Обсуждение

— Как я понял, вы собираетесь выписать больную, которая кидалась на людей с острыми предметами, всего через полтора месяца лечения? — повел атаку на Альфию Дыня.

«Я так и знала: первым „ату!“ скажет именно он», — подумала Левашова и встала.

— Главное — не срок, а результат лечения. Мне кажется, все убедились в том, что моя больная в настоящее время совершенно адекватна…

Что тут началось! «В погоне за сенсацией», «впору приглашать журналистов», «стремление выглядеть оригинальной» — все это мало походило на объективное обсуждение. Молодые врачи, ради которых, собственно, все это и затевалось, сидели молча.

«Я и не думала, что у меня, оказывается, столько недоброжелателей! — Пожалуй, это стало для Альфии самым неприятным открытием. — Неужели ни у кого не хватит ума меня поддержать? Неужели власть даже не главного врача, а всего лишь его заместителя застилает людям глаза?»

— …И, конечно, выписку я, уже не как ведущий конференции, а как заместитель главного врача по лечебной работе, считаю преждевременной! — подытожил обсуждение Дыня.

Это был настоящий удар. Что же она теперь скажет Тане и Давыдову? Альфия сидела словно оплеванная. Все, кто выступал после, безоговорочно поддерживали начальника. Бурыкин, как и обещал, не пришел.

В заключение взял слово Старый Лев.

— А я, пожалуй, склоняюсь к мнению доктора Левашовой. Но от себя добавлю, что эту больную все-таки нельзя выпускать из вида. Надо за ней наблюдать. Лучше все-таки в стационаре, но можно и амбулаторно, если Альфия Ахадовна возьмет на себя ответственность. Но только последующее весьма пристальное наблюдение может расставить все точки над «i» в этом очень интересном и очень непростом случае.

Старый Лев объявил о закрытии конференции, доктора потянулись к выходу. Некоторые теперь сочли необходимым подойти к Альфие.

— Да, наблюдать необходимо! — Они стали громко и на все лады повторять последние слова главного врача. Альфия молчала. Она сидела на своем месте и ждала, когда все выйдут. Находиться среди этих людей казалось ей невыносимым.

Вот, наконец, зал опустел. Уборщица заглянула внутрь и поставила возле двери ведро с водой и швабру.

«Надо идти», — подумала Альфия, но не двинулась с места.

Вошел Давыдов, сел рядом.

— Что же это значит? — спросил он. — Ты оставишь Таню в больнице?

Альфия достала из папки историю болезни, а из нее — несколько листков.

— Твоя жена здорова. Вот выписной эпикриз. Все подписи и печати на месте, как полагается. Завтра вы можете ехать. — Она медленно встала. — Пусти, я пройду.

Он притянул ее к себе, измученную, заледеневшую, и исцеловал все ее лицо.

— Да хранит тебя Бог, Альфия!

Она отстранилась от Виталия и ушла. И на лице ее не было написано ничего, кроме смертельной усталости.