Глава 8

С момента обряда прошла почти неделя. Очень напряженная и тяжелая, причем по всем параметрам и для всех. Мы больше не были избранными, теперь мы стали эйсами, и отношение к нам изменилось соответственно. Сотни нельзя и тысячи должны, миллионы наказаний и угроз – что будет, в случае… И это бесконечное «если». Если используешь магию… если посмотришь на другого… если причинишь вред супругу… если оскорбишь женщину супруга… Да-да, наличие любовниц было чуть ли не обязательным для мужа, ведь главное назначение жены – родить наследника-эйса. Кстати: в случае, если жена рожала четырех дочерей подряд, то ее передавали другому, как несовместимую с мужем. И так можно было делать до трех раз. Короче, двенадцать дочерей – и ты соллэ. Хотя такое, по словам мэтра, бывало довольно редко. И так далее и тому подобное.

Нас заставляли заучивать законы, зубрить нормы поведения и главное – контролировать магию. Все, что позволялось, – косметические и легкие бытовые заклинания, типа убрать пыль или очистить платье. Зажечь свечу, как я пыталась, еще было можно, но вот зажечь огонь на ладони – уже запрет. И грань разрешенного и запретного была очень тонка.

А по ночам ко мне приходили Лантария и Дана. В первую же ночь женщины проверили наличие у меня силы, и мы все облегченно вздохнули, когда она отозвалась. Смешно получилось, кстати. Я снова пыталась зажечь свечу, и у меня снова не выходило. К тому же еще и в глазах зарябило. Я раздраженно их потерла, но резь не проходила, и я рефлекторно отмахнулась от мельтешивших перед глазами мурашек и тут же услышала дружный потрясенный вздох. Повернув голову, я и сама задохнулась от удивления, когда заметила висевший на уровне глаз маленький бело-голубой шарик. Он нервно подрагивал и недовольно шипел, но не двигался с места. А у меня в голове словно что-то щелкнуло, и я испуганно махнула рукой, посылая шарик в сторону свечи. И та наконец вспыхнула!

– Хм… Вот так лучше не делать, – прокомментировала Дана, но тут же довольно улыбнулась.

– Да поняла уже, – отмахнулась я, припомнив сегодняшнюю лекцию. – Кстати, хотела уточнить. Что с остальными девчонками?

– Не волнуйся. Мы оставили им тонкую подпитку от тебя. Пока ты рядом – они тянут, когда удалитесь друг от друга на достаточное расстояние – привязка оборвется.

– И никто этого не заметит?

– Не-а, – усмехнулась Дана. – В том-то и шутка. Из-за связей и того, что вы все перенеслись одновременно, ваши ауры и энергетические потоки спутаны. Пока вы рядом друг с другом, разобрать их практически нереально. Да и не будет никто в этом разбираться. Зачем?

Она пожала плечами.

– Сила есть, этого им хватит.

– А если мы снова рядом окажемся? Они опять начнут тянуть силу?

– Ну… – женщины переглянулись, – есть такая вероятность, если ты блоки не поставишь. Но, надеюсь, к тому времени ты научишься их возводить на должном уровне. А пока… займемся лучше гримуаром!

Пожалуй, это было самое интересное за последние три недели. Во-первых, мне притащили на выбор с десяток книг форматом чуть больше альбомного листа и толщиной сантиметров в семь-восемь. Все книги отличались друг от друга только внешним оформлением – обложка, отделка краев и корешков, наличие или отсутствие закладочной ленточки и ее цвет. Сами же листы внутри книги были одинаковы – желтоватые, хрустящие и плотные. И к каждой книге прилагалась своя ручка, ну, или пишущая палочка, которая крепилась в переплете, и писать в гримуаре можно было только ею.

Дрожащей рукой провела по книгам. Ничего не могу с собой поделать – просто обожаю их твердость, запах, ощущение под пальцами. Да я в библиотеках на Земле впадала в экстаз, стоило мне увидеть заполненные томами стеллажи!

