, что он раскусит мой план.
— Чико, не прикидывайся, — довольно оскалился он. — Тебя ж ЭТИ так прозвали, Чико? Малыш? — новый косой взгляд на Паулу. На губах его заиграла веселая улыбка.
Я закатил глаза к потолку — господи, все вокруг все знают! Стоило ли городить такие барьеры секретности, если каждый сын хефе в городе владеет о корпусе самой полной информацией?
— Допустим, — кивнул я. — Почему ты думаешь, что мы не справимся без вас?
— Потому, что мы умеем драться. — В его глазах промелькнул огонек гордости, превосходства над титулярами. Хотя бы физического.
— Не аргумент, — покачал я головой. — Будет сложно, но мы справимся.
Он глубоко вздохнул и попробовал зайти с другой стороны:
— Шимановский, смотри, — активировал он перед глазами козырек. — Через два часа после вашего приезда в школе неожиданно появилось три новых ученика. ТРИ! — сделал он акцент на этой цифре. — Кто это — думай сам, но в девять утра этими учениками и не пахло, а в одиннадцать на них уже были готовы приказы о зачислении
Он последовательно вывел на вихрь изображения трех молодых парней лет двадцати брутальной внешности. — Это мне прислал отец, приказав и от них тоже держаться подальше.
— И от них тоже? — усмехнулся я. Бенито не моргнул глазом.
— Ну, на вас он прислал еще утром…
— На нас — это на меня и нее?
Он покачал головой
— Нет, только на нее, — кивок на мою спутницу. — И еще на четверых. Там две близняшки, гостья с Востока и латинос. Наверное, те, кто мог пойти с тобой вместо нее. С категорическим приказом не приближаться ни к кому из них ближе пятидесяти метров.
— Не особо ты соблюдаешь приказы… — покачал я головой. Вот оно как.
Отчего-то вспомнился сеньор Козлов, пришедший проведать вашего покорного слугу в подвале имения Кампосов перед обменом. И игольник, переданный от его имени Амарантой-Мамочкой в обход сеньорин офицеров перед расстрелом на Плацу. Как же тесен мир!
— Ну, так я ж не в армии, чтоб слушаться приказов! — улыбнулся Бенито. — А отец… Он меня любит. И заботится, как может. Но он многого не понимает, хотя на моем месте поступил бы точно так же.
— В общем, — подвел он итог, — это какие-то бойцы. Поддержка. — Рука его протянула Пауле капсулу с только что озвученной информацией. — Мокрухи не будет — мокруху в частной школе не простят даже Умберто Манзони, а значит, у вас на счету каждый боец, Шимановский. Тем более, такой, как мы. — Он улыбнулся и расправил плечи, явно оценивая себя как хорошего бойца.
Да, боец он хороший. Как и члены его команды. И то, что их всего пятеро, мало значит — эти пятеро в иной драке стоят десятка. Но меня смущало, что это бригада Бенито Кампоса, со всеми вытекающими выводами.
— Один из них был в столовой, — произнесла вдруг Паула. — Я его видела.
— Почему же он не вмешался? — повернулся я к ней. Она пожала плечами.
— Не знаю.
— Потому, что ОНА не угрожала Адриано, — ухмыльнулся Бенито. — Да и драчка была, если честно, так себе. Слабая драчка. — Он показно скривился, делая рукой неприличный жест. — Мы бы их месили совершенно иначе, и именно МЕСИЛИ.
С этим тоже было трудно поспорить. Эти месить умеют.
— Что ж ты не организовал им драчку получше? — усмехнулся я в ответ. — А наоборот, растерял всю свою команду, позволив какому-то выродку наводить порядки в ТВОЕЙ школе? Вас же было человек пятнадцать, а осталось пятеро… Не очень красивые цифры, Бенито!
— Кто я, а кто Манзони! — поднял Толстый палец к потолку. — Я рамсы не путаю, Шимановский, и место знаю! Ну, до тех пор, пока не получится ударить — так ударить. Чтоб наверняка, — пояснил он. — Просто не все из моей команды это поняли.
«…А Бенито ведь на самом деле поумнел! — поймал я себя на мысли. — Совершенно не похож на того быковатого качка, которого я знал ранее! Вот что делают с людьми стрессовые ситуации!..»
— Что с Николь? — сверкнул я глазами, резко переводя тему. Нет, во мне не было эмоций, но задавая некоторые вопросы выглядеть нужно грозно.
— А ее я тебе не отдам! — зарычал вдруг Бенито, резко превращаясь из спокойного рассудительного сеньора в звереныша. Я даже чуть не отшатнулся. — Она моя! И я люблю ее!
Я поднял руки в примирительном жесте — ссориться из-за этой сеньориты с Кампосом в мои планы точно не входило.
— Главное, чтоб она тебя любила!
Он сделал несколько успокаивающих вздохов, пока не взял себя в руки.
— Сам поговоришь с ней, Шимановский, если не веришь. Я ее ничего не заставляю. И не давлю. Я не такой, как ты себе там навоображал! Я полгода ее добивался!..
— Мальчики, закрыли тему! — подвела итог дискуссии Паула. Но по глазам было видно, что как и всякая история любви, эта вызвала в ней интерес гораздо больший, чем все противостояния с выродками вместе взятые. Но работа, работа…
…Николь. А что, собственно, произошло? Я выбрал корпус, чтобы сделать себе карьеру, какую смогу. Девочка из трущоб Флер-дель — Параисо, аналога Северного Боливареса, только в восточной части города, выбрала Бенито, чтобы сделать свою. Становиться бандиткой? Спутницей сына хефе? Кому, как не ей чувствовать себя на этой стезе, как рыба в воде? Я видел их сегодня, и не сказал бы, что она так уж несчастна. Каждый выбирает себе судьбу сам, мне же хватило истории с Мариной, чтобы не делать больше глупостей.
— Ну так что, берете нас? — Бенито успокоился окончательно, и в глазах его я уловил тщательно скрываемую надежду. Он боялся, что его не возьмут подраться из принципа, и меня эта боязнь веселила.
— Что, так сильно эти сволочи достали? — поддел я.
Он гневно сверкнул глазами, кулаки его грозно сжались.
— Скажем так, мне есть, что ему вспомнить. Для вас этого должно быть достаточно.
— Хорошо, договорились, — примирительно кивнул я. — Действительно, достаточно. Когда все будет готово, я с тобой свяжусь.
— …И да, еще, — окликнул я его, когда он развернулся уходить. — Возле школы есть люди твоего отца?
Бенито сделал глаза, словно говоря: «Обижаешь!»
— Сообщи дону Виктору, пусть прикажет им уезжать.
— Куда уезжать? — не понял он.
— Не важно. Главное — подальше от школы. Просто скажи, что так надо.
— Но они же…
— С тобой ничего не случится, — растянул я губы. — Цель охоты — не ты. А они под раздачу попадут, будет нехорошо.
— Понял, — кивнул Толстый. И удалился.
Через минуту, мы не успели дойти и до столовой, он связался со мной, позвонив на старый браслетный номер.
— Шимановский, коричневый «Мустанг» возле входа — ваш? — В голосе его звучала тревога.
— А что? — Я напрягся. На том конце послышался вздох облегчения.
— А три другие машины? — Он перечислил марки транспортов, которых нет в гараже корпуса, и которые по этой причине вряд ли будут использоваться в сегодняшней операции.
— Три?!! — не удержался я от восклицания. — Оперативные, сволочи!
— Уже три, — охотно подтвердил Бенито. — А час назад была всего одна. Причем отец говорит, внутри всех четырех, включая «Мустанг», вооруженные группы. Вооруженные в том числе тяжелыми иглометами, и не спрашивай, откуда он знает.
— Нет, эти три точно не с нами, — хмыкнул я.
— Тогда вам зеленый свет, — отрапортовал он. — Людей отца вокруг школы нет, можете действовать как угодно жестоко.
Он помялся, но добавил:
— Шимановский, после драки в столовой около полусотни человек резко ушло домой. Хотя на носу экзамены, у нас сейчас сумасшедший напряг. Понимаешь, к чему я?
— К чему? — нет, я не понял. Уход части школьников был мною запланирован, как неизбежный естественный процесс, и он был нам на руку.
— Среди них не было ни одного титуляра, — пояснил Бенито. — Вообще ни одного, не только из «гвардии» Селесты.
— И зачем ты это говоришь? — Кажется, я догадался, к чему он клонит.
И действительно:
— Выродки так же школу не покинули. Ни один. Хотя уж кто, но их родители — люди с влиянием, могли забрать чад, раз тут такие разборки…
— Спасибо, Бенито. — Никогда не думал, что произнесу эти слова. — Учту.
Разъединился.
— Что он сказал? — спросила рыжеволосая, — тыкая рукой в блюда на раздаче — мы как раз подошли к совершенно пустой витрине столовой. Сама столовая работала, но в ней почти никого не было.
— Сказал, что я прав, — ухмыльнулся я. — Адриано на крючке. — И тут же активировал четвертую линию.
— Ласточка — Ангелито.
— Ласточка слушает, — раздался в ушах спокойный голос Катарины.
— То, что Паула вам сбросила. Вы проверили? Что это за типы?
Тяжелый вздох.
— Проверили. Еле-еле докопались. Их досье лежали в особой папке департамента, нашли случайно.
Она помолчала.
— Помнишь свой эксцесс с марсианами? Ты в своих показаниях упомянул троих парней, которых прозвал «интеллигенты».
— Ласточка, ты читала мои показания по марсианскому делу? — усмехнулся я. Она на том конце хмыкнула.
— Вообще-то я твой куратор, если что! Я обязана читать такие вещи! — Помолчала. — В общем, у них особая подготовка. Специализация — подлые удары, уличные драки, массовые беспорядки. На татами такой огребет, но если ударит первым, воспользовавшись моментом — вырубит даже чемпиона. Плюс, действия в массовке — они обучены драться именно в таких условиях. Они опасны, Ангелито, и я до сего дня вообще не знала, что у нас кто-то готовит подобных бойцов.
Я про себя усмехнулся — понятно, кто готовит. Ультрас от оппозиции. А «танцует» подобных мальчиков тот, кто за их подготовку платит, то есть тот, кто оных ультрас финансирует. Тот, кто собирается в ближайшем будущем сделать политический навар на собственноручно организованных беспорядках. Кажется, мы удачно зашли!
— Ясно, Ласточка! Будем иметь в виду, — ответил я, переключаясь на шестую линию.
— Удачи! — раздался напоследок ее голос.
— Кассандра, вы на месте? — спросил я уже по взводной линии.
— Так точно, — отозвалась итальянка.
— Машину СБ Манзони видите?
— Так точно! — повторилась она.
— Попробуйте понервировать мальчиков. Пройдитесь, осмотрите парковку. Продемонстрируйте игольники на поясах. Дело к развязке, нужно заставить их нервничать. Пусть наша снайпер светанет как бы нечаянно рельсовую винтовку. Ничто так не мотивирует, как вид рельсовой винтовки!
— Поняли тебя, — ответила Кассандра.
— Отлично! На рожон пока не лезьте, — предупредил я и рассоединился. Огненный демон наложила два подноса еды, причем мой взгляд на тезис относительно войны-войной она явно разделяла.
Что ж, ждем! «Осталось недолго, совсем недолго» — кричала мне интуиция, а эта сеньора меня еще ни разу не подводила.
* * *
Я бы очень удивился, если бы нам удалось пообедать нормально. Предчувствуя это, ели мы быстро. И действительно, под конец трапезы наше общество почтил присутствием следующий переговорщик. Адриано Манзони собственной персоной.
— Вот ты где! — присел он за наш столик без спроса. Я его присутствие проигнорировал, лишь боковым зрением отметив, что фатально в его внешности ничего не изменилось. Так, пара царапин, ссадин и синяков на лице — для мужчины детский сад. — Слушай, Шимановский, зачем тебе это? — задал он вопрос. — Ты ведь такой же, как и я. Такой же «выродок». — Последнее слово он произнес с нескрываемым пренебрежением.
— Я не такой, как ты, — покачал я головой, показно орудуя вилкой. — Я один из них, — указал абстрактно в сторону. — Ты забыл корни, попытался подмазаться к НИМ. Но для них ты — пустое место. А теперь гнешь пальцы здесь, так и не поняв, что ты на самом деле пустое место, и для нас тоже. Единственное, чего ты добился — ненависть. И презрение с обеих сторон.
