39
Проснувшись, я первым делом связался с Мариной, поведал ей, что чувствую себя гораздо лучше благодаря уникальному лекарству под названием огуречный рассол, и лишь затем заказал костюм для предстоящего бала-маскарада.
Мое настроение несколько ухудшилось, когда я спустился вниз и увидел Педрилу. Кот явно рассматривал меня в качестве единственной поживы в доме. Он сжался в комок, ударил хвостом по полу и слегка завилял задом, демонстрируя полную готовность к атаке. Доказывая в который раз, что лучшая защита – это нападение, я вместо того, чтобы спуститься в подвал за гранатометом, вручную забросал рыжего выродка апельсинами, лежащими в вазе тереховского завода. На звуки этой канонады, усилившиеся сбитой отступающим Педрилой статуэткой-пепельницей, заявился Гарик.
– Где мама? – поинтересовался я, лишь бы сын не объединился с котом для контрнаступления.
– В сауне! – выпалил Гарик, с любопытством наблюдая, как персидская образина своим ходом вылетает за дверь.
После его слов мое настроение поднялось выше радости от победы над волосатым стрессом.
– Уроки сделал? – задаю совершенно дурацкий вопрос, доказывая, какой я заботливый родитель.
Действительно, чтобы Гарик когда-то не сделал уроки, такого не припомню. Хотя весь в дедушку, но на меня тоже чем-то похож. Помню, я приходил из школы, и через десять минут все уроки были готовы.
– Смотри, – назидательным тоном втолковываю будущему золотому медалисту, – хорошо учись. Пушкина продолжаешь читать?
– Папуля, а правда, есть кино про Дубровского?
– Было такое, – подтвердил я.
– А у меня нет, – почему-то огорчился Гарик.
Вот оно что. Бедный ребенок, не нашел среди своих кассет фильма о Дубровском, у него все больше «Байки из склепа» вместо отечественной классики. Когда-то по телевизору вместо всяких «Оживших мертвецов» «Мертвые души» показывали и другие экранизации литературных произведений. Зато теперь детям так трудно учиться. Понимаю, отчего «Дубровский» Гарика интересует, наверняка задали. Бедный ребенок, посмотрел бы кино по телевизору, ан нет, придется читать. А в том «Дубровском», в отличие от поэтических произведений автора, ни единого выражения, ради которых Гарик полюбил поэзию.
– Тебе что, просто прочитать это задали? – спросил я у своего наследника, искренне не понимая, отчего школьная программа так на Пушкине зациклилась. Пора бы перейти к другим авторам, вроде Достоевского. Как раз для Гарика и ему подобных учеников. А что? Нужно только найти подход к детям, и куда они денутся?
– Знаешь, Гарик, есть такой крутой боевик…
– На кассете? – загорелись глаза сына.
– В книжке, – слегка огорчаю его. – «Преступление и наказание». Там один студент еще лучше топором размахивает, чем людоед в триллере «Кожаное лицо».
– А у нас эта книжка есть? – доказывает Гарик, насколько удачен мой подход.
– Ты пока «Дубровского» читай…
– Я уже прочитал. Нам изложение задали. Вот…
Сын предъявил мне тетрадку, обложка которой была усеяна изображениями Бэтмэна и ниндзя-черепашек.
– Ты прочитал всего «Дубровского»? Гонишь, Гарик. Да ты за год столько не прочитаешь. А ну, покажи свое изложение…
Юный пушкиновед с явной опаской протянул мне тетрадь.
Ну и почерк, чуть лучше, чем у меня. Так, ошибок, конечно, хватает. А где же Дубровский? Пока только одну надпись разобрал: «Веди аккуратно тетрадь!» – учительница писала.
– Слушай, малый, ты бы лучше карябал на компьютере. Там, кстати, есть программа «Редактор». Мало того, что твои записи еще кто-то поймет, так вдобавок ошибки исчезнут…
– Что? Это можно делать на компьютере? – с явным недоверием спросил сынок.
