Глава 14
Мухи на стекле
Э-эхх растуды твою!..
Место, где мы выбрались на поверхность, фонило так, что рентгены на зубах хрустели.
— Край, ты заснул?! Хочешь, чтобы мозги зажарило на фиг?! — Чингиз нацепил свой рюкзак и помог мне.
Здесь оставаться нельзя. Надо двигаться — причем все равно куда, лишь бы подальше и быстрее. Радиация — штука демократичная и лишенная предрассудков. И никакой дискриминации! Ей без разницы — благородный ты освободитель девиц или же коварный властолюбец. Она одинаково убивает и черных и белых, ей плевать на миллионы и социальный статус, на пол и возраст.
Мы побежали по растрескавшейся земле, присыпанной пылью, похожей на цемент. Здесь ничего не росло: ни единого куста, ни одной травинки. А ведь растения Зоны — те, что выжили, — крайне невосприимчивы к радиации.
И спрятаться негде: ни ям, ни канав, ни разрушенных зданий. Пустырь от слова «пусто». Голое ровное место.
— Мы — как мухи на оконном стекле.
Это Чингиз точно подметил. Вот только не стоит говорить на бегу, можно сбить дыхание. И лучше бы рот не открывать, иначе наглотаешься радиоактивной пыли, которая облаком поднималась из-под наших ног. Быстрее!..
Только бы нас не заметили с воздуха. Только бы поблизости не оказалось мародеров или сталкеров, отощавших после длительной прогулки по Зоне. Только бы вояки не отправили лучших спецов в погоню за Максом Краем и его напарником!..
Я бежал по цементной земле и молил Хозяев о снисхождении. Тому, кто смотрит на нас в оптику прицела, пусть попадет в глаз соринка, пусть слезы брызнут, пусть!..
Но Хозяева лишь посмеялись над моими просьбами: Чингиз со всего маху рухнул в пыль лицом, автомат отлетел в сторону, что-то хрустнуло. Только бы не сломал кость — руку, ногу, ребро, только бы не сломал…
— Да цел я, цел. Это корпус ПДА не выдержал. Все, одной игрушкой у нас меньше.
Ну-ну. Сначала фонарь, теперь ПДА. Это какая-то нездоровая тяга — всё ломать.
Чингиз попытался встать на ноги и, ойкнув, повалился опять в пыль.
— Что с тобой?!
— Нога… Ногу подвернул… Беги, Край. Я уж как-нибудь сам… я…
Я повесил его автомат себе на плечо и подхватил военстала — здоровый, зараза, жрать меньше надо! Как мог, я потащил его дальше.
— Ничего, братан, дорогу осилит идущий.
— Чего?
— Говорю: вдвоем доковыляем. Я тебя уже таскал, опыт имеется. Короче, не ссы, не брошу.
Это я еще разговаривать мог. А вот к тому моменту, когда мы выбрались из радиоактивной зоны, я чувство вал себя грузчиком, на которого взвалили три мешка цемента. При этом мешки обладали странной особенностью: из них высыпалось содержимое и попадало мне в глаза, в нос и в рот, но что удивительно — ноша не становилась легче ни на грамм!
Шаг, второй, третий, воздух врывается в раскаленные легкие — как наждаком по нервам, по живой еще плоти. Боюсь закашляться — горло сведет спазм, и я просто подохну от удушья. Трава. Под ногами трава. Это значит… Это значит, что мы выбрались. Счетчик Гейгера успокоился.
Твою мечту! Да! Выбрались! Зона, Зона, ты опять поражаешь меня. Столько лет хожу по твоей земле, а все не могу понять тебя до конца. Ну почему в паре метров позади — смертельный уровень радиации, целое поле, на которое не рискуют заходить мутанты, а тут фон в норме, спокойствие, безопасность и можно уронить Чингиза, а то слишком расслабленно повис на мне?!
Фикус его знает почему. Люди потому и живут рядом с Зоной, что опасности в ней компактны и радиоактивную пыль не выносит за Периметр. Разве что иногда поморосит легкий кислотный дождик у наружного контура, но это скорее исключение, чем правило.
— Сколько у нас времени на все про все? — Чингиз поморщился. Хорошо, видать, ногу подвернул.
— Не знаю. От Кажана зависит. Если поднял тревогу, то нас уже ищут, и там, куда мы идем, ждет засада.