— Кое-кто пошел за мной, — задумчиво потянул он, разваливаясь на стуле. — А кое-кто пойдет за тобой. Я не думал, что такое возможно, но увидев тебя, поверил, что ты действительно собираешься брать ИХ в команду. — При слове «их» он вновь пренебрежительно скривился. — Но ты не понимаешь, что никто будешь не только ты. Никто будут и они. Зачем тебе делать ставку на неудачников? Не лучше ли поддержать друг друга в борьбе с ТЕМИ?
— «Теми». «Ими». Ну у тебя и терминология! — усмехнулся я. — И почему ты считаешь титуляров неудачниками?
Он меланхолично пожал плечами.
— Я не имею ничего против них, как личностей. Но то, что им «повезло» родиться в простых семьях, разве удача?
Пауза.
— У них нет перспективы, Шимановский! — отрезал он, и глаза его сверкнули праведным огнем. — Как бы ты к этому не относился! Программа титульного обучения — их потолок! Может ты и попытаешься их как-то использовать, и с помощью тетушки чего-то достигнешь… Но в целом они именно неудачники, и в глубине души ты с этим согласен.
— Ты и сам сейчас был бы никем, если бы королева тебя не заметила и не приблизила, — закончил он. — Если б не фонтан, бегать тебе до сих пор, не догадываясь, кто ты есть на самом деле!..
Мне захотелось выругаться, но я сдержался. Действительно, какими бы негативными качествами этот подонок не обладал, в уме ему не откажешь. И понимании ситуации. Эх, если бы можно было взять его в союзники!..
…Но нет, мы враги. Так сложились обстоятельства, которые выше нас. А значит, исходим из того, что имеем, а не чего хотим.
— Чего ты хочешь? — выдавил я, пытаясь унять резко подступившую к горлу волну ярости. Вот только не сейчас, не надо!
— Мира! — сверкнул он глазами. — Я обещаю, что не буду трогать твой кадровый резерв, ты пообещаешь, что не будешь трогать мой. Так же я поговорю с отцом, чтобы те, кого ты сегодня подставил, не понесли наказания.
— Наказания? — Я недоуменно скривился. — Какого наказания? Я чего-то не понял?
— Не прикидывайся, — улыбнулся он. — Или ты думаешь, что нападение каких-то титуляров на детей значимых персон кто-то собирается спустить на тормозах? Или действительно считаешь, что королева опустится до того, чтобы прикрыть каждого? — Он натужно рассмеялся. — Ты на Венере, Хуан, и знаешь это не хуже меня. Они списаны, все, кто принимал в этом участие. Более того, за пределами школы у них так же не будет будущего.
Я расхохотался.
— Адриано, ты серьезно думаешь, что ее величество позволит обидеть сеньору Умберто СВОИХ титуляров?
Лицо собеседника скривилось. Нет, в такое он не верил.
— Адриано, ты не понимаешь главного, — хмыкнул я. — Цель операции не только ты. Точнее, не столько ты. Ты — это бонус, приятный для ее величества, что-то не поделившей с твоим отцом. Моя же цель во всем этом цирке — поставить на место вас, зарвавшихся ублюдков.
Я сделал паузу, собираясь с мыслями и подыскивая слова.
— Я планировал эту революцию давно, еще до встречи с королевой. Что-то у меня даже получилось. Но фонтан оказался акцией разовой, которая ничего никому не доказала и никого ничему не научила.
Теперь же я собираюсь устроить именно революцию. Слом в их сознании. Титуляры должны заставить с собой считаться не только потому, что конкретно данный министр образования их защищает. Они должны САМИ заставить считаться с собой. Понимаешь?
Он молчал, вглядываясь в мое лицо — шучу ли я. Я продолжил:
— То, что на сей раз противостояние идет с тобой, значит лишь то, что я получу поддержку от ее величества, всего лишь. Но ровно в тех размерах, чтобы люди твоего отца держались на расстоянии. Бить тебя будут титуляры, как титуляры и от имени титуляров. Другие же титуляры, в других школах, посмотрят на эту борьбу и сделают то же самое — поднимутся, дабы защитить свои права.
Я собираюсь бороться не с тобой, Манзони. Я собираюсь бороться со страхом в них самих. Так что извини, камаррадо, твое предложение неприемлемо, — покачал я головой. — Я его не хочу даже рассматривать, так как мы находимся в совершенно разной ценностно-понятийной системе. Всего хорошего!
Его глаза сузились, дыхание участилось. Он ждал, что встретит адекватного собеседника, с которым все же можно договориться… А увидел отморозка-революционера, отстаивающего какие-то глупые идеалы. С идеалистами же договориться нельзя в принципе, тем более с революционерами.
И сидящая рядом ангел ставила в беседе точку — ему не удастся подавить меня силой, используя влияние клана. То есть, он обречен на борьбу, в которой вынужден выйти с титулярами один на один, причем титулярами, потерявшими страх перед такими, как он, перед их могуществом. Впору самому бежать в учебную часть за документами!
— Как знаешь, Шимановский! — процедил он сквозь зубы. — Я предлагал!
И ушел.
— Что теперь? — задумчиво произнесла Паула, смотря ему вслед.
— Теперь глупость. Та самая, о которой я говорил. — Моя рука опустила на глаза козырек и вывела из меню горящие кнопки.
— Селеста, сообщи парням, пусть будут готовы. Особо усильте охрану нашего «Гаврилы».
— Так точно! — бодро ответила девушка. Угу, уже нахваталась. Все-таки общение с красноволосой не проходит бесследно.
— Про себя не забудь. Ты тоже лакомая цель, хотя и второочередная.
— Поняла, хорошо, — ответила она.
— Удачи!
* * *
Глупость произошла на закате большой перемены, за несколько минут до ее окончания. Для нас она началась звонком и истеричным голосом Селесты:
— Хуан, срочно подходи! — И назвала координаты места.
…Коридор, ведущий к спортзалам. Место глухое, идеальное для нападения.
— Какого…! — разорялся я. — Я же сказал! Мы же все обсудили, договорились!
Девушка стояла, опустив глаза в пол.
— Он сбежал, Хуан. — Голос виноватый. — Мы ничего не могли сделать. Когда нашли его — они уже закончили и убежали.
Двое парней, которые должны были подстраховать нашего «Принципа», стояли рядом с мрачным видом, переминаясь с ноги на ногу.
— Они сразу убежали, — произнес один из них. — Точнее ушли. Этот валялся на полу, ему уже хватило. Предупредили, мол, «вы следующие», и спокойно удалились.
— И вы им ничего не сделали? — Это Хуан Карлос за моей спиной — откуда только взялся? Вроде же на занятие пошел.
— Троим? Вдвоем? — перевел на него злые глаза второй боец. Вопрос был снят.
Я издал глубокий вздох и посмотрел на виновника события. Нескладный паренек сидел, прислоненный к стене; Паула, как прошедшая базовую медицинскую подготовку, его осматривала.
— Вы хоть определили, кто именно это был?
Кивок первого бойца.
— Наши?
— Да. Один из тех, кто был в столовой, и еще двое. Тоже личности известные. — Кулаки его сжались.
— Они особо и не скрывались, типа, напоказ это сделали, — добавил второй.
— Ничего страшного. Сотрясение и синяки. Жить будет! — поднялась тем временем Паула.
Я воспользовался моментом и присел к парню сам.
— Ну и?
Себастьян виновато опустил голову.
— Знаю. Дурак. Но и ты… Ты же тоже!..Ты не наш!..
— Я БЫЛ ваш, — парировал я. — Больше года. И я никогда не сдавал своих.
Он молчал.
— Ты дурак не потому, что сглупил, — добавил я. — А потому, что сейчас поедешь в больницу. И пропустишь финал всего этого веселья. А оно стоит того, чтобы в нем участвовать! Но повторюсь, сам виноват.
— Прости!.. — потянул он, и только в этот момент на арене появились последние действующие лица. Как нельзя более вовремя.
— Так, что тут происходит? Расходимся, расходимся!..
К месту событий подошел директор в сопровождении школьного фельдшера и двух охранников. Вклинившись в толпу окруживших нескладного паренька зевак, охранники всех растолкали. Фельдшер тут же кинулся к пострадавшему, а работники службы безопасности начали безапелляционно оттеснять массовку от места действия, толкая всех корпусом (прогресс, однако!). Директор же, оглядывая присутствующих исподлобья, вещал:
— Так, разошлись! Расходимся-расходимся! Ничего интересного не произошло, а что произошло — разберемся без вас! Звонок на занятия не про вас писан, юный сеньор?..
Оттеснили и нас с Паулой. Мы не сопротивлялись, напротив, моя спутница подхватила под руки меня и Селесту и потащила вдаль.
— В четвертую оранжерею, — скомандовал я не справившимся с заданием парням, а так же стоящим рядом еще нескольким членам «сопротивления».
Через десять минут все были в сборе. Семнадцать человек, вся гвардия Селесты и сочувствующие «в теме», включая трех девушек. Здесь же были вездесущий Хуан Карлос, и так и примазавшаяся к нам Эмма (их я выделил отдельно).
— Ну? — уперла в меня глаза Селеста, представляющая коллективный интерес всех собравшихся.
Слово взяла Паула.
— Сотрясение. Просто сотрясение. Ничего страшного. Думаю, хотели бы убить — убили бы. Это знак, демонстрация. Как месть за столовую.
— Это мы и сами понимаем, — воскликнул кто-то из ребят, участвовавших в операции «Выстрел в Сараево».
— И главное вовремя, накануне переводных экзаменов!.. — произнесла одна из присутствующих сеньорит. — Теперь его если не отчислят за драку, то точно выпрут по учебе. И грант его накроется…
— Сам виноват! — вспыхнула Селеста. — Не надо было дурью маяться! Как они вообще нашли его? — Этот вопрос уже ко мне. Ответила опять Паула.
— Они тоже смотрят в камеры, контролируют школьную сеть. Здесь и сейчас я их отключила, — предвосхитила она следующий вопрос, кивнув на верх боковой стены, — но в целом по школе сделать это не могу, извините.
По оранжерее прошел легкий ропот, но вдаваться в технические подробности мы не хотели. Потому, что отключать камеры во всей школе нельзя — в них смотрят еще и девочки Катарины.
— Ты ждал этого? — обернулась ко мне огненный демон, вопросительно сузив глаза. — Что они попытаются отомстить, кого-то отметелят?
— Да. — Я кивнул. Обошел взглядом всех собравшихся. Все смотрели с надеждой, видели во мне лидера, который знает, что делает. Который защитит и обогреет, спасет от любых невзгод. Жаль, но именно сейчас мне придется ломать эту надежду.
— Ну, и что теперь? — загорелись глаза Селесты. — Пойдем их бить? Или у тебя другие планы?
Я задумчиво покачал головой, вздохнул, не зная, с чего начать. Прошелся, сел на парапет фонтана. Снова осмотрел толпу.
— Я так понимаю, это все, кто с нами? — Усмехнулся, заглянул в глаза каждому. — Тогда, ребята, должен кое-что вам сказать. Сказать и разочаровать.
Вновь возник ропот, но на сей раз быстро стих, едва начавшись.
— Я — Веласкес, — произнес я, пробуя эту фразу на вкус. Я произносил ее на людях впервые и… И мне понравилось! — Я не знал и до сих пор не знаю, кто мой отец, но это внебрачный сын Филиппа Веласкеса. И тогда, после фонтана, когда королева приехала в школу… В общем, она приехала из-за меня, — снова признался я.
Собравшиеся начали нестройно кивать — многие это подозревали. А кто не подозревал — узнали сегодня, в течение дня, и были морально к такому откровению готовы.
— Сейчас за мной сила. Сейчас за мной стоит мощь клана Веласкес, — указал я на Паулу, которая смотрела за действом с каменным лицом истинного телохрана. — С одной стороны это хорошо, но с другой…
Пауза.
— Я не могу! — воскликнул я. — Я ничего не могу! Понимаете? Школа оцеплена двойным кольцом. Первое — люди Манзони. Второе — люди клана Веласкес. Как только я ударю этого подонка, или это сделает кто-то из них, — вновь кивок на спутницу, — или мы сцепимся с людьми их службы безопасности, эти кольца откроют друг по другу огонь. Из рельсовок, Гауссовок, игольников, деструкторов, ракетниц — всего, что стреляет. Это война, ребята. Полномасштабная война в пределах планеты. И дай высшие силы, чтобы к ней не подключились другие кланы!
