На Фобосе ждут Рок с Лией, Клоун, Брюзга, Ведьма, Скелет и Крошка. Восемь лошадей, включая двух, захваченных на озере, – серьезное подспорье нашему плану. Мы с Кассием и Севро переправляемся по мосту через Метас, откуда к замку открывается прямой путь. Вражеский разведчик тут же скачет предупредить Виргинию, и следом за ним выезжает на оставшихся лошадях отряд Антонии, чтобы кружным путем зайти с севера. Рок с моей пешей армией подойдет южными тропами с другой стороны.

Подо мной самая статная и красивая лошадка – единственная, не вымазанная черной глиной. С золотым штандартом Минервы в руке я смотрюсь верхом великолепно. Мы не стали прятать трофей, пускай противники сразу увидят, что он у нас. По-хорошему, честь держать его принадлежит Севро, но он не хочет занимать руки, предпочитая свои любимые кривые ножи. Мне кажется, он даже разговаривает с ними. Кассий тоже нужен для других дел, и потом, со штандартом его, чего доброго, примут за главного. А этого не хотелось бы.

В мертвой тишине едем шагом по долине. Ночной туман заволакивает ветви деревьев и дорогу впереди. Моих спутников не видно и не слышно, но когда вдалеке раздается волчий вой, малыш Севро отвечает совсем рядом, и моя кобыла всякий раз встает на дыбы. Дважды оказываюсь на земле под издевательский хохот Кассия из темноты. То и дело приходится себе напоминать, что для меня все всерьез, я здесь ради общего дела, чтобы исполнить мечту Эо. Слишком похоже на игру… по существу, игра и есть, и я уже вхожу во вкус.

Замок Марса взят, это видно по огням на стенах. Горящие факелы окружены во тьме мутными зловещими ореолами. Копыта лошади мягко чавкают во влажной траве, справа, со стороны Кассия, чуть слышно бормочет, словно больной в бреду, невидимая река.

– Эй, Жнец! – отдается эхом в тумане голос Виргинии. Чувствуется, ей не до шуток. Опершись на луку седла, она стоит с шестью всадниками шагах в сорока впереди, где начинается подъем на высокий холм к замку. Остальные бойцы Минервы, должно быть, охраняют стены, иначе бы я о них знал. Великан Пакс держится позади предводительницы, его огромные руки в перчатках сжимают пику, как скипетр.

– Ба, Мустанг.

– Стало быть, не утонул… а зря. – Хорошенькое личико наездницы черно от гнева. Видно, уже побывала в башне у Титуса. – Ну и сволочи же вы! Насилуете, калечите, убиваете… – Она сплевывает на землю.

– Я ничего такого не делал, – отвечаю я. – Впрочем, кураторы тоже не делают ничего.

– Вот именно. Ты не сделал ничего, и все же у тебя в руках наш штандарт. Если ты не в ответе, то кто? Красавчик, который прячется там в тумане? Если ты не местный лидер, то кто же?

– Титус.

– Тот бугай? Пакс его уже уложил.

Она кивает на великана рядом с собой. На фоне его роста боевой конь под седлом кажется величиной с собаку. Квадратная челюсть, поросячьи глазки, ежик на голове. Мышцы перекатываются, как булыжники, обтянутые кожей.

– Я не болтать пришел.

– А зачем? Ухо мне отрезать?

– Нет. Этим занимается Гоблин.

Слышится крик боли, всадник в заднем ряду валится с седла на землю. Остальные оглядываются.

– Что за…

В тумане сверкают ножи, от бешеного завывания Севро закладывает уши. Ему вторит боевой клич полудюжины голосов – гарнизон Фобоса под предводительством Антонии скачет вниз на черных как смоль конях по склону северного холма. Всадники Минервы поспешно разворачиваются навстречу новому противнику, и Севро успевает снять еще одного, даже не притронувшись к своей пике. Роботы-санитары гудят в воздухе, где уже не повернуться от кураторов, – судя по всему, поглазеть явились все. Меркурий тащится в хвосте, нагруженный бутылками, которые раздает коллегам. Всадники невольно тормозят, задирая головы.

– К бою! К бою! – хохоча, подбадривает темнолицый Аполлон, не успевший переодеть шитый золотом спальный халат. – Смелей, ауреи!

Виргиния вертится в седле, выкрикивая команды. Вокруг царит хаос. От ворот замка скачут на подмогу еще четверо. Теперь мой черед. Втыкаю тяжелый штандарт в землю и с яростным воплем бью пятками лошадь по бокам, вздымая над головой тесак. Кобыла срывается с места как бешеная, разбрасывая копытами комья мокрой земли и едва не выкинув меня из седла, но хватка бывшего проходчика на этот раз спасает.

