СТАРИК И СТАРУХА
Хотя время было уже позднее, подполковник Урманов сидел в кабинете. Он был один. Сидел не за столом, а у раскрытого окна. Прохладный в этот час воздух, короткая предутренняя тишина действовали умиротворяюще.
Урманов жестом пригласил Михаила сесть рядом и еще с минуту молчал, глядя на разрисованную золотыми пятнами улицу. Он еще был молод и здоров, только тень задумчивости и озабоченности старили его выразительное лицо. Вытащив пачку папирос из кармана, он молча протянул ее Михаилу, закурил сам и тогда попросил:
— Расскажи, Миша, об угрозе.
Михаил заговорил не сразу. Рассказать о Поклонове или не надо? Поймет ли подполковник его правильно?
Видя, что Михаил молчит, Урманов сказал:
— Я хочу знать подробности не ради простого любопытства.
Урманов сидел чуть ссутулясь, угрюмо глядя в окно. Он повернулся, окинул лейтенанта пристальным взглядом и сказал глухо, словно думал в это время совершенно о другом:
— Нельзя предполагать, что все преступники дураки, но в глупости уличать их следует.
Он поднялся с дивана и пересел за стол.
— Боишься? — вдруг заботливо, с теплым чувством и строгостью старшего спросил Урманов, и в глазах его постепенно начал светиться знакомый Михаилу насмешливый блеск.
— Не особенно, — ответил Михаил. — На всякую беду страху не напасешься. Неприятно, конечно…
— Неприятно? — Урманов помрачнел. Он засучил рукав на левой руке и сказал:- Смотри.
Михаил увидел большой шрам, жгут шрама вилял от плеча до локтя.
— Вот результат беспечности, — продолжал Урманов. — А могло быть хуже. Тебе хотелось бы усвоить такую же науку?
— Что ж поделаешь? — Михаил пожал плечами. — Такая наука у нас, кажется, неизбежна…
— Чепуха! — хлопнул ладонью Урманов. — Когда пробуешь на окраине города шашлык — не увлекайся, посматривай по сторонам. А лучше всего обедать в столовой или дома и не принимать ничего от посторонних. Страдают все-таки больше всего ротозеи. Нам надо быть настороже и во время сна. А теперь вот что… — Урманов перешел на строгий, начальнический тон. — Нам необходимо знать, кто приходит к старику-сторожу. Вам, лейтенант, поручаю проследить за его домом. Обо всем подозрительном немедленно докладывать. Есть сведения: к сторожу должны привезти вещи.
Как только Урманов сел за стол, Михаил встал, задание выслушал молча, сказал «понятно», козырнул и вышел. Предрассветная прохлада проникала под рубашку, и он с неудовольствием залез в дежурный газик. Но надо было спешить, на улицах уже появились дворники с метлами.
Пункта наблюдения установлено не было, и Михаил не мог придумать ничего другого, как изображать припоздавшего с гулянки человека, выпившего не в меру. Покачиваясь, он бессильно плюхнулся на скамейку напротив дома сторожа. Опустив на руки голову, он сделал вид, что дремлет. Улочка была глухая, но народ на ней стал появляться, едва солнце окрасило верхушки деревьев. Группами и в одиночку проходили рабочие, некоторые хозяйки спозаранку заспешили с кошелками на базар. Пожилой рабочий, проходя мимо Михаила, сердито сказал своему товарищу:
— С утра нахлобыстался. Никакой меры не знает молодежь.
Михаил улыбнулся, довольный тем, что неплохо сумел прикинуться гулякой.
Теперь уже сидеть на улице не следовало, чтобы не привлечь к себе внимания, и Михаил постучал в калитку знакомого инвалида. Из небольшого сада, через решетчатую изгородь, сплетенную из фасонных железных пластинок, наблюдать было очень удобно, видна была почти вся улица.
Вскоре ворота дворика сторожа со скрипом открылись и из них живо, не по-стариковски, на улицу выскочил сторож и засеменил по тротуару. За ним вышла старуха и направилась и другую сторону. Перед Михаилом метал вопрос: за кем проследить?
Он решил пойти за сторожем.
Болтая вялыми руками, сгорбившись, старик спешил, шепеляво бормоча ка ходу:
— О, господи! Спаси меня. Ах, боже ты мой! — и еще что-то в том же роде, чего Михаил не мог разобрать. Старик на что-то жаловался, просил бога помочь ему.