Две книги я отринула сразу. Одну – абсолютно черную, с причудливыми золотыми уголками, в которых поблескивали вкрапления меди и рубинов с агатами. Уж очень рисунок уголков напоминал черепа, а красные камни – горящие глаза. Может, виной всему мое воображение, но – нет. Это же каждый раз, когда я буду брать ее в руки, перед глазами будет такое? Увольте! Переплет второй, с костяными зажимами и красным золотом в отделке, оказался сделан из кожи измененного человека. Эту я даже в руки взять не смогла. А вот остальные были чудесны – коричневая с оплетом в виде растений из меди и изумрудов с раух-топазами; оливковая с геометрическим рисунком и застежкой, украшенной хризопразами и нефритом; красная, отделанная красным же золотом, имитирующим огонь, и гранатами с кораллами; золотистая с лучами солнца и янтарем с цитрином, голубоватая с топазами, лазуритом и серебряной окантовкой, цвета индиго с плавными линиями и аквамаринами с жемчугом… У меня просто глаза разбежались!

– Они такие… – облизнув пересохшие губы, выдавила я.

– Какие?

– Драгоценные, – подобрала самое подходящее слово.

– А ты как хотела? – Лантария пожала плечами. – Гримуар не просто книга, а магический артефакт. Он всегда отделан драгоценными металлами и камнями, чтобы было куда вложить и удержать магию. Причем камней и металлов всегда два, как символ мужского и женского начал – ведь неизвестно, какого пола будет потомок. Поэтому они и стоят так дорого.

– И какую мне выбрать?

– А это уже к чему у тебя сердце ляжет, – улыбнулась Дана. – Ты пойми, Вик, эта книга будет с тобой всю твою жизнь, а потом перейдет по наследству. Если все сделать правильно, она никогда не пропадет, ее нельзя будет украсть, она всегда будет рядом и при этом ее никто не увидит.

– А еще, – добавила Лантария, – никто, кроме тебя и тех, кому ты позволишь, ее не прочитает. Она будет воспроизводить даже мысленные картины и писаться в том виде, как ты представляешь.

– Супер, – пробормотала я, чувствуя, что просто теряюсь в выборе. Они все были фантастическими. Я таких даже на рисунках не видела, не говоря уж – вживую.

Я снова посмотрела на книги. Однозначно отринула очень яркие и слишком тусклые обложки. Потом отложила те, что отделаны золотом и красными камнями. Не мое это. Я больше люблю темные цвета – синий, зеленый, фиолетовый, черный… да и камни соответствующие: сапфир, изумруд, аметист. И наконец я увидела ее! Она не выделялась на фоне более ярких и дорогих книг, и, признаться, я ее даже не сразу и заметила, но когда взгляд остановился на ней, то оторвать его я уже не смогла.

Темно-фиолетовая обложка, переходящая в центре в глубокий сапфировый цвет. Серебро и белое золото в качестве оправы, ажурный рисунок, витиеватые уголки, в центре которых застыли по три переплетенные звезды. Застежка в виде полумесяца, которая защелкивалась еще одной, тринадцатой, звездой. И все это украшено александритами и темными опалами – синими, фиолетовыми, зелеными и черными, разбросанными по обложке в сюрреалистичном рисунке, который так и притягивал к себе взгляд.

– Она!

– Хм… – женщины переглянулись.

– И что значит ваше «хм»? – бровь выгнулась сама.

– Обычно, – бросив неуверенный взгляд на Лантарию, осторожно произнесла Дана, – вид гримуара заранее предсказывает, чего больше в маге, к какой стороне магии он предрасположен. Это – вроде как твое отражение. Твоя сущность…

– И?

– У тебя очень развито женское начало…

– А еще ты тяготеешь к тьме, – закончила Лантария.

– Это плохо?

– Необычно, – уклончиво ответила женщина. – Я думала, что у тебя будет моя предрасположенность… к магии земли, – пояснила она. – Впрочем, в тебе слишком много всего намешано.

– Это прекрасно, – вдруг твердо произнесла Дана.

– И чем же? – на сей раз мы с Лантарией спросили хором, удивленно уставившись на женщину.

– Я, может, неточно выразилась, – пожала та плечами, – но это прекрасно в твоем случае. Тьма – это не зло. Точнее, твой гримуар показывает, что тьма позволит тебе быть жестокой, когда надо, и не наделать ошибок из-за ложной совести. А еще твой гримуар говорит о том, что у тебя имеется склонность к обрядовой и символьной магии. У тебя должны хорошо выходить зелья и артефакты – на это прямо указывают опалы и александриты, спутники тайных знаний. Извини, но целительство – это не твое. Как и землеводство и боевая магия. Нет, не волнуйся, получаться будет, но затребует больше сил и доставит меньше удовольствия.

– Понятно, – пробормотала я.

