Глава 11. Неизвестно где. Департамент по Исследованиям.
— Эй, проснись, — чувствую, что кто–то стоит рядом и пинает меня ногой по туловищу, да еще не очень–то и церемонясь при этом, — опять какой–то задохлик. Эй, ты там вообще, живой?
Открываю глаза и с огромным желанием отползти назад, стараюсь вжаться в то место где и лежу.
"Чего это за чудовище–то такое?" — суматошно думаю я и затравленно оглядываюсь по сторонам.
— О, вижу, что живой, — удовлетворенно говорит эта, стоящая напротив меня, прямоходящая помесь небольшого динозавра, какой–то летучей мыши и большого броненосца с непробиваемыми костяными доспехами.
"Или это его кожа?" — удивленно думаю я.
Шок от первой и столь неожиданной встречи уже прошел. Хотя, чему тут удивляться, все–таки отключился я, лежа в медицинском боксе окруженный двумя симпатичными девушками, а очнулся, валяясь на земле, вернее на какой–то каменной плите и совершенно голый. Да еще и в компании такого, вот монстра. Огромная морда, клыкастая пасть, маленькие зеленые глаза на ней, гладкая, будто, каменная кожа, цвета мокрого асфальта и непонятные костяные наросты. Толи надетый поверх его тела доспех толи и правда, это и есть его кожа.
С этого ракурса было не очень понятно. Да и вообще не очень понятно, а кто это вообще. Но pост этого чудовища явно превышал три метра. На его фоне даже огромные тролли казались сущими одуванчиками и недомерками. Что уж говорить обо мне. На поясе небольшая сумочка и то ли меч, то ли очень длинный тесак. Вроде он даже без ножен, а просто так болтается на тесемке. Но этот гигантский динозавр уже отошёл в сторону и мне его сейчас не видно.
— Эй ты, долго еще будешь там валятся и изображать их себя дохлятину? Вставай, а то ты отсюда–сам не уйдешь.
И я слышу удаляющиеся шаги. Приподнимаюсь и смотрю вслед размеренно идущему куда–то монстру. Осторожно встаю. Вроде никаких неприятностей или боли в своем теле не ощущаю. Единственный дискомфорт мне доставляет то, что я сейчас совершение голый. Решив пока действовать по обстоятельствам и разобраться в том, что же произошло несколько позже, делаю первый шаг с того места где лежал. Это оказалась круглая площадка, исписанная какими–то непонятными знаками.
"Это чего?" — еще раз удивленно оглядываюсь я.
И только тут понимаю, что не хватает и еще кое–чего. Я перестал чувствовать магию.
Это же явно нетехнологическое устройство, а значит какой–то магический артефакт, коль я оказался тут и сейчас, когда должен был быть где–то непонятно где, но явно в другом месте. Но ничего напоминающего менто–информационные матрицы я не видел.
"Как в тот раз", — вдруг вспомнил я, — "когда только оказался в мире Тригго и его семьи, Эрсы и северян. На планете Суккуб".
После чего уже внимательнее осматриваюсь кругом.
"И правда, ничего не вижу", — констатирую я.
И тут раздается возглас.
— Эй, ты, дубина, — орёт мне остановившийся динозавр, — если там простоишь еще чуток, то сдохнешь. Так что рекомендую пошевеливать копытами, или на чем ты там ходишь.
И он указывает мне куда–то за спину. Только теперь слышу осторожные крадущиеся шаги, раздающиеся откуда–то сзади, и медленно поворачиваю туда голову.
"А это я его еще считал монстром", — смотря, как к кругу с другой стороны подбирается пятерка каких–то облезлых тварей размером с крупную овчарку. И похожи они были на крыс, только вот худых и с длинными ногами.
И еще одна пропажа. Я не чувствовал опасности Направленной на меня, как это было раньше. Что произошло? Все мои приобретенные способности испарились. Поняв, что этот неизвестный вроде как шутить и не думал, я двинулся в его направлении. Но видимо недостаточно быстро. Уже отчетливо слышу, как что–то очень быстро приближается ко мне со спины. Делаю два шага, стараясь убежать. Но не успеваю. Ощущаю тяжесть чужого тела на своих плечах. А потом жуткую боль в районе шеи. Чувствую, как чьи–то зубы впиваются мне в плоть, как рвутся сухожилия и хрустят позвонки. И валюсь вниз под тяжестью еще нескольких навалившихся на меня тел.
— Ну вот, еще один идиот на мою голову, — слышу я приближающийся спокойный голос.
Не знаю, но в последний миг мне показалось, как сверкнула полоска стали в воздухе. А потом мгновенная вспышка непереносимой боли в районе моей шеи. Врут, когда говорят, что отрубание головы — это не больно. Теперь я это понял.
*****
— Эй, проснись, ты очухался там? — чувствую, что кто–то стоит рядом и опять пинает меня ногой по туловищу, — ты там вообще, живой?
Вроде это происходило только что или я что–то путаю? Нет, не путаю, но что–то и поменялось в той фразе, что я слышал. Не могу понять что, но ощущение такое, что она несколько иная.
— Ну что и дальше будешь валяться? А то я пойду, приду за тобой завтра, ну или через неделю, когда тебе надоест, — слышу я все тот же голос.