За поворотом стояли зеленые ларьки, продавцы поднимали фанерные щиты. У одного из них собрались три старушки в белых платочках, громко судачили между собой. К этому ларьку и подбежал старичок, дрожащей рукой вынул из кармана серого пиджака деньги и сказал:
— Никитич, доброго тебе здоровья. Ссуди-ка там меня маленькой.
— Спешишь, Никанорыч? — осклабился продавец.
— Спешу, спешу. Душа горит.
Продавец, покряхтывая, полез в тесный ларек, покопался под прилавком и подал старику четвертинку водки, говоря:
— На, Никанорыч, поправляйся. Лекарство аптечное.
Старик схватил бутылочку, сунул в глубокий карман и торопливо повернулся, но зацепился ногой за ногу и упал. Звякнуло стекло. Старик вскочил, схватился за карман. Из полы пиджака на пыльный тротуар струйкой потекла прозрачная жидкость. Старик побледнел и задрожал еще больше. Он наклонился и начал выжимать полу пиджака, подставляя беззубый рот, чтобы выпить хоть то, что еще не успело вытечь. Старушки наблюдали за ним и покачивали головами.
— Вот ведь оказия какая! Бог покарал, не иначе.
Вдруг старик отбросил сморщенную полу пиджака, выпрямился, сердито оглядел старушек красными подслеповатыми глазами, повернулся и пошел к дому, нескладно ругаясь:
— Анафема! Сукин сын! Бог покарал? Ишь ты! Несчастье шастает за мной, несчастье. Пропади все пропадом. Ах, боже ты мой! Прости меня грешного. Черти за мной ходят, не бог. Чтоб ты околел окаянный, не можешь подать бутылку как следует. Но я тебе еще покажу, будь ты проклят. Анафема! Сукин сын!
Чертыхаясь, старик вошел во двор. Почти вслед за ним вернулась и старуха с кошелкой.
Часа два Михаил сидел в садике. Глаза его слипались, и он куревом старался отогнать сон. К старикам никто не приходил.
А в это время в доме происходило следующее.
Вернувшись из ларька, старик повалился в постель, не раздеваясь, и заохал. Жена бросила кошелку на пол и метнула на непутевого мужа колючий взгляд.
— Опохмелился?
— Какое! — застонал старик. — Купил да разбил бутылку… Пропала вся жидкость.
Обманываешь? Всю вылакал?
Вот те хрест, не вру. Нет ли у тебя там хоть денатурату?
Старуха ничего не ответила, начала возиться около плиты, налаживая керосинку. Потом она из-под лавки достала бидончик, открыла его и по комнате распространился запах керосина. Старик застонал:
— Ох, умираю…
— Черти бы тебя забрали, — отозвалась старуха.
— Бог покарает тебя, ведьма, на том свете. Сама-то, небось, опохмелилась.
Ну, и опохмелилась, — остановилась старуха посреди комнаты. — А тебе и воды не дам.
— Анафема ты!
— Сам ты черт лохматый. Лакать больно любишь! Где теперь брать деньги?
— Надоели они мне…
— Надоели? Тебе еще голову оторвут за то, что могилу выказал. Попомни!
Старик поднялся и сел.
— Оторвут, говоришь? Пускай. Вот пойду и все расскажу. Все равно умирать пора…
Старуха оторопела, похлопала глазами, словно не понимая — о чем говорит муж.
А он повторил:
— Все равно умирать, — и начал подниматься.
— Сиди уж, халява! — закричала старуха и бросилась к нише. Она копалась в каком-то тряпье, а старик, с ухмылкой поглядев на нее, нарочно заохал и повалился на подушку.
Вытащив из тряпья поллитровую бутылку с синеватой жидкостью, старуха налила половину чайного стакана денатурату и подошла к кровати.
— На, лакай, — протянула она мужу стакан.
Но старик неожиданно заартачился.
— Сама пей эту гадость. И так в нутрях горит.
— Ах, ты не хочешь?! — протянула старуха, щурясь. — Не дам и этого. Валяйся.
Старик, кряхтя, поднялся, почесал затылок и проговорил, рассуждая сам с собой:
— Если сейчас пойти, ноги не доволокут. Трясутся, Может, выпить эту гадость и потом отправиться? Так-то оно будет лучше. — Он поднял голову и протянул трясущуюся руку. — Давай, ежиха.
— Одумался?
