– Ты должна их убить.

Вин вскинула голову, услышав, как двое стражников прошли мимо двери ее камеры. От голоса Разрушителя была одна польза: он предупреждал о приближении людей, правда в форме неизменного приказа убить их.

Иногда Вин задавалась вопросом: не безумие ли это? Ведь, в конце концов, она видела и слышала то, что оставалось неведомым для остальных. Однако, если она и сошла с ума, проверить это было нельзя – приходилось доверять своим чувствам и просто жить дальше.

Время от времени голос Разрушителя даже радовал, потому что в тюремной камере царила тишина. Даже солдаты, должно быть по приказу Йомена, не разговаривали с пленницей. Кроме того, каждый раз во время беседы с Разрушителем Вин что-нибудь да узнавала. К примеру, что Разрушитель мог появляться во плоти или воздействовать на расстоянии. Если рядом не было его телесного воплощения, то голос мог отдавать лишь простые и туманные указания.

Тот же приказ убить стражников. Вин просто физически не могла его исполнить, оставаясь за решеткой. Это походило, скорее, на попытку повлиять на ее наклонности. Влияние Разрушителя чем-то напоминало алломантическое ненаправленное воздействие на эмоции.

Ненаправленное воздействие…

У Вин появилась идея. Погрузившись в себя, она обнаружила, что по-прежнему ощущает тысячу колоссов, отданных Элендом. Они оставались в ее власти, хотя их разделяло большое расстояние и исполнять они могли лишь несложные приказы.

А нельзя ли их как-нибудь использовать? Возможно, колоссы сумели бы передать сообщение Эленду? Или напасть на город и освободить ее, Вин? Нет. Бросившись в атаку на стены Фадрекса, они просто все погибнут, да еще и испортят планы Эленду. Отправлять их к нему тоже не стоило: слишком велика вероятность, что охранники в главном лагере испугаются и перебьют монстров. А если колоссы даже и доберутся? Вин всегда приказывала им что-нибудь конкретное: напасть или подобрать кого-то; но еще ни разу не пробовала, к примеру, приказать им произнести какие-то определенные слова.

Она попыталась удержать в уме эти слова и передать колоссам, но не ощутила в ответ ничего, кроме растерянности. Еще та задачка. И чем больше Вин размышляла, тем больше убеждалась: использовать колоссов для передачи послания Эленду – не лучший выход. Все равно что сообщить Разрушителю, что у нее осталось оружие.

– Вижу, он наконец-то подыскал для тебя подходящую клетку, – послышался знакомый голос.

Разрушитель опять явился в облике Рина. Он стоял у изголовья койки и смотрел сверху вниз с каким-то почти благодушным выражением лица. Вин села. Она бы никогда не подумала, что больше всех металлов ей будет не хватать бронзы. Когда Разрушитель возвращался «во плоти», бронза позволяла почувствовать его приближение за некоторое время до того, как он появлялся.

– Должен признаться, я в тебе разочарован, Вин.

Он использовал голос Рина, но интонации были другими. Так мог бы говорить Рин, ставший намного старше. И мудрее. Отеческий тон в сочетании с лицом Рина и известными Вин стремлениями этого существа приводили ее в смятение.

– В прошлый раз, когда тебя поймали и заперли, лишив металлов, – продолжал Разрушитель, – и ночи не прошло, как ты уже убила Вседержителя и покончила с его империей. Теперь ты сидишь тут уже… неделю, верно?

Вин не ответила.

«Зачем он меня дразнит? Неужели хочет что-то узнать?»

– Я-то думал, смерть Йомена будет самым меньшим из того, что ты должна была бы сделать.

– Отчего тебя так заботит его смерть? – поинтересовалась Вин. – Мне казалось, он на твоей стороне.

Разрушитель покачал головой и сцепил за спиной руки:

– Вижу, ты не понимаешь. Вы все на моей стороне, Вин. Я создал вас. Вы мои инструменты – все до единого. Зейн, Йомен, ты, твой дражайший император Венчер…

– Нет. Зейн был твоим, а Йомен, похоже, заблуждается. Но Эленд… он будет с тобой сражаться.

