Книга: Идолы
Назад: Глава 18 Прыжок
Дальше: Глава 20 Будда Билл

Глава 19
Золотой посол

Вода ледяная. Она тянет меня вниз, тащит ко дну с такой яростью, какую я в другое время приняла бы за намерение убить.
Но это просто вода.
Двигайся.
Однако мои ноги как будто замирают, а легкие горят, и к тому времени, когда мы выныриваем возле ржавой лесенки, ведущей на причал, на другой от Портхоула стороне мира, я себя чувствую по меньшей мере раненой, если не мертвой.
Мы представляем собой жалкое, грязное ничтожество – все мы. Фортис в промокшей куртке отплевывается и выглядит даже хуже, чем остальные. Мне на мгновение приходит мысль о том, как теперь промокла книга в его кармане, та, которой у него как будто и нет, и как вода смывает все его тайны…
Как будто нечто заставляет их исчезнуть.
Даже Брут дрожит в своей меховой шубке, он фыркает и отряхивается, осыпая нас брызгами.
Но как только мы переводим дыхание, в первые же мгновения на суше, под лучами солнца, – сразу кажется, что ничего и не было. Мне хочется броситься на траву – настоящую траву, которая тянется вдоль бульвара, уходящего вглубь портового города.
Портхоул, с грустной улыбкой думаю я. Как не похож на него вот этот город… Глядя на пенистые голубовато-зеленые волны, я вспоминаю о мусоре, плавающем на серой поверхности залива Портхоул. Я ощущаю запах того, что растет здесь, в Колониях, – странные растения, цветущие растения, растения с цветом, и запахом, и вкусом. Но вспоминаю об умирании там, в Портхоуле. Машины, и люди, и целые городские кварталы…
Человеческий мусор.
Нечеловеческий мусор.
Не здесь.
Не сейчас.
Разница просто ошеломительная.
Но надолго ли это?
Фортис заставляет нас двигаться, мы идем по улице и останавливаемся для того, чтобы бросить половину нашей одежды в большой мусорный контейнер. Здесь слишком жарко даже в штанах со шнурками вместо поясов и нижних рубашках, которые мы стащили в прачечной корабля.
– И что дальше? Каков план? – спрашивает Тима, оглядывая дорогу.
– Идем на север, – отвечает Фортис. – К центру города.
– Это там находятся твои предполагаемые друзья? – Говоря это, я бросаю в мусор старую рубаху и поправляю сумку на груди.
Фортис кивает:
– Верите или нет, но я знаю кое-кого из местных важных людей.
– Хочешь сказать, ты собираешься отправить нас под арест? – Лукас явно полон нетерпения.
– Нет. Я хочу сказать, что намерен привести вас в порядок. По крайней мере, я должен попытаться. У нас встреча с одним монахом… – Фортис усмехается. – Идемте. Я умираю от голода.
– Ох, только не хлеб опять! – стонет Тима, когда мы уже шагаем следом за Фортисом.
Повсюду вокруг нас, на всех улицах, что ведут к центру города, на углах – торговые лотки, и везде толпятся люди. Прохожие спешат по залитым солнцем тротуарам, скрываясь от жгучих лучей под разноцветными зонтами или широкими, островерхими соломенными шляпами. Бугенвиллеи нависают над плоскими железными крышами, и над коричневыми соломенными крышами, и над резными деревянными… Какие-то лотки укрыты матерчатыми тентами, и в теплой тени красуются прилавки с неправдоподобными вещами: самодельными вениками, рулонами разноцветных тканей, яркими зонтиками вперемешку с фруктами, овощами, цветами… Ярко-оранжевые маки, и золотистые гвоздики, и алые розы, сплетенные в ожерелья и венки.
Мимо нас громыхает фургон. Он сооружен из разноцветных жестянок, открыт с боков, зато имеет выпуклую крышу, будто предназначен специально для того, чтобы укрыть пассажиров от обжигающего солнца.
Я перевожу взгляд со своих босых ног, ступающих по раскаленному тротуару, на Фортиса, который идет впереди меня, но даже и не собираюсь ни о чем спрашивать. Для нас просто невозможно оказаться у всех на виду. Мы только что увернулись от какой-то процессии, и сейчас не время для другого парада. Нам придется пересечь город на своих двоих.
В воздухе расплывается какой-то запах.
– Джекфрут, хлебное дерево, – поясняет Фортис, глубоко вдыхая и почесывая спину. – Пахнет, как вымя старой больной коровы.
– Но тебе нравится, – замечает Ро.
– Конечно. А там ююба. Маленькая, зеленая. Что-то вроде помеси груши и яблока. – Мерк показывает на лотки. – Ююба. Большая – гуава. А то – мангустан. Саподилла. Лонган… тот, что похож на сухой желтый виноград. Личи.
