Глава 26
МЕДУЗА ГОРГОНА
Помните греческий миф о Медузе Горгоне?
Глупец, посмотревший в глаза чудовищу, превращался в камень. Примерно то же произошло с Крыгой, казацким атаманом, когда Сайгон кинул ему под ноги голову Фиделя.
…Над правой бровью темнела маленькая родинка, а щёку рассекал заметный шрам. Ямочка на подбородке. У Сайгона такая же…
— Этот человек… он обманул меня и едва не затопил метро. Он хотел, чтобы река хлынула в туннели и все погибли. Все. И ты, и я. Он ненавидел метро.
Гетман подобрался, усы встопорщились. Длиннющие казацкие усы. Сейчас он был похож на огромного волка, вдруг ставшего человеком.
— Почему ты рассказываешь мне об этом?
— Потому что он обманул и тебя, атаман. Ты проиграешь войну, альянс обречён на поражение. Вся ваша затея — провал! И ещё… Космос просил передать: не серчай на него, гетман, он в отказе.
Напряжённое сопение в ответ. Холёный ноготь, на зависть девушкам с Нивок, скользит по длинному усу. Ус мотается на палец.
— Выпьешь со мной? Водки? — Гетман хитро смотрит на Сайгона, ждёт правильного ответа.
Сайгон знает какого:
— Говорят, в Сечи делают отличную перцовку. Не откажусь, пан атаман. С пампушками в самый раз будет.
…Покидая Метро-Сечь, святошинец так и не понял, сумел он убедить Крыгу или нет. Ну да время покажет. Говорят, где казак прошёл, там двум караванщикам делать нечего.
А если дело имеешь с целым гетманом?..
* * *
За день до разговора с Крыгой пришлось побывать на Вокзальной.
— Слышь, браток, а Сайд где?
Опять он здесь, и опять хочется раздеться и бегать по джунглям, потеряв рассудок. И как только урки переносят отупляющий запах дурмана? Иммунитет, не иначе.
Поговорив с местным отребьем, амазонки быстро решили вопрос прохождения Вокзальной. Светка посмеялась ещё: девчонкам так понравилось разгуливать в солнцезащитных очках, что линзы скоро прирастут к их глазам. Правда, в полумраке у блокпоста амазонки выглядели очень внушительно, хоть и рисковали оступиться и набить себе шишек.
Оружие, скупые фразы, дно общества… Американское кино о гангстерах. Сайгону вдруг захотелось в кинозал, и чтоб ему дали попкорн. В детстве ему нравилось ходить в кино… Он легко подавил это желание. Он — крот. А крот не вспоминает прошлого.
Легко ли?
Если честно — нет, нелегко. Нельзя забывать того, что было. Нельзя! Иначе всё повторится: и хорошее, и — главное! — плохое. Война, боль, беспредел — всё. И потому ради будущего нужно помнить прошлое.
— Чего? Сайд? Ты попутал, да? Эй, ручной? — Татуированный по уши урка хохотнул, смачно затянувшись косяком.
Заскрежетав зубами, Сайгон повторил вопрос.
Урка попятился, наткнувшись на его взгляд:
— Саид-то наш? Так ведь нет Сайда. Его ж Лёнчик зарубил. Мечом… этим… как его… самурайским, да! Знатный такой меч, из Японии, говорят.
Сайгон не стал переубеждать урку. Из Японии, так из Японии. Прямая поставка в киевское метро из подземки токийской. По специально прорытым туннелям.
— Слушай, а стоматолог ваш? Как он принимает? Много берёт? Я бы заглянул, а то когда ещё буду в ваших местах…
Урка выпучился на Сайгона, будто тот сказал что-то безмерно глупое:
— Так Сайд и был зубодёром. Его предыдущий научил, до того как помер. А у Сайда подмастерьев не было, так что всё, закончились зубодёры.
Вот оно как. Сайгон вспомнил здоровенного бандюгу в кожаной куртке, разговаривающего с заметным акцентом. Ручной дрелью, значит, пользовал?
Этот мог, да.
* * *
Обитель Скорби.
Припав к полосатому пилону, старик-смотритель тяжело дышал. Он знал, что его миссия подошла к концу.
Девушки и Лектор ушли вперёд. Этот разговор не для посторонних ушей. Это — личное.
— Здравствуй, Ункас. Здравствуй, брат.
Сайгон обнял изломанное жизнью существо, которое поначалу дрожало и норовило вырваться, а теперь обмякло и всхлипывало.
— Идём со мной, брат. Что ты здесь один, со стариком этим? Идём. Никому не дам тебя в обиду, веришь?
Ункас кивнул.
Оторвавшись от пилона, старик встал на пути братьев:
— А мой внук? Столько лет прошло, я так долго боялся за моего мальчика… Что с ним, как он, здоров ли?
Сайгон вспомнил своё видение, где он был в роли команданте, карающего обитателей Шулявской.
…увёл с собой рыжего мальца…
Зная Фиделя, легко предположить, что внук старика прожил очень недолго.
— Мой мальчик?..
Сайгон потупил взгляд и пожал плечами, мол, не в курсе:
— Извини, нам пора…
Позади грохнул выстрел. Звук падающего тела.
Братья не обернулись.
* * *
На Берестейской Сайгон удостоился личной аудиенции Бориса Первого. Всенародно избранный диктатор желали его видеть.
Заметно было, что на станции стало меньше попугаев. Новое руководство недолюбливало пташек, а подданные, чтобы доказать лояльность, приносили ко двору разноцветные маленькие трупы. Утверждали, что благосклонность бывшего начальника охраны после такого подарка гарантировалась.
