Глава 18
Аврора

Лео стоит у панорамного окна напротив моей кровати, я сижу, подобрав под себя ноги, и смотрю на него. Мы молчим. Мне хочется улыбаться под тяжестью его изучающего, лишенного любой игривости взгляда. Точно он твердит мне: все слишком сложно, оно тебе нужно? А я улыбаюсь на это, не произнося ни слова, отвечаю: я хочу тебя.

Об этом не нужно говорить вслух, сладостное напряжение повисло в воздухе комнаты, как только Лео переступил порог. Мы играем друг с другом, оставаясь на расстоянии, но оба понимаем, что сближение неминуемо и оба этого хотим на сто процентов.

Ощущение грядущей нежности прекраснее всего, что было между нами, даже первого поцелуя. Я никогда не испытывала подобного; я хочу его настолько, что перехватывает дыхание. Нужно бы прекращать игру в «переглядки» и сказать что-нибудь, чтобы, наконец, он отошел от окна и приблизился ко мне.

А все же интересно, чего ему стоило незаметно прокрасться в мой дом? Предположу следующее: он несколько часов следил за тем, когда уедет отец, потом ждал ухода Афины и, оказавшись на платформе, ведущей к входной двери, вскрыл сигнализационный щиток. Он вполне может снова меня похитить и на этот раз увезти так далеко, что никто, ни один Страж не будет способен меня отыскать! И пусть…

Я ощущаю сладостную дрожь, наполняющую низ живота, я без конца провожу кончиком языка по пересохшим губам, я готова оказаться в его объятиях… И он наконец-то сдается.

Медленно, попеременно переставляя ноги, Лео идет к кровати, неотрывно глядя мне в глаза. Я кое о чем вспоминаю и беру в руки мультимедийный пульт. Одно нажатие кнопки и комната, в которой мы находимся, абсолютно меняется. Прозрачность окна исчезает и оно имитирует сияние звездного неба, то же самое происходит и со стенами: все превращается в мерцание ночи. Нас окружает миллиард голографических звезд! Я замираю от восхищения, когда Лео оказывается надо мной, окруженный мерцанием.

Он продолжает смотреть мне в глаза, лицо серьезное, а я про себя думаю: он размышляет, стоит ли нам совершать это? Может быть, он так серьезен из-за всех этих ужасных и трудных вещей, произошедших в последнее время, и близость кажется ему чем-то неправильным?

Или дело совершенно в другом.

Лео упирается коленями в край кровати, он готов двигаться, но я ему мешаю. Быстро перемещаюсь к подушкам, с этого места наблюдать за ним куда удобнее. Он какое-то время продолжает стоять неподвижно, затем снимает куртку, бросает ее на кресло у стены.

— Надеюсь, твой отец работает допоздна… — этой новой ноты игривости в его голосе я еще никогда не слышала, и меня это восхищает!

— Вот он удивится, обнаружив сигнализацию взломанной и дочку не одну в… — не хватает смелости произнести «кровати», такие вещи я не привыкла озвучивать.

Хотя чего стеснятся, мы уже в кровати! Ему стоит только приблизиться…

Лео нежно ухмыляется и принимается за рубашку: верхняя пуговица, следующая, другая, вижу его обнаженный торс! У него красивое рельефное тело, слегка худощавое, но мне это нравится. Он избавляется от рубашки и взглядом указывает на мою футболку, мол — теперь твоя очередь. Ничего не остается, как подчиниться.

Через голову, снимаю футболку и бросаю ему под ноги, хихикаю и тут же анализирую себя как бы со стороны: не кажусь ли я дурой? Да, я убедилась, что нужна ему, да он поднялся ради меня на третий уровень Византии и вломился в мой дом, но… очень хочется быть привлекательной для него! Сколько бы всего сложного и пугающего мы не пережили, он навсегда останется для меня недосягаемым, и я вбила себе в голову, что должна всегда быть ему интересна, насколько бы мне самой не было тяжело.

А мне тяжело, сейчас например! Мы собираемся сделать это — заняться сексом, черт возьми! — а какая-то крохотная, но настойчивая часть меня кричит остановиться. Мой первый раз, и я так долго берегла себя и знаю, что ради Лео, но я не уверенна, что он сам сейчас этого хочет, словно… словно он считает, что мы должны сделать это, будто думает, что мне это необходимо как подтверждение нашей связи. Утешение? Что-то вроде того, даже обман, не знаю, как я к этому пришла, но я уверенна в своих ощущениях, только вот остановиться сама, уже не смогу.

