Тяжкий крест

Как бы странно это ни звучало, но Арнольд своим неуклюжим поведением подтолкнул меня к поиску путей решения семейных проблем. Одной из причин разлада наших с мужем отношений стали его постоянные подозрения о наличии связи между мной и Арнольдом. Казалось бы, прошло уже четырнадцать лет с того момента, как мы с моим бывшим бойфрендом разошлись, но он до сих пор продолжал оказывать огромное влияние на мою личную жизнь. Такое положение вещей трудно объяснить логически, но факт остается фактом, и от этого нельзя было просто так отмахнуться: мой муж нарисовал для себя «любовный треугольник», в углах которого, соответственно, была я, Арнольд и сам Билл. Напряженная ситуация в наших отношениях разрешилась довольно-таки просто: спустя семь лет совместной жизни мой муж нашел себе новую женщину.

Несмотря на то что я уже сама подумывала о разводе, такой вариант «решения» семейных проблем меня не особо обрадовал. К тому времени мне было уже сорок два года, и я ощущала себя мусоровозом, до отказа набитым разным барахлом и на всех парах несущимся на свалку. Да, по своим ощущениям я была молода духом и чувствовала себя так, словно мне было всего двадцать лет, но, как это ни прискорбно, мое тело так не считало. При каждом удобном случае оно напоминало, что с возрастом я не стала моложе, и мне даже пришлось пополнить свой словарный запас специальными медицинскими терминами типа «синдром дисфункции височно-нижнечелюстного сустава» и «медиальные крыловидные мышцы». Часто бывало так, что из-за скрежета зубов во время сна я просыпалась в страхе, и мне долго приходилось привыкать к своим новым проблемам со здоровьем.

Примерно в это время я начала мысленно перебирать в памяти своих бывших мужчин, которых условно разделила на две категории: тех, кто контролировал меня, и тех, кого контролировала я. К своему глубокому сожалению, лишь сейчас я начала понимать, что в жизни мне встречались либо закоренелые эгоисты, для которых на первом месте стояла карьера, либо совсем уж беспомощные и безынициативные мужчины. После проведения такого ретроспективного анализа мне стало ясно, что абсолютно каждый мужчина, с которым меня сводила судьба, был по-своему уникален, но при этом у нас постоянно не совпадали цели, желания и жизненные ориентиры. Разобравшись со своим прошлым опытом, я вдруг осознала, что подбирала себе в партнеры только тех мужчин, которые напоминали мне отца. Не стоит, наверно, и говорить, что идеальной фигурой отца для меня всегда был Арнольд: в нем наилучшим образом сочетались настойчивость, сила и удачливость в делах. Что касается других моих мужчин – Дэрила и Боба, – они не подходили на роль того человека, которого бы я хотела видеть в качестве своего отца. Мой же последний мужчина, Билл, больше всего походил на мою мать: в нем самым непостижимым образом сочетались тяга к жизненным удовольствиям и внутренние страхи. Понятное дело, что подобные выводы расширяли мои познания в психологии, но мне от этого не становилось легче, и для меня это означало, что я вновь пытаюсь всеми силами преодолеть свое чувство незащищенности путем выбора себе в партнеры «правильных» «мамы» и «папы». Но пришла пора положить этому конец! Как показал мой собственный опыт, такой подход не работает.

Для того чтобы дать себе передышку, я воспользовалась советом своего племянника Билли и решила на некоторое время перестать встречаться с мужчинами – таким образом я рассчитывала разорвать порочный круг лицемерных поверхностных отношений и преодолеть свою искреннюю привязанность к близким для меня людям. Практически всю жизнь я думала, что обрету счастье только тогда, когда найду мужчину, дополняющего меня. Но в определенный момент я осознала, что все мои предположения были в корне неверными, и даже дала себе обещание жить максимально независимо и попытаться обрести свое счастье. В пользу моих выводов говорили и факты: я встречалась со многими мужчинами, и ни один из них не разделял моих взглядов на наши отношения. Ко всему прочему, операция по стерилизации сняла с повестки дня «детский вопрос», и поэтому я была свободна в своем дальнейшем выборе.

Такие перемены в жизни повлияли на меня самым лучшим образом: предоставив адвокатам утрясать все формальности, связанные с разводом, я всерьез занялась своим образованием, взяла длительный отпуск на работе и записалась на специальные учебные курсы повышения квалификации. Предстоящее обучение таило в себе еще один приятный бонус: какое-то время мне не нужно будет проверять целую кучу письменных работ своих учеников, и это меня несказанно радовало. К тому моменту как раздел имущества с бывшим супругом был завершен, я купила хороший дом в Уэстлейк Виллидж и открыла свое небольшое дело по декорированию домашних интерьеров. В то время я жила свободной жизнью и наслаждалась такой степенью независимости, которой у меня никогда прежде не было, – мне хватало времени абсолютно на все: и на курсы переподготовки, и на свой маленький бизнес, за счет которого я серьезно расширила круг общения.

После переезда в новый дом я сохранила старый телефонный номер, и благодаря этому меня смог найти мой старый друг Джордж Батлер, с которым я познакомилась в то время, когда мы с Арнольдом жили вместе. Как оказалось, Джордж искал меня, чтобы прислать мне приглашение на презентацию своей книги Arnold Schwarzenegger: A Portrait, которая должна была состояться в фотогалерее Рея Хокинса. Не стоит говорить, что встреча с Джорджем позволила мне снова ощутить вкус прежней жизни, а сделанные им когда-то фотографии словно вернули нас в то «доброе славное время», и я мысленно спрашивала себя: «Неужели все это было на самом деле?»

Уже после встречи с Джорджем мне позвонил Арнольд, с которым мы мило поболтали, хотя во время нашего разговора я всячески старалась не упоминать имя Венди Лей. Не обошлось и без обсуждения моего недавнего развода, и, думаю, Арнольду было приятно услышать о моей очередной неудаче на личном фронте.

«Ты смотри-ка, прошел уже двадцать один год с момента нашего расставания, а я до сих пор остаюсь главным мужчиной в ее жизни!» – так, должно быть, думал Арнольд тогда.