– Ты знаешь все названия на этом рынке? – спрашиваю я, рассматривая колючий фрукт, украшенный розовым плюмажем.
Тима бросает на меня косой взгляд. Она явно думала о том же самом.
– А это ананас. – Фортис пожимает плечами. – Удержаться не могу. Уж очень люблю фрукты.
Так, значит, ты и вправду бывал здесь раньше, думаю я. Как и говорил Епископ. Но почему ты никогда об этом не упоминал?
Но я оставляю эту тему, потому что совершенно ясно: Фортис ничего объяснять не станет. И вместо того улыбаюсь:
– Здесь все такое живое… Как будто Земля и не сдалась еще.
– Ты не можешь остановить рост того, что растет. Но, полагаю, можешь уничтожить все то, что попадается тебе на глаза. Однако оно все равно вырастет снова. Такова уж Земля. – Фортис усмехается, и это первая его улыбка за весь день.
Солнце поддерживает рост – разве не это пытался сказать мне Лукас?
– А вон там что такое? – показывает Тима.
– Страстоцвет, – отвечает Фортис, разламывая один фрукт пополам и протягивая мне и Тиме по половинке, и бросает несколько монет на пластиковый поднос на столике.
– И чего же такого страстного может быть во фрукте? – говорит Тима, не осознавая, насколько страстно выглядит, вонзая зубы в сочную оранжевую мякоть. – Это же в основном просто питание для семени.
Фортис чуть не давится лонганом, который начал жевать. Лукас лишь улыбается.
Я наступаю на какой-то уличный сор и тут же понимаю, что это не сор. Это цветок… сотни, тысячи цветков. Я оглядываюсь и понимаю: то, что я принимала за мошек, на самом деле цветочные лепестки, плывущие в воздухе.
Цветы и мусор, думаю я. И вряд ли можно определить разницу…
И как кто-либо может ожидать, что разницу заметят Лорды?
А потом в воздухе над нашими головами раздается гулкий голос, и Тима куда-то показывает. На столбах, там, где прежде были фонари, висят громкоговорители. Между ними – огромный портрет какого-то человека, он высотой с деревья на улице. Его окружает сложный золотой орнамент, а одет человек в алый военный мундир симпов. Я уже видела прежде нечто подобное – по всему Хоулу висели такие же портреты Посла Амаре. Но среди них не было изображения таких размеров и с таким количеством золота. И не только в этом дело… По периметру портрет украшен пышными волнами из белой и желтой ткани.
Подношения – множество цветов – заполняют вазы, корзины, горшки всех форм и размеров, и все это стоит перед портретом. Я думаю, что это какое-то святилище. Политическое святилище.
Подношения страху.
Лицо у человека широкое и плоское, волосы аккуратно причесаны. Очки в тонкой металлической оправе. Но в целом он выглядит как-то непримечательно. Для человека, который держит в своих руках судьбу целой планеты.
Однако звук, разносящийся над головами людей, действительно производит впечатление. Поначалу я не понимаю колониального диалекта. В чем-то он похож на китайский, по крайней мере на тот китайский, на котором говорят в Хоуле, но потом сообщение повторяют на английском.
– Сегодня мы приветствуем новое сообщество рабочих в наших прославленных Юго-Восточных Колониях, благодаря Дому Лордов и Посольствам, и мы завершаем наиболее важную стройку нашего исторического правления.
Похоже, это Главный Посол Планеты. Он говорит о себе. Теперь холод его голоса обретает смысл, на громкоговорители трудно даже смотреть. Я гадаю, каково это: взглянуть прямо в живое лицо Главного Посла Миядзавы.
Надеюсь, что никогда этого не узнаю.
– Проект Юго-Восточных Колоний не может быть завершен без самопожертвования всего человеческого населения. Мы благодарим наших тружеников за их вклад в дело процветания Земли. Рабочие, мы приветствуем вас! Приглашаем всех на празднование в честь новообретенной Эры Усовершенствования в День Объединения, который наступит уже через неделю. Посольства обеспечат пиры и фейерверки по всему миру в честь годовщины дня, когда Дом Лордов пришел, чтобы спасти нашу гибнущую планету. Да здравствует Тот День! Да здравствуют наши Лорды!
Внезапно детский хор прерывает послание.
Фортис приподнимает брови:
– Теперь ты не можешь сказать, что никогда не встречалась с Главным Послом. Очаровательный парень, тебе не кажется?
– День Объединения? Что еще за фигня такая? – Я трясу головой, когда хор умолкает.
– Это, друзья мои, называется политикой, – вздыхает Фортис.