– Конечно, нет. Я пошутил. Компьютер нужен, чтобы ты гонял по экрану Бугермена, отстреливающегося соплями от неприятностей. Или сражался с Караваком… Ладно, где тут Дубровский спрятался? Ага… «Троекуров не по делу наехал на старого Дубровского. Его сын Владимир поступил по понятиям. Стал держать мазу против беспредела. С понтом он француз-учитель троекуровской Машки. Он чисто всем понравился. Потому что замочил медведя. Потом Владимир взял кассу у одного лоха и убежал. Он сидел в лесу и сношался с Машкой через дупло. Потом ее выдали замуж за какого-то старого барыгу. А бригада Дубровского…» Так, читал, значит?
– Ну да, – подтвердил Гарик. – Не веришь? Смотри!
Мой наследник выхватил из-за пазухи свою никелированную хлопушку «Вальтер» и заорал громким голосом:
– Не сцы, Машка! Я – Дубровский!
– Убедительно, – признался я, опасаясь, как бы Гарик не стал от избытка чувств палить во все стороны.
Вот как классика влияет на подрастающее поколение. К чему мне читать дальше, расшифровывать Гарькины каракули, если в школе ремонт затеял?
– По-моему, Гарик, Пушкин про Дубровского другими словами писал.
– Так это же изложение, – упрекнул меня в тупости сын. – Училка сказала – своими словами. Папуля, ты такой дурной…
Если бы не последняя фраза, я бы похвалил Гарика за успехи в учебе.
– Своими словами? Ты кому пену гонишь? Меня по дешевке на понт не возьмешь. Чего буркалами кнацаешь, прикидываешь, я не врубился, где тебе за Дубровского ботали?
Гарик смотрел на меня с явным восхищением. Сынок наверняка уже считал, что я не такой дурной, как ему показалось.
– В общем так, изложение хорошее. Стилистика просто замечательная. Только если училка будет спрашивать, не признавайся, что ты не читал «Дубровского», а потом писал изложение под диктовку… Кстати, я тебе в последний раз говорю, не смей отвлекать охрану от работы! Еще раз возле ребят увижу, козел мелкий…
– Не нарывайся! – зашипел Гарик. – Ты что, самый крутой на нашем хуторе? Я сейчас, кажется, перенервничаю…
Чтобы успокоить ребенка, мгновенно разоружаю сына и лишь затем поощряю его поведение затрещиной. В ответ на отцовскую заботу Гарик отскочил в сторону и, развернувшись в прыжке, провел боковой удар ногой в голову. Едва успев поставить блок, тут же получаю кулачком по почке, однако это не помешало проатаковать прямой в голову наследника. Гарика спас его рост, более того, во время движения моей ноги он пошел на сближение, припал на колено и нанес снизу весьма чувствительный удар между ног. Я рухнул на пол, а мой наследник весьма довольно заорал:
– Яйца, они не железные!
Возражать было глупо, потому пришлось подсечь его ноги левой и тут же слегка добавить сверху правой по тому самому месту, о котором начал распространяться преждевременно расслабившийся противник.
Гарик завыл дурным голосом, мгновенно подтвердив мое предположение – пресловутые яйца у него не такие медные, какими он сам их считает. Еще бы, на каратэ несколько лет ходит, в школе привык лупить одновременно трех-четырех сверстников, а как может быть иначе, все-таки на золотую медаль тянет.
– Ты уже покойник! – гарантировал Гарик, становясь на четвереньки.
– Да? – не поверил я. – Если помру, кто тебе все покупать будет?
Гарик на мгновение задумался, а потом выдал:
– Подумаешь! Сам говорил: сколько у меня уже есть – внукам хватит.
– Ошибочка, сынок, – поднимаюсь с пола. – Все движимое и недвижимое я завещаю государству.
– Напугал! Мне дядя Гриня машину лучше подарил, – по-своему понял, что такое движимое, Гарик. – Твою «Волгу» в металлолом сдам! У других детей родители… А ты меня позоришь. Ездишь на этой дрымбалке, как нищий. Почему нормальную машину не купишь, как у всех?
– Какую именно?
– Ну хотя бы «мерседес»…
– Это потому, что я белый ворон, – предельно откровенно признаюсь ребенку.