— Не каркай. — Старик схватил стакан и потихоньку, мелкими глотками выпил денатурат, взял мякиш, обмакнул в соль, пожевал и потом тяжело вздохнул, широко разинув рот. — Отрава, — выдохнул он и повалился на постель. — Полежу малость и пойду.
— Куда? — удивилась жена.
— Туда, к этому самому подполковнику.
— Я тебе пойду, мерин старый!
— Не пугай, давно пуганый.
— Я тебе покажу!
Старуха ярилась, металась по комнате. Старик лежал вверх лицом с закрытыми глазами и говорил монотонно, словно читал молитву.
— Все мне показывают… Скрывай, таись, а пить приходится гадость. С такого питья все равно через месяц окачуришься.
— Давно слышу.
— Теперь все. Наплевал я на вас. Душа изболела…
Старуха сплюнула и принялась возиться около кастрюли, не отвечая и не оборачиваясь к мужу. Она рывка ми брала вещи, бросала их, стучала и гремела. Старик бурчал, бурчал и затих. Но он не спал, изредка поворачивал голову и смотрел на жену. Она тоже исподтишка поглядывала на мужа.
Через полчаса старик попросил:
— Дай-ка еще, да я пойду…
— Не дурачься, Семен!
— Я не дурачусь. Много раз обещал — не делал. Теперь все.
— Семен!
— Дай, говорю!
— Ну, ладно, — прошипела старуха. Она схватила бутылку, налила в стакан немного денатурату, постояла, подумала.
— Ты чего там ворожишь? — спросил старик.
— Ничего, — глухо отозвалась старуха, поспешно долила денатурату до краев и, подойдя к кровати, поставила на стол стакан. — Пей!
Лицо у старухи побледнело, глаза воровато метнулись по сторонам.
Старик приподнялся.
— Наворожила?
— Наворожила, — опять глухо ответила старуха, не оглядываясь.
— Ладно. Пусть тебе бог помогает, — и он жадно начал пить.
Михаил увидел вышедшую из ворот старуху и вскочил. Старуха шла торопливо. Михаил не отставал, но решил идти за ней только до тех пор, пока можно было наблюдать за ее домом. Старуха, повернув за угол, где были ларьки, зашла в телефонную будку. Михаил постоял в нерешительности: задание было ясное — следить за домом, за его посетителями. Узнать же хотя бы что-нибудь из телефонного разговора старухи тоже было очень важно. Наконец он решился, перешел улицу и прислушался. В этот момент старуха спрашивала:
— Это скорая помощь?
«Наверное, со стариком плохо», — догадался Михаил и пошел на противоположную сторону улицы. Старуха немедля вернулась обратно, а минут через пятнадцать к дому подошла машина скорой помощи. Санитары вынесли на носилках сторожа, лежавшего навытяжку. За ним вышла с большим узлом старуха. Она села в машину, и «скорая помощь» ушла. Осмотрев большой замок, повешенный па воротах, Михаил отправился с докладом к подполковнику.
Он уже подошел к автобусной остановке, когда увидел Виктора. Время еще было раннее, и трудно было догадаться — по каким делам забрался на эту окраину
Виктор. Михаил пошел вслед за пареньком на небольшом расстоянии.
Когда же Виктор подошел к дому сторожа, Михаил спрятался за угол. «Что у него общего со стариками?»-уже не первый раз задал себе вопрос Михаил.
А Виктор, увидя замок на воротах, торопливо вернулся к той же остановке, у которой стоял Михаил. Паренек был озабочен, ему не стоялось на месте: то он подходил к ларькам и принимался рассматривать куски сливочного масла, бутылки с молоком, выставленные на витрине, то отходил под дерево, к которому была прибита вывеска с указанием номера проходящего автобуса, и стоял неподвижно, с тоской смотрел в конец улицы. Прошел автобус. Виктор в него не сел и остался на, остановке один.
— Здравствуй, Виктор! — поздоровался Михаил, выходя из-за ларька. Паренек вздрогнул и ответил.
— Здравствуйте!
— Ты чего сюда такую рань забрался? Свидания вечером назначают.
— А нам все равно — каникулы.
— Костя жалуется, что ты редко заходишь. Или дружба разладилась?
Виктор смотрел под ноги и не отвечал.
— А я принес ему журналы «Радиотехника», приемник он будет собирать. Увлекательное дело. У тебя нет желания с ним вместе помозговать, разобраться в схемах и самому собрать, скажем, приемник ламп на двадцать, первого класса?
— Нет, — опять сухо ответил Виктор.