И поднимаю глаза. Надо мной все та же ухмыляющаяся морда. Этот оскал, судя по всему, у чудовища считается насмешливой улыбкой. Только вот меня от нее бросает в дрожь. Слегка приподнимаюсь на руках и осмотревшись вижу лежащие вокруг разрубленные на части или проткнутые тела тех тварей, что я имел счастье наблюдать совсем недавно.
— Ну как идем, или ты еще тут побудешь? — и динозавр окровавленным мечом показывает на круг, — а то я пошел. Обедать уже пора.
И он, развернувшись, побрел все в том же направлении. Решив, что пока больше не хочу испытывать судьбу, тем более я еще до сих пор ощущал хруст перекушенных позвонков на своей шее и видел мелькнувшую сталь клинка, я вновь поднялся на ноги.
— Поторопись, — слышу я голос динозавра уже отдалившегося от меня на несколько шагов.
Я оглядываюсь назад, туда, откуда на меня в прошлый раз напало несколько тварей. Но там никого не было.
— Ну что и правда за идиот на мою голову, откуда ты тут вообще взялся? — будто спрашивая у кого–то более сведущего, раздается не слишком громкий вопрос и потом, уже обращаясь ко мне, — болван, не вертись, а чувствуй. Иначе даже не сможешь покинуть круга возрождения.
И я даже не успеваю развернуться как знакомое ощущение боли в районе шеи, знакомый хруст и моя уже практически мертвая тушка падает наземь. И вновь знакомый отсвет стали, и жуткая боль в шее.
*****
— Ты мне уже надоел, — новый пинок в бок, — давай вставай и потопали, а то, и правда, приду за тобой завтра или через неделю.
Я уже совершенно ничего не понимаю. Но подчиняясь какому–то непонятному чувству самосохранения, набираюсь сил и медленно встаю.
— Уже лучше, пошли, — говорит динозавр и, разворачиваясь, уходит прочь.
Я даже не оглядываясь, следую за ним. Непонятная маленькая тропинка, пролегающая в чаще леса. Широкая мерно покачивающаяся спина передо мной. Не знаю что, но какой–то звериный страх на самой кромке леса заставляет меня обернуться и посмотреть назад. Оскаленные морды этих крыс переростков, наблюдают за нами от границы круга, который мы покинули несколько секунд назад, но не идут дальше. И у меня такое ощущение, что разума в их взглядах гораздо больше, чем во многих, встреченных мною до этого момента разумных.
"Нужно разобраться, во что я вляпался", — решение вполне обоснованное, своевременное и вполне закономерное.
И тот, кто мне может ответить хоть на какие–то вопросы, сейчас идет на несколько шагов впереди меня. А поэтому все так же медленно и осторожно я иду вслед за этим непонятным и отнюдь не миниатюрным динозавром–броненосцем.
*****
Продвигаемся в тишине и молчании уже достаточно долго. По моим прикидкам не меньше полутора часов. Этого времени хватило, чтобы я разбил ноги о какие–то камни, один раз упал и очень больно приложился рукой о ствол какого–то толстенного деревьев. Но динозавра, казалось, это совершенно не волнует. Он как шел, так и шел, даже не снижая скорости. Абсолютно не обращая внимания на мое состояние и внешний вид.
— Все, мы практически пришли, — наконец, произносит он и указывает на небольшой островок посреди достаточно большого озера, — нам туда.
И будто так и должно быть, входит в воду.
— Не отставай.
Решив, что просто так этот непонятный монстр раскидываться словами не будет, я, не обращая внимания на боль в разбитых ногах и ушибленной руке, стараюсь не отстать от него в ледяной воде озера.
"Черт", — резко начинаю барахтаться я, ноги свело судорогой.
Вода была все–таки очень холодной, даже ледяной. Но я уже практически доплыл, вернее добарахтался до берега. Уже обрадовавшись, я, руками цепляясь за песок и камни, стал выползать на сушу, как в мою ногу кто–то вцепился. Боли не было. Но меня явно тянули назад. Оборачиваюсь.
"Мама родная", — пронеслась мысль в моей голове.
Какая–то непонятная огромная пиявка уже практически втянула в себя всю мою левую ногу. Правую я не видел. Но, похоже, ее и не было. И только сейчас я почувствовал боль.
Когда выбрался из воды. Ноги не онемели. К ним присосались какие–то огромные пиявки и просто откусили каждую из них. Одну сейчас, а вторую несколько раньше. Хотя откуда у пиявок зубы. Мозги не соображают. Тело трясет от боли. Я ору и пытаюсь отползти от этих подводных слизней. Появилось и еще несколько. Но из воды они не выползают, я это вижу сквозь ошалелый затуманенный взгляд.
— Помогите, — истошно, что есть сил, воплю я.
Слышу шаги со стороны берега.
— Я же говорил, не отставай, — спокойно и размеренно, произносил динозавр, глядя мне прямо в глаза, — не знаю, кто ты и как сюда попал, но пока ты не ступишь на остров собственными ногами, ничего не будет.
И он указал мечом на небольшой бревенчатый домик посреди маленькой рощи.
— Хотя безопасно на самом деле только там и ты должен прийти именно туда. Буду ждать. Дорогу ты уже знаешь. А теперь начни путь сначала. И помни, что я сказал. Чувствуй, это пока все, что у тебя есть.