– И у него не получится. Ты просто отказываешься это понять, дитя. Вы не можете сражаться со мной, потому что само сражение как таковое служит достижению моих целей.

– Злые люди, возможно, помогают тебе, – не согласилась Вин. – Но не Эленд. Он хороший человек, и даже ты не сможешь этого отрицать.

– Вин, Вин… Ну почему ты не можешь понять? Дело не в добре и зле. Мораль вообще не имеет к этому отношения. Хорошие люди убивают так же часто, как плохие, просто они при этом преследуют разные цели.

Вин промолчала.

– Я попытаюсь объяснить. Завершение всего сущего не битва, а просто неизбежная кульминация. Разве может человек сделать карманные часы, у которых никогда не кончится завод? Разве бывают лампы, которые никогда не гаснут? Всему приходит конец. Думай обо мне как о служителе, чья работа – погасить все лампы и подмести пол перед тем, как лавочка закроется.

Вин ощутила минутное замешательство. В его словах было зерно правды, и те изменения, что происходили повсюду на протяжении нескольких лет, – изменения, начавшиеся до того, как Разрушитель оказался на свободе, – лишь усиливали это замешательство.

Правда, кое-что не сходилось. Если Разрушитель и в самом деле прав, зачем ему нужна она, Вин? Почему он возвращался и беседовал с ней?

– Выходит, ты победил.

– Победил? – переспросил Разрушитель. – Все еще не дошло? Я и не должен был победить, дитя. Все идет своим чередом.

– Я понимаю.

– Надеюсь, что так и есть. Если кто и может понять, то только ты. – Разрушитель развернулся и начал медленно ходить по камере из угла в угол. – Видишь ли, ты часть меня. Прекрасная погибель. Жесткая и действенная. Из всех, кого я присвоил за эту мимолетную тысячу лет, ты единственная, кто мог бы меня понять.

«Вот это да, – подумала Вин. – Да ведь он торжествует! Вот зачем эта тварь явилась ко мне: ей нужно, чтобы кто-то был свидетелем триумфа!»

Глаза Разрушителя сияли – он гордился своей победой. Его чувства были человеческими, и Вин могла их понять.

В этот момент Разрушитель даже перестал казаться бесполым существом. Он вдруг превратился в мужчину.

Разрушитель, несомненно, оставался могущественным и непостижимым, но в нем проступило что-то человеческое, а значит, его можно обмануть, ввести в заблуждение и сломить. Не исключено, что к такому выводу пришел и Кельсер, посмотрев в глаза Вседержителю той ночью, когда его поймали. Вин наконец-то поняла своего учителя и осознала, каково это – замыслить нечто грандиозное, вроде свержения Вседержителя.

«Но у Кельсера были годы, чтобы продумать свой план. А я… я даже не знаю, сколько времени у меня осталось. Не много, по всей видимости…»

Пока она размышляла, началось очередное землетрясение. Стены тюрьмы задрожали, и Вин услышала, как в коридоре выругался стражник, когда что-то упало и разбилось. А Разрушитель… блаженствовал, закрыв глаза и приоткрыв рот, довольный тем, как грохотало все вокруг.

В конце концов наступила тишина. Разрушитель открыл глаза и снисходительно посмотрел на Вин:

– Мой труд основан на страсти. События должны сменять друг друга, все должно меняться! Вот почему ты и твой Эленд так важны для меня. Страстные люди всегда склонны к разрушению, потому что страсть лишь тогда настоящая, когда человек докажет, чем способен пожертвовать ради нее. Убьет? Пойдет на войну? Сломает и выбросит то, что у него есть, ради того, что ему нужно?

«Дело не только в том, что Разрушитель чего-то достиг, – подумала Вин. – Он кого-то победил. Что бы он ни говорил, он знает, что одержал верх над каким-то противником… но над кем? Над нами? Мы не ровня такому могущественному созданию…»

Она вдруг услышала шепчущий голос из прошлого:

«В чем заключается первое правило алломантии, Вин?»