– А еще, на всякий случай, все самые важные ритуалы проводи после заката. Думаю, в это время они будут наиболее эффективны.

– Ясно.

– А раз ясно, протягивай руку, будем производить привязку.

Вот тут-то началась не самая приятная часть… Смысл привязки – это соединить мага с книгой. А как это сделать? Правильно, передать ему часть своей силы. Самое смешное, что не крови, нет, а именно силы и ауры. На вопрос «почему» получила довольно странный и расплывчатый ответ. Похоже, этого эйсы и сами не знали. А как иначе понять их слова «ведь с телом мага может произойти все, что угодно». Что значит «все, что угодно»? Состав крови-то не поменяется. Но тем не менее! Именно сила и аура. Занятно, я ведь сначала обрадовалась, что никто не станет меня резать, но потом тысячу раз об этом пожалела. Боль была адская! Словно кто-то сжигал мне кожу, а потом пытался отодрать обожженные куски мяса. А эти две… эйсы… мать их… все подбадривали, приговаривая еще и еще…

Очнулась я лишь на рассвете от легких похлопываний по щекам. Эйсам надоело ждать, когда я приду в себя, и они решили сами привести меня в чувство, заодно проверив результат. Что ж, одно меня порадовало – все получилось. Прямо на моих глазах красивым, витиеватым почерком с красочным и узорчатым инициалом на первой странице формировалось слово «Оглавление». И первым пунктом стояло «История рода». Перелистнув страницу, я с восторгом уставилась на генеалогическое древо, мое настоящее имя и дату рождения под ним. А на следующей странице значилось: основательница рода и краткая характеристика. Где родилась, в каком мире, кто родители, чем занималась, как попала сюда… Было даже прописано данное мне новое имя и местный год!

– Невероятно! – прошептала я, недоверчиво разглядывая страницу.

– Не знаю, что конкретно тебя поразило, – усмехнулась Дана, – но могу предположить. Запомни, Вика, гримуар – это твоя сила. Он всегда будет с тобой и твоими потомками. Он будет хранителем памяти твоего рода. Что-то будет появляться само. Например, генеалогическое древо и информация о тебе как основательнице. Причем информацию об остальных членах семьи тоже можно будет прочитать, если договориться с книгой. Через некоторое время она обретет силу и мощь, станет полуразумным артефактом, хотя многое будет зависеть от тебя. Но сейчас речь не об этом. Пока связь между вами не установлена до конца, ты не сможешь ментально переносить в нее заклинания. Некоторые вообще никогда этого не добиваются, – горько усмехнулась она, и я поняла, что она сейчас о себе, – а потому тебе придется переписывать в книгу многое и очень быстро.

– Переписывать что?

– Наши знания. Понимаешь, ты сможешь видеть наши гримуары – у кого они есть. У некоторых есть просто книги с записями. Но проблема в том, что в свой новый дом пронести их ты не сможешь, а потому придется писать. Много. Единственный плюс – ты сможешь это делать не раздумывая. В смысле, почерк сам исправится и разместится по оглавлению в нужном разделе.

– А тренироваться? – я не смогла скрыть растерянности в голосе.

– Боюсь, на это просто не будет хватать времени, – поморщилась Лантария. – Хотя давай сделаем так. Мы будем приходить к тебе на час или два – проверять, как ты усвоила заклинания, и отрабатывать приемы, а все остальное время тебе придется писать. Чем быстрее запишешь, тем дольше мы сможем тренироваться. Впрочем, – она усмехнулась, – сейчас от нас толку все равно нет. Единственное, чем мы можем помочь, так это советом.

И они ушли, оставив меня наедине с моим собственным гримуаром, двумя их книгами-артефактами и невеселыми мыслями. В голове билось одно слово: «обманули», хотя умом я и понимала, что это не совсем правильно, но отделаться от неприятного чувства не могла.

Впрочем, мне скоро стало не до этого. Снова навалилась тяжесть учебы. Днем я старательно переписывала разрешенные заклинания для женщин из милостиво дарованных мне на время магистром пособий «Бытовая магия для эйсы» и «Магические тонкости красоты для эйсы». Звучало смешно, да и многое из написанного тоже заставляло нервно вздрагивать. Например, заклинание для выведения блох или завивки кудрей. Хотя было и кое-что интересное, например, заклинание для быстрого роста растений. То ли у меня фантазия такая больная, то ли у местных магов скудная, но это заклинание вполне можно сделать боевым, если быстро вырастить колючку или лиану.