Я даже поделилась с ним парочкой забавных историй о том, как по прошествии времени ему удается по-прежнему присутствовать в моей жизни. Одна из таких историй произошла с детьми моих знакомых, когда они вдруг начали выяснять очень важный вопрос: кто из их родственников лучше всего знает Арнольда.

– Подруга моей матери была в свое время девушкой Арнольда Шварценеггера, – заявил один из них.

– Ничего подобного! Это подруга моей матери была девушкой Арнольда, – возразил на это заявление другой мальчик.

После такой словесной перепалки они с криком побежали к своим мамам, чтобы те подтвердили правильность их слов и факт знакомства с одним из главных героев фильма Terminator. Да что там говорить, мужское эго одинаково – что у взрослых, что у детей.

Что касается эго Арнольда, то оно просто «пириполняло» его в тот момент, когда он позвонил мне с известием о рождении своего первого сына Патрика, ставшего третьим по счету ребенком в семье. О своих же дочках, Кэтрин и Кристине, Арнольд всегда говорил, что они уникальны, и не уставал повторять, как они с супругой рады быть хорошими родителями для своих детей. Когда я слышала такое, мне всегда вспоминались те нежность и ласка, которыми одаривал моих племянниц и племянников Арнольд в период наших отношений, и у меня не было даже тени сомнения относительно того, с каким трепетом он относился к своим детям. Обсуждение детей Арнольда, конечно же, вносило некую двусмысленность в наши разговоры – ведь он прекрасно знал, что я не могу иметь детей, но у меня хватало ума с уважением относиться к его браку и держать мысли о влиянии этого человека на свою жизнь при себе.

В то время нам обоим уже было слегка за сорок, и одной из тем наших разговоров стало отношение к старению. Обычно я говорила, что моя мама, с которой я всегда брала пример в этом плане, достаточно спокойно воспринимала свой возраст и не делала из него трагедию. Дополнительную уверенность в борьбе со старостью мне придавали назначенные врачом витамины, благотворно влияющие на состояние моего организма. Ну а если совсем начистоту, то я, можно сказать, просто парила, несмотря на изменения в организме, которые обычно начинают проявляться в этом возрасте. Но несмотря на нашу браваду по поводу возраста, мы оба понимали, что становимся старше.

Раз уж речь зашла о происходящих в организме изменениях, нельзя не отметить, что для меня было странно наблюдать за тем, как менялся Арнольд: он со временем избавился от зазора между зубами и от большой бородавки на лице. Как-то в одной из передач я обратила внимание на появившиеся вокруг его глаз морщинки и легкое облысение, но не могла для себя решить, были ли эти изменения связаны со съемками в фильмах и необходимостью использования грима либо они были возрастными. Каждый раз, когда я видела Арнольда по телевизору, он выглядел несколько иначе, чем в последний раз, и совсем не походил на того двадцатидвухлетнего парня, с которым я когда-то встречалась. Столкнувшись с такими частыми изменениями в его облике, я нередко спрашивала себя, является ли это результатом «подгонки» внешности под очередного киногероя или это просто плод труда пластических хирургов.

Словно в ответ на мои размышления относительно изменений во внешности Арнольда мне однажды пришло приглашение на вечеринку в Вествуд, которую устраивал мой бывший бойфренд. Как оказалось впоследствии, Арнольд подружился с японским художником Ямагатой и помог тому организовать выставку в музее Арманда Хаммера. Мы с матерью, в силу нашего скромного финансового положения, не смогли бы помочь в организации этой выставки. Тем не менее все происходящее вокруг вызывало у нас живейший интерес, и, чего греха таить, мы были рады оказаться в списке лиц, приглашенных на такое помпезное мероприятие. А посмотреть было на кого: выставку посетил Мильтон Берли со своей молодой супругой, Микки Доленз из группы The Monkees и недавно оформившая развод кинодива Кэти Ли Кросби. Как я уже сказала, мы с матерью были счастливы побывать на этой выставке и встретить здесь наших старых друзей, с которыми мы завязали знакомство еще во времена моих отношений с Арнольдом.

Другими желанными гостями из моей «прошлой жизни», с которыми я была рада встретиться, стали мать и племенник Арнольда. Понятное дело, что к маме Арнольда мне пришлось обращаться не иначе как Рели, – ведь называть ее Mutter было бы верхом фамильярности! После дружеских объятий Рели представила нас с матерью своему внуку Патрику, с которым я встречалась во время нашей с Арнольдом совместной поездки в Австрию в далеких семидесятых. С того времени Патрик сильно вырос, возмужал, переехал из Австрии в Западный Лос-Анджелес и учился на юридическом факультете. Как же мне было приятно вновь увидеть его спустя почти двадцать лет после нашей последней встречи. Патрик очень хорошо говорил по-английски и с нескрываемым удовольствием поделился со мной своими детскими впечатлениями от той давней встречи в Австрии. Мне особенно приятно было услышать от Патрика о том, что я, как оказалось, произвела на его бабушку самое благоприятное впечатление, – такие слова действительно имели для меня очень большую ценность. Пока мы общались с Патриком, я краем глаза заметила, что моя мама и мама Арнольда тоже не скучали и Рели при этом с жаром рассказывала о том, что всегда любила бывать у нас в гостях и что ее всегда принимали в теплой семейной обстановке.

Моя мама и Арнольд, 1991

Я с племянником Арнольда – Патриком, 1991

Я с племянником Арнольда – Патриком, 1991

А затем наступило время главного действа: к гостям вышел Арнольд. Его выход, по всей видимости, был тщательным образом подготовлен – он был похож на короля, спускавшегося по главной лестнице своего дворца, и каждым шагом демонстрировал превосходство перед остальными людьми. Под лучами софитов, в ярком пурпурном одеянии Арнольд Шварценеггер шел к воображаемому трону, показывая всем своим видом, что на протяжении всей жизни он никогда не расставался с этим королевским атрибутом. Полагаю, что Арнольд и сам прекрасно осознавал реальность происходящего, – ведь это было то, к чему он стремился всю свою жизнь.