А потом я увидел, как он поднимает свой меч. Взмах. Ужасная боль в районе шеи. И я опять оказываюсь в центре каменного круга. Не знаю, какой сейчас был день, год или столетие, но я умирал и оживал. Это напоминало непрекращающийся марафон из смертей и возрождений. И никаких перерывов. Умер - воскрес. И снова умер. Если до этого я не успею что–то сделать. И я пытался успеть. Но сначала у меня, конечно, ничего не получалось…
Первое время я старался считать. Но когда счет перевалил за несколько тысяч я сбился и бросил это дело. Только после сотой или двухсотой смерти, сейчас я этого уже точно не помню, я понял, о чем говорил мне тот динозавр, которого я встретил в первый день. Страх, волны страха начинали накатываться на меня с той стороны, откуда должна была появиться опасность. Не угроза или враждебность. А животный страх. Крысоподобные твари переростки у круга. От них я научился уходить примерно через триста смертей. Я боялся ощутить их зубы, впивающиеся в мое тело. боялся тех моментов, когда они своей стаей начнут разрывать мою плоть на части. И наконец–то я это сделал.
Я почувствовал страх и понял, куда мне нужно уйти, чтобы он ослаб. Но страх парализовал меня. Он превращал меня в безвольную куклу. Я стал бояться того, что за ним последует. Он заставлял замирать, когда нужно было идти. Заставлял отшатываться, когда нужно было остановиться. И тут появилось другое чувство. Оно родилось из страха и боли. Оно появилось из моего сопротивления им. Мне кажется, мое сознание как–то сдвинулось в сторону. Я не поменялся. Просто стал смотреть на мир другими глазами. Страх и боль перестали пугать меня. Они стали еще одним дополнительным чувством. Шестым чувством. Это и называется инстинктом самосохранения. Желанием жить. Оно гнало меня в нужною сторону. Заставляя предчувствовать страх и боль. И тех, кто может их принести. Это не было похоже на предчувствие опасности, которым я обладал раньше. Нет. Это было что–то другое. Это чувство сидело в глубине меня. Не в сознании или в душе. Оно впиталось в меня на уровне инстинктов. На уровне генов. Инстинктов самосохранения и выживания. И я знал, что никто и никогда не сможет выбить из меня эти мои инстинкты, как те способности, что я утратил, когда попал сюда.
И только почувствовав это, я смог покинуть поляну с кругом. Тогда я ушел с нее впервые. Сбежал. Убежал. Как оказалось, тропинок было несколько, но все они вели в конечном итоге в нужное место. Туда, где не было страха. Туда, где было безопасно. Это я тоже стал чувствовать. Следующими были какие–то странные птицы, которые нападали на меня огромной стаей, и разрывали моё тело в мгновение ока. Я уже не обращал внимания на сбитые в кровь ноги, на боль и на невозможность отбиться от них. У меня ничего не было. Я мог только сбежать. Выбрав правильное направление. Туда, где их не было. И это указало на еще одно препятствие. Как оказалось, тропинки всегда были ловушкой. И это показала еще тысяча или десять тысяч моих смертей. Этого я уже не помню.
Я перестал входить на них. Я шел через лес и продирался сквозь чащу. Но больше даже не старался появляться там. И это было следующей моей ошибкой. Нельзя следовать одному пути и придерживаться одного и того же плана действий дважды. Те, кто поджидал меня, всегда знали, где я пойду и где я должен буду появиться. Они ждали меня.
Это показали мне следующие встреченные мной чудовища. Это были какие–то существа, похожие на гипертрофированных снежных людей, какими у нас их изображают. Только с непропорционально длинными руками и мордами, как у волков. Меня отлавливали, меня жарили, меня съедали сырым и заживо. Меня пытали меня просто убивали. Я попадал в расставленные ловушки. И умирал там или от ран, или от голода, или от других, животных.
Чтобы не мучиться я научился убивать себя сотней разных способов. Лучше умереть быстро, чем быть съеденным, разорванным на части, разрубленным на мелкие кусочки. Или месяцами висеть на столбе с постепенно отрезаемыми частями тела, сдираемой кожей, отрезанными руками и ногами, испытывая непрекращающуюся боль от зуда и изъедаемого жуками или червями тела. Сходить с ума от личинок, которые начинают оживать в мозгу и пожирать его изнутри. Но потом я понял, что собственная смерть — это тоже ошибка. И самая большая которую я мог совершить. Нужно избегать ее. Нужно бороться. Выползать. Наблюдать и запоминать мельчайшие подробности. Все, что мне сможет помочь выжить в будущем. В следующий раз, когда я окажусь здесь. И поэтому, я терпел, я перестал чувствовать. Я научился отключать боль. Жить без рук. Жить без ног. Научился выживать, даже тогда, когда, казалось бы, это невозможно.