Моя дикая скачка и сумасшедший вой Гоблина с его зловещими ножами приводит врагов в замешательство. Они еще плохо знают, что такое свирепый натиск Марса. Всадники в страхе расступаются, на месте остается лишь человек-гора, который спрыгивает с коня и бросается навстречу.

– Пакс Телеманус! – издает он громоподобный клич, разбрызгивая пену, и, не обращая внимания на мой устрашающий вой, врезается плечом в грудь напирающей кобыле. Хруст костей, дикое ржание, и мир переворачивается у меня перед глазами. Кувырнувшись через голову лошади, рушусь наземь.

Оглушенный, поднимаюсь на колени и трясу головой, цепляясь за землю, изрытую копытами.

Безумство царит на поле битвы. Отряд Антонии врезается во фланг Минервы. Оружие у наших убогое, но неожиданный натиск конного строя делает свое дело. Ошарашенные бойцы Виргинии один за другим вылетают из седел, оставшиеся рвутся к оставленному мною штандарту, но тут из тумана вылетает Кассий, подхватывает его и, развернувшись на скаку, несется к южным холмам. Ослабив основные силы, двое всадников Минервы кидаются вдогонку, не подозревая, что в лесу ждет засада из шестерых бойцов Антонии.

Чудом уворачиваюсь от пики, нацеленной в голову. Пытаюсь достать чужую руку, но не успеваю. Ритмично переступая ногами, кружусь в танце жнеца. Плавные движения перетекают одно в другое, дядькины уроки в заброшенной шахте не прошли даром. Мой тесак врезается в колено всадника. Крепкую кость аурея пробить трудно, но в седле он не удерживается. Крутанувшись на ноге, достаю лошадь другого всадника над копытом, и на землю валятся оба.

Еще одна пика летит в лицо – пропускаю в пируэте удар мимо и, выхватив оружие из руки противника, разряжаю шокер в брюхо еще одной лошади, она бьется на земле… но тут, перешагнув ее, передо мной снова вырастает человек-гора, громогласно представляясь, как будто можно было не расслышать в первый раз, – грозный титан, рожденный вести воронов космического десанта на абордаж вражеских кораблей.

– Пакс Телеманус! – Гулко ударив в грудь кулаком и отшвырнув с дороги, словно пушинку, лохматого Клоуна, гигант неудержимо надвигается. – Пакс Телеманус!

– Оттопырил анус! – успеваю продолжить я, занося пику для удара, но чья-то лошадь мощным толчком в спину отправляет меня прямо в смертельные объятия великана. Пренебрегая шокером, он просто сжимает их, продолжая реветь как заведенный свое имя. О боги, с такой силищей мне сталкиваться еще не доводилось! Ребра и череп трещат, плечо горит огнем, дыхание перехватывает. Звон в ушах смешивается с отчаянным завыванием десятков глоток.

– Все, засранцы, у меня ваш командир! Сдавайся, Марс! – торжествует титан. – Пакс Телеманус прикончил вашего дохляка! Пакс Телеманус!

Свет начинает меркнуть в глазах, но ярость горит как прежде.

С отчаянным ревом впечатываю колено великану в пах, потом еще и еще. Задохнувшись от боли, тот рушится в истоптанное копытами месиво, не выпуская меня из рук. Я теряю сознание и валюсь сверху на великана под одобрительный гомон и рукоплескания кураторов.

Последующий ход битвы Севро изложил мне уже потом, обшаривая карманы пленных. Когда мы с Паксом отключились, в долину нагрянул Рок с остатком моих бойцов, и мудрая Виргиния поспешила укрыться в замке с несколькими приближенными. Бывшие люди Титуса помочь ей не могут, поскольку без штандарта в рабство их никак не обратишь. Мы захватили одиннадцать ее людей, и наш штандарт Рок уже достал из тайника. Однако осаждать замок у нас нет времени: вот-вот может явиться подмога из цитадели Минервы. Тогда Кассий отправится с их штандартом к Церере, все равно его лучше держать подальше, чтобы не набивался в лидеры.

Подходим с Роком и Антонией к воротам замка для переговоров. Я едва ковыляю и прижимаю локтем треснутое ребро. Каждый вдох дается ценой адской боли. Рок держится чуть позади меня, Антония, недовольно кривясь, тоже отстает на шаг. Виргиния, вся в крови после стычки, окидывает нас уничтожающим взглядом:

– Кураторы знают, они видели, что происходило в этом… месте. Все, что сделали…

– Сделал Титус, – устало поправляет Антония.