Лео стягивает ботинки, разбрасывает их по сторонам, снимает носки и уже готов перейти к джинсам, но заметив, что я, также как и он, избавляюсь от одежды, останавливается.

— Как ты? Пробрался к тебе в дом, раздеваться начал и даже не спросил, как ты себя чувствуешь?

Я рада, что он неожиданно остановился и спросил. Это прозвучало так искренне и заботливо, что мне захотелось его обнять. Никаких страстных поцелуев и ласок, просто обнять за то, что он есть, и за то, какой он.

— Ждала тебя. Ничего интересного. А как вы с Руфь, обустроились?

Лео присаживается на край кровати, и я присаживаюсь рядом, оказываясь за его спиной. Позволяю себе обнять его за талию. Это так естественно и приятно — быть с ним рядом, ощущать тепло его кожи, вдыхать неповторимый запах тела. Но я снова ловлю себя на том, что нужно запомнить происходящее, точно знаю, что вскоре мне останутся от него, лишь одни воспоминания… Я гоню от себя неприятные мысли, уткнувшись носом в его плечо.

— Есть крыша над головой и еда, это главное. Я не приходил так долго, потому что не мог оставить сестру одну, после того что случилось…

— Не нужно ничего объяснять. — прерываю я его и нежно, но неуклюже принимаюсь гладить по волосам, запуская в них пальцы.

Есть в происходящем между нами что-то напряженное, что-то неправильное! Я хочу касаться его, хочу заниматься сексом и быть рядом столько времени, сколько позволяют часы в сутках, но он сам… Конечно, он не скажет мне об этом… Я нутром чувствую: он принадлежит не мне! Как бы сильно я не пыталась себя обмануть, Саванна значит для него куда больше и пока что, я ничего не могу сделать с этими его чувствами к ней.

— Давай пока не будем говорить о том, что с нами происходило за пределами Византии, я не хочу просить тебя забыть свою жизнь на Окраине, или… в общем, я прошу тебя быть со мной рядом! Мне трудно говорить с тобой, Лео, ты и сам должен это замечать и все от того, что ты мне очень сильно нравишься… И я прошу тебя лишь об одном: не исчезай сейчас. Позволь мне пробыть с тобой столько времени, сколько ты сможешь мне подарить.

Я замолкаю, стыдливо отодвинувшись от него и разглядывая свои руки, только бы не видеть сейчас его лица! Я сказала, что думала — точнее насобирала слов, крутившихся в голове — зато я имею шанс быть понятой им.

— Иди сюда. — усмехаясь говорит он и притягивает меня к себе для объятий.

Я счастлива! Серьезно. В окружении тысяч голографических звезд, в руках любимого человека, зная, что у нас еще есть время — я счастлива! И думаю вся жизнь, трудная и порой кажущаяся бессмысленной, стоит того, чтобы в ней однажды появилось такое осознание истинной радости.

— А как ты вообще сюда попал? Стражи должны быть на всех магнитных кольцах! — кладя голову на его колени, интересуюсь я.

Он улыбается, и я отмечаю про себя: Лео вообще часто со мной улыбается, что конечно радует.

— Ты не поверишь. Даже не буду просить тебя предположить, как я добрался до третьего уровня! Такого ты точно представить не можешь… — интригует он.

— Да в чем дело-то, сгораю от любопытства?! — я и правда ничего не могу предположить после его слов.

— Ладно, идем! Сам удивляюсь, как меня не засекли…

Лео ведет меня за руку в холл, затем в просторную прихожую, которая в свою очередь ведет к платформе. Я смотрю через стекло на освещенную платформу, от которой к шоссе ведет магнитная дорога, и поначалу, ничего необычного не замечаю — и тут и там сверкают рекламные щитки, носятся магнитомобили, мерцают платформы других домов — но взгляд мой останавливается на красном, и я ахаю.

Импала Лео припаркована на моей подъездной платформе! Невероятно! Он приехал сюда на колесах, деля дорогу с магнитомобилями!

— Не может быть, Лео! Этого просто не может быть…

— Да все оказалось не так уж и сложно, я просто ехал по магнитным кольцам, а эти штуки, которые вы зовете машинами, были у меня над головой. Думаю поэтому меня никто и не заметил.

— Это было очень опасно! Серьезно, Лео, если бы какой-то мобиль вдруг стал неисправен и опустился бы…

— Тише, детка, я же цел! — снова ухмыляется он и обнимает меня.

Его бесстрашие и баловство передается и мне.

— Давай сделаем кое-что? — прошу я, неожиданно вспомнив двух влюбленных незнакомцев сидевших у ворот Неона и наблюдавших за посетителями. — Можешь отвезти меня, куда скажу?