И это было правильным решением. Я продвинулся еще немного дальше. Я сроднился со страхом и жил с ним. Я потерял человеческую сущность и стал больше зверем, чем разумным существом. Я шел туда, где мог прожить несколько следующих мгновении. Я старался продвигаться там, где могу пройти. Где никого не встречу. Где не будет страха и боли, куда гонит меня инстинкт. Но если страх возникал. Я убегал от него. Я скрывался. Я прятался. Я зарывался в землю. Я обкладывался камнями. Я забирался на деревья. Я нырял в реки и озера. Я прятался в болотах. Я маскировался. Я обвешивался ветвями и листьями. Я обмазывался грязью. Я научился ходить так, что не шелохнется ни одна травинка или веточка. Я всегда чувствовал направление ветра и шел против него. Ни одна даже самая тонкая тростинка не ломалась под моей ногой. Я научился передвигаться так, что они просто там не оказывались. Я научился ходить, не оставляя следов. Ничего не должно был выдавать твоего присутствия. Я научился спать с открытыми глазами. Я всегда видел и чувствовал происходящее вокруг. Я научился слушать и слышать. Я улавливал ритм и атмосферу, окружающего меня пространства. Я контролировал его. Я научился сливаться с окружающей меня обстановкой.
В болоте я становился грязью, такой же тягучей и липкой. В воде я становился течением, быстрым и вертким. В горах, я становился камнем, или скалой, таким же бесчувственным и холодным. В лесу я становился деревом таким же живьем и дышащим. И я всегда бы ветром. Я должен был знать, что происходит вокруг, слышать, видеть, ощущать и чувствовать.
*****
И вот я плыву к тому самому острову. Я чувствую, как ко мне приближается страх. Нужно поднажать. Нужно проплыть еще немного. И вот я, ступаю на берег острова. Я добрался. Я тут.
Слышу тихие шаги. Чувства страха нет. Инстинкт никуда не гонит меня. Однако в следующий момент мое тело чувствует приближение скорой боли. Я резко оборачиваюсь. И вижу динозавра, взмахнувшего своим тесаком и разрубающего мое тело пополам. От плеча к бедру.
— Вот тебе мой первый урок. — говорит спокойно он, — никогда и никому не верь. Безопасность, это лишь иллюзия и она убивает. Жду тебя в доме. Еще один взмах и боль в шее.
*****
И вот я подхожу к тому самому небольшому бревенчатому домику. В этот раз на пляже меня никто не встретил. Но веры больше нет. Не хочу повторять весь путь сначала, и потому не хочу входить через главный вход. Ищу обходные пути. Вижу открытое окно. Это как приглашение. Поэтому быстро меняю свое решение и, резко распахнув дверь, делаю шаг вперед.
— Долго ты, — говорит динозавр, сидящий напротив открытого окна с каким–то огромным подобием арбалета в своих лапах, — я тебя ждал не отсюда. Значит, прогулка не прошла для тебя даром.
И повернувшись в мою сторону, он произносит.
— Одежда в шкафу, выбери для себя, что захочешь. Но сначала отмойся.
Озеро ты знаешь где.
Я стою, не сдвинувшись с места.
— Пять минут у тебя есть, — произносит он.
Однако я ему не верю, но все равно подхожу к шкафу и выбираю какие–то штаны. Больше мне пока не нужно. Привык уже. Динозавр посмотрел на мой выбор и лишь хмыкнул мне вслед. Выйдя из дома, я сделал небольшой круг и остановился за деревьями. Две минуты и из дома выходит этот монстр с арбалетом в руках. Я дерево. Меня здесь нет. Вижу, как он идет в ту сторону, откуда я и пришёл. Хочу пойти в противоположную. Но вдруг резко разворачиваюсь и иду за ним следом. Тот подходит к воде и направляется вдоль берега. Жду. Он скрывается за небольшим холмом. Опять жду.
*****
Я дерево, мне хорошо тут. Солнце греет мои листья. Я всю жизнь простояло тут. Я проросла корнями в саму суть этого острова, связав свою жизнь с другими деревьями на нем. А вот и тот, кто тоже является сутью этого острова. Он стоит за холмом. И ждет чего–то. Он знает, что одно из нас не настоящее. Но не может понять какое. И это заставляет его задуматься, удивиться и улыбнуться. Ему это нравиться.
Он доволен результатом, а поэтому он разворачивается и идёт обратно. Туда где лежат уже мертвые деревья. Заходит внутрь.
*****
Я несколько поражен увиденным. Такого раньше не было. Я сливался мыслями с деревьями и раньше, но чтобы видеть их глазами. Ощущать или чувствовать их мысли, такого не было. Осторожно подхожу к воде. Страх живет в ней, но сейчас он далеко. Я успею. Быстро моюсь. И выбираюсь на берег. Одеваю штаны. Хорошо, что взял только их. Они не так мешают. Отвык от одежды. Сколько я уже без нее обходился не помню и поэтому мне не привычно.
Инстинкт напоминает о случившемся на берегу. И поэтому я снова сливаюсь деревьями. Остров пуст. Кроме меня никого нет. Странно. Должен быть и этот монстр. Но его я не чувствую. Ни в доме, ни на острове. Стоп. Что–то не так. Он должен быть тут. Желания возвращаться обратно, у меня нет. Нужно понять, где находится этот динозавр. Он искал неправильное дерево. Почему мне не попробовать сделать то же самое, только через сеть растений, находящихся на острове.
Я дерево одно из многих. Но есть другое. Отличающееся от нас. Где оно? И я почувствовал его. Деревья не умеют перемещаться. По крайней мере, так быстро. Значит это не оно и идет это нечто именно к тому местy, где и нахожусь я. Что делать. Страха нет. Инстинкт на динозавра не срабатывает. Это странно. Но мое тело предчувствует боль. И поэтому я начинаю думать, но уже не как зверь.