— И что ты предлагаешь? — глаза Селесты начали застилаться слезами, в голосе появилось отчаяние. Что-то она подозревала и только что я ее опасения подтвердил. — Забыть все? Зачем же ты тогда пришел? Зачем устроил потасовку в столовой? Зачем всех подставил, если ничего не можешь?
По оранжерее вновь прошел гул. Нестройный, но однозначный — все в той или иной мере разделяли позицию Селесты. Просто большинство считало, что я сказал еще не все, и в рукаве у меня козырные карты.
— В моей власти вас защитить, — продолжил я речь, чувствуя, что начинаю защищаться, а значит, потерял инициативу. Впрочем, так было нужно, без этого битву за их сердца не выиграть. — Защитить от Умберто Манзони, но защитить здесь и сейчас, сегодня. Вас не отчислят, с вами персонально не «поговорят» за воротами… Но завтра я уйду, а вы останетесь!
— Тогда иди в жопу со своим противостоянием! — по щекам Селесты потекли слезы. Она не доверяла мне с первой минуты, до последнего ждала подвоха и была готова к предательству. К тому же, она слышала слова Себастьяна насчет меня и своего поступка, и теперь в ее душе что-то надломилось. — И со своими клановыми разборками иди в жопу! И с королевой!
Все вокруг молчали. Я выдержал паузу и задумчиво покачал головой.
— Ребят, вы не поняли главного, ради чего я пришел. Да, я смогу защитить вас. Смогу от слова «вообще». От всего защитить. Смогу создать вам шоколадные условия учебы, и поверьте, до конца школы, до самого выпуска вас никто не тронет.
— Вот только когда вы выпуститесь, Селеста, все вернется на круги своя! — закричал я, выпуская давно просящуюся наружу свою вечную подругу. Руки мои мелко задрожали. — Администрация примется расправляться с титулярами, как ей заблагорассудится! Всякие подонки и выродки, вроде Манзони и Кампоса, отыграют свое, и будут измываться над вашими преемниками, как захотят! А если еще и сменится министр образования — а она обязательно сменится, так как важную реформу провела, и нужна будет королеве в другом месте — их вообще некому будет защитить!
— Потому, что защиту дал вам Я! — выделил я это слово. — Дам просто так, бесплатно, по знакомству! От имени королевы и клана Веласкес! Для всех вокруг это будет выглядеть стихийным бедствием, которое надо просто пережить, и они переживут его, Селеста! Забьются в уголок на полтора года… И все, фенита!
Я снова сделал паузу, хватая ртом воздух — слишком много эмоций выпустил на такой короткий текст.
— Это должна быть ВАША победа, дорогие мои, — перешел я ко главной мысли. — Не моя. И не ее, — вновь кивок на огненноволосую. — И достичь ее вы можете только САМИ!
— В свое время я вышел к фонтану… Мы вышли, — нашел я глазами ребят, которые выходили тогда вместе со мной. — Втроем против пятнадцати. Как, с помощью чего — не важно, но мы победили. И поверьте, это очень сложное решение, выйти на бой против всего мира, зная, что шансов не то, что победить, а просто выжить, не так много!
Мы знали, что скорее всего школы больше не увидим. Знали, что можем остаться инвалидами, а то и вообще прикажем долго жить. Но мы вышли. Потому, что знали, что кроме нас больше некому.
Мы не прятались за какого-то дядю, который может защитить! — заорал я персонально на Селесту. — Мы просто взяли и вышли! Поняла, что я хочу сказать? Поняла, почему я здесь?
Пауза, и уже тише:
— Я не помогу вам. Могу, но не сделаю этого. Вся моя помощь, если вы вдруг решитесь, будет в том, что я не дам вас обидеть охранникам СБ клана Манзони и школьной охране. Все. Что будет дальше, что будет после… — Я кисло скривился и покачал головой. — Потому ВЫ решайте, готовы ли вы к решающей схватке или нет. Выйдете ли вы к своему фонтану, чтобы постоять за себя, или вернетесь в аудиторию, дабы просто доучиться до конца, не отсвечивая?
Сейчас вы примите это решение, что и как мы будем делать, и будем ли. Я же лишь соглашусь и приму его. Каким бы оно ни было. Итак, слово за вами.
* * *
— Может, все же пойдешь?
Я отрицательно покачал головой.
— Нет. У меня другие дела. И запомните, кроме вас — никто!
Собравшиеся опустили головы, несколько человек грустно вздохнули. После чего, разделившись на две группы, отправились каждый к своей цели. Девчонок не взяли — я настоял, отпустили по аудиториям, на занятия.
Остались все. Кто-то по идейным соображениям — все-таки сопротивление они организовали сами, без меня, и значит, на что-то рассчитывали. Мой вклад лишь первый кирпич их организации; все остальное они достигли сами, а значит, чего-то, да стоят. А кто-то из коллективизма, чувства локтя. Эти люди может и готовы были соскочить, но лодка ушла уже слишком далеко от берега. Их не поняли бы их собственные товарищи. Коллективизм не стоит недооценивать!
Когда все вопросы с риском и выбором разрешились, я разделил ребят на две группы и отправил «мочить» двоих из трех напавших на Себастьяна. Мочить сейчас, во время занятия, по горячим следам. А что, революция — так революция! Чтоб на всю школу, на всю планету! И не будь это противостояние с сыном самого Умберто Манзони, не будь здесь противоборства двух аристократических кланов, эта наша сегодняшняя революция вышла бы знатной, вошла бы во все сводки новостей. Имей я в свое время полтора десятка ребят у фонтана, мы бы такого наворотили!.. И никто бы не посмел пикнуть, чтоб нас исключить!..
…Но тогда у меня не было этих полутора десятков. Сейчас же…
…Сейчас противостояние в анналы планетарной сети не войдет. Войдет, но как событие не знаковое, второстепенное, которое потеряется на фоне межклановой войны. Ибо наличие на территории средней школы вооруженных до зубов людей одного из влиятельнейших людей планеты все же более весомая новость. Особенно учитывая, что это далеко не самая бедная школа с далеко не самым бедным контингентом учащихся.
Жаль, но таковы издержки плана. Всему свое время. И сейчас я делал последний штрих, дабы захлопнуть ловушку, и вооруженные до зубов люди все-таки вошли на территорию школы. Шел запускать девчонок.
Коридор. Поворот. Снова поворот. Мы подходили к посту охраны со стороны школьной парковки, на которой в данный момент развлекались девчонки, запугивая вражескую СБ. Мельком глянул на Паулу. Рыжеволосая собралась, приосанилась, подготовившись к худшему варианту развитию событий. Мобилизация это хорошо, пусть не расслабляется. Какие бы ангелочки быстрые ни были, игла все равно быстрее.
Есть, последний коридор, в конце которого пост. Я притормозил, знаком останавливая и спутницу, активируя связь.
— Мы на месте. Кассандра, ваш выход! Эмма?
— Все спокойно, никого нет, — отрапортовала Долорес, которую я отправил в сторону главного поста. Близко к посту приказал не подходить, но бегущих с той стороны вооруженных людей она не увидеть не сможет. Пока это все, что я мог ей поручить, но учитывая, что выключать нужные камеры в нужный момент можем не только мы, это не так мало.
— Хуан Карлос?
— Тишина, никого, — отчитался изобретатель, поставленный на стреме в другом важном коридоре. Обоих пришлось подключить к шестой линии, линии взвода, но оно и к лучшему.
— Поняли. Выходим! — произнесла Кассандра спокойным голосом, и только тот, кто близко знал ее, мог уловить в нем крайнее напряжение.
Противники среагировали сразу. Я смотрел на картинку с системы координации Кассандры и мог оценивать ситуацию в реальном времени. Как только они покинули салон «Мустанга», из стоящей почти у самого входа машины Манзони вышли пятеро парней. Подались навстречу, встали, перерезая дорогу. В руках все держали оружие, тяжелые винтовки — хорошо, однако, девчонки их разнервировали! Правда, активировать их не торопились, что говорило о наличии у парней мозгов, но с точки зрения массы их армейские иглометы перевешивали легкие игольники девчонок.
— Мальчики, можно пройти? — мило улыбнулась Патрисия. Я этого не видел, само собой, но почувствовал.
— С оружием — нельзя! — отрезал невысокий жилистый мужичок со шрамом на щеке, которого я выделил как самого опасного из всех. Старший.
— Хорошо, мы пройдем без оружия, — кивнула итальянка и показно отстегнула пояс с кобурой. Покачала ремешок в руке. — Где мы можем оставить его на временное хранение?
Старший что-то выслушал, сообщение от своего куратора, скупо выдавил:
— На охране! — И сделал несколько шагов в сторону, давая знак своим, чтобы тоже расступились.
После чего девчонки прошли сквозь них, и выглядело это жутковато. Четверо хрупких девчушек сквозь толпу вооруженных Гауссовками брутальных парней… Тут нужно обладать недюжинной смелостью! Ну, я об обычных девчонках, естественно…
Обе створки шлюза входа были подняты, и представительницы «чертовой дюжины» без препятствий вошли.
— Сеньор, это вам, — заявила итальянка, подходя к стойке школьного охранника, бледного, как сама смерть, кладя ему на стол ремень с кобурой. — Расписаться надо, что сдан, или так сойдет?
— Я..! — Тот не знал, что сказать, челюсть его отвисла, а потому девчонки, по кивку Кассандры, одна за другой положили перед ним свои игольники.
— Смотрите, не потеряйте! Будем уходить — заберем! — погрозила ему на прощание Розита пальцем.
— А-а-а!.. — только и смог выдавить охранник.
— Вы далеко?
Пара буйволов, охраняющих пост с этой стороны, замененных после инцидента в столовой вместо пораненных Паулой на еще более огромных и тупых, перегородили коридор. Видно, они имели свои инструкции, отличные от парней на стоянке. А может куратор, пока девчонки сдавали оружие, принял решение все же не запускать их — кто знает, что у этих ангелов на уме!..
— Внутрь, — кивнула им за спины Кассандра.
— Нельзя, — произнес один из них и положил руку на кобуру. Точно, тупее!
— Почему? — настаивала итальянка,
Я глубоко вздохнул и сделал несколько шагов вперед, выходя из своего укрытия, вставая как раз у них за спиной.
— Сеньоры, я вам настоятельно не советую этого делать! Уберите руки от оружия!
Паула встала рядом, и бугаи тут же оказались в окружении.
Но одновременно со мной в помещение вошли пятеро стражей парковки, все с теми же винтовками в руках. Встали за спинами девчонок, сверля глазами их и меня, ожидая дальнейших распоряжений. Сложилась ситуация, когда каждый оказывался одновременно и в выигрышной, и в проигрышной ситуации. Но у нас было преимущество — мы не боялись. Я демонстративно улыбнулся и посмотрел в глаза мужичку со шрамом:
— Сеньор, нехорошо! Вас на территории школы много, и вы все вооружены. Нас же мало. «Нас» всего одна она, — кивнул я на стоящую рядом спутницу. — И без оружия. Не паритет!
— Но это ангелы! — покачал головой крепыш, и в голосе его звучало уважение. Судя по лицам девчонок, им польстило.
— Но без оружия! — парировал я.
— Они и без оружия уделают любого из моих парней, — не согласился он.
— Интересно, если ее величество соберет по этому вопросу совет глав кланов, что уважаемые сеньоры на это скажут?
Пауза.
— Наверное скажут, что клан Манзони оборзел, — усмехнулся я. — А значит сам виноват, что семеро представителей его службы безопасности безвременно скончались, и претензий к клану Веласкес по этому поводу нет.
Тишина. Теперь слово за их куратором. Пусть думает, это по его части. Ведь действительно, в школе крайне нездоровый паритет в сторону клана Манзони, и клан Веласкес имеет полное право стянуть сюда более сильную группу для защиты объекта охранения. Возможно, меньшую в количестве «штыков», но никак не единственного вооруженного только ножами телохранителя против десятка амбалов Манзони с армейскими крошителями человечины. Главное было донести эту мысль до куратора в нужный момент, чем еще более подогреть ажиотаж. Ибо пятеро ангелов на парковочной площадке не есть пятеро ангелов на территории собственно школы.
— Хорошо, — кивнул крепыш, получив долгожданную команду, и демонстративно развернулся уходить, закидывая винтовку за плечо. Остальные последовали за ним. От сердца отлегло — прорвались!