Михаил не отставал.
— Как же ты время проводишь? Чем увлекаешься? Танцами?
Виктор исподлобья глянул на Михаила и буркнул:
— Ну и что ж?!
— В общем, кордебалет: ноги работают, голова — нет. Так, что ли?
Виктор скривил губы в усмешке, но тут же спохватился и напыжился.
— А я тебя как-то у церкви видел, — продолжал Михаил, разглядывая паренька с прищуром. — Молишься?
Безобидный, казалось, вопрос привел Виктора в замешательство, он побледнел, повернулся и направился
к тротуару. Михаил остановил его, теперь уже строго:
— Ты постой! От меня не убежишь.
Виктор остановился, втянул голову в плечи.
Испугать мальчишку легко, разгадать трудно. Достаточно было и того, что Михаил понял: с Виктором что-то творится, он не так нахально разговаривает, как тогда ночью, когда стоял на стреме. Прежде он никого не боялся, надеялся на отца. Может быть, он кое-что понял? Стоило ли его и дальше пугать? «Страхом не воспитаешь»- подумал Михаил и сказал:
— Ладно, иди. Я никому не скажу, что ты молишься.
— Да я и не молюсь! — повернувшись к нему, надрывно закричал Виктор. Было странным видеть — Виктор еле сдерживает слезы!
— Хорошо, хорошо. Я шучу, — сказал Михаил и шагнул к подходившему автобусу. — А к Косте ты заходи! — крикнул он с подножки.
Когда Михаил рассказал Урманову и присутствовавшему в кабинете Садыку, как старик покупал водку, они расхохотались. Но только он упомянул о том, что старик увезен на машине «скорой помощи», Урманов помрачнел и схватил телефонную трубку. Звонил он в больницу. Положив трубку на телефон, Урманов встал. Он был явно расстроен.
— Старик, видимо, отравлен, — коротко бросил он. — Надо немедленно, во что бы то ни стало задержать старуху. Отправляйтесь сейчас же вдвоем; разбейтесь, но найдите эту проклятую старуху.
Лейтенанты выбежали из кабинета.
Пристукивая пальцем по стеклу, Урманов постоял минуту у стола, потом пошел к начальнику управления.
Полковник Турдыев, разговаривая по телефону, резко взмахивал рукой, отчего пышная седая шевелюра его вздрагивала. Он указал подполковнику на кресло, закончил разговор и, бросив трубку, резко повернулся.
— Есть новости?
— Одну ниточку упустили, Сабир Турдыевич, — сказал Урманов. Потом он рассказал все, что произошло со сторожем и его женой.
— Кто вел наблюдение? — спросил полковник.
— Лейтенант Вязов.
— Зачем же послали именно его?
— Не предполагал, что события повернутся так…
— А кого отправили разыскивать старуху?
— Лейтенантов Халилова и Вязова.
— Ладно. — Полковник помедлил, поглядел в окно и раздумчиво сказал:- Старуху они не найдут, если она не спятила с ума. У вас ее фотография есть?
— Нет.
— Немедленно разыщите и размножьте. Разошлем по отделениям. А сейчас — вот вам бумага и карандаш — коротко внешнее описание старухи. Вы ее видели?
Урманов кивнул головой и, взяв бумагу, присел к столу.
Полковник снял телефонную трубку, набрал номер. Он доложил о только что происшедших событиях комиссару.
— Прошу закрыть выход из города Калединой, — сказал он и, послушав, продолжал:- Пока даю внешнее описание.
Закончив телефонный разговор, полковник сказал:
— Так пришлите скорее фотографию.
— Разрешите доложить еще об одном обстоятельства.
Урманов рассказал о записке с угрозой, полученной Вязовым в больнице.
— Ого! — воскликнул полковник. — Чья же это по-вашему «работа»?
— Мы посадили Алексея Старикова, его родителей, дружка — и успокоились. Есть данные, что мы зацепились за целую шайку. Полагаю, остались мелкие воришки и действуют они по указанию Старинова.
— Да, другого вывода пока не сделаешь. — Полковник облокотился о подлокотник и прикрыл глаза. Так он сидел несколько секунд. Потом оттолкнулся от кресла и сказал:- Давайте сегодня вечером соберемся.
Как и полагал полковник, Халилов и Вязов старуху не нашли. Она исчезла.
Назад: КОСТЯ ОШЕЛОМЛЕН
Дальше: РАЗГОВОР С ПОКЛОНОВОЙ
