Глава 2

Я уже пять минут как должен был быть у своей девушки, но на этот раз у меня есть уважительная причина для опоздания. Вряд ли Кэссиди – сама мисс Правозащитница – станет предъявлять мне претензии за то, что я вошел в положение мальчишки. Ведь я практически выполнял работу социальной службы. Я мог бы даже договориться с мамой Уолтера, чтобы она за меня поручилась.

К сожалению, Уолтер не помнит точно, где живет. Потому, что никогда не ходил домой пешком от продуктового магазина. Он знает только, что у одного из домов на углу его улицы стоит ржавый черный фургон без колес, поэтому мы ездим туда-сюда по району и ищем этот фургон.

Для шестилетки Уолтер очень интересный собеседник. У него есть теория, что Росомаха из «Людей Икс» – это тот самый мужик, который забирает мусор на их улице. А еще у них в школе был жирный рыжий пацан по имени Клейтон, которому нравилось ходить другим детям по ногам. А когда ему однажды надоело слушать вопли одноклассников, он для разнообразия наступил на ногу учительнице. В последний раз Уолтер видел Клейтона, когда миссис Пекинпо тащила его за руку по коридору, а он ехал за ней на заднице и скулил, как щенок.

– Точно, – говорю я. – Школа – это сплошные непонятности. Но помни одно: непонятное – это хорошо. Принимай непонятное, чувак. Получай от него удовольствие, потому что оно всегда рядом.

Я иллюстрирую свою точку зрения рассказом о Джереми Хольтце и огнетушителе. Я знал Джереми еще с начальных классов, он был классным парнем и приколистом. Но в средней школе, когда его брата убили в Ираке, он стал тусить с «плохими элементами». Не могу сказать, что я сам никогда не тусил с «плохими элементами», но я – это я, я тусуюсь со всеми.

В общем, Джереми изменился. У него появились прыщи, он стал доставать учителей. Однажды, когда он на уроке истории преувеличенно громко зевнул, мистер Кросс заявил, что этим он всего лишь демонстрирует свое отвратительное воспитание. Для Джереми это было чересчур. Ни слова не говоря, он вышел из класса. А через минуту вернулся с огнетушителем и с небрежным видом принялся поливать пеной всех вокруг. Устроил настоящую пургу. Досталось всем, даже тем, кто сидел в задних рядах. Когда мистер Кросс попытался остановить Джереми, тот направил струю и на него, говоря тем самым: «Вот вам, мистер Кросс. Вот вам, мать вашу, мое отвратительное воспитание».

– А вот меня старина Джереми не облил, – добавляю я. – Знаешь почему? – Он качает головой. – Потому что я принимаю непонятное.

Не знаю, сколько улиц мы объехали, но в итоге мы его находим, ржавый черный фургон без колес. Нет, этот район совсем не убогий, просто тут и шагу не ступишь, чтобы не наткнуться на чью-то развалюху без колес, стоящую на кирпичах на подъездной дорожке. Но у Уолтера вполне приличный дом: маленький одноэтажный коттедж с абсолютно пристойным «Фордом-эксплорером» перед дверью.

Мне приходится уговаривать его подняться на крыльцо вместе со мной, и он выглядит немного испуганным, когда я звоню в дверь. Мы ждем довольно долго, но, наконец, его мама открывает внутреннюю дверь. Выражение на ее лице такое, будто она ждет, что я сейчас буду продавать ей пылесос или агитировать за мормонизм. И она сексуальная, скажу я вам. И такая юная, что ее трудно воспринимать как МИЛФ.

Когда она видит сына, она распахивает наружную дверь и выдает ему старое доброе: «Почему вы не в школе, молодой человек?». Уолтер выглядит так, будто вот-вот разревется, поэтому я выступаю вперед и говорю:

– Прошу прощения, мэм, но Уолтер очень расстроен. Я нашел его возле продуктового магазина, и он сказал, что хочет отправиться во Флориду.

И тут я замечаю, что она изучает мою бутылку «7Up».

– Минуточку, – говорит она, внимательно меня рассматривая. – Ты, что, пил?

Я смотрю на свой «7Up», как на соучастника, выдавшего меня.

– Э-э, нет. Не пил.

– Да, пил. – Она отпускает внешнюю дверь, которая захлопывается позади нее, и принимает боевую стойку. – От тебя несет. Ты пил и при этом возил на машине моего мальчика.

– Вообще-то не об этом речь, – я пячусь. – Давайте сосредоточимся на Уолтере.

– Кто дал тебе право приходить сюда пьяным и указывать, что мне делать с моим сыном? Уолтер, иди в дом. – Пацан с жалким видом смотрит на меня. – Быстро, Уолтер!

Я говорю:

– Эй, не надо на него кричать. А она мне:

– Я сейчас полицию вызову.

Мне очень хочется как-нибудь отбить подачу, съязвить, что будь она действительно такая правильная, ее сыну не пришлось бы сбегать во Флориду. Но я не поддаюсь искушению. У меня не было проблем с полицией с тех пор, как я поджег дерево, и не позволю грубой, сексуальной двадцатипятилетней мамаше меня в них втянуть.

Вместо этого я говорю:

– А который час? – И смотрю на свое запястье, хотя на нем и нет часов. – Вы не скажете, который час? Я опаздываю в библейскую школу.

Она наблюдает за мной, пока я иду к машине, и мне ясно, что она старается запомнить номер. Не стоит сейчас слишком умничать, однако, я не могу подвести Уолтера. Это не в моем характере.

– Ваш сын страдает, – говорю я, открывая дверцу. – Он скучает по папе.

Она спускается с крыльца, ее лицо становится еще более грозным.

Я сажусь в машину, но не могу уехать просто так, опускаю стекло и говорю напоследок:

– Эй, на вашем месте я бы с дерева на заднем дворе глаз не спускал.