По плану «войска» Селесты должны были атаковать одновременно двоих из трех напавших на Себастьяна, вытащив их из аудитории в коридор прямо на паре и избив до полусмерти, максимально жестоко. После чего часть ребят должна была разойтись — куда угодно, не важно куда — а часть соединиться с нами для нанесения визита непосредственно Адриано. Третий напавший учился с ним в одной группе, и пускать туда «гвардию» я опасался. Устроят еще что-нибудь! Я и так боялся переиграть, боялся, что кто-то из участников плана сорвется раньше времени как Себастьян. Адриано фигура политическая, с ним надо действовать предельно осторожно! Если же инцидент произойдет в других группах, например, тамошние выродки встанут на защиту своих — пожалуйста. Численный перевес на стороне «гвардии». Справятся!
По пути в четвертую оранжерею я проинструктировал девчонок, узнав последние новости. Новостей было выше крыши. Например, вокруг школы болтается уже пять групп быстрого реагирования СБ клана Манзони. Мишель так же объявила тревогу и стянула в эту часть города почти весь резерв корпуса. К каждой их группе приставлен взвод наших, причем в броне и с тяжелым оружием, включая деструкторы. А на парковку вместо «чертовой дюжины» едет группа Белоснежки, и тоже в полной броне.
Я про себя хмыкнул. Да, вот это масштабы! А то что это, школьная форма для Паулы за ночь — как-то мелко для корпуса!..
— Говоришь, четырнадцать — двадцать три? — покачал я головой, одновременно с раздумьями слушая нашу старшую.
— Так точно, — кивнула итальянка.
— Откуда оно там, не сказали? Когда умудрились положить?
Она пожала плечами.
— Это не наше дело. Сказали, пять стволов, номер шкафчика, все.
Понятно. Интересно, когда эту операцию все-таки начали готовить? Ее как, изначально готовили, зная, что ожидается противостояние с кланом Манзони, или заготовка на всякий случай, которая неожиданно выстрелила? Появление здесь Адриано, и без того подозрительное, окончательно перестало казаться мне стечением обстоятельств. Его сюда целенаправленно «подселили», зная, что мне придется возвращаться в школу и «сдавать экзамен», первый в нынешней «постшкольной» жизни. В котором сын одного из лидеров элиты Венеры будет очень жирной и лакомой, но и достаточно трудной мишенью. Ай да ее величество!..
— О, здрасьте!.. — возле оранжереи нас уже ждал Хуан Карлос, которого я после исчерпания инцидента у входа на парковку, вызвал сюда. — О-о-о-о!.. Ты?.. — глаза его расширились от удивления.
Маркиза, встретившись с ним взглядом, споткнулась. Я ей немного помог, подкорректировав тычком в спину полет так, чтоб она едва не упала — мобилизовать рефлексы. Девушка посмотрела на меня… Дикими глазами, совершенно дикими. Но с некой благодарностью. Знаю, родная, ты не думала, что сегодня его увидишь, но от нас мало что зависит. Тем более, не сегодня, так в ближайшее время я бы вам встречу все равно организовал — для того и нужны старшие братья, чтоб вразумлять неразумных сестренок.
— Дружище, следующее задание, — произнес я ему, не давая событиям пойти по «мыльному» руслу. — Веди их в сектор хранения. Это Кассандра, можно Патрисия, — указал я на итальянку, — она старшая. Слушать все, что она говорит, делать все, что велит. Вопросы?
Хуан Карлос испуганно глянул на нашу комвзвода и замотал головой.
— Нет вопросов!..
— Отлично. Тогда идите! — я еще раз толкнул Гюльзар в спину. Кассандра бросила на меня косой взгляд, но промолчала.
— Привет. Называй меня Кассандра, мне так привычнее… — начала она вводную изобретателю, потянув того за рукав. Сестренки, бросив мне веселые заговорщицкие взгляды, пошли за ними.
— А ты — со мной, — произнес я к и так никуда не торопящейся Пауле. Та молча кивнула. — Как там наш главный объект воздействия?
Она щелчком активировала вихрь перед глазами.
— Все хорошо. Кстати, ребята уже закончили, бегают по всей школе. Пойдем.
Да, действительно, включив мини-карту я увидел зеленые точки, разбросанные по огромной площади. Можно начинать.
Школа гудела. Не обычным гулом, но интуиция подсказывала, что там, за стенками и створками кабинетов что-то происходит. Не физическое, нет — физически там шли обычные занятия, подготовка к экзаменам. Нечто на моральном уровне, умственном. Видео с мест избиения двоих выродков, наглого до безумия, расходилось по школе быстрее звука. И все, кто его смотрел, задумывались, и думать им было много над чем. После же, буквально через несколько часов, эта запись попадет в планетарную сеть, и думать будет уже гораздо большее количество народа.
Мимо нас дважды промчалась охрана — патрули по два человека, причем второй раз вместе с директором. Кого-то искали, догоняли, и я даже знал, кого. Они опоздали, безнадежно опоздали — прежней школа уже не будет, даже после моего окончательного исчезновения. И, надеюсь, вся планета. Эдакий завершающий штрих к задуманной королевой реформе образования.
Сейчас же предстоит другой этап схватки, который не должен попасть ни в одну сеть. Потому, как разбираться будут кланы, и примером ни для кого послужить не должны. Мы спустились на минус четвертый, где шло занятие сто третьей группы, кстати, военная история сеньора Ривейро по прозвищу «Командор», моего самого «любимого» преподавателя (ну, одного из самых). Все, кто должен, уже были здесь — Селеста и пятеро ее лучших бойцов. Больше брать я запретил, нам нужна не массовка, а представительство.
— Как все прошло? — не мог не спросить я.
Она в нескольких словах, по военному, отчиталась. Итак, потери — три человека, схвачены и отправлены в кабинет директора. Остальные разошлись кто куда, некоторые даже по аудиториям. Об эмоциях ни слова, хотя при нормальных обстоятельствах даже те, кто разошелся по аудиториям, были бы исключены. Однако, свой Рубикон ребята перешли, и знали, на что подписывались.
— Пошли, — махнул я рукой. Что ж, три человека — ощутимая потеря, одна пятая от боевого состава, но не фатальная. Справимся.
Хм… Гермозатвор, как обычно, закрыт. Командор своим традициям неизменен, сука! И взломать его практически невозможно. Однако, зная другую слабость сеньора Ривейро, я поднес к глазку браслет, код учащегося сто второй группы в котором никто не отменял. Пауза.
Есть, створка поехала вверх, после чего отъехала и дверь. Блаженны нищие духом!.. Махнув остальным, чтоб стояли наготове, вошел, взяв за руку только Паулу.
— Здравствуйте!
Первым делом беглый взгляд на группу. Адриано в центре, не в первых рядах, но и не в последних. Нужный нам камаррадо с ним за одной партой. Оба бледные, как смерть, но Адриано при этом зол, а его друг просто испуган. Теперь Командор. Сеньор Ривейро стоял перед аудиторией и что-то рассказывал, и наше появление ему ой как не понравилось.
— Так, а это у нас кто…? — Лицо его расплылось в зверской предвкушающей улыбке. — А, Шиманьски! Что это, сеньор Шиманьски, вас так долго не было?
До придурка даже не дошло, что я из другой группы, не той, у которой он ведет занятие.
— Сеньор, почему вы коверкаете мою фамилию? — спокойно произнес я. В голову пришла крамольная мысль, и я лихорадочно обдумывал возможность ее реализации. Но потом, только после основного дела!
— Шиманьски! Опоздал марш на место! — сверкнул глазами преподаватель. — А это у нас кто? — его взгляд заинтересованно прошелся по фигуре Паулы.
— Заходим! — бросил я в сторону все еще открытых створок и «гвардия» начала действовать. Быстро, слажено, дерзко. Парни и Селеста влетели внутрь и принялись подниматься к парте Адриано с разных сторон, одновременно со мной и Паулой, усиливших каждый из потоков.
— Эй, что это такое? Что здесь происходит? Отставить! — орал Командор, причем я оценил параметры его голоса. В армии ему не было бы цены — грозно, харизматично. В иной ситуации я сам бы втянул от его рыка голову в плечи, но сейчас ситуация… Не «иная».
— Сидеть! — рявкнула Паула, и метательный нож впился в верхнюю парту в десяти сантиметрах от головы одного их парней в правом конце аудитории. Судя по наглой физиономии — выродок. — И ты тоже! — Другой нож воткнулся в столешницу перед вторым, в котором я опознал «интеллигента» Бенито Кампоса, нового сегодняшнего ученика. Стоит отдать тому должное, несмотря на навыки, умом парень обладал и на рожон не полез. Камера заднего выхода, которую я включил перед входом в аудиторию, показала обалдение на лице сеньора Ривейро, который уже было собрался действовать.
— Сиди не дергайся! — ткнул я пальцем в Адриано, глядя на него сквозь изображение Командора. — Мы не за тобой!
«Гвардейцы» напали слажено, чувствовалось, что опыт они сегодня приобрели, вытащили из-за стола обидчика «Гаврилы» и потащили вниз. Адриано все же попытался кого-то из них ударить, отпихнуть, но двое парней надежно блокировали его, пока трое других скручивали цель операции. Наконец, когда дело было сделано, и все ретировались, я негромко произнес:
— Сиди, Адриано! Мы понимаем, что за всем стоишь ты, но в том избиении ты не участвовал! — Я обернулся, осмотрел аудиторию. — Запомните! Со всеми, кто подумает, что он крут и может безнаказанно гнобить кого-то, произойдет что-то нехорошее! Как с этими тремя камаррадос! Спасибо за внимание!
После чего развернулся к выходу, раздумывая, стоит ли выполнять вторую, спонтанную часть плана. И так получилось, как по нотам, зачем усложнять? Лучшее — главный враг хорошего!..
Оказалось, стоит. Командор не оставил мне выбора.
— Шиманьски, отставить! Ты что себе позволяешь, придурок? — заорал он.
— Придурок? — Я остановился и смерил его платоядным взглядом хищника. Сам напросился.
— Сеньор, до каких пор вы будете позволять себе коверкать мою фамилию?! — утробно взревел я голосом своего почти ручного дракончика, и в аудитории воцарилась тишина, в которой даже стали слышны удары за створками. — Почему вы считаете, что имеете право унижать меня? Кто вам такое право дал?
Командор позеленел.
— Шиманьски, не беси меня! Если тебя слушается это быдло из неудачников, это не значит…
— А то что будет, если взбешу? — Я угрожающе делал к нему шаг за шагом, но не спешил — напоследок хотелось выяснить кое-какие вопросы.
Его лицо сморщилось в попытке выдать связную фразу, четкую мысль, и в конце концов ему это удалось.
— Шиманьски, ты — никто! — прошипел он. — Сын русской шлюхи! И не бери на себя слишком многого!
— Какое вам дело до того, кто я и чей сын? — Я остановился в нескольких метрах, оттягивая момент апофеоза, хотя дракон протестовал ОЧЕНЬ сильно. — Кто дал вам право судить ребят; кто из них титуляр, кто выродок, кто сын шлюхи? Кто достоин презрения, а кого нужно облизывать?
Молчание. Я усмехнулся.
— Никто. Вы просто в тренде, сеньор Ривейро. Презираете тех, кого общество по тем или иным причинам пытается презирать, или просто недолюбливает, не утруждая себя необходимостью разобраться в причинах презрения. Просто потому, что вам нужно кого-то презирать. Просто потому, что тогда вы сами себе будете казаться себе значимее. Вы — ничтожество, сеньор Ривейро, достойное презрения, и потому ищете кого-то более слабого, беззащитного и более презираемого.
— Шиманьски!..
Он хотел сказать что-то еще, но я не дал. Дракон сорвался.
— …Я же сказал, я не позволю коверкать свою фамилию! — ревел я, избивая его ногами. Как я атаковал, как свалил его на пол — не помню, но сейчас получал несказанное удовольствие. Пожалуй, все мои перипетии, все пройденные страдания последнего года стоили такого возвращения. — Меня зовут ШИ-МА-НОВ-СКИЙ! — ревел я. Наконец, остановился. — И если вы будете и дальше издеваться над учениками, я вам не завидую, сеньор Ривейра!
Отпустило. Совсем отпустило — дракон, получив свою порцию эндорфинов, превратился в маленького пушистого котенка, мурлыкающего у меня на заднем дворе сознания.