– А повезут тебя в «черном вороне»! – обрадовался Гарик, перестав зажимать свои яйца.
– Воронов в «воронках» не возят! – решительно опровергаю явную несуразицу.
– А в чем их возят, в катафалках?
– Вот здесь ты прав. При условии, конечно, когда такое счастье улыбнется. Порой от нас одни клочки остаются. Если остаются вообще.
По всему видать, Гарик не слишком понял, о чем я говорю. Он решительно шмыгнул носом и заметил:
– Будем считать, что я тебя сегодня пожалел.
Мне срочно захотелось продолжить процесс воспитания, однако этому не способствовало внезапное появление Сабины.
– Дорогой, я так устала, – откровенно призналась жена.
– Конечно, на цементном заводе две смены отпахала, – безоговорочно соглашаюсь с ней.
– Нахал! – взвизгнул Гарик. – Мамуля, скажи ему…
– Обедать будешь? – не решилась идти на обострение Сабина.
– Завтракать, – поправляю свою вторую половину и обращаюсь к бледной копии ее родителя:
– А ты иди дальше, уроки делай. Изложение хорошее…
– Правда? – расплылась в счастливой улыбке Сабина и, позабыв о страшной усталости после посещения спортзала, массажистки и сауны, стала тискать – облизывать Гарика:
– Солнышко мамино. Уточка моя золотая, я тебя так люблю, съела бы…
– Вместе с Педрилой, если диета позволит, – попросил я.
Гарик вырвался из нежных материнских объятий и тоном приказа бросил:
– Пистолет отдай!
– На! Да, думал я автомат тебе…
– Ты что, с ума сошел? – перешла на повышенные интонации супруга, зато Гарик мгновенно понял – если из его родителей кто и страдает заскоками, то только не его папа.
– Не слушай ее, папуля, – замолол Гарик. – Что эти бабы понимают? Кто в доме хозяин?
– Педрило! – процедил я.
– А после Педрилы – ты, – не рискнул спорить с отцом сынок.
– Сабина, я голоден. Гарик, иди к себе, – подтверждаю свое право на руководство в доме.
Выйдя из ванной, я направился в столовую и по дороге убедился: гостями мой дом сегодня не обижен.
– Воха, составишь мне компанию, – пожимаю руку заместителю коммерческого директора.
Андрей молча кивнул головой и хотел что-то сказать, однако возле нас неожиданно, как гнусный гоблин из страшной сказки, возник Гарик.
– Дядя Андрей, тебе котик надо? – с явной надеждой на положительный ответ спросил сынок.
– Необходима предоплата за будущего сына Педрилы, – поясняю Вохе.
Андрей вздохнул и сказал:
– Нет, Гарик. У меня собака.
Несмотря на то, что у моего сына явно срывалась очередная сделка, он смотрел в будущее с оптимизмом.
– Не бойся, дядя Андрей. Он твою собаку зашугает, – обнадежил Воху Гарик и добавил для пущей убедительности: – Как Педрило Трэша!
– А сколько стоит? – по-настоящему начал пугать меня Андрей.
– Сто баксов. Как тебе. Всего-навсего.
– Нет, Гарик. Жалко, конечно, но у меня с деньгами проблема, – с ходу огорчился Андрей, доказывая тем самым, как я был прав, рассуждая о поголовной нехватке наличных у самых разных людей.
– Ничего. Ты пока пособирай. А котик родится – рассчитаешься, – рассудил Гарик и, чтобы не услышать возражений Вохи, мгновенно умчался к себе.
Свято место пустым не осталось. Воха даже не успел объяснить цель своего визита, как место Гарика тут же заняла Сабина.
– Ты зачем апельсины…
– Это Педрило. Сама убирай за своей животной, – руковожу дальнейшими событиями, а Воха как нельзя кстати приходит на помощь:
– Положение серьезное, – сказал он, и лицо моей супруги стало вытягиваться до размеров лошадиного.
Нужно ехать. Не забудь оружие. Бронежилет в машине.