— Фидель?.. — едва слышно спросил Борис Первый. Он восседал на троне, в котором угадывалось офисное кресло, обтянутое крысиными шкурками.
— Мёртв. — Сайгон и не подумал подавать толстяку руку. Мало ли, вдруг это суровое нарушение этикета? А на Берестейской, как известно, за любой проступок предусмотрено лишь одно наказание — смерть.
— Спасибо. — Жестом Борис показал, что аудиенция окончена.
Сайгон не стал уточнять, за что его благодарят. И так понятно.
Напоследок он обернулся:
— Тут у вас игрушки ещё продают?
Вопрос удивил Бориса:
— Да. А что?
— Хочу сыну подарок купить. Займи жетонов, а? Я в дороге поиздержался.
* * *
Родная станция.
Дошли-таки. Даже не верится…
Сайгон и представить себе не мог, что так соскучится по белой плитке с орнаментом в центре путевых стен. Разграбленные давным-давно банкоматы вызвали у него приступ умиления. От вида кроватей, застланных кроличьими одеялами, на глаза навернулись слёзы.
Комок счастья, вереща, кинулся к нему со всех ног. Сайгон подхватил сына, обнял.
— На вот тебе. — Протянул Андрюшке игрушечный «Хаммер» с открывающимися дверцами. Затем представил сыну Ункаса, с опаской глазеющего по сторонам: — Это твой дядя Ункас, мой брат. Вы подружитесь.
Андрюшка осторожно протянул дяде ладонь, в ответ тот неумело её пожал.
Ничего, научатся ладить между собой. А если кто хоть слово скажет против брата или посмотрит криво… Сайгон зыркнул на толпу встречающих. Люди непроизвольно попятились. Оно и раньше у Серёги Кима взгляд был тяжёлый, а уж теперь…
Лектор смущённо топтался в стороне, явно не зная, что дальше делать. Гильза держала его за руку и отводила глаза, натыкаясь на взгляд Сайгона. Амазонка и нигериец теперь вместе. Парочка, понимаешь. Тили-тили-тесто, жених и невеста. Амазонки звали Гильзу с собой, но она отказалась расстаться с Лектором. Захотят, пусть селятся на Святошине — Сайгон предлагал уже замолвить за них словечко перед Матвеем Алексеевичем, начальником станции.
— Серёга, давай по чуть-чуть? — Неудавшийся мародёр Митька Компас щёлкнул себя по горлу.
По чуть-чуть?! Сайгон улыбнулся: а ведь дома, да? Дома!!!
— Спасибо, Митя. Устал я. Давай завтра?
Компас радостно закивал: завтра так завтра, замётано.
Сайгон вошёл в свой дом. В свой! Дом! Скрипнула панцирная сетка.
И вроде можно радоваться — вернулся, спас метро от вселенского потопа, но… Проблема перенаселения не решена. Линии всё ещё угрожает война за территории: Крыга не так прост, да и Космосу веры нет. А проходческий комплекс, единственный шанс расширить подземелье, взорван. И уничтожил его не кто-нибудь, а Сайгон…
Не встал даже, а вскочил. Как можно, зная всё это, спокойно валяться на кровати? А то, может, действительно по чуть-чуть для успокоения нервов?
Он притворил за собой скрипучую дверь, смазать бы, да всё некогда. Двинув на поиски Компаса, сунул руки в карманы. Что это? Вытащил лист бумаги.
Лист из блокнота немого метростроевца. Это же весточка от Павла Терентьевича! С того света! Сайгон вспомнил, как старик что-то сунул ему под РЗК на станции Днепр.
Ну и почерк! Он долго шевелил губами, пока разобрал буквы.
«Не только Днепр. Ещё и Герои»
Сайгон завороженно смотрел на записку мёртвого человека и никак не мог сообразить, что всё это значит. Что ещё за Герои и почему с большой буквы?.. И вдруг его осенило.
Он ворвался в крохотную каморку сына. Андрюшка испуганно посмотрел на него:
— Что-то случилось, папа?
С верхнего яруса сверкнули глаза Ункаса.
Следом за Сайгоном в одной ночнушке вбежала Светка. На шум явилась, нож прихватила. Мало ли кто вломился в детскую?..
— Всё нормально, любимая. Извини, сынок. Ункас, не волнуйся. Я сейчас, я быстро… — Сайгон прикипел взглядом к схеме киевского метро, что висела на стене у двухъярусной кровати. — Герои, значит? — подмигнул он сыну.
Андрюшка неуверенно кивнул в ответ:
— Наверное, папа.
— Точно, сынок! Точно, пацюк меня закусай!
Теперь Сайгон знал, что не всё потеряно. Есть ещё один проходческий комплекс! Есть! Именно на это намекал старый метростроевец! На станции Героев Днепра спрятан щит! Надо только отдохнуть денёк-другой — и отправиться в путь-дорожку.
— Зачем, милый? — Светка покачала головой.
— Как зачем? Осмотреться и вообще… В конце концов, на Святошинско-Броварской линии нам больше некуда развиваться, везде есть филиалы мясной корпорации «Ким и сын». Да и война… Вдруг, сам того не желая, Фидель был прав, и резню можно предотвратить? — Сайгон обнял жену. — Если есть проход на Куренёвско-Красноармейскую линию, я обязательно его найду.
Светка вновь покачала головой, глядя на него с лёгкой тревогой. И потом улыбнулась так лучезарно, как только одна она умела:
— Ты изменился, Серёжа.
Сайгон пожал плечами:
— Может, становлюсь человеком?
notes
