70
– Я по-прежнему не понимаю, какая нам от этого польза, – упрямо стоял на своем Йомен, когда они с Элендом проходили мимо ворот Фадрекса.
Проигнорировав его замечание, Эленд махнул рукой, приветствуя группу солдат. Возле другой группы – это были не его люди, а Йомена – император остановился, чтобы проверить их оружие. Произнес несколько поощрительных слов и двинулся дальше. Йомен молча наблюдал за Элендом, но держался как равный, ничем не напоминая побежденного.
Помириться двум правителям оказалось нелегко, но целое поле колоссов за городскими укреплениями стало достаточно сильным мотивом для сотрудничества. Армия Эленда была больше, но ненамного, и их объединенные силы стремительно уступали в численности растущему с каждым днем войску колоссов.
– Надо позаботиться о санитарии, – заметил Йомен, когда они отошли достаточно далеко. – Самое важное для армии – здоровье и продовольствие. Без них победа немыслима.
Эленд улыбнулся, узнав цитату. «Снабжение войск» Трентисона. Несколько лет назад он бы согласился с Йоменом, и они потратили бы полдня, обсуждая то, каким образом устроено управление дворцом Йомена. Однако за последние несколько лет Эленд научился многому, о чем не писали в книгах.
К несчастью, это означало, что он не мог ничего объяснить Йомену – на подобные разговоры просто не было времени. Поэтому он просто кивнул и добавил:
– Можем навестить лазарет, если хотите, лорд Йомен.
Йомен тоже кивнул, и они свернули в нужном направлении. У поручителя был очень серьезный подход почти ко всем делам. Проблемы он предпочитал решать быстро и напрямую. Но, несмотря на склонность к поспешным выводам, он оказался очень умен.
Пока они шли, Эленд внимательно наблюдал за солдатами – теми, что находились на службе, и теми, что отдыхали. Он отвечал на их приветствия, смотрел им в глаза. Многие занимались ремонтом, восстанавливая то, что сломалось во время одного из землетрясений. Быть может, Эленду это лишь казалось, но солдаты вели себя чуть бодрее после встречи с ним.
Йомен неодобрительно следил за Элендом. Поручитель все еще был одет в полагающиеся его званию одежды, и лишь частица атиума на лбу напоминала о его королевском статусе. Татуировки не походили на узор, который специально нарисовали вокруг зернышка атиума.
– Вы не очень-то разбираетесь в том, как командовать солдатами, не так ли, Йомен? – спросил Эленд.
– Я знаю о тактике, снабжении и передвижении армии между двумя различными точками куда больше, чем вы когда-либо сумеете узнать.
– О-о? Так вы читали «Передвижение войск» Беннитсона? – небрежно бросил Эленд. – Это у него идет речь про «две различные точки». Как услышал, сразу вспомнил.
Морщины на лбу бывшего поручителя словно сделались глубже.
– Мыслители вроде нас, Йомен, часто забывают о том, насколько сильно на битву влияют эмоции. Дело не только в пище, обуви и чистой воде, хотя и они необходимы. Дело в надежде, смелости и желании жить. Солдаты должны знать, что их правитель тоже будет сражаться – возможно, не убивать врагов, но лично руководить происходящим, находясь где-то на краю поля боя. Они не должны считать его абстрактной силой, которая наблюдает за битвой из башни, размышляя о глубинах Вселенной.
Йомен на это ничего не ответил. Улицы, по которым они шли, были очищены от пепла, но выглядели мрачно. Большинство людей перебрались в отдаленные кварталы, куда колоссы, ворвавшись в город, попали бы в последнюю очередь. Многие разбивали палатки снаружи, поскольку дома стали небезопасны из-за землетрясений.
– Вы… интересный человек, Эленд Венчер, – проговорил наконец Йомен.
– Я ублюдок.
Йомен вопросительно приподнял бровь.
– По сути, не по характеру или по рождению, – прибавил Эленд с улыбкой. – Я смесь всего, чем мне приходится быть. Немного мыслитель, немного бунтарь, немного аристократ, немного рожденный туманом, да к тому же немного солдат. Иногда я и сам не знаю, кто я такой. У меня ушла уйма времени на то, чтобы собрать себя по кусочкам и заставить все работать как надо. И только начало получаться – как тут же наступил конец света. О, мы пришли.