А ночью я переписывала гримуары эйс. У Лантарии и Даны набралось около четырехсот страниц. Естественно, кое-что повторялось, что несколько облегчало мою участь, но все же там было ого-го сколько всего! Хорошо еще, что в их гримуарах тоже было разделение на главы, и я сразу начала с боевых заклинаний, правда, чередуя их с целительскими, алхимическими и практическими. Бытовые, косметические, шутовские и прочие я вообще не открывала. Нет времени. У меня и так на сон оставалось ровно четыре часа в день. Я бы не спала и их, но после того, как на следующий день заснула прямо на лекции, больше не рисковала.

Практические занятия с бывшими эйсами действительно мало чего мне давали. После того как я впервые почувствовала силу и смогла ее применить, все стало зависеть только от меня, моих тренировок и упорства. Лантария пару раз помогла советом и показала несколько упражнений, а Дана объяснила, как пользоваться чистой силой. Вот, собственно, и все. А потому через четыре дня эйсы сообщили, что больше приходить не будут.

Первая неделя прошла спокойно. Магистр практически все время был в благостном настроении, учителя, проверив наличие сил, успокоились и в основном что-то рассказывали или давали переписать в тетради заклинания из книг. Приходилось, конечно, потом дублировать все в гримуар, но это можно было делать и днем. Так как его никто, кроме меня, не видел, я просто взяла еще одну тетрадь и делала вид, что переписываю красиво по главам. А сама строчила заклинания в свой гримуар. Конечно, ради этого пришлось завести еще одну тетрадь и даже записать туда с десяток заклинаний, но оно того стоило.

Увы, все это благостное состояние долго не продлилось. На второй неделе всех охватила легкая нервозность, и чем дальше, тем все сильнее ощущалось общее напряжение. Ожидание приезда возможных супругов заставляло волноваться и мучиться от неизвестности. Среди девушек даже начались ссоры. Каждая хотела заполучить себе женишка получше. Одно счастье – меня в этой гонке никто соперником не считал и не учитывал. Даже Лайма отстала, переключившись на Кароль и Я. Мне оставалось только посмеиваться и еще быстрее заполнять свой гримуар. Хотя, честно признаться, я тоже нервничала. Умом понимала, что ничего мне не светит, но… недаром говорят, что надежда умирает последней. Я усиленно гнала от себя непутевые мысли, только вот они возвращались и возвращались с завидным упорством.

А еще я помнила о своем желании посетить библиотеку и узнать «тайну» магистра. Причем я понимала, что лучше бы это провернуть до того, как прибудут «женихи». Только вот идей, как это провернуть, у меня не было. Днем я библиотеки так и не нашла – меня попросту не пустили дальше отведенной для «выгула» территории, – а ночью идти в никуда я не решалась. Мне нужен был совет, но у Лантарии я почему-то спросить не решалась, а Лойс меня сторонилась.

В общем, напряжение росло с каждым днем, и когда срок наступил, признаться, я даже вздохнула с облегчением. Что бы там ни было, но сегодня наконец-то мы все узнаем.

С утра нас быстро покормили, причем без обычного разнообразия и сервировки. В столовой к нашему приходу уже ожидали тарелки с чем-то сероватым – то ли кашей, то ли пюре, по куску сладковатого хлеба и стаканы с зеленой горькой жижей. Причем съесть все это нужно было обязательно. Зато на десерт нам предложили стакан воды и фрукты. Только вот после основного блюда даже они не могли избавить от горечи во рту.

Потом нас всех отправили в купальни. Там сначала заставили полчаса отмокать в простой воде, потом еще полчаса – в минеральной. После этого до красноты отшлифовали скрабами и щетками, обмазали вонючей глиной, смыли ее и растерли тело маслами. Обработали ногти и волосы – в общем, провели полный курс спа-процедур, как в салоне. Правда, конечный результат значительно отличался от ожидаемого. Вместо прически, макияжа и красивого платья – тугой пучок на затылке, полностью открытое, отмытое лицо и простая серая рубаха, как и в прошлый раз. Только сейчас нам выдали еще и тапочки. Интересно, это чтобы эйдэйрсы сразу видели «товар» лицом?