 

Длинное белое оштукатуренное здание тянется вдоль улицы. Там, где штукатурка потрескалась и обвалилась, видны черные камни.
Форт, догадываюсь я. Древний форт.
– Это там твой друг?
– Нет, не там, далеко отсюда. В переулке. За свалкой, – отвечает Фортис.
Ну конечно.
Мы поворачиваем. В дальнем конце улицы – в тени форта – проходит небольшой грязно-коричневый канал. Облупившиеся дома вырастают прямо из воды. Их и заметить невозможно, если не искать специально. Строения выглядят заброшенными и нищими, их необитаемый ряд примыкает к ветхим зданиям, что выходят фасадами на другие улицы. И только если присмотреться как следует, можно заметить, что листы гофрированного железа, прикрывающие входы в лачуги, на самом деле кое-где отодвинуты, а в тени за ними притаились жилые комнаты.
– Смотрите, – взмахивает рукой Фортис.
Обвисшие черные веревки, сделанные как будто из резины, переплетены в массивные пряди и петли, как пучки волос.
Они выглядят так, словно до них никому нет дела, будто ими играли дети, да и забыли здесь.
– Электрические провода. Линии электропередач. Вы слишком молоды, чтобы знать о таких вещах. По этим проводам энергия передавалась от дома к дому, от магазина к магазину.
– Не слишком эффективная технология, – говорит Тима и морщится от яркого солнечного света, рассматривая веревки, висящие высоко над ее головой. – Все перепутано.
Тиме это не нравится.
– На самом деле нет. Но посмотрите туда. Это нечто вроде примитивной компьютерной связи. – Фортис показывает на большой ящик, расписанный синим, серебряным и оранжевым; он стоит на тротуаре у стены, сплошь покрытой граффити. – Телефонная будка.
Мы все киваем, как будто понимаем, что означают эти слова.
Идем дальше, спускаемся по ступеням к каналу и шагаем по дорожке, что тянется вдоль него. Необычные и прекрасные письмена, ничего для меня не означающие, отмечают некоторые из строений.
Мы останавливаемся перед одной такой хижиной, с буквами, написанными в зеркальном порядке. Рядом с ними на вывеске кланяется свинья в костюме, предлагая какие-то услуги, но я ничего не понимаю.
– Ах, как здесь легко представить старые добрые времена, а? Очень мило. Для свиньи, – хмыкает Фортис.
– Кто это? – Тут Тима отвлекается. – А там что?
Я смотрю, куда она показывает, и вижу, что мы дошли почти до самого конца канала и находимся неподалеку от места, где его вода встречается с водами реки, которая, похоже, протекает через центр города.
Фортис усмехается:
– Это Пинг. Река. Течет от Колоний Юго-Восточной Азии к Северным провинциям. Если вам нужно быстро сбежать – это как раз подходящая дорога.
Большая река настолько заполнена лодками всех форм и размеров, что непохоже, будто кто-то может двигаться по ней быстро. Я все еще смотрю, когда слышу скрипучий звук – жестяная дверь за моей спиной скользит в сторону.
– Ты! – Приветствие звучит не самым задушевным образом.
– Уильям! – Фортис как будто вполне спокоен. – Свинья собственной персоной! Впрочем, я уверен, костюм – прелестная деталь. Особенно для монаха.
– Меня зовут не Уильям, – рычит голос. – Уже не Уильям. И даже если я и свинья, то, по крайней мере, не змея. Тебе здесь не рады.
Я оборачиваюсь.
Человек, которого я вижу, меньше всего на свете похож на монаха.
Он ухмыляется, его рот раскрывается широко, как пасть пса в жару… и он вдруг бьет Фортиса кулаком в лицо, вкладывая в удар весь свой вес в три сотни фунтов.
– Черт побери… – вырывается у Фортиса – и он падает как подкошенный.
ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВО
ОТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
ПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Подкомитет внутренних расследований 115211В
Относительно инцидента в Колониях ЮВА

Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.

ДОК ==› ФОРТИС
Расшифровка – Журнал соединений, 09.12.2066
Этические вопросы, пункт 2
ДОК: ФОРТИС?;
ФОРТИС: Да, ДОК.;
ДОК: Не следует ли нам предупредить правительство о твоих открытиях относительно НУЛЛА, его аппаратуры и детей?;
ФОРТИС: Нет. Пока – нет. Как я и говорил.;
ДОК: Но мир не подготовлен, и если планы НУЛЛА сработают, погибнет множество людей. Могу я напомнить тебе о законах робототехники Азимова, которые я бы распространил на любое самоосознающее устройство со способностью влиять на
человеческие события: «Робот не может причинить вред человеку или бездействием позволить человеку оказаться в опасной ситуации». Разве наше бездействие не вредит человечеству?
ФОРТИС: Я вполне ценю твои опасения, это правда. Но в игре есть подводные течения, которые недоступны твоему нынешнему пониманию. Геополитические, психологические, социологические. Это чисто человеческое. Позволь мне самому позаботиться об этом.;
ФОРТИС: Однако я должен сказать, что твоя эволюция
продолжает меня удивлять. Я написал для тебя хорошую программу (слишком хорошую?). Думаю, мне следует дать тебе новое прозвище, друг мой. Пожалуй, Фил тебе подойдет.;
ДОК: В честь Филипа К. Дика?;
ФОРТИС: Именно так! Он был блестящей личностью, но очень беспокойной. И постоянно становился занозой в заднице.;
ДОК: Мне бы следовало покраснеть, но на этот раз по
совершенно другой причине.;
ФОРТИС: Ха! Ты отличный друг, мистер Дик.;
Назад: Глава 18 Прыжок
Дальше: Глава 20 Будда Билл