Лео соглашается и, рискуя, мы отправляемся к Неону в его красной машине, незаметно для Стражей продвигаясь под общим потоком магнитомобилей. Вот мы сидим рядом, я могу смотреть на него, дышать с ним одним воздухом, могу даже дотронуться до его руки, если мне так будет угодно, а я все равно не могу поверить, что он мой! Неприятное, ядовитое ощущение — еще не такое сильное, чтобы заставить меня переживать — укореняется в душе. Все время с ним наедине и он сам — это ненадолго. Пока мы мчимся, молча глядя — он на дорогу, я на свои руки, лежащие на коленях, — я пытаюсь прогнать пугающее чувство. Появляется новый страх: если я поверю в это выдуманное мною ощущение, оно неожиданно может стать реальным! И желая сбежать от себя, от бредовых болезненный мыслей, я поворачиваю голову и смотрю на его окаменевшее лицо.

Аварийные красные огни, непрерывно горящие на том низком уровне магнитной дороги, где мы мчимся, кидают полосы на профиль Лео. Наблюдая за тем, как ничего не происходит с его выражение лица, мне становится спокойно, я ощущаю себя на нужном месте, но через какое-то время мерцание аварийных огней цепляющихся за него, вызывает во мне страх. Они представляются мне символом ухода, скорости, с которой он так молниеносно исчезает из моей жизни.

Молчание начинает тяготить, устаревшая машина, катящаяся по непредназначенной для нее дороге пугает, приступ какой-то странной, необоснованной паники овладевает мною. А он все так же молчит и смотрит на дорогу перед собой, и я уже хочу признаться ему, в своем страхе потерять его, так внезапно нахлынувшим, но мы въезжаем на платформу перед клубом.

Яркий резкий свет обрушивается на нас и мне вспоминается тот ужасный момент, когда мы хотели пересечь мост в Византию, а он взорвался. Такое сияние огней меня поражает. Зачем мы приехали сюда? — неожиданно задаюсь я вопросом и не нахожу ответа.

— Даже я наслышан об этом месте. По мне, так грязный кабак для выпендрежников! — презрительно ухмыляясь, говорит Лео, глядя на сияющие голубым неоновым светом двери клуба.

Я ничего не отвечаю, у меня нет подходящих слов. С какой целью я притащила его сюда? И почему он вообще оказался со мной рядом — ведь он меня не любит!?

Я выхожу из машины, без интереса рассматриваю толпящихся у входа молодых людей в белом. Мне никогда не хотелось быть частью их, всегда нравилось быть в стороне, как сейчас. Лео становится рядом со мной. Я думала, приехав сюда, в чуждое нам обоим место, страх перед его нелюбовью, так ясно в эти минуты проступивший, отступит, но я по-прежнему это чувствую. Смотрю на него.

Он бросил несколько оценивающих взглядов на молодежь и теперь с опаской поглядывает на край платформы в сотне шагов от нас. Там пропасть… под нами десятки извивающихся лент магнитных дорог и пустота. Надо же… как я сразу не заметила — он боится высоты, не привык подниматься так высоко, не чувствовать под собой надежной земли. Это мило. Сердцу приятно видеть его почти детский страх.

Я пытаюсь вспомнить лица тех парня и девушки, что были здесь. Ничего особенного в их чертах, дело в другом, в самом образе: они двое и непредназначенный для них мир, на который они смотрели с призрением.

Мы такие же? Мы вместе против всего мира? И хочу ли я сама этого? Вопросы крутятся в голове, но в них уже есть ответы, мне только нужно разобраться в себе и посмотреть правде в глаза.

Он меня не любит.

Но. Разве это что-то может изменить для меня? С той самой минуты как я увидела его стоя на железной дороге, я пожелала обладать им, и даже раньше! Я всегда чувствовала его приближение и его нелюбовь не способна разочаровать меня или заставить отступить.

— Есть что-нибудь выпить? — нарушаю я молчание.

Лео иронично поднимет бровь и, молча, тянется через пассажирское сидение к бардачку, достает бутылку с изумрудной жидкостью.

— Признаюсь, я всегда хотела оказаться здесь и посмотреть на это место со стороны. — говорю я, принимая алкоголь из его рук. — И вот…

Он садится на капот и притягивает меня за талию так, что я оказываюсь между его ног. Уютно. Отвинчиваю крышечку с горла бутылки и делаю глоток, но не рассчитываю, и он оказывается слишком большим; горькая жидкость обжигает рот. Я кашляю.

— Напомни потом научить тебя пить. — насмехается Лео надо мной.