— А если нет? Ему не надо, чтобы ты восстал из мертвых. Он за тебя и так получил нагоняй от начальства. Зачем майору ворошить былое?
Я думал об этом. Кажану лучше забыть о том, что я наведался к нему в гости. А то опять начнут копать, что да куда. Ох, не поздоровится майору. Снимут его, отправят на пенсию. А он привык к Периметру. Ему в родной город Запорожье возвращаться без интереса. Что его там ждет? Отравленный металлургическими заводами воздух и грязный Днепр? Жалкая пенсия, которой не хватит и на хлеб? Некрасивая жена, пилящая по поводу и без?.. Нет, Кажан меня не выдаст.
А вот Джанки может. Быки из клуба меня точно запомнили. И бомжи. И Бондарев, новый командир чернобыльского ОМОНа. Короче говоря, наследил я по самое не хочу. И надеюсь еще, что пустят к Профессору, дадут по душам потолковать о том, куда делись гауссганы.
Ну-ну. Простота хуже воровства.
Дыхание мое почти восстановилось. Теперь определимся с ногой Чингиза и потопаем дальше. Есть у нас время, нет, примем точкой отсчета здесь и сейчас. Типа еще сутки мы в шоколаде, а потом начнутся неприятности. Почему именно сутки? А потому что я так решил.
— Двадцать четыре часа, браток. Надо спешить. Но бежать по Зоне — себе дороже. Не заметишь, как вляпаешься в аномалию. Вот решим твой вопрос и…
Я накаркал — не заметил аномалию. Как последний отмычка первого дня в Зоне наступил на «жадинку» и завис на ней. И конечно же ловушка сработала. Муха на стекле, Чингиз? Не угадал. Я — муха на липкой ленте: хоть жужжи теперь, хоть плачь, а грехи не дают и шага ступить.
Опять дежавю? В развалинах, где братья по оружию искали сбитый вертолет, Бычок угодил в такую же аномалию, только очень сильную. Хозяева издеваются надо мной, подсовывая одни и те же ловушки! Мол, тебя, Край, жизнь ничему не учит!
А таки не учит, все верно…
«Жадинка» поначалу была слабой, датчик аномалий на нее даже не отреагировал. Но теперь она набралась силы — и прибор в кармане завибрировал, предупреждая об опасности. Поздно, дорогой мой, раньше надо было! Теперь-то уж чего, когда я не могу оторвать ногу от земли?!
— Эй, Край, у тебя такая рожа, будто ты обделался и воды нет. — Чингиз принял дозу обезболивающего из фляги и теперь ему вообще всё пофиг. Небо у него в алмазах и мир прекрасен, как в семнадцать лет, когда кажется, что до повестки еще как до Киева на четвереньках.
— Да так. В «жадинку» вступил. И прилип.
— Ты?! — не поверил Чингиз. — Ты вступил в «жадинку»?!
— Нет, тля, в партию!!!
Чингиз расхохотался. А смеяться взахлеб он горазд: минуту может на одном вдохе трястись, а то и две. И конечно же, отдавшись процессу, он перестал реагировать на внешние раздражители. На меня — в первую очередь. А ведь с каждым мгновением аномалия становилась сильнее и мои шансы на пенсионное будущее стремительно сокращались.
«Жадинка» — чуть ли не самая безвредная аномалия. Попавшему в нее надо быть расторопней — и о пережитом страхе потом будет стыдно вспомнить. Но если случай запущенный, то… В барах мне частенько попадались безногие сталкеры. Иногда, чтобы выжить, приходится чем-то жертвовать.
Насмеявшись вдоволь, Чингиз похромал ко мне. Его душили отдельные всхлипы, грозящие перейти в новый при ступ хохота. Ну, ничего, дай мне только выбраться из аномалии, Тимурчик, и я покажу тебе, где псевдопсы зимуют!..
Тут же, как по заказу, из густого кустарника, разросшегося чуть левее, выглянули три уродливые морды. Псевдопсы! Я вскинул автомат. Морды мгновенно скрылись за ветвями, покрытыми желто-оливковой листвой.
Чингиз подавился смехом, решив, что оружие я наставил на него.
— Ты чего, Край?! Не дури! Я ж не со зла!
— Псевдопсы, — пояснил я. — За тобой в кустах.