Я вновь оглядел группу. Все молчали, отвесив челюсти, даже Адриано. Звуков избиения за гермозатвором слышно больше не было — ребята закончили.
— Хочу обратиться к титулярам, — произнес я. — К каждому из вас. Ко всем — меня ведь снимают, неправда ли? — Подошел к учительскому терминалу и написал кое-что пальцем на электронном вихре доски. — Помните это.
Развернулся, вышел. Сзади скулил майор в отставке Ривейро, и мне хотелось бы верить, что и он сделает кое-какие выводы. Что все не напрасно. На «доске» же, как привычно на школьном сленге называют главный голографический вихрь передней стены аудитории, во всю ширь сияла надпись:
Nemo praeter te
* * *
Дальше все шло как в тумане. Паула меня куда-то тащила. Парней рядом не было — убежали, сзади шлатолько Селеста. Зачем, почему — меня накрыл отходняк, я не понимал.
Наконец, оказались… Нет, не в четвертой оранжерее, превратившейся за сегодня в наш неформальный штаб, а «на улице», возле фонтана, перед главным входом. Здесь я умылся, намочив заодно и голову, и только после этого стало отпускать.
— Где остальные? — задал я главный вопрос. — Все убежали?
— Педро схватили, — покачала головой Селеста.
— Все? — нахмурился я.
— Еще нас схватить пытались. Директор и трое охранников. Но ты зыркнул так, что не стали, побежали дальше, — поежилась она.
Угу, понятно, потому она и бежала за нами. Без нас ее бы быстро «оприходовали»…
— Скажи остальным, пусть поднимаются к нам. Раз такая пьянка…
— Ясно! — кивнула она, отвернулась и тут же принялась что-то говорить по общему каналу. Что — я не слушал. Сел на парапет, угрюмо посмотрел на шлюз входа.
— Что теперь? — рискнула спросить Паула.
— Ждем. Спросила, как дела у девчонок?
Рыжеволосая кивнула.
— Нормально. Шкафчик открыли. Содержимое заявленному соответствует. Перепаковали его в сумки, если что, будут в вестибюле наготове.
Я кивнул — правильно, нечего тут светиться.
Через десять минут начали подтягиваться первые «гвардейцы», рассредоточенные по всей школе. Собралось уже человек пять, когда на горизонте событий показался Адриано собственной персоной.
— Шимановский, преподавателя зачем? Не слишком ли ты круто взял?
Он был один, и это удивило. Впрочем, я сам демонстрировал ему неприкосновенность.
— Это мои сложности, Манзони, — хмыкнул я ему в ответ. Я уже окончательно успокоился, пришел в себя, и теперь мозг лихорадочно работал в попытке найти оптимальный сценарий дальнейших действий. Да, часть плана я выполнил, титуляры восстали, причем сами, уверенные в отсутствии моей поддержки, но проблема с заданием королевы оставалась. И решить ее сложнее, чем поднять на бой и так готовых к этому горячих парней и девушек.
— Я не коверкаю твою фамилию, — улыбнулся он.
— Твое счастье, кивнул я. — Зачем пришел?
— Я не говорил им напасть на того придурка, — произнес он, и я почувствовал, что не врет. — Они сделали это сами.
— Адриано, надеюсь, ты понимаешь, что теперь это не играет никакой роли? — выдавил я ядовитую усмешку.
Он молчал. Я продолжил.
— Ты не понимаешь простой вещи, Адриано. Тебе конец. В любом случае, при любом раскладе.
Допустим, дело замнется, спустится на тормозах. И завтра я не выйду в эту школу, никогда не выйду. Но ты понимаешь, что послезавтра, послепослезавтра, или на следующий день, когда подойдешь к раздаче без очереди, ты все равно получишь в морду?
Пауза. Лицо его перекосило.
— Да, с подачи твоего отца здесь могут начаться репрессии, — продолжал я. — Допустим даже, что все, кто участвовал в сегодняшней драке, окажутся за воротами. Но репрессии страшны только тогда, когда их боятся. Когда же появляются герои, идущие на «смерть» с расстегнутой рубахой, плевавшие на последствия, любые репрессии обречены. Они превращаются в конвейер ненависти, и чем жестче прессинг, тем больше ненависти породят. И уважения, симпатии к героям.
А значит, тем быстрее наступит момент, когда новая волна героев сметет старый миропорядок. Этим людям будет плевать на последствия для себя, плевать на твоего отца и администрацию. Перед их глазами будут те, кто шел с расстегнутой рубахой. Это называется «пассионарии», и их будет тем больше, чем жестче их будут прессовать.
Я сделал паузу, собирая мысли. Нас слушали, все, очень внимательно. Более того, нас слушали и два школьных охранника, вставшие чуть сбоку сзади.
— Они убьют тебя, Адриано. Просто убьют, — подвел я итог. — Это если будете прессовать по черному. Если же мягко, с умом, без перекоса…
…Как думаешь, сколько отдаст твоя сестра в будущем за записи, где тебя чморят в школе? — улыбнулся я.
От этих слов лицо Адриано вновь перекосило, причем гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Попал. Ай, да я! Я же продолжал бить, забыв, что такое «жалость».
— Сколько ей лет? Пятнадцать? Четырнадцать? Почти взрослая. Но когда встанет вопрос о наследовании делу отца, она, чистокровная аристократка, смешает тебя с дерьмом, Адриано. Потому, что не смешать с дерьмом того, кого чморят титуляры, «быдлогвардия», невозможно.
Пауза.
— Ты никто, Адриано. И знаешь, в чем поразительная мудрость ситуации? Я здесь совершенно не при чем!
Он был жалок. Сестра — его самое слабое место. Принадлежность к аристократии он уже «доказал» в элитной школе, и опуститься еще и в неэлитной… Отец сам никогда не оставит ему дела, чтобы семья не стала посмешищем. Если бы я мог, я бы ему сочувствовал — но я не мог. Я не сочувствую подонкам, пусть даже местами благородным, умело скрывающим свою подленькую сущность. Такой я вот стал злой.
— Что ты хочешь?! — Он был разбит, и ручаюсь, владей собой хоть немного слабее, по его щекам потекли бы слезы.
Я пожал плечами.
— Ничего. Не поверишь, Адриано, я сделал сегодня все, что планировал. И теперь спокойно умываю руки. Если у тебя есть вопросы — обращайся к ним, — указал я на стоящих вокруг ребят и конкретно на Селесту. — Теперь это их школа.
— Как насчет разобраться? Один на один? — не сдавался он.
— Мальчик, я побил бы тебя и в лучшие годы, — покачал я головой. — А теперь у меня «трешка». Ты большой уже, знаешь, что это означает.
Он скривился. Знал. Я повторился:
— Еще раз говорю, все вопросы к ним!
До него, наконец, дошло.
— Хорошо! — Адриано обернулся, повышая голос, окидывая взглядом присутствующих, коих собралось уже более десяти человек. — Предлагаю разобраться! Один на один! Вы выставляете своего лучшего бойца, и мы все выясняем! Если побеждает кто-то из вас — я ухожу из школы! Если я — никто из моих друзей никогда более не будет обижать и задевать титуляров!
— И не только титуляров! — выкрикнула Эмма — когда только здесь оказалась?
— И не только титуляров, — согласно кивнул Адриано. — Ну, что?
Пока он вертелся, Селеста посмотрела на меня, сделав большие глаза. Я отрицательно покачал головой. Остальные молчали, чувствуя, что не вправе решать такие вопросы.
— Ну? — терял терпение Адриано, перейдя на следующую октаву.
— Кажется, они не хотят, — подвел я итог его изысканиям. — Адриано, проваливай, видишь, не любят тебя здесь! Даже благородным побыть не дают!
Он заскрипел зубами так, что было слышно, наверное, под куполом. Покраснел, как двести тридцать восьмой плутоний, окинул меня ненавидящим взглядом…
— …Но я думаю, вариант «все на все» более приемлем… — улыбнулся я ему в лицо. — Все твои, против всех нас. Всей остальной школы. Думаю, такой расклад ребятам будет больше по душе!
Ему эта мысль не нравилась. Очень не нравилась. Но весь мой сегодняшний план имел целью произнести именно эти волшебные слова. Толстый сразу раскусил мою цель, хвала ему, но Адриано не Толстый. И выбора у него, действительно, больше не было.
— Хорошо!.. После занятий!..
— Твой отец в жизни не даст нам это сделать после занятий, — усмехнулся я. — После последней пары. Прямо здесь, у фонтана, — похлопал я рукой по парапету. — Традиция есть традиция. А может чуть раньше — экстрим, так экстрим. Если не явитесь, значит, вы проиграли, и тогда, в школе вам лучше больше не показываться.
— Хорошо! После последней пары! — процедил он, развернулся и пошел назад, в сторону входа.
Вокруг загомонили, я же ничего не видел и не слышал. Я ликовал.
Есть! План выполнен! Оба плана! Во всяком случае, что бы ни случилось далее, это будут технические детали, вопросы исполнения, не влияющие на ход процессов в целом. Я победил, поступив в полном соответствии с заветами Лао-Цзы, Нормы, Катарины и учебника стратегии и тактики военного департамента под редакцией полковника Фредерико Маршалла: достиг выполнения сразу двух задач, причем сделал все чужими руками.
Да, прошлый фонтан навсегда останется в истории. Моей личной. Как бойца. Теперь же я — командир, стратег, и никогда не должен забывать об этом. Сегодняшняя операция — конец эпохи силы в моей жизни. И буду надеяться, начало новой эпохи, эпохи мудрости.
Глава 15
Расправляя крылья
Победитель сначала побеждает, а затем отправляется на войну.
Проигравший сначала идет на войну, и лишь потом пытается победить.
Сунь Цзы
За пять часов до этого, Золотой дворец
Работалось с утра из рук вон плохо — дела откровенно не шли. Хорошо, что вчера догадалась приказать перенести все терпящие вопросы — как чувствовала. Вот и сейчас, провела совещание с силовиками и поняла, что больше ни на что сил нет.
— Что там у нас еще, Марко? — активировала она канал связи с секретарем. — Есть что-то, не терпящее отлагательств? Война, эпидемия, падение грузовоза с орбиты?
— Никак нет, ваше величество, — ответил секретарь. — Только текучка.
— Тогда на сегодня все, больше никого не принимаю!
— Вас понял, ваше величество!
Марко отключился. Она держала этого мальчика много лет, подобрав в совсем юном возрасте. Как секретарь он был так себе, но обладал феноменальной способностью вешать всем лапшу на уши и договариваться. Качества в политике незаменимые.
Подумав о мальчике с тоже феноменальными, но немного иными способностями, она покрутилась в кресле и нажала на терминале связи другую иконку.
— Елена?
— Да? — раздался голос старой подруги.
— Новости есть?
— Уже есть. — Пауза. — Похоже, наш мальчик клюнул.
Лея усмехнулась — она не сомневалась, что так будет.
— Он решил попытаться сплотить титуляров, как во время обучения, но теперь чтобы поставить на место Адриано. Ты оказалась права.
— Ставки растут, — промурлыкала ее величество.
— Но методы остаются теми же, — недовольно хмыкнула ее телохранительница.
— Не торопи события, — мысленно покачала Лея головой. — Что-то мне подсказывает, что методы те же только на первый взгляд. Давай подождем и посмотрим, что будет дальше?
— Спорим, он выкинет финт в столовой? — не унималась Гарсия. — На что хочешь поспорю!
— Елена, повторюсь, давай не будем спешить? — ушла от разговора Лея.
Возможно, Елена права, он будет использовать кое-что из старого арсенала. А что-то уже выкинул — Гарсия мониторит все каналы связи Катарины и видит его действия «из первых рук». А еще она чуть ли не назубок выучила его досье, особенно раздел про школьные годы. Но старыми приемами и методами Хуан однозначно не ограничится, не будь он генетический потомок Хуана Четвертого. А значит… Ждем.
Она хотела перевести каналы связи Катарины на себя, чтобы тоже понаблюдать за происходящим — раз уж решила не работать, но Елена вдруг спросила:
— Слушай, Принцесска, как ты угадала, что Адриано будет вести себя так, что у нашего Малыша зачешутся кулаки? В старых школах он вел себя не настолько нагло, а кое-где совсем не нагло…
Ее величество усмехнулась.
— Это трудно объяснить. Это что-то на уровне чувств.
— Интуиция?