Чувствую, что зверю с его инстинктами тут не справится, этого мало. И поэтому я, наконец, вспоминаю, кто же я на самом деле, и начинаю думать как человек, как тот, кто хочет избежать еще одной смерти. Я снимаю штаны, смотрю на них и уже размахиваюсь, чтобы забросить их в озеро. Но вдруг понимаю, что этого мало. И поэтому я откусываю себе огромный кусок плоти с плеча, мне нужна кровь. Я пропитываю в ней свою единственную одежду. А потом забрасываю ее в воду. И только после этого отхожу за тот же холм, где несколько минут назад стоял этот броненосец переросток. Жду.
Местный старожил появляется на берегу и опускает арбалет. Качает головой. После чего разворачивается и неторопливо бредет в обратную сторону. Вдруг резко останавливается и возвращается обратно. Что–то насторожило его. Но было уже поздно. Я вошёл в дом. Все я в безопасности. Достаю из того же шкафа, где и брал одежду в предыдущий раз, еще одни штаны и надеваю их. Нужно как–то обработать рану. Хоть особо и не мешает, но кровоточит, и имеет не слишком приглядный вид. Роюсь и нахожу какую–то рубашку. Ей и перевязываю рану. И снова жду.
— Молодец. Удивил, — слышу я от двери.
И впервые этот динозавр посмотрел на меня не как на кусок дохлого мяса, как на нечто большее. Как на кусок полу-живого мяса.
*****
— Меня зовут Даарг, — сказал он, входя внутрь.
— Дим, — впервые за прошедшее множество лет или столетий, с тех пор как оказался в этом мире и меня убили тут на острове, я хоть что–то произнес вслух.
То, что это какой–то непонятный, совершенно другой мир я уже–понял давно. Динозавр, вернее Даарг, кивнул своей головой услышав мое имя, и сказал.
— Не знаю, кто ты и откуда, но ты явно не тот, кто должен был оказаться тут.
— Почему вы так подумали? — решился спросить я.
— Посмотри на меня, — произнес он, — мы сильно похожи?
— Понял, — Ответил я и сам уже спросил у него, — но тогда что мне делать?
— То зачем ты и прибыл сюда, — пожав плечами, как само собой разумеющееся произнес Даарг, на остров ты все–таки добрался. И даже сделал это быстрее чем некоторые другие, побывавшие тут до тебя.
Я лишь кивнул на эти его слова, он же продолжил.
— Теперь я твой наставник и учитель, — и ухмыльнувшись, он добавил, — и твой вечный палач.
Я даже как–то особо и не удивился его последней фразе, но посмотрел на него и спросил совершенно другое.
— А вы вообще кто? Не в плане того, кто вы лично, а те, кто должен был сюда попадать?
— Наша раса называется, драгониты, — сказал он, — не уверен, что ты слышал о нас, да и я, таких как ты ни разу не встречал. Возможно, мы разделены временем и пространством, а может, и вообще находимся в разных измерениях. Не знаю. Но главное, что сейчас ты оказался тут.
И драгонит хлопнул огромной лапой по столу.
— А это значит, что я буду тебя учить.
И он посмотрел на меня.
— Это место — специально созданный для этого мир.
— Кем созданный? — спросил я у него.
Это было невероятно. Кто–то создал целый мир, чтобы обучать другого кого–то непонятно чему. Это что Своеобразный полигон, что ли? Кстати. Голова у меня быстро переключилась с моей звериной натуры, которая сроднилась со мной за прошедшее время настала соображать, так же как и раньше. Хотя и осмысливал я сейчас ситуацию сразу с нескольких ракурсов. Все–таки мой внутренний зверь теперь всегда и везде будет со мной.
— Не знаю, — ответил тот, — мы нашли доступ сюда очень давно. Как это соотнести с вашим летосчислением, я не знаю. В этом мире есть некоторые особенности. Время тут течет в перпендикулярном направлении основному стволу его направляющей для нашей реальности. То есть для любого попавшего сюда оно забирает. Но не полностью. Десять тысяч лет проведенных здесь равнялось одному часу, проведенному в нашем мире. Каково соотношение с тем местом, откуда тут появился ты, я не знаю. Но не думаю, что оно сильно отличается.
Он ненадолго замолчал, глядя на меня, а потом продолжил.
— Этот мир создан только для одной цели. Он убивает любого. Он находит лучшие и самые изощренные способы это сделать. И выбраться отсюда можно только одним способом. Пройдя все обучение. Других вариантов нет. Ты понял это?
Я спокойно кивнул, однако его что–то не устроило.
— Нет, похоже, ты не понял. Отсюда нельзя уйти. И если ты не справишься, то умрешь здесь. Ты застрянешь тут на сотни тысяч лет и каждый день, каждую минуту, каждое мгновение тебя будут убивать. Не знаю есть ли у вас такое понятие как ад или чистилище, но считай, что ты попал в место гораздо худшее.
— Я знаю, просто вы говорите, — на меня накатило какое–то спокойствие.
— Хорошо, — ответил он, вглядевшись мне в глаза, — тогда давай приступим.
И он поднялся из–за стола.
— Следуй за мной.