Лазарет Йомен устроил в бывшем здании братства, что, с точки зрения Эленда, показывало готовность идти на уступки. Хоть здания, предназначенные для религиозных целей, и были для бывшего поручителя святыми, он не мог не признать, что они же являлись наилучшими убежищами для больных и раненых. Внутри лекари заботились о тех, кому удалось пережить первую схватку с колоссами. Йомен тотчас же принялся с озабоченным видом обсуждать что-то с ответственными за работу лазарета, – похоже, его беспокоило число раненых, у которых началось воспаление. Эленд прошел в ту часть, где лежали самые тяжелые, которых он хотел приободрить.
Смотреть на солдат, пострадавших из-за его глупости, было весьма непросто. Как же он не подумал, что Разрушитель способен забрать колоссов обратно? Это же так очевидно. И все-таки Разрушитель сделал мастерский ход, заставив Эленда поверить, что тварями управляют инквизиторы. Внушить ему, что на колоссов можно положиться.
«Что бы случилось, – подумал он, – если бы я атаковал, как собирался поначалу?»
Разрушитель бы разгромил Фадрекс, не оставив никого в живых, и после этого колоссы обратились бы против самого Эленда. Теперь Эленд и Йомен оказались заперты в укрепленном городе, а у Разрушителя появилось время, чтобы хорошо подготовиться к атаке.
«Я обрек этот город на гибель», – думал император, сидя у постели человека, которому меч колосса отсек руку.
Эленд был расстроен, но знал, что принял правильное решение. И, по правде говоря, он предпочитал быть осажденным, чья судьба предрешена, а не победителем. Победитель не всегда прав.
Но неспособность защитить своих людей повергала в отчаяние. Хоть Фадрексом и управлял Йомен, Эленд считал его подданных своими. Он занял трон Вседержителя, назвал себя императором. Забота о всей Последней империи лежала на его плечах. Какой толк от правителя, который не мог отстоять даже один город, не говоря уже о всех остальных городах империи?
Суматоха у дверей лазарета привлекла внимание Эленда. Отбросив темные мысли, он попрощался с солдатом и заторопился к выходу, где уже появился Йомен, чтобы разобраться с причиной шума. Там стояла женщина с мальчиком на руках. Ребенок бился в конвульсиях.
Один из лекарей поспешил забрать дитя.
– Туманная болезнь? – спросил он.
Женщина кивнула.
– Я до сих пор не позволяла ему выходить, – рыдая, пояснила она. – Я знала! Знала, что он заболеет! Ох, прошу вас…
Йомен покачал головой, наблюдая, как мальчика укладывают в постель.
– Тебе надо было послушаться меня, женщина, – сказал он. – Я приказал всем отдаться туману. Теперь твой сын занимает место, которое пригодилось бы какому-нибудь раненому солдату.
Продолжая рыдать, женщина обессилено опустилась на пол. Йомен тяжко вздохнул. Эленд видел по лицу, что он обеспокоен. Поручитель был вовсе не бессердечным, а прагматичным. Действительно, какой смысл в том, чтобы прятать кого-то всю жизнь из опасения, что его заберет туман.
«Его заберет туман…» – глядя на мальчика, отрешенно подумал Эленд.
Конвульсии прекратились, хотя лицо ребенка все еще искажала боль. Сам Эленд испытал подобное лишь один раз в жизни.
«Мы же так и не поняли, что собой представляет туманная болезнь», – подумал он.
Туманный дух к нему не вернулся. Но быть может, Йомен что-то знал.
– Лорд Йомен, – окликнул Эленд, отвлекая короля-поручителя от разговора с хирургами. – Кому-то из ваших людей удалось выявить причину туманной болезни?
– Причину? – переспросил Йомен. – Разве у болезни есть причина?
– Если болезнь настолько странная, то да. Вы заметили, что заболевших всегда шестнадцать процентов? С точностью до человека.
Йомен не удивился – лишь пожал плечами:
– Логично.
– Логично? – удивился Эленд.
– Шестнадцать – сильное число, – просматривая какие-то отчеты, пояснил Йомен. – Столько дней понадобилось Вседержителю, чтобы добраться до Источника Вознесения, например. В доктрине Церкви это число появляется очень часто.
«Ну конечно, – подумал Эленд. – Йомена не удивишь противоестественным порядком: он верит в бога, который упорядочил весь мир».
– Шестнадцать… – повторил Эленд, глядя на мальчика.