И я не ошиблась. Когда нас привели в зал, здесь уже стояли четыре ряда кресел. А вдоль дальней стены стояло восемь табуретов без спинок, и почему-то мне показалось, что предназначены они как раз для нас. По правую руку – еще восемь таких же кресел; по левую – десяток мягких стульев с резными спинками; ну, и у двери – десять кресел. Интересно…

Нас подвели к тем табуретам, что я определила для нас, и велели рассаживаться, а сами конвоиры тут же разместились по левую руку. Спустя десять минут дверь отворилась снова, и в комнату вошли бывшие эйсы. Как я и предполагала, они заняли места по правую руку. Комната постепенно заполнялась – рядом с конвоирами устраивались наши преподаватели, азартно поблескивая глазами.

Наверное, прошло не менее получаса. Я да, пожалуй, и все остальные уже изрядно издергались, когда дверь приоткрылась и в комнату заглянул мэтр Ханой. Быстро все оглядев, он довольно кивнул и снова скрылся за дверью. Но уже через пять минут стоял на пороге, радостно улыбаясь и подобострастно кланяясь.

– Проходите, присаживайтесь.

Кажется, в этот момент я перестала дышать и даже подалась вперед, ожидая тех, кто держит в своих руках наши судьбы. Не знаю, можно ли описать чувства, что сейчас бились в моей груди, наверно, я и сама не смогла бы выразить их словами, но там было все – страх, азарт, предвкушение, недоверие, надежда, отвращение и ожидание… А сердце внезапно забилось так быстро, что, казалось, вот-вот и выскочит из груди. В какой-то миг у меня даже в глазах потемнело от переизбытка чувств.

– Уважаемые эйдэйрсы, – провозгласил от дверей магистр, – а вот и ваши избранницы. Эйсы этого набора.

И показались они… Их было много, или у меня в глазах задвоилось? Сперва я даже не смогла вычленить хоть одного, все слились в единую сплошную массу. Крепко зажмурилась, разгоняя искорки перед глазами, вздохнула и подняла веки. Итак, успокоилась и сосредоточилась! – приказала себе. Сейчас решается твоя судьба, соберись!

Помогло. Взгляд сфокусировался, и я наконец-то смогла рассмотреть вошедших. Первым шел молодой, довольно приятный мужчина. На вид ему было около тридцати, высокий, подтянутый, с пшеничными волосами и светлыми глазами. Дорогой костюм темно-синего цвета, отделанный серебряной нитью и блестящими камушками; черные сапоги начищены до блеска. На пальцах – несколько колец, на шее – медальон. Держится уверенно, с достоинством. Судя по тому, что он идет первым, а магистр уважительно склонил голову, этот парень – не просто какой-то аристократик. Рядом довольно вздохнули девчонки. Похоже, первый мальчик понравился всем. Интересно, кому повезет?

Вторым оказался пожилой мужчина, я бы даже сказала – старый. Высохший, довольно высокий, похожий на Кощея, с впалыми щеками и лихорадочно блестевшими глазами. Темный костюм сидел на нем превосходно, а сверкающие рубины и бриллианты подчеркивали статус. Боже, ему же год-два, и на тот свет, а туда же! Жениться!

Третьим был невысокий, субтильный паренек, лет восемнадцати на вид. Да что там невысокий – он был откровенно маленьким. Не больше метра шестидесяти, и то с натяжкой. Одет хорошо, тоже, видно, из богатеньких. Да и на лицо не страшный, даже наоборот, весь сахарно-приторный. Волосики медовые, глазки васильковые… Дите дитем. Во всяком случае, в моем восприятии.

Четвертым вошел мужчина лет сорока, с хищным, харизматичным лицом. Одет поскромнее, но добротно. Взгляд острый, волосы темные, коротко подстриженные. Он один раз взглянул на меня, а ощущение создалось, будто рентгеном просветил.

Следом за ним показался явно не аристократ. Скорее, военный. Высокий, накачанный, таких у нас называли не иначе, как шкафом. Бычья шея, маленькие хитрые глазки. Рядом с ним катился толстый, потный мужичок, лет сорока на вид, с красными щеками и сальными глазенками, но зато весь украшенный – прямо как елка. Последними вошли еще трое – вполне обыкновенные, не красавцы, но и не отталкивающие. Вот и все. Хозяева прибыли-с.