Я встал следом зa ним, но потом опомнившись спросил.
— Простите, а чему вы все–таки обучаете? Чему я должен буду научиться?
— Тому единственному, чему может научить этот мир.
И он посмотрел мне прямо в глаза.
— Выживать.
*****
Из дома мы не выходили. Изнутри он оказался значительно больше, чем выглядел снаружи. Значительно больше. Тут явно не обошлось без магии или каких–то. технологий, но я ничего не чувствую.
— Это теперь твоя комната, — указал мне на небольшую комнатку Даарг, мимо которой мы сейчас проходили.
— Там гардероб, — указал в другую сторону, — бери что хочешь. Там оружейная комната. Туда тебе пока вход закрыт. Наказание — смерть. Будешь добираться сюда повторно. Понял?
И он пытливо посмотрел на меня. Я лишь кивнул в ответ.
— Что, даже не интересно? — удивился он.
— Не интересно, — честно признался я.
— Странно, — пробормотал он, глянув в мою сторону, — ну да ладно, будет меньше проблем, идем дальше.
Прошли еще несколько шагов.
— Там порталы, туда тоже пока тебе нельзя. Наказания нет. Но и так скопытишься, так что можешь входить, если есть особое желание.
И немного погодя.
— Магический полигон, туда тебе еще рано, да и войти не сможешь. Ну а если попадешь и не умрешь, то значит пора. Так что периодически пытаться войти, туда тебе все же придется. Чуть дальше зал для медитаций, обставишь его, как тебе заблагорассудится, зал для тренировок, ну а последнее, это лаборатория. Эти три последних помещения и станут твоим основным местом, пребывания на первое время, правда, как долго оно продлиться я не знаю.
Мы как раз дошли до той самой лаборатории, о которой и говорил драгонит.
— Входи, — и он распахнул двери.
Весь зал внутри состоял только из одного большого постамента, аналогичного, тому на котором я возрождался. Только он был значительно меньше. Правда, знаками испещрен был значительно больше. Они были гораздо более мелкими и выполнены с большей тщательностью, чем там.
— Это "Определитель" и "Преобразователь", — сказал Даарг, указывая на круг, — я если честно, понятия не имею, как его работа отразится на тебе, но если он не будет помогать, то тогда мои соболезнования, ты застрял тут навсегда. Он был создан без расчета на таких существ, как ты. Он даже на нас не был рассчитан, но наши маги очень постарались, чтобы он хоть как–то нам помог.
И кивнув в его центр, Даарг добавил.
— Полностью раздевайся, залезай на него и вставай в самый центр, там есть небольшая площадка.
Я не сдвинулся с места. Драгонит посмотрел на меня и, усмехнувшись, добавил.
— Можешь верить мне или нет, но только благодаря этой фиговине ты сможешь когда–нибудь в перспективе выбраться отсюда. Так что решать тебе.
И он вновь кивнул на круг. Терять то мне особо было нечего, просто не хотелось повторять уже пройденный бессчетное количество раз путь, и я вздохнув забрался в его центр.
— Смотри–ка, работает, — удовлетворенно проговорил Даарг, — считай, тебе повезло.
Хотя я если честно ничего такого не заметил. Но его мои сомнения вряд ли интересовали а потому он продолжил рассказывать.
— А коли так, то слушай, — и он посмотрел на меня, — твое тело — это сосуд, в который затекает разное дерьмо или наоборот попадает крупица чего–то полезного. Обычно первого гораздо больше. "Определитель" сканирует тебя и находит то, что в тебе есть. Сейчас в тебе этого самого дерьма навалом. Какие–то искусственные и полуискусственные штукенции, органического, магического и не очень происхождения. Сейчас он их идентифицирует и определит, — тут он усмехнулся, — он же все–таки "определитель", хотя я его называю просто артефакт. Других то подобных тут нет. Так вот, он определит их общую полезность и эффективность. И если им будет принято решение о том, что эти внесенные в твое тело искусственные изменения способствует повышению твоей дальнейшей выживаемости, то этот артефакт переключится на вторую свою функцию. Он перейдет режим преобразования. И вот как раз это и есть основная его обязанность. Не знаю, заметил ты это или нет, но когда ты попал ко мне, у тебя пропали все твои способности, которыми ты обладал раньше. Кроме твоих собственных чувств и ощущений.
И он, с интересом досмотрев на меня.
— Да, я это почувствовал, — кивнул я в ответ.
— Хорошо, — сказал он, — нужно всегда правильно оценивать свои возможности.
A потом признался.
— Когда я увидел тебя впервые, ты, если честно был жалок. Такого дохлого мяса, сюда еще ни разу не закидывало. По крайней мере на моей памяти. Я если честно даже не ожидал, что ты вообще сможешь добраться до острова. Но ты меня сильно удивил. Такой феноменальной адаптации я не встречал ни разу. И в этом твой шанс. Помни об этом. Это мой второй урок. У каждого есть какое–то свое преимущество, у тебя, возможно, это одно из них.
И немного помолчав, он продолжил.
— Но если вернуться к работе этой вот фиговины, — и он ногой попинал край большого круга, — то функция преобразования переводит эти самые выявленные способности и свойства в разряд того, что закрепится в тебе на метрическом уровне. Это то, что ты сможешь использовать всегда и везде, где бы ты ни оказался и куда бы тебя не забросило. Например, как то чувство, что, в конце концов, и привело тебя сюда. Оно само прописалось в метрики твоей матрицы.