Чингиз медленно обернулся — и конечно же никого не увидел. На его месте я бы тоже подумал, что у товарища проблемы с чайником. Перегрелся малость. Ну да фикус с военсталом, не маленький, как-нибудь разберемся. Хуже, что мутанты нами заинтересовались.
На этих тварей устроили настоящую облаву, и потому они стали очень осторожными — людей научились бояться, маскируются так, что в шаге пройдешь — не увидишь мутанта. Оно для здоровья полезней: с глаз долой, живее будешь. А там вдруг мода на меха пройдет, промысел зачахнет, и все вернется на круги своя.
Странно, что они дали себя обнаружить. Странно, что они вообще подошли к нам так близко. Это плохо. Это очень плохо. Это может значить только одно — мутанты так голодны, что готовы рискнуть своими жизнями. Не уверен, что наши мослы такие уж вкусные, но на безрыбье и бродяга — свиная отбивная.
В последний раз в этом секторе Зоны я видел псевдопсов с полгода назад. Их почти всех отстреляли, позарившись на хвосты, из которых шьют шубки для столичных модниц. И надо было повстречать этих зверюг, когда Чингиз подвернул ногу, а я застрял в «жадинке»?!
— На твой хохот сбежались мутанты со всей округи. Быть громким в Зоне — смертельно опасно, точно говорю.
— Да ладно тебе, Край. Опусти автомат, и мы обсудим наши проблемы. Я действительно вел себя шумно, но я готов признать свои ошибки и…
Чингиз Что-то плел о мире, дружбе, жвачке и столешнице с табуретом переговоров, а я изучал кусты за его спиной, из которых опять показались оскаленные морды. Надо стрелять так, чтобы случайно не завалить военстала. Есть риск, что зверье кинется в сторону — и я смешу линию огня, зацепив товарища.
— Ложись, — скомандовал я.
— Что?! — вытаращился на меня Чингиз.
По задумчивости в карих глазах я понял, что он решает, как бы незаметно вытащить из кобуры пистолет и обезвредить психа — меня! — выстрелом в лоб.
Я же смотрел на поджарую суку, от голода совсем потерявшую страх. Не сводя с меня печальных гноящихся очей, она медленно вышла из кустов на полусогнутых лапах. Псина понимала, что за штуковина у меня в руках. Понимала и то, что ей нельзя подставляться, потому и пригибалась к земле. Мы — ее последний шанс выжить. Или она перегрызет мне горло, а потом наестся требухой Чингиза, или… Второго варианта у нее просто не было.
Но мне почему-то не жаль мутантов. Когда речь идет о моем здоровье, я забываю, что всегда и везде должен оставаться человеком. Так уж получилось: люди менее всего приспособлены для жизни в Зоне.
Сука присела, готовясь к прыжку.
Рука Чингиза скользнула по бедру к кобуре.
Я нажал на спуск. Пули ударили псину в грудь, но она вложила в прыжок все силы — ее ничто уже не могло остановить. Выстрели я в нее из гранатомета, это ничего не изменило бы: она все равно набросилась бы на Чингиза.
Как ни странно, но это спасло мне жизнь.
Военстал решил упокоить беглого зэка зарядом промеж глаз. Не думаю, что решение далось ему легко, но он таки пальнул в меня, своего лучшего друга. И он попал бы, ведь вояк дрессируют валить мутантов с первого залпа (для второго времени может не хватить), но вот незадача: сука накинулась на бродягу в погонах. Псине очередью продырявило сердце и легкие, но с челюстями у нее был порядок. Она использовала их по максимуму — подыхая, впилась клыками в ягодицы Чингиза. Рука военстала дернулась за миг до того, как палец нажал на спуск. Пуля ушла в облака, мозги остались при мне. И на том зверушке спасибо.
Чингиз пошатнулся, шагнул вперед и застыл на месте. Лицо его побагровело. Он никак не ожидал атаки сзади. А потом его озарило — Край был прав, Край не псих. Он засиял от радости, заведя руку назад и всадив уже мертвой суке пулю в череп. Голову псевдособаки разнесло на куски — отличный выстрел, меткий. Я бы удивился, если бы Чингиз промазал с такого «большого» расстояния. Ему еще предстоят неприятные минуты, когда он будет выковыривать из своей плоти клыки мутанта. И если военстал думает, что я ему в этом помощник, то он глубоко ошибается.