Я медленно осматривала мужчин, прикидывая, кто сможет выбрать меня и кого бы выбрала я сама. Однозначно меня отталкивал маленький пузан, да и «кощей» как-то тоже не прельщал, ну и малыш еще… Представив нас рядом, я даже мысленно усмехнулась, настолько нелепо это выглядело. По поводу остальных ничего не могу сказать. Вполне терпимо, и сразу каких-то отрицательных эмоций они не вызывали. Но все мои размышления прервал судорожный вздох. Повернув голову, я с удивлением увидела выражение непередаваемого ужаса на лице Лантарии. Невольно проследила взглядом за тем, кто довел до такого состояния эту обычно безэмоциональную женщину. И глазам не поверила, когда поняла, что она смотрела на красавца, вошедшего первым. Неужели знакомы? И что же такое между ними произошло, что она в таком состоянии?

– Итак, – снова заговорил магистр, когда все расселись, – уважаемые эйдэйрсы, это – ваши невесты. Как принято, их восемь, все – невинны и переняли имя и дар у присутствующих здесь эйс. Вас, по традиции, больше, чтобы, если кто-нибудь из вас откажется, кто-то другой получил шанс на рождение одаренного потомства. Девушки, – теперь магистр повернулся к нам, – когда я назову ваше имя, вы должны встать, назвать свой возраст и медленно повернуться вокруг своей оси. Если у эйдэйрсов возникнут вопросы, они их вам зададут. Уважаемые бывшие эйсы, вы тоже встаете, когда услышите свое имя, к вам также могут быть вопросы. Все понятно? – тишина была ему ответом. – Тогда приступим. Аниасия, встаньте.

Первой поднялась Хулюк. Я не видела ее лица, но по дрожащим ладоням и так было все понятно. Бедняжка. Она из всех самая маленькая, да еще и воспитание… не знаю, как все это на ней скажется.

Мне было искренне жаль девочку, но сейчас больше волновала не она, а взгляды сидящих напротив мужчин. Они оценивали, прикидывали и выбирали. Пока дрожащий голос Хулюк называл свой возраст, их взгляды оценили ее, потом Аниасию, затем перескочили на других девушек. На мне взгляды не задерживались. Мужчины морщились и спешили отвести глаза. Впрочем, Кендра, Паула и Кароль тоже не произвели впечатления. Насколько я могла судить, больше всех заинтересовали «женихов» Лайма и Глорис. Но меня беспокоило другое. Тот блондин, что вошел первым и напугал Лантарию, не сводил с нее своего взгляда. Он не рассматривал девушек, а словно чего-то ждал, и улыбка, блуждающая на его губах, оптимизма не добавляла. Наоборот, становилось страшно.

И стало совсем страшно, когда очередь дошла до меня. Тот яростный взгляд, что бросил блондин на Лантарию, заставил мои ноги подогнуться, а голос, называющий возраст, позорно скользнуть вверх. Ошибки быть не могло – они знакомы, и теперь блондин очень зол. Но почему? Или… догадка яркой вспышкой пронеслась в голове. Ему нужна была именно сила Лантарии. И теперь он считает, что та специально выбрала самую старую и страшную. Иного объяснения у меня не было.

Слава богу, долго стоять мне не пришлось, да и вопросов ни у кого не возникло. Кстати, эти эйдэйрсы вообще ни разу рта не открыли, просто молча рассматривали девушек. Похоже, как личности мы их не волновали – достаточно оценить внешность да узнать, какая эйса передала силу. Вот, пожалуй, и все. И от этого становилось дурно. Так что остаток смотрин вообще прошел мимо меня. Я даже не слышала, что сказал напоследок магистр, просто безучастно наблюдала, как «женихи» вышли, а следом вытолкнули и нас, отправив по комнатам, заявив, что ужин нам принесут в комнаты.

Меня охватило странное состояние, похожее на оцепенение. Каждый миг прошедшего вечера яркой картинкой вставал перед глазами, позволяя рассмотреть ситуацию уже спокойно – без паники и страха. И результаты были неутешительными. Причем, чем больше я думала, тем больше отмечала мелкие детали, на которые сразу не обратила внимание. Даже то, что нам не потрудились назвать имена «женихов», четко и ясно давало понять, что слова магистра о возможности выбора – ложь. Не будет никакого выбора. Во всяком случае, с нашей стороны. А значит, и во всем остальном правды не было.

Тихий стук в дверь не позволил мне додумать ситуацию и прийти к какому-то выводу. Повернув голову, я спокойно наблюдала, как створка приоткрылась и на пороге появилась та, с кем я больше всего сейчас хотела поговорить.

– Я знала, что ты придешь.