— Нет, скорее… Скорее я слишком хорошо знаю таких людей, чтобы ошибаться, — сформулировала она. — Это аристократия, Елена, а аристократия — это синдром, образ мышления.
Она задумчиво откинулась на спинку кресла, вспоминая, как решилась на такой невинный с виду проект. Невинный, но очень важный, так как любую охотничью собаку нужно натаскивать, и начинать делать это надо постепенно, раз за разом повышая «качество» жертвы. Ибо если пустить молодого щенка против матерого волка…
… А Елена так и осталась приютской девочкой, несмотря на все прожитые годы и взятые вершины в работе. Она может предугадать логику действий сеньоров аристократов, но логику их мышления ей не понять. К сожалению.
Адриано аристократ, им он хочет стать, а значит, будет вынужден вести себя как аристократ. Презирать окружающее «быдло», строить всех. Даже сына Виктора Кампоса, тоже не последнего человека на планете, ему удалось построить, что стало для нее сюрпризом. Так что вопрос столкновения его с Хуаном был именно вопросом времени. А вот со временем вышла накладка.
Она готовила это испытание для Малыша на следующий год. Именно тогда по ее расчетам должно было начаться предвоенное шевеление среди высшего сословия, и небольшой экзамен Хуану бы не повредил. Но Умберто Манзони проснулся раньше, почувствовав силу имперской разведки за плечами; начал вставлять палки в колеса, когда вопрос конфликта на Земле окончательно не утвержден. И пауза с дурацким ранением Малыша была как нельзя кстати для окатывания душем этого чертового итальяшки. Чтоб окончательно не зарвался.
— Держи меня в курсе, я буду на линии, — улыбнулась Лея, переключая терминал в рабочий режим. Развлечения развлечениями, но у нее еще куча документов, от просмотра которых никуда не деться.
— Так точно, — отрапортовала Елена, после чего ее величество минут десять честно пыталась вникнуть в суть написанного. Однако, вскоре голос Елены раздался вновь, удивленный и тревожный:
— Слушай, не поверишь, но тут на проводе наш Малыш, самолично! Вышел на связь через Лока Идальгу, хочет что-то обсудить. Соединять?
— Да, конечно. — Лея про себя хмыкнула и поежилась. Интересно-интересно! Звонить ЕЙ, королеве?..
— Ваше величество? — Парень на том конце явно улыбался.
— Да, Хуан. Ты хотел что-то сказать? Спросить? — улыбнулась она в ответ.
— Нет, ваше величество. У меня к вам предложение. — Судя по голосу, этот паршивец растянул губы еще шире. То есть, задумал очень-очень большую пакость.
— Слушаю? — Лея подалась вперед, входя не в ускоренный, но мобилизовывающий сознание режим, в котором легче решать важные вопросы. Наличие такового — результат воздействия «мозговерта», и цена у него — мигрень до конца дня, но иногда оно того стоит.
— Ваше величество, — начал парнишка, — я правильно понимаю, что вы хотели, чтобы я… Немного подретушировал физиономию Манзони? — сформулировал он. — Который Адриано? Неправда ли?..
Лея скривилась.
— В общем, ты не далек от истины. И что хочешь на это возразить?
— Возразить? Боже упаси! — Голос мальчишки налился торжественностью. — Я хочу предложить вам больше, гораздо больше!
Пауза.
— Вы готовы прищемить хвост его папочке, сеньору Умберто?
Лея почувствовала, как у нее отвисла челюсть. Кроме того, она отвисла и у Елены, и у Катарины, которая тоже наверняка слушает собственный канал связи.
— Хуан, если я скажу «нет», ты мне не поверишь! — добавила королева в голос немного иронии. — Вопрос в том, что можешь сделать ТЫ, чтобы «прищемить хвост» такому человеку?
«Мальчик, это разборки не твоего уровня», — слышалось в ее голосе, но стервец понимал это и сам, невозмутимо продолжив:
— У меня есть план, ваше величество. Шикарный план, как соединить в одно два достаточно естественных и нужных процесса.
Первый — консолидация титуляров, объединение их в жизнеспособную структуру, которая способна за себя постоять даже перед лицом сына одного из влиятельнейших людей. Ключевым моментом этого действа станет массовое избиение титулярами всех, кто поддерживает Адриано, невзирая на происхождение, достаток и связи родителей.
— …Возможно, попадет кому-то невинному, — нехотя оговорился Хуан, — но тренд останется. Восстание титуляров в отдельно взятой школе. Запись которого будет старательно смонтирована и распространена по планетарной сети, как инструкция, план действий для других титуляров, учащихся в других школах.
— Хуан, ты предлагаешь мне принять участие в распространении насилия среди школьников? — В ее голосе прорезались нотки стали, но на мальчишку они не произвели ни малейшего впечатления.
— Нет, я предлагаю вам поучаствовать в деле защиты титуляров, которое вы успешно начали год назад, и которое ныне естественным образом забуксовало. Этому делу нужно дать свежего пендаля, перевести на следующий уровень, а следующий уровень как раз и есть консолидация титуляров для защиты собственных интересов «снизу». Вам надо их только поддержать. Пусть даже морально.
Лея открыла рот, дабы разразиться возмущенной тирадой, но вдруг его захлопнула, осознав, что сказать ей нечего.
— Это надо в первую очередь вам, ваше величество, — продолжил мальчишка. — Вам и сеньоре Сервантес, если вы планируете заниматься этой реформой дальше. От сеньоры министра потребуется всего ничего, надавить на администрацию конкретно этой школы, и легенда пойдет в массы.
— Легенда? — не поняла Лея.
— Да, легенда, — возбужденно продолжал Хуан. — О восстании титуляров. Как песнь о Роланде, как сказания о короле Артуре и рыцарях круглого стола. Легенда о том, что в одной отдельно взятой школе когда-то произошел бунт, и никому за это ничего не было.
Сейчас предэкзаменационная лихорадка, — продолжил он, не давая себя перебить. — Потом настанут укороченные каникулы. Эмоции стихнут, кое-какие воспоминания рассосутся. В следующем семестре уже мало кто вспомнит о моем участии в процессе, как и о том, что в тот день в этой школе были арестованы вооруженные люди. Зато каждый участник будет выливать в сеть свои собственные воспоминания об эмоциях, которые чувствовал, избивая выродков. Появится романтический налет, и уже через год легенда будет жить своей собственной жизнью, вдохновляя новые и новые поколения титуляров на борьбу за свои права.
Мы поможем этой легендой не каким-то конкретным людям, не всем подряд, — мрачно закончил Хуан. — Но я хочу дать шанс тем, кто готов за себя биться, драться. Легенда — это очень важно, ваше величество. Просто поверьте!
Мальчишка просил. Чуть ли не умолял. Она хотела осадить его, чтоб не зарывался, ткнуть носом в землю…
…Но зачем? В конце концов, он говорил дельные вещи. И при грамотной реализации такое, действительно, могло сработать.
А еще она понимала, чьи гены играют в нем в данный момент. И обламывать его у нее не поворачивался язык.
— Ладно, Хуан, допустим, — задумчиво кивнула она, лихорадочно выискивая в его плане слабые места. А заодно думая, как озадачить мальчиков и девочек из PR-отдела, чтобы помочь разрешиться проблеме нужным образом. — Дальше? Что там насчет второго плана и арестованных вооруженных людей? — Ее губы при этих словах невольно растянулись.
Судя по смене интонации, Хуан на том конце расцвел.
— Все просто, ваше величество. В школе будут избивать возможного наследника владельца «Объединенной венерианской атомной компании». Чего СБ клана Манзони никак не может допустить. Потому сотрудники этой СБ вмешаются, чтобы отбить сына своего патрона.
— А при чем здесь ВООРУЖЕННЫЕ люди? — не поняла она.
— При том, что школа будет кишеть ангелами, ваше величество, — без малейшей нотки скромности продолжил Хуан. — Представителями клана Веласкес. Да, вы никогда не станете использовать Адриано для давления на его отца, разве что позволите племяннику начистить ему. Но этого не знает Умберто Манзони, сеньора. А значит, чем больше ангелов будет ошиваться внутри школы и вокруг оной, тем больше он будет нервничать.
Я же буду всячески демонстрировать отсутствие злых намерений против Адриано лично, буду травить его только титулярами, никак с вами напрямую не связанными, и для авторитета паренька будет нехорошо, если его заберут домой раньше времени. Потому они сделают единственное, что возможно — усилят численность и вооружение своих людей внутри и вокруг школы. Вдруг я «передумаю». Знаете, как это нервирует, сеньора, ожидание Большой Проблемы на фоне постоянного лицезрения огромного количества маленьких?
— Нет это-то понятно, — мысленно кивнула она. — Нагнетание обстановки, вторая фаза. Меня интересует третья. То есть, когда вы начнете избивать непосредственно Адриано.
Лея захотела рассмеяться. Все гениальное просто! Или очень просто. Вот только чтобы додуматься до такого, нужно быть мальчишкой. И даже не обязательно мальчишкой с шестьюдесятью пятью из шестидесяти восьми «лидерских» генов, достаточно просто посмотреть на проблему под иным углом.
— Когда его будут избивать, рядом с ним будут находиться вооруженные ангелы, — подтвердил Хуан, в голосе его прорезались нотки злорадства. — Я прошу на эту роль свой взвод — с ними у нас максимальная слаженность, хотя у вас есть девочки и более эффективные, как штурмовики.
— Это детали, — махнула она рукой, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Она ПРИНЯЛА его план. Без раздумий и долгих рассуждений. Сходу, слету. И это стало для нее неожиданностью.
— Дальше парни, вооруженные штурмовыми иглометами, врываются в школу — продолжил мальчишка. — И попадают в засаду. Их «накрывают», но не ангелы, а представители департамента безопасности, усиленные несколькими подразделениями телохранителей ее величества.
— Повтори, — произнесла Лея, не успевая осознать глубину смысла последней фразы.
— Я говорю, — понимающе усмехнулся этот наглец, — что «накрыть» их должны представители департамента безопасности. Штурмовые группы которого будут лишь усилены отрядами ангелов, но при этом останутся отрядами департамента. Как это сделать юридически вы наверняка знаете лучше меня. Основание… Ну пусть будет личная просьба ее высочества ввиду оперативной информации по готовящемуся вооруженному захвату школы террористами, очередными борцами за-что-то-там-такое-важное. Придумаете, у вас есть для этого специалисты.
Лея тяжело выдохнула, чувствуя, что лоб покрывается потом, а корсет платья слишком сдавливает грудь.
— Хуан, ты что сегодня кушал? — произнесла Елена, не сдержавшись.
— Пирожные, сеньора Гарсия, — не моргнув глазом ответил мальчишка и тут же продолжил:
— Ваше величество, они УЖЕ находятся на территории школы с оружием, хотя по закону и по уставу там могут находиться только сотрудники охраны школы и представители власти при исполнении. Они УЖЕ нарушают закон. Но игольники — это мелко, недостойно ареста представителей СБ серьезного клана. А вот если они будут со штурмовыми винтовками, да если успеют активировать их в боевой режим…
— Это ШКОЛА, Хуан, — покачала головой Лея.
— Никто не пострадает, ваше величество. Обещаю! — Парень на том конце заулыбался. От его голоса несло невероятной уверенностью. — Но именно то, что школа, и даст эффект. Департамент безопасности накроет банду вооруженных до зубов террористов с активированными винтовками в школе, где учатся дети непоследних родителей Альфы. Представляете масштабы скандала? Замолчать такое не сможет вся несвятая троица, не то, что какой-то Манзони!
— Допустим. А потом? — Лея почувствовала, что успокоилась. И мысленно приняла план, лишь ищет его слабые стороны. — Что предлагаешь им инкреминировать? Терроризм? Но ведь все всплывет очень быстро. Пронос в школу тяжелого оружия? Мелко. Дело развалится, все отделаются крупным штрафом, что для такого клана — песчинка против астероида. Да, я уколю Манзони, но…
— Ваше величество, ну что же вы так мелко мыслите? — показно вздохнул этот нахал, окончательно растаптывая любые понятия границ дозволенного, субординации и уважения. Лея налилась пунцовой краской, но вновь промолчала. — Зачем пронос оружия? Терроризм и только терроризм! Никаких скидок, только хардкор! Люди клана Манзони? Ни в коем случае! «Люди, выдающие себя за представителей службы безопасности одной из крупных корпораций»! Цель? «Захват школы с целью…» Придумаете, сами, у вас есть головы в этом деле поумнее моей. Выкуп, доступ на крышу, орбитальный катер… И все с корочками СБ Манзони, чтоб никто не задавал вопросов в процессе подготовки.