У меня есть занятие поинтереснее.
Мне нужно разобраться с двумя псевдопсами, которые живы и здоровы. Смерть подруги не отвратила их от мысли пообедать не только задницей Чингиза, но и моей. Один мутант, заслышав выстрелы, кинулся обратно в кусты, но меня не обманул этот маневр — я сразу понял, что зверь не желает капитулировать. Если бы он поджал хвост и умчался в сторону Лиманска, честное слово, я не стрелял бы ему вдогонку.
Я дал длинную очередь по кустам. Надеюсь, зацепил его. Тут же сместив ствол автомата правее, я нажал на спуск, метя в здоровенного кобеля, больше похожего на медведя, чем на волка. Но монстр оказался неожиданно проворным для своей комплекции — резко ушел в сторону, я только потратил зря патроны. И в тот же миг почувствовал сзади присутствие первого зверя.
Стопы мои приклеились к «жадинке». Это жутко ограничивало мою маневренность, но все-таки я всадил очередь в псевдопса, зашедшего в тыл. По правде говоря, он уже на ладан дышал — я таки «поймал» его во время вояжа по кустам, но дополнительная пуля в голове еще ни одному мутанту не помешала.
— Ну вот, ты сам прекрасно справился, не дал мне пострелять! — У Чингиза проснулось чувство юмора, он уже забыл о намерении продырявить мне башку.
Я срезал юркого «медведя» в прыжке. Пули разворотили ему шею, меня обрызгало липким и вонючим. Мутант задергался в агонии буквально в шаге от меня. И вроде рядом, но я не мог сделать этого шага.
— Чингиз, ковыляй сюда. Помоги мне выбраться из этой чертовой аномалии! — раздраженно рявкнул я. А вот напрасно я повышаю голос. Надо сначала разобраться с «жадинкой», а уже потом ротик открывать.
Чингиз скрестил руки на груди:
— Мне не нравится твой тон, Край.
Я мысленно посчитал до десяти, чтобы успокоиться. Не помогло. Наоборот — раздражение усилилось. Что за фигня, а? Я торчу посреди Зоны, схваченный аномалией, а напарник вместо того, чтобы выручить меня, дуется, как тушкан на крупу! Кому расскажи — позору не оберешься!
Я даже подумал, будто Чингиз собирается бросить меня здесь. Начхать ему на попавшего в капкан товарища. В кустарнике он вырежет себе подходящий костыль и преспокойно двинет к Периметру, благо мы не далеко от него ушли. И если мутанты не одолеют военстала, если он по глупости не угодит в «трамплин» или еще какую хрень, то у него будет больше шансов выжить при встрече с бывшими коллегами, чем у меня — оставшись здесь.
Прощай, Чингиз. Мы славно повеселились, я не в обиде. В спину стрелять не буду.
Не подумайте, я честно не выстрелил бы. И не потому что не хотел наказать за предательство. Не в том дело. Просто труп обязательно привлечет мутантов, а мне это не в радость — я ж не добытчик шкур и зубастых черепов. С другой стороны, у меня тут три дохлых псевдопса…
Не знаю, как бы в итоге поступил военстал, но тут, ломая кусты, на поляну выбралась псевдоплоть.
Откровенно говоря, я растерялся. Обычно потомки домашних свиней не селятся на охотничьих угодьях псевдопсов. Но сегодня все шло наперекосяк. Что вовсе не повод опускать руки и оружие! Еще не вечер, ситуация может стать в разы хуже!
Подбадривая себя подобным образом, я навел автомат на мутанта, но почему-то не выстрелил. Что-то меня остановило. Наверное, хотелось посмотреть, как поведет себя Чингиз. А то уж больно выпендривается. Почуяв неладное, военстал обернулся, потом посмотрел на меня. Лицо его было совершенно бесстрастным — он не выказал ни малейших признаков страха, будто был уверен на все сто, что ему ничего не угрожает.
У него проблемы со зрением? Или из-за стресса случилась вавка в голове? И я с этим человеком полез в Зону?! Что я себе думал, а?!..
Псевдоплоть, обеспокоенная нашим странным поведением, остановилась. Потом все-таки нерешительно двинулась к Чингизу, ведь он ближе. Наверняка мутант уже вычислил, что вторая жертва не убежит, а следовательно, ее можно оставить в покое до следующего приема пищи.