– И больше никто? – недоверчиво щурится Виргиния. – Девчонки до сих пор в истерике.

Антония равнодушно пожимает плечами:

– Главное, живы. Даже слабаки со временем зализывают раны. Наша каста не понесла ущерба.

– Каста… У вас совсем нет сердца?

– Золото – холодный металл, милая.

Виргиния изумленно качает головой:

– Страшное у вас божество, и вы все ему под стать. Варварство, средневековье какое-то…

Мораль в устах аурея? Это что-то новое. Прерываю ее решительным жестом:

– Уходите из замка, и можете забрать своих, иначе станут рабами. – Киваю на кучку связанных пленников, над которыми стоит Севро с нашим штандартом наготове и, хихикая, щекочет понурого Пакса конским волосом.

Виргиния угрожающе тычет в меня пальцем:

– Не забывайте, что мы учимся! Как бы вы там себя ни называли, какой бы мерзостью ни тешились, любой жестокости есть предел. Чем тупее и кровожаднее вы покажетесь кураторам, тем хуже для вас! Думаете, Сообществу нужны вожди-изуверы? Кто возьмет под покровительство подобных чудовищ? – (Я вспоминаю болтающиеся ноги своей жены и лицо Августуса с ледяным взглядом гадюки. Такой – возьмет.) – Нас хотят видеть лидерами, стратегами, а не жнецами, которые косят людей, как траву, – продолжает она. – Всему есть предел!

– Чушь! – бросаю я. – Нет никаких пределов!

Лицо Виргинии каменеет. Она прекрасно понимает, во что ей встанет попытка удержать захваченное гнездо порока. Чего доброго, и сама окажется в той жуткой башне. По глазам вижу, какие картины ей представляются. Ушла бы с радостью, не мучь ее совесть и чувство справедливости. Преступление должно быть наказано – почему кураторы не вмешиваются? Эта мысль преследует здесь чуть ли не каждого, Кассий мне все уши прожужжал, пока бродили по холмам в первые дни. Только игра устроена иначе – потому что иначе устроена жизнь. Боги не спускаются с небес вершить правосудие, это задача правителей. Вот чему нас учат, а не только драться за первенство. Золотой должен испытать не одни лишь тяготы борьбы за власть, но и отчаяние безвластия.

– Мы заберем рабов, взятых у Цереры! – требует Виргиния.

Я с ленивой усмешкой качаю головой:

– Нет, они наши… и мы будем делать с ними все, что захотим.

Она долго молчит, глядя мне в глаза.

– Тогда оставьте нам Титуса!

– Нет.

– Мы заберем его, или никаких переговоров! – взрывается она.

– Никого вы не заберете.

На лице Виргинии растерянность, она явно не привыкла слышать отказ.

– Но… я хочу гарантий их безопасности! Титус должен ответить за…

– Мне плевать, чего ты хочешь. Бери, что дают, и убирайся! – Вынимаю тесак и втыкаю перед собой в землю. – Титус принадлежит к братству Марса, он наш, попробуй взять.

– Мы сами будем его судить, – примирительно кивает Рок.

– Заткнись! – оборачиваюсь я, сверкая глазами.

Он виновато опускает голову, но Виргиния этого не замечает, взгляд ее прикован ко мне. Она не смотрит ни на моих спутников, ни в сторону пленных, стоящих на коленях под охраной Лии со Сципионом. Ведьма со Скелетом взобрались Паксу на плечи и щекочут его по очереди.

Наклоняюсь к Виргинии и спрашиваю вкрадчиво:

– Что бы ты чувствовала, будь те девушки, которых насиловал Титус, из алых?

Она мнется в нерешительности. Между тем закон на этот счет прост: с алыми все можно, никого не накажут, разве что жертва носит знаки влиятельного семейства, такого как Августус, – но и тогда потерпевшим считается ее хозяин… Не получив ответа, я продолжаю еще тише:

– Оглянись вокруг – здесь нет золотых, я алый, и ты тоже, и все вокруг, пока один из нас не соберет достаточно власти, чтобы установить свои законы. – Выпрямляюсь и продолжаю уже громче: – Да, нас учат – хотят, чтобы мы поняли, что такое мир без власти и порядка. Нашего порядка! Безопасность и права не дарованы свыше, их утверждают сильные!

– Тогда молись, чтобы это было не так, – тихо произносит Виргиния.

– Почему?

– Потому что ты тут не один такой, – с горечью продолжает она, – есть и похуже… Кураторы зовут его Шакалом, он хитрее, злее и сильнее тебя. Если так и будем дальше рвать друг друга, как дикие звери, все попадем к нему в рабство… Так что умоляю: становись поскорее человеком.