Посмотрев на меня, он спросил.
— Ты вообще понимаешь, о чем я говорю?
— Пока да, — пожав плечами, ответил я.
Подозрительно посмотрев в мою сторону, он прокомментировал.
— Или ты не так туп, как показался мне на первый, взгляд, или ты еще больший идиот, коль солгал сейчас, — и, вздохнув, добавил, — разберемся со временем.
Он отошёл к стене, где я только сейчас увидел еще одну каменную плиту. Она стояла вертикально и была расположена так, что от входа видно ее совершенно не было, и стал тыкать в нее пальцами. Вдруг прямо рядом со мной появилась фиолетовая полупрозрачная фигура, чем–то напоминающая трехмерную виртуальную модель человека, висящую воздухе и в ней было множество вкраплений разных цветов.
— Это ты, — сказал мне драгонит, указав когтистым пальцем на полупрозрачную фигуру, — то, что имеет белый и зеленый цвета, преобразуется в метрики без особенно больших затрат.
И он каким–то способом смог подсветить несколько подобных точек. Одна находилась у меня в груди, как раз та самая белая, и несколько в голове.
— Это, скорее всего, твои магические умения. Так как они полностью соответствуют необходимым параметрам преобразования.
И только тут он удивленно посмотрел на меня.
— Ты разве маг?
— Ну, — и я пожал плечами, — не совсем, — а немного подумав, добавил, — я вообще–то не знаю. Но какие–то способности у меня были. Просто магические они или нет, я не знаю, да и проявились они у меня относительно недавно. А магией, как таковой, я не занимался. Не было такой возможности.
— Странно — сказал он, — но это точно магические навыки, которые привиты тебе чуть ли не на уровне метрик. Некоторым из них, не хватало в принципе небольшого толчка, чтобы перейти на постоянный уровень. И это хорошо. Тут работы будет немного.
И он начал опять колдовать над своей, судя по всему, консолью управления кругом.
— Да. Их несколько. И они очень необычные. Удивляюсь, как я этого сам не заметил. Но ты точно должен был быть магом. Похоже, просто родился не в том пространстве или времени. Первое, это редчайший дар познания сути. Ты мог считывать информацию, что зашита в любую метрическую матрицу. А ими обладает абсолютно все окружающее нас, начиная от живых или неживых существ и сущностей, и заканчивая магическими явлениями и аномалиями. Дальше. Как следствие первого, у тебя был дар видения. Ты видел метрические матрицы в любом их проявлении. И это огромное преимущество. О нем я расскажу тебе, когда мы непосредственно перейдем к обучению. Следующим является странное свойство. Это эффект внутреннего сознания. Ты можешь ускорять свое собственное внутреннее время. Это дает тебе шансы или составить магическое плетение или последовательность рун, или продумать план действий в бою. Да и двигаться в этом состоянии ты должен значительно быстрее, чем многие существа. Но учти. Не везде этот эффект будет действовать. Сознание твое затормозить невозможно. Но вот физические проявления этого дара, могут быть остановлены, как магией, так и иными внешними условиями. Плюс есть еще и те, кто может это делать, так же, как и ты или намного быстрее тебя. Ну и последним твоим даром, служит небольшой источник силы, который каким–то образом попал к тебе. Ясно вижу, что раньше тебе он не принадлежал, — но теперь у тебя он есть и каким–то образом прижился к тебе, а потому и его можно преобразовать без особых проблем.
Потом подсветились различные желтые и оранжевые области. Их оказалось всего три.
— Это то, что потребует некоторых изменений при внесении новых параметров в метрическую матрицу. Но определитель и это посчитал полезным. Первое это какой–то полумагический артефакт, который потребует чуть больше времени и ресурсов на преобразование. Это несколько необычное свойство, не знаю кому оно могло понадобиться. Но у тебя оно появилось. С помощью него можно разыскивать работающие порталы.
И он вопросительно посмотрел на меня.
— Ты точно не был магом?
— Нет.
— Ну, это–то только магам нужно, откуда это в тебе?
— Не знаю, — сначала ответил я, а потом вспомнил.
Ведь был какой–то магический имплантант сполотов, который мне внедрили в тело. И рассказал об этом Дааргу.
— Артефакт говоришь. Ну, вообще–то, если определитель посчитал, что он может быть полезен, то значит так это и есть.
И потом продолжил.
— А вот дальше идут два внесенных в тебя два совершенно искусственных изменения. Но и они будут полезны. И с ними при преобразовании могут возникнуть большие проблемы. Артефакт не умеет делать что–то выборочно. Он переводит в метрическую систему все, что может преобразовать. И отрабатывает все за один раз. Как он будет действовать в этом случае, я не знаю, таких существ как ты сюда не попадало. Но артефакт отметил, что и эти, преобразования он выполнит.
— А что это? — заинтересованно спросил я.
Были-у меня кое–какие подозрения.
— Один, — и он задумчиво почесал у себя в затылке, — это некий разветвитель сознаний. Больше тут ничего не написано. Но по схеме этот артефакт растекся чуть ли не по всему моему телу.
"Нейросеть", — догадайся я.
— А второй?