Лицо Чингиза вдруг «поплыло». Невозмутимость скомкалась, появились морщины на лбу. Прикусив губу, он бросился наутек — насколько это было возможно при его хромоногости. Очень даже бодро стартовал. На олимпийскую медаль не потянул бы, но где-то рядом, да.
Псевдоплоть грузно, даже вальяжно потопала за ним. Вот тут я и оценил ее размеры. Правда, экземпляр куда крупнее попался мне на глаза во время малого гона в Припяти, но и эта зверушка была упитанней своих сородичей. Походя она свалила дерево, оказавшееся у нее на пути. Свалила, зацепив складками жира на боку, и даже не заметила!
Чингиз проковылял рядом, по дуге обогнув «жадинку», и — не поверите! — остановился у меня за спиной. Он что, понадеялся там спрятаться от здоровенного мутанта? Спасибо за комплимент, но спина у меня не такая уж широкая.
— Ты что, совсем охренел?! — крикнул я Чингизу. — Беги отсюда скорее!!!
И открыл огонь по псевдоплоти, понимая, что это лишь пустая трата боеприпасов.
Тварь словно бы не замечала пуль, которые впивались в ее желеобразное тело. Она медленно, но уверенно приближалась. Чингиз шагнул к ней навстречу и вскинул автомат. Теперь мы вдвоем тратили драгоценные патроны.
Похоже, псевдоплоть вознамерилась начать трапезу с меня. И когда уже казалось, что выхода нет, еще немного — и мутант проткнет меня передними лапами, псевдоплоть внезапно провалилась под землю.
Да-да, именно провалилась.
Я слыхал о подобном, но сам впервые присутствовал при появлении новой лужи «холодца». После увиденного на танковой дороге Припять — Периметр истории о рождении аномалий казались досужим вымыслом. С некоторых пор я был уверен, что все ловушки образуются во время выброса. Оказалось, не только.
«Холодец», будто гной из лопнувшего нарыва, мгновенно растекся по земле, образовав небольшое болотце, которое заканчивалось в нескольких шагах от меня. Земля резко просела, псевдоплоть просто не успела отреагировать — утонула в аномалии наполовину и завизжала от боли. Не сговариваясь, я и Чингиз прекратили бестолковый огонь.
— А я думал, ты сдрейфил, — подмигнул я товарищу.
— Да иди ты… Думал он… Я как почуял, что земля матушка подо мной ходуном, так сразу понял: вот-вот. Едва на месте устоял, чуть не сорвался раньше времени. Псевдоплоть тяжело обмануть, она — тварь осторожная, не то что некоторые, те, кто себе под ноги не смотрит.
— Угу, — кивнул я, испытав вдруг чувство вины. — Иди ко мне, брат! Обнимемся, похлопаем друг друга по спине…
Казалось бы, естественное проявление чувств в нашей ситуации. Но Чингиз лишь покачал головой, мол, спасибо, не надо.
— А я говорю: иди сюда, обнимемся, м-мать твою так! — рявкнул я на военстала.
Ну почему на него приходится кричать даже по пустякам?!
Я орал, брызгал слюной, рожа моя покраснела — и таки мои старания увенчались успехом. Чингиз согласился подойти. Мы же друзья, верно? Да, брат, мы друзья, и потому обнимемся. По-дружески? Конечно, брат, по-дружески, иначе я с мужиками обниматься не умею.
Все это время псевдоплоть барахталась в «холодце», настойчиво пытаясь добраться до меня. Ведь я — легкая добыча.
Когда Чингиз шагнул ко мне, неловко раскинув руки в стороны, я прекрасно понимал, что рискую жизнью товарища. Наши объятья будут смертельны, если «жадинка» достаточно окрепла, чтобы удержать двоих. Военстал робко подошел ко мне. Я прижал его к себе так крепко, как никогда не тискал женщин. Я даже испугался, что сломаю ему кости.
И ничего не произошло. «Жадинка» схватила меня, как ребенок игрушку в магазине.