Какой же одинокой и далекой от Арнольда почувствовала я себя в тот момент! Пока он медленно шел по залу, я пыталась заглянуть в его душу – это был сын Австрии, обретший славу чемпиона бодибилдинга, удачливый торговец недвижимостью, суперзвезда кино, филантроп и коллекционер, преданный и любящий отец, породнившийся с одной из самых влиятельный семей Америки, и, наконец, набирающий силу политик. В этот момент у меня в голове крутились мысли: «Что было бы, если бы мы…», «Как бы мы поступили тогда…», «Почему мы…», «Неужели мы когда-то были парой?»

Да, когда-то в прошлом мы были вместе, но сейчас между нами пролегала пропасть – не то чтобы я чувствовала себя униженной, но я вдруг поняла, как улетучился тот романтизм и надежды, столь свойственные юности. Сейчас я ощущала себя полноценной женщиной, которая обрела себя и была настолько независимой, что не нуждалась в мужской поддержке. В тот самый миг, когда Арнольд проходил мимо меня, я улыбнулась ему и не почувствовала при этом ничего, кроме необычного для меня спокойствия: вид моего бывшего возлюбленного уже не волновал меня.

К моменту своего участия в выставке я уже серьезно увлекалась живописью и, хотя мне, конечно же, было далеко до выставлявшегося здесь художника Ямагаты, благодаря своему хобби ощущала такой прилив сил, которого у меня никогда прежде не было. Лет пять назад я начинала с художественной росписи мелких безделушек, которая была, по сути дела, переосмыслением европейской традиции украшения изделий из металла. Со временем я перешла к более серьезным формам живописи, включавшим в себя теорию рисунка, использование акварели и каллиграфию. Постигнув все эти премудрости, я занялась изучением техники декорирования и научилась превращать обычные стены в «пергамент», «мрамор» и «замшу». Для оттачивания мастерства я использовала свой дом и вкладывала в увлечение живописью все силы – посредством этих занятий мне удалось постичь истинное наслаждение и познать радость от создания собственного мира.

Именно на занятиях по декорированию я повстречала преподавателя, ставшего со временем моим хорошим другом, и, несмотря на его гомосексуальность, нам было весело вместе в период моего отрешения от общения с мужчинами. Если говорить прямо, я стала его «подружкой», а он исполнял роль моего верного и постоянного спутника. Да чего там греха таить, результатом наших совместных занятий живописью стал совершенно невероятный дуэт: оставив в стороне декорирование домов, мы с моим новым другом постигали тайны человеческих отношений, и делали это без малейшего намека на секс. Работа в паре с Байроном, вне всякого сомнения, обогатила наши с ним взгляды на жизнь, а мир живописи лишь укрепил нашу дружбу.

Достигнув определенных успехов в совместной работе, мы решили расширить сферу наших увлечений и записались на специальные курсы в школу искусств и дизайна Отис Парсон, которая располагалась в деловом центре Лос-Анджелеса. Каждую неделю мы изучали что-то новое и учились использовать сложную художественную технику: мы рисовали завораживающие средиземноморские пейзажи, увитые виноградными лозами кухни, винные хранилища и древнеримские развалины.

Со временем, накопив солидное портфолио и уверовав в собственные силы, я решилась представить свои работы местным декораторам, и они свели меня со своими клиентами, желавшими украсить дома. Целыми днями я лазила по стремянке вверх и вниз, декорируя стены, накладывая золотые листья и рисуя выдуманные сценки, – я делала все для того, чтобы ублажить клиента, получить причитающуюся мне оплату и вновь погрузиться в сладостный мир искусства. Таким образом, я с максимальной пользой использовала годовой отпуск по основному месту работы и не только подтянула знания, необходимые преподавателю, но и приобрела новые навыки в живописи. При таком подходе оказались задействованы оба полушария моего мозга, и меня, как никогда прежде, просто переполняла жажда кипучей деятельности – я радовалась тому, что наконец-то обрела источник счастья, который дал мне успокоение, и благодарила Бога за каждый вздох.

А тем временем моя жизненная политика «одиночного плавания» постепенно приносила свои плоды: мне не приходилось беспокоиться о поисках «того единственного», с которым бы я обрела свое счастье, и я просто наслаждалась радостью бытия. Я позволила себе, вне зависимости от происходивших вокруг событий, быть собой, и у меня отпала необходимость носить маску, врать самой себе или подстраиваться под других людей. Этот период был наполнен откровенностью и самопониманием, с другими людьми я вела себя так, как они того заслуживали, и допускала в свое ближайшее окружение только тех, кто был мне глубоко симпатичен. При этом мне не приходилось идти на уловки, чтобы кого-то удивить или произвести впечатление, – ведь я общалась только с теми людьми, с которыми мне действительно хотелось разговаривать. Со временем я поняла, что счастье в большей степени является результатом принятых решений, чем слепой удачи. Чем чаще я использовала возможности, открывавшиеся передо мной, тем отчетливее я осознавала их подлинную ценностью. Случалось, конечно, что все шло не совсем так, как я того ожидала, но тем не менее во мне росло убеждение, что я могу использовать любое событие, происходящее со мной, себе на пользу.

Мое «одиночное плавание» не могло оставить равнодушными моих друзей, и при любой удобной возможности они старались познакомить меня с кем-нибудь или устроить свидание. Началось все с того, что мой стоматолог организовал для меня встречу с президентом одной из местных компаний по производству спортивного инвентаря, хотя в тот период мне было важнее побыть одной, чем вступать в серьезные отношения. Затем одна моя подруга посоветовала мне встретиться с ее заказчиком, который по иронии судьбы жил со мной в одном доме, – она сказала, что это очень достойный мужчина, которому требуется помощь в оформлении его нового дома. Ко всему прочему, у этого заказчика был отменный вкус, он был великолепным собеседником и, по мнению моей подруги, был настроен на серьезные отношения.

Как оказалось впоследствии, подруга не ошиблась в своих предположениях, и после первого телефонного звонка я пришла к убеждению, что в Джоне Бейкере удачно сочетаются интеллигентность и острый ум. Поговорив с Джоном по телефону и назначив ему деловое свидание, я на следующий день взяла образцы своих работ и пошла к нему на встречу.

Впервые увидев Джона, я подумала про себя: «А он довольно высокий». А после нашего более близкого знакомства мне на ум пришла другая мысль: «Этому человеку, похоже, можно доверять».