Мне нравится, что время тянется долго, нравится, как его руки обернулись вокруг моих плеч и как он прижимается подбородком к моему затылку. Если он притворяется, если он не чувствует ко мне любви, тогда зачем он здесь? Зачем заставляет себя проявлять нежность, если можно было просто сбежать? Может быть, он все же что-то ко мне испытывает? Это греет мою душу.

Я отворачиваюсь от Неона и смотрю ему в глаза. Он должен понять мою тревогу, должен проявить ко мне нежность, чтобы я надолго забыла все свои переживания. Я не могу просить его словами, он в силах прочитать это по моему взгляду. Я даже решаю, что если он спросит что со мной, это будет знаком существования связи между нами.

Лео, проводит рукой по моим волосам и медленно целует, нежно покусывая нижнюю губу. Я чувствую слабость в ногах, крепче цепляюсь за его предплечья и все это из-за взрывающихся салютов в моем сердце! Есть ли большее счастье на земле, чем терять земное притяжение, стоя в его объятиях? Я люблю его! Я чувствую, что состою из одной любви к нему, и больше физические законы надо мной не властны, есть лишь блаженство любви, заменившее кровь в моем организме.

Я грешница, если обращаться к древней религии! Чувствуя его губы на своих, его язык, властно ищущий мой, я к собственному ужасу и стыду не думаю ни о погибших близких, ни о невинных жертвах, загубленных в подвале замка Блэка. Грех, но это для меня неважно сейчас.

Он целует меня, и в этом заключается смысл моего мира, если бы я могла спасти близких, но потерять его, утратить возможность встречи с ним, я бы оставила все как есть… Знаю, что так нельзя, знаю подло и бесчестно так думать, но я люблю его! Мне наплевать на саму себя! Есть только он, и ни что не способно стать сильнее меня, если Лео рядом…

— Ты любил ее? — прервав поцелуй, спрашиваю я, отчаянно, уступив приступу боли, вызванному воспоминанием о Саванне.

Знаю, что смерилась со своей безответной любовью, но это не значит, что запретила себе задавать вопросы о ней.

Лео хмурится, скулы напряжены, и руки, обнимающие меня, кажутся застывшими и не нужными. Вопрос его огорчил. Может быть им я вернула Лео к размышлениям, которые он хотел отложить в дальний ящик. Иногда я не властна над собой и над тем, что говорю!

— Это, правда, важно для тебя? — опустив голову, спрашивает он. Вид у него жалкий, как у мальчишки, которому не светит десерт из-за шалости.

Мое неожиданное рвение и ревность отступают. Я снова ощущаю себя слабой и странной. Я высвободилась из оков его рук и ног и присела рядом с ним на капот, болтая ногами в воздухе. Полностью стемнело, толпа у входа в клуб рассеялась, и на фоне одинокого неонового сияния стали отчетливо видны хлынувшие с неба снежинки.

А я и забыла, что сейчас осень. Мне было холодно и до этого момента или я ощутила, что замерзаю, только когда его руки перестали меня обнимать?

— Мне трудно говорить с тобой о правде. Трудно задавать вопросы, которые меня интересуют. Лео… просто знай, если ты предашь меня…

— Тогда ты меня убьешь? — с усмешкой перебивает он.

— Нет… если предашь, я умру. — отвечаю я робко.

Он смотрит на меня особенно, в самую глубину моей души, и благодарность, и боль перемешиваются в его ответном взгляде. Важное произошло между нами. Точно до этого момента мы были глухими, не понимали отчаянных жестов друг друга, и вдруг к нам вернулась способность слышать! Он узнал меня, и он в ответе за чувства, вызванные им во мне.

— Нам пора возвращаться. — с подлинным сожалением констатирует он. Мне нечего ему возразить.

Когда мы едем домой, Лео обнимает меня за плечи, иногда поглядывая и улыбаясь, а я с отвращением замечаю, что паника возвращается ко мне. Его объятия вызваны жалостью? Это подачка? Что было искреннего в сегодняшнем дне: его поцелуи, или явный отказ от моего тела? Когда прижимает меня к себе и закрывает глаза, он видит ее! Мы с ним — это всего лишь ошибка обстоятельств. Я проклята — может быть и самой Саванной — на неразделенную любовь. Вечно хотеть его тепла, вечно сомневаться в правде слов…

Я счастлива и несчастна, видя его застывший профиль.

Я надеюсь, что отца все еще нет дома, и он не увидит отключенную сигнализацию и не вызовет Стражей. Еще, я надеюсь, Лео захочет остаться со мной на ночь.