Псевдоплоть медленно приближалась. От передних лап у нее остались жалкие огрызки — «холодец» пожирал мутанта так же легко, как расправился бы с любой органикой. Мутанта и бродяг, застывших в объятьях, разделяло метра полтора, не больше. Чингиз дергался изо всех сил, пытаясь вырваться. Я ласково похлопал его по спине, мол, не спеши, а то успеешь. Представляю, как забавно мы смотрелись со стороны. И особенно — в компании псевдоплоти.
Растревоженный мутантом «холодец» накатывал волнами, почти касаясь моих ног. Брызги вещества, способного растворить керамику, пролетали слишком близко. А я улыбался. Я спокоен, мать вашу! Коматозник позавидовал бы моей безмятежности. Я жду, пока «жадинка», набросившись на Чингиза, истощит свои силы настолько, чтобы можно было оторвать стопу от почвы.
Псевдоплоть люто уставилась на меня единственным уцелевшим глазом.
— Отпусти! — заорал Чингиз и попытался ударить меня лбом в лицо.
Обращался он ко мне, но отпустила «жадинка». Вместе с Чингизом я рухнул на землю и тут же откатился в сторону, уйдя из-под удара псевдоплоти — мне повезло, что у нее нынче лапы коротки, иначе меня бы нанизало на острый кончик, как кусок баранины на шампур.
Мышцы ныли от напряжения — все это время я боролся с аномалией. И победил. «Жадинка» разделила усилия и не смогла удержать нас. Мы спасены! Я спасен!
Подхватив автомат, слетевший с плеча, я пополз прочь. Метров десять так одолел. Затем пришло понимание: я — человек прямоходящий, а не Маугли, воспитанный волками. Я встал в полный рост и обернулся. Чингиз на четвереньках спешил за мной по пятам. Ну, ему-то как раз простительно из-за проблем с ногой. Военстал выглядел забавно, но я даже не улыбнулся — то, что осталось от псевдоплоти, таки вылезло из болота и, истошно визжа, преследовало нас. Той малости, что едва передвигалась, хватило бы, чтобы сожрать двух бродяг и не подавиться.
После «жадинки» колени едва гнулись, так что о стометровке за десять секунд и речи быть не могло. Казалось, что вместо ног у меня протезы. Кто-то нехороший укоротил Макса Края по таз и абы как приштопал пластмассовые конечности манекена из бутика.
Псевдоплоть рывками подтягивала свое изуродованное аномалией тело к Чингизу, которому досталось больше, чем мне. С таким драйвом ему не уйти от мутанта — зомби бегают быстрее.
— Шевелись! — крикнул я военсталу. — Ну что ты как мертвый?!
Псевдоплоть тут же ускорилась, а Чингиз, напротив, сбавил обороты. Я видел, что он выкладывается по полной, но ничего не может с собой поделать — достиг предела, начался спад.
Военстал устало откинулся на спину и, перехватив автомат удобней, навел его на мутанта. Он выпустил в псевдоплоть целый рожок, но та словно не замечала ударов пуль. Я остановился. Желание спастись бегством боролось во мне с совестью. Мол, я обязан помочь другу и никогда не прошу себя, если брошу его в беде.
— А м-мать его так! — Я поднял «калаш» и пошел назад.
Таки совесть победила. Я проиграл битву, но не войну. Когда-нибудь я справлюсь с ней, точно говорю.
Пока Чингиз менял магазин, стрелял я — полоскал мутанта очередями. Всё, в рожке пусто, твоя очередь, брат.
Чингиз вскинул автомат и… оружие заклинило — китайская дешевка, чтоб ее! Chop suey, как говорят пиндосы. А ведь я предупреждал его, или хотел предупредить, чтобы брал отечественного производителя.
Чингиз выхватил пистолет и вытащил нож. Типа приготовился дорого продать свою жизнь. Герой, блин. Ощетинившись оружием, бесполезным против псевдоплоти, он закричал, чтобы я валил к такой-то бабушке. Типа мешаю убивать мутанта.
— Пусть тебе повезет! — напоследок добавил он и принялся методично всаживать пулю за пулей в пучеглазую рожу монстра.
Если военстал надеялся, что, насвистывая, я двину прочь, то извините, ошибочка вышла. Совесть определилась: Максиму Краевому некуда спешить.
И тут я услышал протяжный вой. И увидел гибкие, покрытые язвами тела.
Все было очень плохо, а стало еще хуже.
Хозяева Зоны натравили на нас свору слепых собак.
