Человек, сидевший в позолоченном антикварном кресле, медленно повернул голову и посмотрел в окно на заснеженные склоны Белого пика. Доктору Хьюго Грифу было под шестьдесят, седые волосы коротко подстрижены, лицо почти бесцветное: кожа белая, губы — как две тени. Даже язык серый. На этом фоне выделялись лишь круглые очки в тонкой оправе со стёклами тёмно-красного цвета. На постороннего человека всё это вместе производило неизгладимое впечатление. Ну, а тот, кто носил очки, видел мир в кровавых тонах. Тёмный, застёгнутый на все пуговицы френч, длинные пальцы, на ногтях — маникюр. Если бы вампиры существовали на самом деле, они выглядели бы точь-в-точь как Хьюго Гриф.

— Пора приступить к последнему этапу проекта «Близнецы», — он говорил с южноафриканским акцентом, чеканя каждое слово. — Больше никаких проволочек.

— Понимаю, доктор Гриф.

Напротив Грифа сидела женщина в облегающем трико из лайкры и с лентой на голове — Ева Стелленбош. Она только что закончила утреннюю тренировку — два часа аэробики и работы с весом и всё ещё тяжело дышала, так что огромные мускулы ходили вверх и вниз. Лицо миссис Стелленбош было не вполне человеческим: губы выдавались дальше носа, а высокий куполообразный лоб прикрывали пряди ярко-рыжих волос. Короткими толстыми пальцами она держала стакан с чем-то молокообразным, зелёного-цвета. Ей приходилось быть осторожной, чтобы не раздавить его.

Она отпила глоток и нахмурилась:

— Вы уверены, что пора?

— В нашем положении выбирать не приходится. Две неудачи за последние несколько месяцев. Сначала Иванов. Потом Роско в Нью-Йорке. И дело не только в денежных расходах по их устранению не исключено, что кто-то усмотрел связь между этими двумя смертями.

— Не исключено. Но я сомневаюсь, — отозвалась миссис Стелленбош.

— Разведка ленива и малоэффективна, это Правда. Что ЦРУ в Америке, что МИ-6 в Англии. Даже КГБ! Жалкие подобия того, чем они были прежде. Но всё равно существует вероятность того, что там кто-нибудь случайно сопоставит факты. Чем раньше мы завершим эту стадию проекта, тем больше уверенности, что мы останемся… вне подозрений.

Доктор Гриф сложил руки и опустил подбородок на кончики пальцев.

— Когда приезжает мальчик? — спросил он.

— Алекс? — Миссис Стелленбош осушила стакан и поставила его на стол. Потом открыла сумочку, достала платок и вытерла губы. — Завтра я лечу в Англию.

— Превосходно. Заберите его в Париж.

— Конечно, доктор, если вы так хотите.

— Очень хочу, миссис Стелленбош. Всю подготовительную работу можно будет провести там. Сэкономим время. Что с сыном Шпринтца?

— Боюсь, понадобится ещё пара дней.

— Значит, он и Алекс будут здесь одновременно?

— Да.

Доктор Гриф размышлял. Ему нужно было избежать рискованной встречи двух мальчиков и опасности слишком быстрого развития событий. К счастью для него, его мозг учёного никогда его не подводил.

— Отлично, — сказал он. — Сын Шпринтца может остаться ещё пару дней.

Миссис Стелленбош кивнула.

— Алекс Френд превосходная добыча, — сказал доктор Гриф.

— Супермаркеты? — голосе женщины прозвучало сомнение.

— Он пользуется большим доверием у премьер-министра. Выдающаяся личность.

Уверен: сын оправдает наши надежды. — Доктор Гриф улыбнулся. Его глаза загорелись красным светом. — Скоро Алекс будет в академии. И наконец в проекте «Близнецы» будет поставлена точка.

— Ты сидишь неправильно, — сказала Фиона. — Спина кривая. Руки опусти. Ступни не туда смотрят.