Да, Манзони отвертится, — с жаром продолжил он. — Но скандал гарантирован. И привязка всего его клана к финансированию террористической деятельности, апофеозом которой станет временный арест сеньора Умберто по горячим следам.
Конечно, вы его отпустите. Как и его горилл впоследствии. Но пока будете его законно мурыжить «по подозрению», начнется хаос, паника. На бирже ажиотаж — акции крупной промышленно-финансовой империи летят за орбиту Эриды. Здесь можно будет наловить рыбки в мутной воде, прикрыв или перехватив управление какими-нибудь его опасными проектами, но тут я тем более не советчик. И волна, сумасшедшая волна сопровождения в прессе!
Пауза.
— Это будет сенсация, и это будет ВАША сенсация, ваше величество, — закончил он мысль. — Вооруженные люди, лежащие мордой вниз, да не где-то в Северном Боливаресе, где, как теперь понимаю, возможно все, а в школе имени Генерала Хуареса. Одной из саамы-самых, где куются кадры будущего страны…
Повисла пауза. Ни у кого, кто слушал паренька в данный момент, язык не поворачивался что-то сказать. Слишком уж огорошила их такая мысль.
Наконец, Лея пришла в себя.
— Хуан, мне кажется, это… Чересчур. Слишком большие последствия. Я открою ящик Пандорры…
— А сколько вам можно уже бояться? — усмехнулся Хуан, и в голосе его слышалась насмешка, презрение. Вызов. — Ваше величество, вы королева или нет?
Пауза, глубокий вдох и снова:
— Это терроризм, ваше величество. Вопрос национальной безопасности. И надо, чтобы все поняли, что у вас есть этот козырь, национальная безопасность. Вы будете использовать его редко, но вы БУДЕТЕ, если кто-то из сеньоров олигархов слишком уж зарвется.
Вдобавок, сами задержанные бойцы могут начать нести чушь, путаться в показаниях. Этого несложно достичь, если все же решиться на такое. И тогда Умберто Манзони никогда не отмоется. Да, обвинения будут сняты, но «дыма без огня не бывает», и его репутация окажется подмоченной. А в современном деловом мире репутация значит больше любых денег. С «пособником терроризма» многие просто не захотят иметь дел.
Это удар, ваше величество. И этот удар осуществим. Но только сейчас, сегодня. Максимум завтра. После эта возможность показать свою силу «прокиснет».
Тяжелый вздох, и как итог:
— Потому еще раз, ваше величество. Я буду заниматься титулярами в любом случае, мне нужна эта легенда. Вы же обдумайте все, посоветуйтесь с теми, кто мудрее меня. Но к большой перемене дайте четкий однозначный ответ. Да — и я работаю по Манзони-старшему. Нет — занимаюсь только своими мелочными делами. Прошу простить, но уменя все.
— Сколько до большой перемены? — нахмурилась Лея.
— Полторы пары.
— Я с тобой свяжусь, — произнесла она и отключилась.
— Елена! — Палец пронзил другую иконку. — Экстренное совещание. Сирена, Мишель, Алиса, Аделия и ты. Пять минут назад. Где бы они ни находились!
— Поняла!.. — Хорошо, что Елене не надо объяснять очевидные вещи.
— …Что на это скажете? — улыбнулась она, глядя на вытянутые лица подруг. Почти все присутствовали виртуально, но смятение и растерянность на лицах после прослушивания записи можно было определить и с закрытыми глазами.
— Надо попробовать, — первая выдала вердикт Сирена. — Он прав, второй такой возможности не будет. Если начнем готовить подобное заранее, планировать, нас вычислят и поймают за руку.
— Мишель? — перевела Лея взгляд на следующую «сидящую» за столом.
— А я что? — Белобрысая пожала плечами, всячески пытаясь удержать улыбку. — Даю красную тревогу хоть сейчас! Сколько групп вам надо?
— Ясно. Алиса?
Сестра задумалась, но думала не долго.
— Дам две группы. Приказ они получат минут за двадцать до начала операции — во избежание утечки. Предупредишь Хуана. Вам хватит, если рассредоточить бойцов между группами девчонок. Мои парни — полномочия, ваши девочки — кулаки. Тогда система сработает. Плюс, на совести ваших девочек проконтролировать утечку, чтобы никто не смог ни с кем до начала операции связаться. Мало ли…
Лея понимающе кивнула, но Алиса не закончила.
— Лея, у меня есть еще три школы на примете. Конечно, там не штурмовые винтовки, но пару-тройку игольников раздобудем. Разреши провести операцию параллельно на нескольких объектах? Придадим этим масштабность, заодно отвлечем на первое время внимание прессы, это даст нам время.
— У тебя людей на все хватит? — улыбнулась Лея. Глава ДБ улыбнулась в ответ.
— Найду.
— Аделия?
Бестия тоже улыбалась. Картинно похлопала ресницами:
— Сделаю что смогу. Давно мы так не веселились, девчонки!
Это была правда, операций такого уровня, да еще спонтанных, да еще в таком составе…
Лея внимательно оглядела лица подруг. Нет, их не смущало, что место проведения операции — школа. Не смущало, что там будут дети. Перед ней вновь сидели девочки, с которыми она прошла сквозь многие передряги, и которые в свое время были способны на все. Хуан зажег в них этот давно погасший огонек бесшабашности, веры в возможность невозможного. И за это стоит сказать ему отдельное спасибо.
— Оперился наш птенчик, девочки, — заметила Мишель, не в силах больше скрывать улыбку. — Крылышки расправляет. Вам не кажется?
Несогласных не было.
* * *
— Ну вот, снова встретились, — усмехнулся я подошедшему Бенито. Толстый шел не один, в сопровождении шестерых агрессивно настроенных камаррадос — остатки его боевой группы. То есть, за прошедшее время смог найти еще двоих, что говорит о его дипломатических талантах. Почти всех членов группы я знал, был опыт общения, ребята как бойцы серьезные.
— Да, вот как бывает, — потянул Кампос. — Такая жизнь штука!..
— Наверное, я все-таки не буду убивать тебя, как раньше планировал, — ехидно растянул я губы.
Он выдавил понимающую улыбку. Понимающую, что это шутка. И перешел к конкретике:
— Каков план действий?
Я кивнул на шлюз главного входа в вестибюль школы со двора, за которым в данный момент находилось уже более тридцати человек. Причем как титуляры, так и некоторые платники, на что я изначально не рассчитывал. Обычно платникам проблемы титуляров до марсианского Олимпа.
— Когда наши общие знакомые сшибутся с ребятами во дворе, атакуете сзади. Будете засадным полком.
Друзья Толстого понимающе закивали — тактика напрашивалась, но сам Бенито вдруг проявил интеллект:
— Но это не все, да? Ты приготовил нам что-то персональное, грязное дело? На которое жалко подписывать своих дружков-титуляров?
— Естественно! — выкатил я глаза. — Как же без этого? Ваши главные цели не простые бойцы Адриано, а те трое, что ты показал. Плюс, сам Адриано. Возможно, его придется немного поломать, и лучше вас этого никто не сделает.
— И мы, значит, того… Под удар…
— Бенито, — милостиво улыбнулся я, — вы можете вообще никуда не ходить, сидеть тут. Я никого ничего делать не заставляю. Это не ваша война и не ваша битва, вы здесь так, присоседились. Но если все же решитесь и пойдете, играть будете по моим правилам. В частности, первая ваша задача нейтрализовать эту троицу, так как парни Селесты и сочувствующие кроме давления тупой массой ничего им не противопоставят. В отличие от вас, имеющих опыт даже таких противостояний. Вопросы?
— Ты не зыркай, Шимановский! — Глаза Бенито сверкнули, в них промелькнула обида, будто его обозвали трусом. — Я не говорил, что мы передумали! Просто!..
— Просто обидно быть не на первых ролях? — перевел я его пасмурный настрой. Он глубоко вздохнул и нехотя кивнул. — Тогда советую не медлить, — продолжил я, — как все начнется. Что-то мне подсказывает, собравшиеся у фонтана сомнут их и голой массой.
Бенито втянул голову в плечи — видно понимал это и сам. Тридцать человек во время четвертой пары… ВО ВРЕМЯ… А что будет после оной? А после перемены?
Однако, влияние Манзони тоже не стоит недооценивать. За Адриано «подпишутся» все, кто думает связать дальнейшую жизнь и карьеру с ним и его кланом. Быть бастардом дело гнилое, все дороги в высший эшелон заказаны, и союз с могущественным коллегой, потенциально возглавящим в будущем «Объединенную венерианскую атомную корпорацию», безоговорочно поддерживая его со школьной скамьи, дорогого стоит. Это пропуск в Большой Мир, даже если тебе сегодня и сейчас ввалят по первое число.
Да, сегодня ввалят. Но завтра и послезавтра ты останешься со своим патроном, обретя славу верного и преданного товарища, надежного человека, что в мире знати на вес палладия. Этих ребят будет меньше, чем титуляров, но драться они будут с отчаянием обреченных. Плюс «интеллигенты» клана Манзони. Плюс, иные сочувствующие, а такие тоже найдутся.
— Ладно, Шимановский, посмотрим, — закончил данный этап переговоров Толстый. — Главное, чтоб нас не отоварили твои дружки, а то с них станется!
— Я всех предупредил насчет тебя, — покачал я головой. — Не должны.
— …И это, еще, — добавил вдогонку, — местных школьников разрешаю только по мелочи оприходовать. Никого не калечить, не издеваться. Поломанная рука или свернутая челюсть — это максимум воздействия, и то для самых упоротых. Тех же троих лишь бы не убить, в остальном делайте с ними все, что заблагорассудится. Насколько хватит фантазии.
Семерка моих бывших врагов кивнула, одновременно и довольно и недовольно. Недовольно, что на полную порезвиться нельзя, а довольную, что хоть с кем-то это можно «работать» вволю. Трехкратное сокращение численности банды это хороший повод выместить зло, я не завидую сегодня выродкам.
— Адриано — статья особая, — поучительно продолжил я. — Когда все закончится, все будут обезврежены, избиты, и брошены в виде тушек в фонтан, займемся им. До того момента его блокировать и лишь немного поколотить — чтоб не доставил проблем. Все вопросы относительно него буду диктовать в режиме реального времени, и очень настоятельно советую меня слушаться.
Губы Бенито ехидно расплылись.
— Шимановский, я понимаю, каковы ставки. Не бойся, не сорвусь. Лишь бы твои придурки не набросились.
Мы оба закивали головами — вопрос не праздный, могут сгоряча.
А Бенито рискует, сильно рискует! Подставляет данной выходкой отца под удар сильного клана. Причем сам, не испросившись и не получив разрешения — ибо дон Виктор пресечет любую его самодеятельность. И от исхода баталии, от того, сломают ли Веласкесы хребет Манзони, останется ли у тех возможность мстить, будет зависеть для него очень многое.
Что ж, Бенито рисковый парень, и мозги у него все-таки есть. Честно скажу, он в моих глазах сегодня поднялся. Хотя руки я ему по прежнему не дам.
— Ладно, до связи, — закончил я беседу и направился в раздевалки, посмотреть, что там.
Раздевалки встретили меня звонким девичьим смехом где-то в отдалении, среди тишины и полутьмы помещения. Зона хранения это шкафчики, стройные ряды шкафчиков, с двукратным запасом количества учащихся. И как показали недавние события, не напрасно.
Нужны они, например, чтобы держать спортивную форму, не таскать ее два-три раза в неделю. Или хранить запасную школьную. Переодеться, а то мало ли что! Особенно «мало ли что» в столовой — практика показывает, это достаточно оживленное место в плане получения неприятностей. В общем, место нужное и востребованное. И как всякое востребованное место, помещение оборудовано системами наблюдения, чтобы учащиеся не хранили чего ни попадя. Потому вопрос, как Веласкесы умудрились протащить сюда пять винтовок, не выходил у меня из головы с самых пор, как получил информацию о них от Катарины. Второй вопрос был продолжением первого, когда это произошло? И чувствовалось, ответов на них не получу.