Когда же он предложил мне поужинать, я согласилась без долгих раздумий:

– Да без проблем! Давай вместе сходим куда-нибудь.

Правда, ну какие могут быть игры в нашем-то с ним возрасте? Когда тебе сорок четыре года, нужно успевать наслаждаться каждой минутой и позволять себе принимать безрассудные решения.

К тому времени я уже почти не практиковала медитации и молитвы, но наработанные в прошлом привычки дисциплинировали меня. «Будь бодрой, будь чувственной, будь умной и живи сегодняшним днем», – так я говорила себе. Находясь в приятном расположении духа, я вместе с Джоном отправилась на вечернее продолжение нашего свидания.

Тот вечер в местечке Таскени был похож на старую компьютерную игру, в которой оба игрока повторяют движения друг друга при помощи быстрых нажатий мышки: мы здорово проводили время, попивая хорошее вино, и наслаждались вкусной ресторанной едой. Каждая перемена блюд вызывала у нас желание поделиться историями из своей жизни и планами на будущее – мы разговаривали обо всем на свете: искусстве, своих поездках в винодельческие страны, гольфе, тяжестях развода, моих двух кошках и его трех взрослых детях.

Во время нашего разговора Джон рассказал о том, что он играет в трехмерные шахматы, и о своей работе на один из оборонных проектов федерального правительства. «О боже, опять мне попался мужчина, связанный с космосом», – занервничала я в процессе этого рассказа. Но у меня хватило здравого смысла не переносить свои старые страхи на совершенно нового и незнакомого мне человека. Я просто позволила ему и себе быть самими собой и где-то в глубине души уже понимала, что наши взгляды на жизнь во многом совпадают.

Когда приятный вечер подошел к концу, я, разгоряченная самбукой, наслаждалась каждым моментом по пути домой: мне определенно нравился этот человек и чем-то напоминал отца. Когда мы подходили к дому, я улыбнулась на прощанье и горячо его поблагодарила:

– Большое тебе спасибо за чудесный вечер, Джон.

– Могу сказать, что мне было приятно провести с тобой этот вечер, он стал для меня особенным, и день рождения удался на славу! – усмехнулся мне в ответ Джон.

– У тебя сегодня день рождения? – удивилась я.

– Совершенно верно, – продолжал посмеиваться Джон.

Такие маленькие «открытия» представляли для нас особую ценность, ведь с их помощью мы лучше узнавали друг друга. Все это лишь укрепляло наши чувства, и частенько случалось так, что наши разговоры касались совсем уж личных вопросов. В эти моменты обычно появлялось какое-то странное чувство страха и неуверенности из-за нашей схожести, но при этом мы не могли сопротивляться тому притяжению, которое уже зародилось в нас.

Вместе с Джоном мы самым тщательным образом обсудили нашу дальнейшую жизнь и решили не торопиться с браком: мы отвели себе еще год на то, чтобы лучше узнать друг друга. Убедившись, что каждый из нас может полностью довериться партнеру, мы решили провести некоторое время на Гавайях, чтобы окончательно утвердиться в своих намерениях. Именно там, в священных для гавайцев пещерах, я решилась на ответственный шаг и согласилась связать свою жизнь с Джоном. Если попытаться выразить наше отношение к браку, то новоиспеченные миссис и мистер Джон Бейкер могли бы сказать, что они согласны с фразой из «Отверженных» Виктора Гюго: «Любить другого человека – значит увидеть лицо Бога». Как это ни странно, моим девичьим мечтам суждено было сбыться только на сорок пятом году жизни, и наконец-то я смогла разглядеть лицо Бога в глазах своего любимого мужчины.

Сейчас, конечно, легко рассуждать, но думаю, что если бы я заранее знала, через какие страдания мне придется пройти в жизни, то подобная осведомленность о Божественном промысле принесла бы мне больше вреда, чем пользы. Трудно себе представить, как я себя чувствовала, когда рассталась с Арнольдом: одна, не замужем, без детей. Только потратив кучу времени на неудачные браки, будучи одинокой и бездетной женщиной, я смогла встретить близкого мне человека. Если бы я узнала свою судьбу раньше, это, вне всякого сомнения, просто убило бы меня. Но сейчас вера в себя поддержала меня и позволила пережить трудные времена.

Можно сказать, что причудливая мозаика моей жизни складывалась под воздействием могущественной первоосновы: Арнольд стал той силой, которая оказала на меня большое влияние и сформировала отношение ко многим вещам. Ко всему прочему, старые обиды пустили глубокие корни, но к тому времени, когда я встретила Джона, мне уже удалось изменить свое отношение к ним и даже обратить некоторые из них себе на пользу. Я сумела перебороть задевавшие меня когда-то неприятности еще задолго до встречи с Джоном, но именно под его благотворным влиянием мне удалось окончательно освободиться от их пут.

Что касается Джона, то его жизнь была прямой противоположностью моей. Когда-то он был рослым, склонным к полноте ребенком, страдавшим от амблиопии и наводившим страх на окружающих одним своим видом. Учеба в школе не особо привлекала Джона, но зато с ее помощью он овладел навыками хитрого обращения с людьми, а хорошие отметки получал разве что из-под палки. Его домашняя обстановка тоже не отличалась большим разнообразием: вечно работающих родителей практически никогда не было дома, и старшей сестре Джона пришлось взять на себя роль матери. Время от времени родители Джона устраивали вечеринки, и он постепенно свыкся с подобного рода развлечениями и даже находил их довольно приятными. Если говорить о его умственных способностях, Джон был довольно сообразительным парнем, но без явного уклона в научную сферу – учеба не прельщала его. Как только перед ним замаячила возможность поступить на службу в национальную гвардию, он без промедления сделал этот шаг, предоставив другим заниматься скучной научной деятельностью. Со своей будущей супругой Джон познакомился на работе и женился на ней потому, что «так надо». Пара, однако, не смогла обрести семейного счастья и большей частью существовала только ради троих детей.

Одно время Джон вместе с семьей жил в Лас-Вегасе, и именно там он начал активно интересоваться изучением Библии. Что самое любопытное, ему удалось избежать крайностей: он не стал религиозным фанатиком или почитателем церковных догм, но тем не менее обсуждение библейских сюжетов было одной из любимых тем наших с ним дискуссий.