— Какая разница, если мне так удобно? — процедил Алекс сквозь зубы.

Шёл четвёртый день его пребывания в Хейверсток-Холле, и Фиона пригласила его на верховую прогулку. Алексу это не понравилось. Перед тем, как сесть на лошадь, пришлось выдержать неизбежную лекцию — хотя бы и вполуха. Вывели двух лошадей — иберийскую и венгерскую. Обе выиграли кучу золотых медалей. Но Алекса это не интересовало. Он знал только, что его лошадь большая, чёрная и привлекает мух. А ещё то, что он был похож на мешок с картошкой на батуте.

О лесном происшествии они почти не говорили. Когда Алекс приплёлся домой, мокрый и дрожащий от холода, Фиона вежливо сходила за полотенцем и предложила ему чаю.

— Вы хотели меня убить! — сказал Алекс.

— Не глупи, — Фиона посмотрела на него как будто с жалостью. — Мы бы ни за что этого не сделали. Руфус хороший мальчик.

— Что?

— Алекс, мы просто играли. Ну, повеселились немножко.

И всё. Фиона улыбнулась, словно инцидент исчерпан, и отправилась в бассейн. Весь вечер Алекс провёл за чтением досье. Он старался запомнить историю семьи за четырнадцать лет. Дяди, тёти, друзья в Итоне, множество других людей, которых он должен был знать, хотя никогда их не встречал. Более того, он пытался хотя бы мысленно усвоить роскошный стиль их жизни. Именно поэтому он отправился на конную прогулку. Впереди ехала Фиона — в жакете для верховой езды и бриджах, а он болтался позади.

Примерно через полтора часа они оказались около туннеля. Фиона не оставляла попыток научить Алекса технике езды шагом, рысью, кентером. Однако он уже решил, что этот вид спорта не для него — кости трещат, вся задница в синяках. Интересно, сможет ли он когда-нибудь присесть без боли? Фиона наслаждалась его муками. Ему пришло в голову, что она неслучайно выбрала такую ухабистую дорогу. Или это лошадь под ним такая прыгучая?

Впереди — одноколейная железнодорожная ветка, с переездом, снабжённым автоматическим шлагбаумом, звонком и светофором для автомобилистов. Фиона направила свою серую лошадку к шлагбауму. Словно по команде вороная Алекса пошла следом. Алекс думал, что они пересекут пути, но, доехав до переезда, Фиона остановилась.

— Если хочешь домой, есть короткий путь, — сказала она.

— Короткий путь — это здорово, — признался Алекс.

— Тогда сюда, — девушка показала на железную дорогу и въезд в туннель из тёмно-красного, еще викторианского,[5] кирпича. Въезд чёрной дырой зиял в склоне холма. Алекс посмотрел на Фиону, проверяя, не шутит ли она. Не похоже. Потом взглянул на туннель — дуло ружья, не иначе: смотрит на него — советует держаться подальше. Ему даже привиделся гигантский палец на курке где-то позади холма. Какой длины туннель? Присмотревшись, Алекс разглядел светлую точку по другую сторону. Километр будет.

— Шутишь, — сказал он.

— Вообще-то, Алекс, я редко шучу. Если говорю, значит, знаю. В этом я похожа на папу.

— Но твой папа ещё не выжил из ума, — буркнул Алекс.

Фиона сделала вид, что не расслышала.

— В туннеле ровно один километр, — сказала Фиона. — На той стороне мост, и ещё один переезд, Дома будем через полчаса. Или через полтора часа, если прежней дорогой.

— Тогда прежней дорогой.

— Ну, Алекс, не трусь, — надулась Фиона. — Здесь ходит один поезд в час, следующий через. — Она посмотрела на часы. — Через двадцать минут. Я тут сто раз ездила, и мне хватало пяти минут. А если лёгким галопом, ещё быстрее.