— Вот, — и он отметил на схеме, — в определении сообщается, что это некий метаморфозный преобразователь. Что под этим подразумевается, не имею, не малейшего понятия.
И новая подсветка, и она опять растекается по всему моему телу.
"Это тот нанитный имплантант", — доходит до меня.
Но я тоже не понимаю, как–то все можно встроить на уровень каких–то метрик. Однако практически сразу вспоминаю оборотней. Ведь они используют нечто подобное. А значит как–то это можно сделать.
— А что с остальным? — поинтересовался я.
Так как на модели было еще очень много отметин.
— Остальное. Остальное это то, что преобразовать в принципе невозможно или то что "определитель" посчитал бесполезным.
И он пожал плечами, как бы говоря, что это же вполне очевидно.
— Понял, кивнул, ему я в ответ.
— Ну, тогда начинаем, — сказал Даарг и потянулся к консоли управления артефактом.
В этот момент я кое–что вспоминаю, драгонит не сказал самого главного.
— Постой, — говорю ему я и спрашиваю, — а как все это должно вообще работать–то?
Даарг лыбится во всю свою невозможную пасть и елейным голосом отвечает.
— Как и все в этом мире, и помолчав жестко заканчивает, — через смерть.
Боль, жуткая и раздирающая. И явно вновь в круге. Все сначала. Опять. Но нет. Мир изменился. Я понял это сразу. Но разбираться буду с этим позже. Сейчас нужно добраться до озера, острова посредине него и маленького домика на нем.
*****
— Профессор, — воскликнула Силиция, как только Арош вошёл в мед кабинет, — сюда. Посмотрите на это.
И она указала на медбокс.
— Я не знаю, что происходит и как это случилось, но я все сделала совершенно правильно.
И она рассказала полностью всю историю появления здесь Дима и установки ему нейроимплантант и закачки курсов, а потом и базы знаний.
— Последней, как он, и просил, я активировала ему базу Древних, только я тогда не знала, что это не стандартный учебный курс, пока про это мне не сказала Делая, — и она кивнула в сторону своей подруги.
— Но все прошло успешно, имплантанты начали процесс адаптации, а активация базы знаний прошла успешно, — закончила девушка, и, резко вздрогнув, посмотрела на медбокс, который опять сообщил о смерти пациента.
— Все было сделано правильно, — будто уговаривая себя, сказала тихо она, но даже себе на не верила.
К комплексу подошёл Арош Ценапи, заглянув внутрь. И только тут он заметил, что тот не отключен.
— Что это? Почему он все еще работает?
— И этого я тоже не знаю, — честно ответила девушка, — в соответствии с инструкцией, я отключила комплекс и хотела провести дезактивацию базы, но это не сработало. Он будто сидит на автономном источнике и совершенно не подчиняется внешним командам.
И девушка расстроенно и напугано опять взглянула на новую красную полосу, — мелькнувшую прямо на лице парня.
— Я тоже не встречал ничего подобного и тоже не знаю, что это может значить, — тихо ответил он.
И впервые за всю свою долгую жизнь растерянно посмотрел на стоящую тут же рядом девушку.
— Прости дочка, но я не знаю, как ему помочь.
— Вы ему не поможете, — вдруг раздался детский голос от двери ведущей в помещение, и повторил, — никто не сможет помочь папе, — кроме него самого. Он выбрал страшный и тяжелый путь. Путь вечной смерти.
И маленькая девочка под изумленные взгляды, взрослых, подошла к медицинскому комплексу.
— Но он справится, — тихо добавила она, погладив своей маленькой ладошкой прозрачный экран, за которым виднелось лицо, часто пересекаемое красными, даже багровыми, полосами, — я верю в это.
— Таких людей как он, больше нет, и потому он точно справится, должен справиться. Иначе я его не прощу.
И отвернувшись, она резко пошла в направлении выхода из кабинета.
— Нея, постой, — спохватился Арош, обращаясь, к девочке, — ты о чем говоришь? С чем он справиться? Ты вообще, про что?
Маленькая девочка остановилась и все увидели ее заплаканное лицо и слезы, бегущие из глаз.
— Девочка, ты что? — подбежала к ней Силиция и стала гладить ее по голове, — успокойся маленькая. Что случилось?
И она прижала плачущую девочку к себе. Профессор стоял и ничего не понимал. Он только видел, как тряслись маленькие и худенькие плечи белокурой девочки–оборотня. Потом, медленно подошёл к ней и присев на корточки, аккуратно повернул ее к себе и сказал.
— Расскажи, что происходит с Димом, и мы постараемся ему помочь.
Та вытерла маленькой ладошкой лицо и с какой–то недетской твердостью и серьезностью во взгляде, посмотрела на него в ответ.
— Вы не понимаете, я не знаю, что заставило папу пойти на этот шаг, и, выделяя каждое слово, она повторила, — но теперь никто во всем мире или вселенной не сможет помочь ему.
— Но почему? — удивленно спросил у нее профессор.
Та посмотрела на него и тихо ответила.
— Он стал учеником бога смерти.
И девочка опять — разревелась, не выдержав последних своих слов, уткнувшись своим личиком в грудь Силиции.
А все остальные с удивлением посмотрели на тело в медицинском комплексе, которое опять по всем показателям должно было умереть.