В работе ему сопутствовала удача: за короткий срок Джон вырос из рядового клерка в менеджера по закупкам, продемонстрировав при этом недюжинные знания в торговле, составлении контрактов, планировании, бухгалтерском учете, промышленном оборудовании, производственных процессах и управлении персоналом. Но он очень быстро столкнулся с одной из самых неприглядных сторон работы по найму: предприятие, на котором он трудился, сократило его по причине «слишком высокой квалификации», а его должность досталась менее подготовленным сотрудникам. Можно сказать, что Джон отдал свое место в пользу посредственности. Потеряв работу, Джон перевез семью в местечко Пиош в штате Невада, откуда была родом его жена. В этом забытом Богом городишке Джон стал важным человеком: он выполнял обязанности надзирателя за нарушителями, медбрата, пожарного, администратора местной больницы, общественного активиста в области защиты водных ресурсов Невады и привлечения туристов и, конечно же, местного священника.

Очень скоро, однако, смерть отца и бесперспективность захолустной жизни вынудили Джона совершить вместе с семьей очередной переезд, на этот раз в городок своего детства Карпинтерию неподалеку от Санта-Барбары. После возвращения в родной город Джон быстро нашел работу на одном из аэрокосмических предприятий и с удвоенной энергией принялся за выполнение обязанностей, приятно удивляя руководителей своей инициативностью. Конечно, отсутствие специального образования сказывалось на общем восприятии его как работника, но Джона ценили за исполнительность и опыт, закрывая глаза на отсутствие у него диплома. Вернувшись к своему любимому делу, Джон продолжил проповедовать Слово Божие в одной из воскресных школ Санта-Барбары.

Примерно в это время Джон начал осознавать, что живет жизнью робота: на работе были постоянные проблемы и авралы, а дома он сталкивался с безучастностью жены и ее неспособностью эмоционально поддержать мужа. Родные дети воспринимали отца только в качестве источника денег на карманные расходы и мастера Самоделкина, а прихожане церковного округа требовали постоянного внимания, что приводило к необходимости уделять им дополнительное время. По всему выходило, что к своим сорока восьми годам Джон большей частью жил для других: он все отдавал людям, не оставляя ничего для себя.

Джон всегда был рубахой-парнем, готовым на все ради других, и его чувство самоуважения целиком и полностью основывалось на готовности услужить всем и каждому. Однако со временем Джон начал понимать, что ничего хорошего в самопожертвовании ради других людей, в общем-то, и нет. Неудивительно, что на фоне подобных размышлений Джон чувствовал себя использованным, и это в итоге привело его к затяжным приступам депрессии. Дело даже дошло до того, что во время одного из длительных переездов Джон задремал прямо за рулем и только чудом не съехал с дороги и не попал в аварию, – до такой степени его выматывали обязательства перед другими людьми. После двадцати трех лет, проведенных в браке, перед Джоном встал непростой и неприятный вопрос: как жить дальше? Очень быстро выяснилось, что у него было два пути: продолжать сохранять надоевший брак «во имя детей» или бежать из семьи. Это, правда, легче было сказать, чем сделать: баптисты не могут разводиться, и это означало, что если он покинет свою семью, то будет вынужден покинуть и Церковь. В тот момент, когда Джон ушел из дома и стал смотрителем клуба по игре в поло в Санта-Барбаре, практически все его близкие желали ему только одного – чтобы он сдох. В сущности, такие пожелания соответствовали действительности: Джон уже давно не чувствовал себя живым.

Чтобы окончательно не сойти с ума, Джон делился своими переживаниями с самыми близкими друзьями и проводил бесконечные, полные одиночества ночи в своей съемной квартире. В это тяжелое время Джон основательно принялся за изучение специальной литературы, в которой объяснялись методы преодоления «кризиса среднего возраста», – он всячески пытался противостоять своему чувству вины и даже бравировал улыбкой. Примерно тогда же он начал знакомиться с невоцерковленными женщинами, но у него это плохо получалось. Сначала он встречался с одной молодой женщиной, которой, как оказалось, нужен был мужчина моложе ее самой. Затем была еще одна, которая путем разных уловок выманила у него крупную сумму денег. Следующей его пассией стала сослуживица, которую спустя некоторое время поймали на воровстве. Две следующие попытки завязать отношения тоже не принесли счастья: одна из женщин, казалось, больше разговаривала со своим попугаем, чем с Джоном, а другой как раз был нужен женатый любовник. Не надо и говорить, что на фоне подобных кандидатур я выглядела для Джона просто святой!

Могу сказать, что Джон мне понравился с первого взгляда, – и чем больше он раскрывал свою душу, тем больше становился мне симпатичен. Его многогранность льстила мне: он мог быть и благожелательным, и сильным, и, в конце-то концов, у него был здравый смысл и огромный жизненный опыт. Да, конечно, мне пришлось столкнуться с изрядной долей упрямства в его поведении, и, честно сказать, я довольно сильно переживала из-за его внешнего спокойствия и невозмутимости. Но если отбросить все предубеждения, то можно сказать, что такое положение дел меня устраивало, и я перестала сомневаться в серьезности его намерений. Ко всему прочему, спокойный характер Джона придавал уверенности и мне самой, приуменьшая мои собственные страхи. Мы подшучивали друг над другом и смеясь говорили, что каждому из нас нужно поступаться чем-то ради своей второй половины. В то время, в общем-то, мы с Джоном оба уже поняли, что каждый из нас нашел именно того человека, которого искал всю свою жизнь.

Как-то раз, когда я ждала возвращения Джона с работы, мне позвонил Арнольд, и я, не удержавшись, выболтала ему радостную новость о своем новом мужчине:

– Арнольд, поверь мне, в этот раз я нашла именно того, кто мне был нужен, – клянусь тебе! Да, кстати, ты не поверишь, но Джон многое о тебе слышал и хотел бы познакомиться с тобой!