Ясно, забота Рябова. Если речь зашла о бронежилете, я твердо знаю, какая напряженная работа предстоит.
– Пообедать успеем?
– Да. Но нужно быстро. Люди ждут.
– Сабина, ты что, не слышала? Да, и потом не вздумай устраивать свой традиционный кордебалет по поводу того, что я не ночевал дома.
Этот самый дом я покидал после плотного завтрака в обстановке полной конспиративности, лежа на заднем сидении машины. Сабине все бы меня упрекать якобы имеющимися связями с женщинами. Ничего, убедилась, как твой муж уходит на защиту интересов семьи в ночь, навстречу опасностям, совершать очередные подвиги? В конце концов предстоит действительно очень важная встреча, Костя просто обязан узнать, как вести себя дальше, если, конечно, он до сих пор всю больницу на уши не поставил.
Охрана была уже на месте, когда я вышел из автомобиля, с наслаждением вдохнул пахнущий приближающимся морозцем воздух и по-панибратски похлопал по бедру девушку с веслом. До чего я все-таки консервативен, никак от привитых с детства социалистических ценностей не могу отказаться. Не то что Березовский. Он на своей даче тоже бабу установил, но без весла и каменную. На эту девушку в свое время половцы молились, она во время перестройки торчала неподалеку от изумительной красоты декоративной решетки.
Решетка еще раньше этой бабы пропала. Ее бывший секретарь по идеологии на своей даче приспособил. Бабу почему-то не утащил, наверное, из-за чрезмерного веса, а он стройненьких до сих пор любит. Живых и теплых. Не то что эта фригидная баба, которая почти тонну затягивает. Грише ее какой-то чмур, сутенер-извращенец, на панелевозе притарабанил, продал за ящик водки.
Березовский потом хвастал – видишь, я тоже к искусству приобщаюсь. А чего не приобщаться, если никто не ищет ни пропавшей решетки, ни исчезнувшей бабы? Тоже еще событие, эта баба дешевая, каменная. Мемориальные доски безбоязненно срывают. Если бронзовая, то цена цветным металлам известна, а когда мраморная, так ее можно перевернуть и еще чего-то накарябать, а потом мордой какого-то великого деятеля пришпандорить в упор к кладбищенскому памятнику. Пусть покойнику будет приятно, что ему составляет компанию выдающаяся личность, прячущаяся в граните от нескромных взглядов.
Мемориальные доски тоже никто искать не будет. Правильно, кому оно надо, тем более это при прежней власти изображенный на ней считался выдающимся человеком, зато сейчас, вполне вероятно, он успел ссучиться самым сильным образом. Был великий – стал сволочь, масса тому исторических примеров. Зато моя девушка с веслом – самая настоящая непреходящая ценность, потому что греблей испокон веков занимались, и мордой своей она никого конкретно из прежних героинь или жен генсеков не напоминает.
Пионер с горном, конечно, совсем другое дело, но… Это он когда-то был пионером, потом комсомольцем, зато теперь – герой нашего времени. Именно нашего. Все выдающиеся политики современности на одной шестой части света, как правило, вечные компартийные функционеры, которым дышат в затылок мальчики из комсомола. А как же иначе, господа президенты? Вот вы собираетесь изредка вместе, а мне неясно – то ли стрелка вашего Союза так называемого Независимых Государств, то ли заседание Политбюро ЦК КПСС в слегка обновленном составе. Надо же такое придумать, мало того, что Союз, так еще и Независимых… А в другой Союз, Зависимых государств, никто не пускает? Правильно, они ведь, в отличие от вас, еще как зависят. От здравого смысла.
Все, спасибо Сереже, погулял. Развеялся, о душевном подумал, пора трудиться, девушка с веслом меня воодушевила, а значит, она по сей день может считаться ярким примером высокого искусства, призванного служить делу воспитания трудящихся, приобщения их к культуре. Тем более, что культура еще бывает и физической, весло об этом напоминает. Самое время заняться греблей. Нравится мне этот вид спорта, лишь бы гр была подходящей, соответствующей моему утонченному вкусу. Значит, пора заняться делом; Снежана наверняка заждалась.