— Всё равно идиотизм скакать по железной дороге.

— Что ж, если едешь обратно, ищи дорогу сам.

Она пришпорила лошадь, и та, рванувши вперёд, оставила позади шлагбаум и поскакала по полотну.

— Увидимся дома!

Но Алекс последовал за ней. Один он ни за что бы не добрался до дома, не зная дороги и не умея управляться с лошадью. Вот и теперь она не послушалась его, а пошла за Фионой. Неужели животные войдут в тёмный туннель? Это казалось невероятным, но Фиона сказала, что уже ездила этим путём, — вороная без колебаний скрылась внутри холма.

Алекс вздрогнул, когда внезапно стало темно. Внутри царили холод и сырость. Пахло гарью и соляркой. Внутри было как в настоящей эхокамере: лошади, переступая через шпалы громыхали копытами по гравию, и звук разносился по всему туннелю. А если лошадь споткнётся? Алекс постарался отогнать от себя эту мысль. Кожаные сёдла скрипели. Не сразу, но его глаза привыкли к темноте. Немного солнечного света пробивалось в оставшийся позади вход. Выход был виден впереди, и это успокаивало; кружок света становился шире по мере того, как они подъезжали ближе. Алекс постарался расслабиться. Возможно, всё закончится неплохо.

Тут Фиона заговорила. Она придержала свою лошадь, позволив Алексу поравняться с ней.

— Ты ещё переживаешь насчёт поезда? — спросила она. — Может, хочешь поехать побыстрее…

Алекс услышал, как просвистела плеть, — Фиона хлестнула его лошадь по крупу, и та, заржав, сорвалась с места. Алекса отбросило назад, едва не выкинув из седла. Крепко обхватив лошадь ногами, он удержался на ней, но повис параллельно дороге. Поводья же впились лошади в рот. Фиона расхохоталась. Алекс чувствовал только, как бьётся в кромешной темноте ветер, слышал, как тяжело грохочут копыта по гравию. В глаза, слепя его, летела пыль. Алекс не сомневался, что ещё немного — и он упадёт.

Внезапно они чудесным образом вырвались на свет. Алекс удержал равновесие и сумел усмирить лошадь, натянув поводья и сжав её бока коленями. Он набрал полную грудь воздуха, крепко выругался и стал ждать Фиону.

Его вороная остановилась на мосту через реку, о котором упоминала Фиона, построенном из толстых железных балок. В этом месяце часто лил дождь, и под мостом стремительно неслась глубокая тёмно-зелёная река. Алекс осторожно повернулся лицом к туннелю. Если потерять управление, можно упасть в воду. Перила не выше метра.

Он слышал, как приближалась Фиона. Она скакала лёгким галопом, наверное, не переставая смеяться. Он всматривался в туннель, наконец оттуда вынырнула серая кобыла, проскакала мимо и скрылась за переездом.

Фионы не было.

Лошадь без седока.

Алексу понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Голова шла кругом. Должно быть, Фиона упала. Её лошадь споткнулась, и девушка осталась лежать в туннеле на рельсах. Сколько минут до следующего поезда? Она сказала — двадцать. Как минимум пять уже прошли, но ведь она могла и наврать — на самом деле могло быть и меньше. Что делать? Есть только три варианта.

Вернуться в туннель пешком.

Вернуться в туннель верхом.

Вернуться домой и забыть о ней.

Нет. Только два варианта. Это понятно. Он во второй раз ругнулся, потом зажал в руках поводья. Так или иначе он заставит лошадь слушаться. Девчонку надо спасать и побыстрей.

Возможно, его отчаяние передалось лошади. Животное попятилось. Алекс пришпорил лошадь, та дернулась вперёд и неохотно вернулась в тёмный туннель. Алекс снова наддал шпорами. Он не хотел причинять ей боль, но другого способа заставить её слушаться он не знал.