Арнольд в обычном для него шутливом тоне сказал, что вечеринка по случаю его дня рождения, которую он собирался устроить для близких друзей в местечке Пасифик-Палисадес, станет подходящим поводом для знакомства. Честно сказать, у меня были сомнения относительно серьезности намерений Арнольда, но за ужином я все же рассказала Джону о полученном предложении. Джон, как и я, высказал некоторую неуверенность в том, что подобная встреча вообще может состояться, – и, как оказалось впоследствии, он был прав: мы так и не дождались официального приглашения на вечеринку. Семья Бейкер никогда не удостоилась чести разделить трапезу с четой Шварценеггер, да и звонки Арнольда после того разговора прекратились сами собой.

Я нашла такое поведение Арнольда несколько странным и, как мне тогда казалось, заслуживающим внимания. Меня тогда очень интересовало, что именно стоит за таким решением Арнольда. Как он себя чувствовал, когда узнал, что в моей жизни появился другой мужчина? Или Арнольд просто потерял ко мне интерес и больше не воспринимал себя как важную часть моей жизни? Вполне возможно, что, имея четверых детей, Арнольд был занят делами и просто не находил времени на пустопорожние разговоры со своей бывшей девушкой. А может быть, существовали и еще какие-то неизвестные мне причины, которые мешали нашему общению? Хотя я вполне допускаю, что Арнольд даже и не задумывался о подобных мелочах. Пусть с трудом, но я приняла такое положение вещей, и единственным способом общения с Арнольдом стали поздравительные открытки на Рождество, которые я отправляла ему скорее из вежливости, чем в надежде на продолжение наших дружеских отношений. После смерти матери Арнольда и одного из младших Кеннеди я направила ему открытки со своими соболезнованиями и в ответ получила отпечатанные на машинке слова благодарности.

Оставив в стороне размышления по поводу Арнольда, я с головой ушла в новые для себя отношения с Джоном, и чем пристальнее я смотрела в его глаза, тем яснее понимала, что нашла своего человека. Стоило нам с Джоном осознать свою значимость друг для друга, как из этого родилась надежда на создание крепкой семьи и использование потенциала партнера для общего дела. Как только к нам с Джоном пришло понимание этих вещей, мы принялись сообща устраивать нашу совместную жизнь.

Тогда у нас с Джоном в распоряжении были две квартиры, одну из которых мы решили сдавать внаем, а еще одну квартиру, с видом на океан, мы купили для себя. Из ее окон открывался роскошный вид на водную гладь, а на заднем фоне отчетливо проступали великолепные горы Санта-Моники, которыми мы привыкли любоваться. Вряд ли стоит говорить о том, что великолепные виды из окна нашей общей квартиры наводили нас на мысли о наступлении нового и замечательного этапа в жизни.

Для того чтобы придать нашему жилищу больше уюта, мы оформили его в средиземноморском стиле с сильным преобладанием греческих мотивов: к тому времени мы уже вместе съездили в Европу и занимались оформлением дома «по горячим следам». Мы представляли свою квартиру в виде одиноко стоящего острова, на котором могли бы собираться близкие нам люди, чтобы разделить с нами трапезу под безоблачным и чистым небом. Такой подход к совместному оформлению квартиры лишь укрепил наши отношения и усилил интерес к жизни.

Словно настоящие молодожены, мы с Джоном наслаждались каждым моментом нашей совместной жизни, и эту радость разделяли наши друзья и члены наших семей, которых мы часто приглашали к себе в гости. Для создания умиротворяющей атмосферы в нашем доме мы подбирали специальное музыкальное сопровождение, поддерживали теплую беседу с гостями и предлагали им великолепные блюда. Не секрет, что хорошее вино обеспечивает дополнительную утонченность вкусового восприятия и облегчает общение, поэтому мы угощали наших гостей этим «жизненным нектаром», и по большому счету мало кого интересовало, как он называется – «Тобин Джеймс», «Мерло» или «Шардоне». Так, с бокалом вина в руках, мы с упоением всходили на наш воображаемый корабль «Вечное лето», и каждый из нас при этом понимал: наша общая мечта наконец-то сбылась.

Собственно говоря, так оно и было: вся жизнь вращалась вокруг нас двоих. С самого начала отношений мы с Джоном установили традицию посвящать друг другу вечер пятницы и назвали ее «ночное свидание». В каждодневной суете каждый из нас знал абсолютно точно: как бы ни прошла наша неделя, вечер пятницы целиком и полностью только в нашем распоряжении. С учетом того, что у меня было больше свободного времени, чем у Джона, подготовку романтической обстановки я взяла на себя – подбирала необходимую музыку и готовила еду. Однако бывали случаи, когда свои коррективы в планы на вечер вносила погода. Если день был солнечным и влажным, я убирала навес, стелила нарядную скатерть, расставляла на ней закуски и с нетерпением ждала своего мужчину на «палубе» нашего «корабля». Ну а если день выдавался пасмурным и хмурым, то, согревшись подручными средствами, я расставляла закуски на кофейном столике и ждала того момента, когда Джон появится на горизонте. Остаток вечера, как правило, проходил спонтанно, но независимо от того, отправлялись мы на озеро или в постель, каждый из нас знал: этой ночью мы будем принадлежать только друг другу. Мы смеялись, разговаривали, ели, играли, дурачились и любили друг друга – такое времяпрепровождение на «ночном свидании» было для нас желанной наградой.

С тех самых пор, как в мою жизнь вошел гедонизм, разум и тело вновь развязали междоусобную войну. Однако к своим годам я уже поняла, что существуют более страшные вещи, наносящие мне вред, чем обычный лишний вес. Я, разумеется, пыталась питаться правильно, но сейчас ситуация была совсем другой: раньше я пыталась «заесть» свои проблемы, а теперь пища доставляла мне истинное удовольствие и служила мерилом наслаждения жизнью. Я даже открыла для себя один интересный момент: если вкушать пищу с благодарностью, ее негативное влияние на здоровье уменьшается.