— Привет! — вышел я к своим. Девчонки сидели между двух рядов металлических конструкций с уже собранным оружием в руках, кто прямо на полу, вытянув ноги, кто на присядках. Все были в раже, шутили, что-то обсуждали, показно веселились. Даже вечно сумрачная Маркиза поддерживала всеобщую эмоциональную волну. Рядом стоял обескураженный Хуан Карлос, пытающийся «въехать» в ситуацию, но судя по лицу, не преуспевший. Его старый мир разрушился, новый же он пока не принял, хотя и понял основы его мироздания.
— Привет! — повторился я. — Камеры работают?
— А как же! — отрапортовала Роза, в руке у которой находился экран управляющего контура системы подавления сигналов. Эта штука помощнее моего старенького SCL-500, с нею мы полностью контролировали все информационные потоки школы, включая системы охлаждения, снабжения кислородом и даже канализацию. Само собой, и все камеры (кроме пресловутых ДБшных, которые никто за это время не удосужился убрать), и створки шлюзов, и, главное, аварийные гермозатворы. Скорее всего, люди сеньора Манзони имеют на вооружении нечто подобное, их возможности равны нашим, но в некоторых случаях важнее кто «выстрелит» первым, а не у кого «длиннее» контур управления.
— Выключи! — бегло бросил я. Она послушалась. Повернулся к Хуану Карлосу — Ты как?
— Нор… Нормально, — выдавил он. — Хуан… Ты не говорил, что ты!..
Я пожал плечами.
— Поверь, дружище, есть вещи, которые, чем меньше знаешь, тем крепче спишь!
Я взял его за плечи, встряхнул и заглянул в глаза. Он контакта не выдержал, взгляд отпустил, но вроде в норму начал возвращаться.
— Ну, вот и выяснили! — подвел я итог. — А ваши взаимоотношения с вот этой сеньоритой, — кивок за спину, на мгновенно с моим приходом подобравшуюся Маркизу, — это ваши и только ваши взаимоотношения. Кто и что говорил и недоговорил — разберетесь сами. Только позже.
Он кивнул, и, судя по реакции, перенос оных разборок был запланирован и без меня. Действительно, какие разборки на территории школы с тяжелым оружием в руках в ожидании толпы не менее вооруженных громил?
— Но королевские телохранители… Королевские телохранители!.. — воскликнул он, обращаясь к самому себе, и я понял, что мешать не нужно.
— Так, девчонки, боевая готовность, — продолжил я вводную, когда все посторонние вопросы были решены. — План тот же, заманиваем, держимся до подхода подкреплений, но немного ретушируем детали…
Через десять минут, когда я подробно объяснил всем алгоритм действий, прозвенел звонок.
— Давай картинку, что там по школе, — вновь бросил Розе, мысленно перенастраиваясь с теории на мысли о ее реализации.
Сестренка завихрила большой-большой визор полутора метров в высоту и двух шириной, на который вывела данные с трех десятков камер. Я, как знающий стратегические места школы, бегло просмотрел их, оценивая общую ситуацию. Пока получалось, что все в рамках плана.
Много людей, около сотни, после пары ушло домой. Хотя занятия закончились едва ли у половины из них — перед экзаменами, да после двухмесячного простоя, учебная часть вряд ли будет злоупотреблять халявой с последней парой; обычно в это время она загружает всех по-полной. То есть, волна по школе пошла, и неготовые случайно попасть под раздачу от конфликта бежали. В основном это были детки обеспеченных родителей, хотя видел я и титуляров.
— Как активность во внутрешкольных сетях? — задал я вопрос, активировав линию связи с Катариной. Та, помолчав, задумчиво произнесла:
— Весьма и весьма. Девочки говорят, такое чувство, что на этой паре вся школа не училась, а сидела в сети. Возрастание активности на четыреста пятнадцать процентов по сравнению с предыдущей парой. Причем пик активности под конец пары, со второй ее половины.
— То есть, первая половина — столовая, — уточнил для себя я. — Первую половину все наслаждались нашей акцией там. Вторая — наше избиение троих выродков прямо на парах и вызов, брошенный Адриано.
— Получается, да, — согласилась она.
— Катарина, план тот же, продолжил я раздачу ЦУ, — но управление им передаю тебе. Момент до избиения Адриано на мне, остальное же, как только начнется атака, на твоей совести.
— Конечно, Хуан. — Она ехидно улыбнулась. Я не видел, чувствовал. — Не думал же ты, что я позволю тебе командовать после начала большой атаки?
Я про себя усмехнулся. Бахвальство — нас ведь слышат. Я смогу координировать действия после атаки, так как школу знаю лучше всех. А что еще нужно для провода по ней штурмовых групп?
Но не надо брать на себя все, добром это не кончится. У меня есть Катарина для решения стратегических вопросов, вот пускай она их и решает. Как дочери единорога будут решать свои вопросы, тактические, гвардия Селесты — свои, а Бенито Кампос — свои.
На визоре Розы появилась группа наших противников. Собирались они медленно, возле первой оранжереи, и к ним постоянно подходили новые люди. Растерянные, осознающие, в какое дело ввязываются, но готовые идти до конца — как я и предполагал. Под занавес перемены там насчитывалось три десятка человек, но были это не только представители банды Манзони. Некоторые другие подонки, мнущие себя элитой, а титуляров быдлом, так же присоединились к Адриано, видимо, осознавая, что после него примутся за них, и бить их есть за что.
Адриано, стоявший молчаливо, неохотно отвечая на вопросы подошедших камаррадос (сбором и организацией группировки занимался не он, а его ближайшие сподвижники), вдруг отошел в сторону и с кем-то заговорил. Разговор этот, судя по эмоциям на лице, носил очень жесткий характер. Адриано спорил, до хрипоты, что-то доказывал, затем перешел к мольбам, но под конец разговора опять повысил тональность. Договориться ему явно не удалось, каждый остался при своем мнении, и это могло внести в план коррективы.
— Катарина, удалось перехватить, с кем наш звездный мальчик разговаривал? — нахмурился я, вновь активируя четвертую линию. В ответ получил усмешку.
— Нет. Каналы связи таких людей не прослушиваются, Хуан. А если и прослушиваются, то инстанциями не чета нашей.
Все ясно. Отец. Не глава СБ — не те эмоции. Значит, играть будем на отцовских чувствах сеньора Умберто, раз он лично следит за происходящим. Если не даст команду выволочь сына силой до начала сшибки, можно сказать, план упрощается — отец это не холодный уравновешенный профи из СБ.
Раздался звонок на последнюю пару. Школа, словно зверь, предчувствующий грядущее потрясение — ураган там, или пожар в лесу — разошлась по аудиториям. Все учащиеся, кого видел, повтягивали головы в плечи, осунулись, ожидая новостей. Да и присутствовало на парах от силы две трети списочного состава, а то и половина, и это тоже накладывало отпечаток.
Минут через пять после звонка, выродки и сочувствующие, коих я насчитал уже под сорок человек, дружно двинулись в сторону лестниц наверх, в школьный двор.
Переключение камеры.
Во дворе собралось около полусотни бойцов «нашей» стороны. Титуляры, платники из простых — много хороших ребят. Вокруг выродков, словно провожая их на бой, крутилось десятка полтора девушек; у фонтана тоже присутствовали девушки, но некоторые из них явно собирались драться. Все-таки Паула та еще зараза, умеет вдохновлять прекрасных сеньорит на подвиги. Гораздо позже, просмотрев запись наших приключений в поисках ошибок, я отнес ее бой в столовой с размахиванием ног как самый красивый эпизод операции, который никого не мог оставить равнодушным. Вот и эти сеньориты собрались подражать.
— Селеста, они идут, — произнес я, активировав пятую линию. — Готовность — три минуты.
— Поняла, — ответила девушка, залезла на парапет фонтана и тут же начала раздавать приказания своим.
— Селеста, скажи всем, чтобы сняли пиджаки и галстуки. Галстуки — чтоб их не удушили во время боя, пиджаки — чтобы отличаться от выродков. Те в пиджаках.
— Поняла, — повторилась девушка и начала отдавать распоряжения с новой энергией.
Я щелкнул камеру вестибюля — великолепная семерка Толстого «висела» там, в режиме ожидания. Рядом, возле выхода в шлюз, стояли четверо школьных охранников с совершенно растерянными лицами. Их руки чесались что-либо предпринять, но директор свою часть сделки блюл, и приказа на это не поступало. Плюс, грозный силуэт Паулы в школьном дворе, выделяющейся ростом и цветом волос, мог образумить кого угодно — кто она и как хорошо владеет ножами, охрана уже уяснила.
Две минуты. Я почувствовал, что по спине бегут мурашки, а лоб вспотел. Минута…
…Вот выродки и сочувствующие поднялись на первый наземный этаж. Вот толпой, словно бойцы эскадрона, идут по вестибюлю ко главному шлюзу. Натуральный эскадрон, как в фильмах про криминальные разборки, только все в цивильных пиджаках. Галстуки они тоже сняли — кто-то умный догадался. Время!..
…И тут произошло то, чего не было в плане — охрана заступила им дорогу. Парни действовали на свой страх и риск; возможно интуитивно, возможно кто-то работал ранее в спецподразделениях муниципалитета и знал инструкции, что надо делать во время акций протеста враждующих группировок. Да, всего четверо, но в условиях горловины шлюза для моего плана это было катастрофой. Они все стояли в форме, при оружии и при исполнении, и главное, от них шла волна уверенности в правильности своих поступков. И толпа в каких-то сорок невооруженных школьников легко откатиться, если парни упрутся.
— Роза, канал директора, быстро!
— Слушаю! — почти тут же произнес в ушах голос директора. Роза среагировала оперативно, быстрее молнии.
— Прикажите своим людям пропустить группировку Манзони во двор, — бросил я.
— Хуан, ты хоть понимаешь, что творишь?!! — Голос директора был грозен, но я чувствовал в нем грань истерики, ужаса. — Ты понимаешь, что после этого произойдет?!
— Понимаю, сеньор, — мысленно кивнул я. — Но так надо. Именно так!
Пауза.
— А вот девок гоните прочь — нечего им там делать. Действуйте, сеньор! — прикрикнул я. — Или ручаюсь, департамент безопасности заинтересуется некоторыми вашими махинациями! Как и акционеры!
С последними аргументами я блефовал, однако что это за директор, если совершенно чист на руку? Пусть не в этой, пусть в другой школе, или где он там до этого работал, но что-то за ним должно быть. Посадить его, может, не посадят… Но к кормушке в жизни никто больше не подпустит.
— Сеньор, никто не погибнет, обещаю! — включил я «доброго гвардейца». — Вы останетесь сухим, вам никто обвинений за происходящее не предъявит! Я разговаривал с тетушкой, знаю, что стоит в планах. Она вас поддержит!
— А пресса? — усмехнулся он. — От прессы она тоже защитит?
— Ну… Уменьшит издержки, — сформулировал я. — Насколько сможет. — Хороший аргумент. Все-таки умный этот новый директор. Жаль только что не последовал совету и не выдворил за территорию школы всех вооруженных лиц, понадеявшись, что я блефую, и вообще что все само рассосется.
— Сеньор, я сказал — вы услышали! — закончил я и рассоединился. В данный момент это была оптимальная тактика.
Через пару минут ситуация изменилась — директор все-таки пошел на контакт. Дети-детьми, но своя рубашка ближе к телу. После явно громких споров с кем-то невидимым, все четверо охранников нехотя отошли от шлюза, открывая выродкам дорогу. Я бы на их месте так не поступил, ведь по сути это вопрос безопасности, а в вопросах безопасности инструкции важнее приказа любого директора. Но они тоже люди, и, видно, на них тоже нашлось, чем надавить.
Но кого они не пустили — так это сопровождающих выродков девчонок. И были в этом вопросе непреклонны. Причем подозреваю, и безо всяких моих советов. Нечего сеньоритам делать на войне, наша Селеста и ангелы не в счет!
Но это играло на руку выродкам, избавившихся от балласта. Видя, что тылы свободны, члены группировки издали клич, что-то вроде «смерть быдлу» и «равнять их с землей», и ломанулись во двор. Существовала последняя возможность предотвратить сшибку, закрыть нафиг обе створки шлюза атмосферным гермозатвором. Не створками, нет — створки мы откроем отсюда, а именно атмосферными плитами, которые просто так не откроешь. Управление такими вещами есть и на центральном пульте охраны, и в виде аварийных кнопок по всей территории школы, и, само собой, в кабинете директора. Но открытыми остались не только атмосферные плиты, не шелохнулись даже простые шлюзовые створки. Веселье началось.