Мы въезжаем на магнитную полосу, ведущую к моему дому, и я с облегчением вижу, что свет на подъездной платформе не горит. Отец задерживается на работе, должно быть из-за усиленной подготовки к предстоящей через шесть дней Церемонии. На которой и я должна бы присутствовать…

Лео молча провожает меня к входу, идет следом в комнату и кажется совсем не переживает о том, что отец может быть где-нибудь поблизости.

Мы стоим в темноте, у моей кровати, не решаясь, касаться друг друга; я жду его действий, а он вижу, хочет что-то мне сказать, но медлит. Я боюсь одного: сейчас он извинится за то, что пришел в мою жизнь и, попросив все забыть, уйдет навсегда. От этой мысли я готова разрыдаться. Я лихорадочно обдумываю, как поступлю, если это окажется правдой. Я буду умолять его остаться! Повисну мертвым грузом на шее, кинусь в ноги, но не отпущу его от себя!

— Аврора… — начинает он, но слова даются трудно, точно не принадлежат ему. — Я должен признаться: я хотел тебя оставить, хочу…

Сердце уходит в пятки, моя душа безмолвно кричит, но как назло я окаменела и, ни одно из моих действий, что я решила совершить, уже не произойдет. Сейчас он скажет, что уходит, и я позволю ему…

— Хочу… потому что со мной тебе будет труднее, чем без меня. Понимаю, как это глупо звучит, но в этом есть смысл! Только вот я не хороший парень, я эгоист, я уже не смогу тебя оставить! Поэтому… Ты сбежишь со мной? Навсегда, оставив Византию в прошлом и всю жизнь, которая была у тебя до меня.

Он берет мои руки и пристально смотрит в глаза, точно оценивая, дрогнет ли во мне что-то, испугаюсь ли я. Но я не испуганна, он и представить не может, с какой легкостью я прощусь с жизнью в Византии, с достатком и мечтами, ради него! Он подарил мне то, о чем я и мечтать не смела — жизнь с ним!

Стоя в темноте, держась с ним за руки и зная, что мое «да», навсегда изменить судьбу, я думаю лишь о времени, которое нам отведено. Он эгоист? Ну, так и я тоже, в отношении его! Мне мало с ним каждой секунды и будет мало всегда. Я неожиданно осознаю, что хочу вечности с ним, я желаю бессмертия для нас двоих. И эта идея уже не пройдет. Мне нужно поглотить его, растянуть время, защитить от смерти нашу любовь и даже если он еще не любит меня, за сотни лет, что будут нам отведены, я привяжу его к себе.

Я принимаю важное решение. Позорное и гадкое по отношению к памяти о людях, отдавших свои жизни. Я соблазнилась мыслью о вечности с ним, я готова отведать плод Дориана Блэка, если это дарует мне Лео навсегда! Я хочу стать Бессмертной! Я хочу обратиться вместе с ним, отвергнув принципы, которыми жила все это время.

Так не поступают хорошие люди, не предают справедливость ради личной выгоды, но я поступлю!.. Мама погибла, пытаясь остановить бесчеловечный ритуал, который я хочу совершить, брат погиб по той же причине и тысячи невинных людей. Я видела ужасы, произошедшие по вине Блэка собственными глазами, я всегда знала, что откажусь от бессмертия! Но… ради любви, я готова предать и целый мир.

— Я согласна. Пойду за тобой, куда ты скажешь.

Он обнимает меня, тянется к моим губам, дабы скрепить наш договор поцелуем, а я отстраняюсь. Прошу его идти за мной.

Когда мы останавливаемся в кабинете отца, я не знаю с чего начать, как объяснить ему свое решение и желание. Меня страшит гнев, который я могу вызвать в нем своим предложением. Поэтому захожу издалека.

— Когда я пропала, отец испугался, что может потерять меня навсегда, и забрал кое-что ценное у церемонийместоров… Это, конечно же, незаконно, но Организатору позволено многое. — я указываю на подсвеченный красным сейф, вмонтированный в стену над письменным столом. — Яблоко бессмертия здесь, и я хочу предложить тебе вечность.

Что-то неопределимое на секунду вспыхивает во взгляде Лео, что-то отчасти похожее на разочарование. В нем точно нет гнева, отвращения к моему бездушному предложению. Наверное, его с огромной натяжкой можно назвать побежденным. Он точно не ожидал от меня подобного, только не после того, через что нам пришлось пройти! Но это ничто, мы справимся, главное ему согласиться!

— Лео, пожалуйста… я знаю, что безумна, знаю, что по законам веры, которая у тебя есть, я чудовище и лишена души, но я прошу тебя… стань Бессмертным ради меня!