– Шестнадцать первых инквизиторов, – продолжал Йомен. – Шестнадцать заповедей в хартии каждого кантона. Шестнадцать алломантических металлов. Шестнадцать…
– Стойте, – перебил Эленд. – Шестнадцать чего?
– Алломантических металлов, – повторил Йомен.
– Их же четырнадцать.
– Мы знаем о четырнадцати, если предположить, что ваша супруга была права, говоря о металле, который является парой к алюминию, – покачал головой Йомен. – Однако четырнадцать – слабое число. Алломантические металлы идут парами, группируются по четыре. Похоже, есть еще два неоткрытых, и всего их шестнадцать. Два на два, на два, на два. Четыре металла для души, четыре для разума, четыре для тела и четыре для времени.
«Шестнадцать металлов…»
Эленд снова посмотрел на мальчика. Боль. Эленд однажды испытал такую боль – в тот день, когда отец приказал избить его. Избить до смерти. Избить так, чтобы в нем проснулся алломантический дар.
Только через боль можно стать алломантом.
«Вседержитель!» – потрясенно подумал Эленд.
Он метнулся прочь от Йомена, обратно в ту часть лазарета, где лежали раненые солдаты.
– Тут есть затуманенные? – спросил он требовательно.
Раненые растерянно уставились на него.
– Кто-то из вас болел? После того как я заставил вас выйти в туман? Скажите, мне надо знать!
Один из раненых медленно поднял уцелевшую руку:
– Меня забрал туман, господин. Простите. Наверное, это увечье – наказание за…
Эленд бросился вперед, не дав ему договорить, и вытащил запасной флакон с металлами.
– Выпей это! – приказал он.
Солдат поколебался, но выпил. Эленд в ожидании присел рядом с койкой. Сердце его бешено колотилось.
– И… что, мой господин? – спросил солдат.
– Что-нибудь чувствуешь?
– Усталость, мой господин, – пожал плечами солдат.
Эленд зажмурился, вздохнул:
«Это была глупая…»
– Ох, странно-то как, – вдруг произнес солдат.
Эленд распахнул глаза.
– Я… я не знаю, как это объяснить, – проговорил солдат, отрешенно глядя перед собой.
– Зажги его, – подсказал Эленд и воспламенил бронзу. – Твое тело само знает, как это делается, надо просто дать ему волю.
Солдат нахмурился, наклонил голову. И начал излучать алломантическую пульсацию.
Снова зажмурившись, Эленд тихо выдохнул.
Подошел Йомен и встал позад:
– Что происходит?
– Туман никогда не был нашим врагом, Йомен, – ответил Эленд, снова закрывший глаза. – Он просто пытался нам помочь.
– Помочь? Каким образом? О чем вы говорите?
Эленд размежил веки:
– Туман не убивает, Йомен. Он заражает. Заражает алломантией. Дает силу. Дает возможность сражаться.
– Мой господин! – Эленд повернулся и увидел, как в лазарет ввалился измученный солдат. – Колоссы атакуют! Колоссы идут на городские стены!
Эленд вздрогнул:
«Разрушитель. Он знает, что я обнаружил, – он знает, что должен атаковать немедленно, а не ждать подкрепления.
Потому что я знаю его тайну!»
– Йомен, соберите весь металлический порошок, какой только сумеете отыскать в городе! – заорал Эленд. – Пьютер, олово, сталь и железо! Пусть каждый, кто перенес туманную болезнь, выпьет свою долю!
– Зачем? – растерянно спросил Йомен.
Эленд повернулся к нему с улыбкой:
– Потому что они стали алломантами. Этот город не сдастся так легко, как предположили некоторые. Если я вам понадоблюсь, ищите меня на передовой!
* * *
В числе «шестнадцать» есть что-то особенное. В частности, оно является знаком, который Охранитель подал человечеству.Охранитель знал еще до того, как сотворил для Разрушителя тюрьму, что не сможет общаться с людьми. Поэтому и оставил ключи – подсказки, которые Разрушитель не мог исказить. Знаки, связанные с основополагающими законами Вселенной. Число должно было указывать на необычность происходящего и предназначалось для того, чтобы помочь.Нам понадобилось много времени, чтобы разобраться, но, когда мы в конце концов все поняли, хоть это и случилось достаточно поздно, события начали развиваться очень быстро.Что же касается другой роли этого числа, то… даже мне она по-прежнему непонятна. Ограничимся пока тем, что оно представляет собой одно из следствий тех законов, по которым живет весь мир и вся Вселенная.