Одно время мне удавалось бороться с лишними калориями путем физических занятий на домашнем тренажере. Но как, скажите на милость, сжечь сотню лишних калорий за получасовую тренировку на велотренажере? И каково это – перейти сразу же к выполнению упражнений на пресс или с гимнастической палкой? Не могу сказать со всей уверенностью, но лично меня всегда интересовало, кому на самом деле могут нравиться занятия в спортивном зале независимо от того, с какой целью они выполнялись – для накачки мышц рук или для придания лучшей формы бедрам. Прерывистое дыхание, разгоряченное тело и неприятное жжение в мышцах, и так раз за разом – вот с чем для меня ассоциировались занятия в зале. Но тем не менее тело должно быть в движении, и это так же верно, как и то, что нужно читать книги и проставлять оценки в работах учеников. Я прекрасно понимала, что мне вполне хватает дневной порции упражнений, и для нас с Джоном физические занятия были своего рода развлечением, призванным поддержать здоровье и продлить годы жизни. Любили ли мы с Джоном «качаться»? Нет, конечно, – мы целиком и полностью оставили это занятие Арнольду.

В дополнение ко всему мы с мужем решили, что я забочусь о домашнем очаге, а Джон берет на себя обязанности управляющего нашим жилым комплексом. После долгих переговоров с владельцами квартир, растянувшихся на добрых пять лет, мужу все же удалось выработать план действий по ремонту нашего дома. Честно сказать, очень немногим семейным парам выпадает случай поработать друг с другом над какой-то совместной задачей, и в процессе этой работы мне посчастливилось увидеть своего мужа совершенно другими глазами: он предстал передо мной человеком, досконально разбирающимся во всех деталях и перипетиях сложных изматывающих переговоров и стратегического планирования. Приложенные супругом усилия не пропали даром, и стоимость нашего жилого комплекса выросла до небес, а соседи, как нетрудно догадаться, просто боготворили Джона за отличные результаты.

Жизнь шла своим чередом, и мы с Джоном с удовольствием наблюдали за тем, как растут и взрослеют его дети от первого брака. Его дочь Келли решила стать фельдшером скорой помощи, а Брайан посвятил себя изучению компьютеров. Старшая из дочерей Джона, Дженнифер, заканчивала обучение на историческом факультете университета, и основной темой ее выпускной работы стало отношение Джона Кеннеди к положению дел в стране после принятия эстафеты от своего предшественника Дуайта Эйзенхауэра и эскалации военного конфликта во Вьетнаме. Когда Дженнифер проводила свои исследования, часть ранее засекреченных документов уже была обнародована, и это позволило ей провести качественный анализ того исторического периода.

Как только я узнала о теме исследований Дженнифер, то решила, что было бы неплохо устроить ей сюрприз и выбить для нее возможность поработать в Библиотеке Кеннеди. Для этого требовалось всего-то ничего: нужно было сделать один звонок племяннице Джона Кеннеди, и вопрос решен! Я решила немедленно связаться с Арнольдом и обсудить мою идею, несмотря на то что мы достаточно давно не общались.

С первого раза застать Арнольда не удалось, но я оставила для него сообщение, и однажды поздним вечером он мне перезвонил. Джона как раз не было дома, он уехал по делам на Крит, и поэтому поздний звонок не разбудил его.

– Итак, Бар-бар-ха, чиго тибе надо? – спросил меня Арнольд.

«Как же ему сказать о моей просьбе?» – промелькнуло у меня в голове в тот момент. Но решив, что ничего страшного в моей просьбе нет, я сказала Арнольду, что позвонила ему, чтобы попросить о небольшом одолжении. Несмотря на всю смелость, я чувствовала себя немного не в своей тарелке, когда мне пришлось озвучить мою просьбу.

Неловкое положение, вызванное моей просьбой, очень быстро отошло на задний план, и мы с Арнольдом переключились на обсуждение семейных новостей и наших общих друзей. Я рассказала Арнольду, что моя мать в последнее время серьезно болеет – у нее болезнь Паркинсона и остеопороз. Узнав эту печальную новость, Арнольд искренне мне посочувствовал, но был рад услышать, что остальные представители клана Аутленд находятся в полном порядке. Тогда же я поделилась с Арнольдом нашими планами по переезду в Грецию, где мы с Джоном собирались всерьез заняться развитием бизнеса в сфере изобразительного искусства (эти планы, как показало время, так и остались планами). Рассказывая про себя, я не забыла поинтересоваться и самочувствием Арнольда после перенесенной им операции на сердце, и он уверил меня, что чувствует себя «пирикрасно».

Постепенно наш разговор перешел на философские темы, и мы стали выяснять, что же именно привносит «магию» в отношения между людьми. В тот раз Арнольд сказал, что ценил очень многое во мне и всегда с уважением относился к моему стремлению наладить крепкие и доверительные отношения.

– Знаешь, я ведь расту над сабой, кагда говорю на такие темы. Думаю, что маи дети и Мар-хия тоже ожидают от меня этаго! – добавил Арнольд. – Да, кстати, пащиму ты так долго не званила, Бар-бар-ха? – пожурил он меня.

– Ты знаешь, ведь меня не надо ждать – можно просто взять и позвонить самому. И это уже не говоря о том, что тебе легче дозвониться до меня, чем мне до тебя, не так ли? При этом я никогда не забываю поздравить тебя с Рождеством и регулярно отправляю поздравительные открытки! – парировала я его упреки.

– Та-та, ты, как всигда, права! – засмеялся в ответ Арнольд.

– Возвращаясь к моему вопросу – как ты считаешь, можно ли каким-то образом устроить для моей падчерицы возможность поработать в Библиотеке Кеннеди в Бостоне? Мне бы очень хотелось сделать ей такой сюрприз, – с надеждой в голосе спросила я Арнольда.

– Да без проблем – пусть она позвонит Тедди, он всегда охотно помогает студентам, – ответил он мне.

На этом наш разговор закончился, и на прощанье мы пожелали друг другу всего самого хорошего.

Я решила не откладывать дело в долгий ящик и на следующий день перезвонила Арнольду, чтобы уточнить телефонный номер сенатора Кеннеди. Заодно я напомнила ему, что в этом году ему исполняется пятьдесят лет, а мне – сорок девять и что мы могли бы устроить небольшую совместную вечеринку по этому поводу. Надо сказать, что мой вопрос по поводу совместного проведения дней рождения повис в воздухе и больше мы к нему никогда не возвращались. Такое положение дел меня вполне устраивало, и наше общение в очередной раз прекратилось на очень долгое время.