Следствие. Действие и противодействие. Если Разрушитель наделен гибельной силой, то должно существовать нечто с противоположными способностями. У Разрушителя обязан быть противник. По крайней мере, был когда-то.

– Что ты с ним сделал? – спросила Вин.

Разрушитель замешкался, повернулся к ней, нахмурившись.

– С твоим врагом, – уточнила Вин. – С тем, кто когда-то помешал тебе уничтожить мир.

Разрушитель долго молчал. Потом улыбнулся, и от его улыбки Вин ощутила озноб. Он был прав. Вин была его частью. Она его понимала.

– Охранитель мертв, – пояснил Разрушитель.

– Ты его убил?

Разрушитель пожал плечами:

– И да и нет. Он пожертвовал собой, чтобы создать клетку. Его агония продлилась несколько столетий, но теперь он наконец-то испустил дух. И наша сделка подошла к завершению.

«Охранитель, – подумала Вин, и часть огромной головоломки, щелкнув, встала на свое место. – Противоположность Разрушителя. Сила, которая не могла уничтожить своего противника, потому что это было противно ее природе. Но заточение – дело совсем другое.

Заточение, которому я положила конец, когда отдала силу у Источника».

– Теперь ты видишь неизбежность, – мягко проговорил Разрушитель.

– Ты не мог создать это сам, верно? – спросила Вин. – Мир, жизнь. Ты не можешь творить, ты только уничтожаешь.

– Он тоже не мог творить. Он мог только беречь. Охранитель не создатель.

– И вы трудились вдвоем…

– Мы дали друг другу слово. Я пообещал помочь ему создать вас – существ, которые могут мыслить и любить.

– А он? – Вин опасалась услышать тот ответ, который пришел ей на ум.

– Он обещал, что я в конечном счете все уничтожу. И я пришел, чтобы требовать исполнения договора. Весь смысл творения заключается в том, чтобы наблюдать, как сотворенное тобой умирает. У каждой истории есть конец, и то, что я создал, не будет совершенным, пока не закончится.

«Это не может быть правдой, – подумала Вин. – Если Охранитель и в самом деле не существо, а сила, его нельзя полностью уничтожить…»

– Я знаю, о чем ты думаешь. Ты не можешь рассчитывать на поддержку Охранителя. Он мертв. К тому же он не сумел убить меня. Он только и мог, что держать меня в плену.

«Да. Я это уже поняла. Ты ведь на самом деле не можешь читать мои мысли, верно?»

Разрушитель между тем продолжил:

– Должен признаться, Охранитель поступил вероломно. Он попытался обойти наш договор. Разве это не злонамеренный поступок? Все обстоит так, как я и сказал: добро и зло никак не связаны с тем, что делают Разрушитель и Охранитель. Злой человек защищает объект своих желаний так же отчаянно, как и добрый.

«Но что-то мешает Разрушителю покончить с миром прямо сейчас. Он может сколько угодно болтать про то, что каждой истории приходит конец, но ожидание „подходящего“ момента противоречит его природе. Здесь есть какая-то загадка, которую я пока что не могу разгадать.

Что же ему мешает?»

– Я здесь, потому что хочу, чтобы ты видела и понимала, что происходит. Чтобы ты знала. Потому что время пришло.

– Время чего? Конца света? – встрепенулась Вин.

Разрушитель кивнул.

– Сколько еще осталось?

– Дни. Не недели.

«Так вот в чем дело…»

Вин задрожала. Разрушитель открылся, потому что она в плену. Он думал, что у человечества не осталось никаких шансов. Он считал, что победил.

«Значит, его еще можно обыграть. – Вин ощутила внезапную решимость. – И это как-то связано со мной. Но я ничего не могу сделать, пока сижу здесь, иначе он не явился бы хвастаться своей победой».

Выходит, ей надо освободиться. И быстро.