Мой стиль жизни самым разительным образом отличался от стиля жизни Арнольда: я все больше уходила в тень, тогда как он становился все более публичной персоной. Мне запомнился один случай, произошедший тем летом, который со всей очевидностью показал образовавшуюся между мной и Арнольдом пропасть. Дело было так: я повела сына Дженнифер к врачу, чей кабинет был расположен на Стейт-стрит в Санта-Барбаре. Пока мы сидели и ждали своей очереди, в приемную вошли Джефф Бриджес и его жена Сью. От этой неожиданной встречи у меня перехватило дыхание, и когда я попыталась заговорить с ними, то не смогла сделать это: все слова застряли у меня в горле. По всей видимости, они так меня и не вспомнили, хотя перед съемками фильма «Оставайся голодным» они приезжали к нам с Арнольдом домой. На их лицах читалось, что они приняли меня за обычную поклонницу и им было неприятно столкнуться со своими почитателями во врачебном кабинете.

Я не особенно расстроилась по этому поводу, но все равно где-то в глубине души была рада тому, что однажды мне удалось пообщаться с этими людьми. Лично меня полностью устраивала такая ситуация: прошло время, и вчерашняя озорная девчушка преобразилась в уверенную в себе женщину, а воспоминания о наших совместных посиделках с четой Бриджес лишь обострили мое нынешнее самоощущение. Жизнь иногда подкидывает тебе сюрпризы, и нужно научиться их ценить, ну а эта случайная встреча стала еще одним приятным воспоминанием о том периоде жизни, когда мы с Арнольдом были вместе.

В обычной жизни тоже было полно случаев, которые напоминали мне об Арнольде. Так, однажды, когда мы Джоном отдыхали в Австрии и остановились на какой-то автозаправке, я стала рассматривать дорожные знаки, и на одном из них мне попалось название близлежащего города. «Куфштайн? Боже мой! Так ведь это же город, в который мы ездили с Арнольдом, чтобы навестить девушку его погибшего брата Эрику и их сына Патрика!»

Стоило только нам с Джоном выйти из машины, как служащий станции окрикнул нас:

– Амир-икан-цы, да?

Говорил он со славянским акцентом и тыкал при этом пальцем в ковбойскую шляпу Джона. Эта шляпа, по всей видимости, характеризовала нас в его глазах как настоящих американцев.

Чтобы поддержать разговор, мы приветливо улыбнулись работнику станции, приглашая его к дальнейшему общению.

– Да, точно, амир-икан-цы! Арнольд! Вчера был здесь. На лимазине. Я видел его собственными глазами! – вдруг выпалил работник.

– Должно быть, вы имели в виду, что вчера здесь был Арнольд Шварценеггер? Ну, тогда-то все понятно, – потрафили мы чувствам служащего.

Вот так всегда – Арнольд резко появлялся «из-за угла», в какой бы точке земного шара ты ни оказался. Образ Арнольда преследовал нас с Джоном везде: и возле парижских кафе, и в греческом порту, и в художественных галереях Ла-Хойи, и в гольф-клубах Палм-Дезерт, и в Музее Гетти. Иногда казалось, что на планете не осталось мест, где бы мы с Джоном могли спокойно уединиться: даже в самых отдаленных уголках ощущалось незримое присутствие Арнольда – его мускулистого тела, славы, богатства и политического влияния. Со временем Джон был вынужден смириться с мыслью, что ему придется разделить мою судьбу и взвалить на свои плечи тяжкий крест борьбы с тенью и наследием Австрийского Дуба.

Во время нашей встречи в губернаторском кабинете я не могла не задеть в разговоре тему брака Марии и Арнольда.

– Насколько оправдались твои ожидания от брака с Марией? Ты получил то, что хотел, или реальность оказалась другой? – задала я вопрос Арнольду.

– Знаешь, сейчас трудно сказать, что у меня были какие-то ожидания. Все, чего мне хотелось, – найти партнера себе под стать, чтобы жить с ним душа в душу, но чтобы при этом у каждого из нас были свои интересы и чтобы мы могли работать вместе и порознь. В общем, мне нужен был кто-то, кто был бы достаточно независим от меня, но при этом нуждался во мне… Именно такая спутница жизни устраивала меня, и она уж точно не одергивала бы меня и не препятствовала достижению моих целей. Мария очень хорошо подходила на эту роль: она ведь была из большой и амбициозной семьи, а у меня самого, как ты знаешь, были очень серьезные жизненные амбиции, и это мне очень импонировало.

Ко всему прочему, у Марии было хорошее чувство юмора, и она стремилась к созданию своей семьи – было сразу видно, что со временем она станет отличной матерью. Хорошее происхождение и воспитание, ум и рассудительность, тяга к построению карьеры и достижению финансового благополучия – все эти качества подкупали меня в Марии.

При этом не надо забывать, что мне здорово повезло с тестем и тещей. Несмотря на наши разные взгляды на жизнь, они тем не менее поддерживали меня. Сарджент, к примеру, не давал мне расслабиться и постоянно подталкивал к новым свершениям в карьере… Он писал мне бессчетное количество писем, в каждом из которых говорил о том, что я – «Божий дар» и вообще лучше всех.

Что касается Юнис, это тема для отдельного разговора. Она явно была не от мира сего. Но с ней было весело, и у нее было очень хорошее чувство юмора. Юнис, как и Мария, росла вместе с мальчишками – и, если честно, это очень здорово, когда девочка сталкивается со всеми этими пацанскими подколками. Если у нее был подобный опыт общения с парнями в детстве, она проще смотрит на многие вещи, – делился своими размышлениями Арнольд.

Сидя здесь, в его губернаторском кабинете, я начала лучше понимать мотивацию Арнольда и постепенно стала прощать его поступки. Хотя наши семьи различались самым кардинальным образом, из его ответов, по крайней мере, становилось понятно, из-за чего он интуитивно отвергал меня. Он говорил, что был не готов к браку со мной, но на самом деле я просто не соответствовала его представлению об «идеальном спутнике жизни с большими амбициями». Даже если бы Арнольд постепенно смирился с моими взглядами на жизнь, боюсь, мне самой было бы очень сложно свыкнуться с тем, что я не отвечаю его ожиданиям. Я была благодарна Арнольду за то, что во время нашего разговора он открыл мне глаза на ценность брака.