Лошадь пошла рысью, Алекс вглядывался в темноту.

— Фиона! — крикнул он.

Ответа не последовало. Он надеялся, что она выйдет ему навстречу, но шагов не было слышно. Эх, вот бы немного света!

Лошадь остановилась — Фиона лежала на рельсах. Поезд разрежет её пополам. В темноте не было видно лица, но, когда она заговорила, стало ясно, что ей больно.

— Алекс, кажется, я сломала лодыжку.

— Что случилось?

— Паутина. Я пыталась за тобой угнаться. Паутина попала мне в лицо, и я потеряла равновесие.

Она пыталась за ним угнаться! Похоже, она считала его виноватым, словно это не она стегнула его лошадь.

— Можешь подняться? — спросил Алекс.

— Не могу.

Алекс вздохнул. Крепко держась за поводья, он соскочил с лошади. Лучшего места и не придумать. Упала прямо на середине туннеля. Алекс заставил себя не паниковать. Если верить Фионе, до поезда оставалось десять минут. Он нагнулся. Одной ногой ступил на рельс и… что-то почувствовал. Вибрация. Рельсы дрожали.

Приближался поезд.

— Тебе нужно встать, — сказал он, стараясь скрыть страх. В воображении он уже видел грохочущий поезд. Он ворвётся в туннель пятисоттонной торпедой и сотрёт их в порошок. Алекс слышал скрежет колёс и рёв мотора. Кровь и мрак. Умирать не хотелось.

Время ещё оставалось.

— Можешь пошевелить пальцами? — спросил он.

— Кажется, да.

Она ухватилась за него.

— Возможно, у тебя растяжение, а не перелом. Иди сюда.

Он потащил её, одновременно размышляя, можно ли выжить, если прижаться к стене. Однако места вряд ли хватит. Даже если поезд не заденет их, он собьёт лошадь. А если он сойдёт с рельсов? Тогда погибнут десятки людей.

— Какой это поезд? — спросил Алекс. — Пассажирский?

— Да, — в голосе Фионы слышались слёзы. — Это Virgin, идёт в Глазго.

Алекс вздохнул: это ж надо — встретить, наверное, единственный в Англии поезд компании Virgin, который идёт по расписанию, — везёт как утопленнику.[6]

Фиона похолодела.

— Что это?

Она услышала звонок. Что это? Переезд, конечно. Состав приближался, и шлагбаум перекрыл дорогу.

Тут Алекс услышал ещё кое-что, отчего кровь застыла у него в жилах. На мгновение у него перехватило дыхание. Воздух застрял в лёгких, и он не мог выдавить его наружу. В мозгу что-то щёлкнуло, и тело как будто парализовало: Алекса сковал страх.

Это был свисток поезда. Поезд всё ещё находился в миле от них или дальше, но туннель служил отличным проводником звука, и пронзительный свист словно ранил Алекса. И ещё грохот. Грохот мотора. Он быстро приближался. Рельс уже ходил ходуном.

Алекс справился с дыханием и с ногами тоже.

— Залезай на лошадь, — крикнул он. — Я помогу.

Не думая о боли, которую он причиняет Фионе, Алекс поволок её к лошади и стал заталкивать в седло. Грохот нарастал с каждой секундой. Рельсы гудели, подобно гигантскому камертону. Даже воздух в туннеле, казалось, пришёл в движение, как будто хотел освободить дорогу поезду.

Фиона вскрикнула отболи, и Алекс почувствовал, что больше не надо её держать — она опустилась в седло. Лошадь заржала и отшатнулась, у Алекса перевернулось сердце — на миг ему показалось, что Фиона оставит его здесь одного. Света хватало, чтобы различить контуры животного и наездника. Фиона схватилась за поводья. Она заставила лошадь замереть на месте. Тогда Алекс потянулся, схватился за гриву, и сел в седло перед Фионой. Гул и грохот становились всё громче. С неровных стен туннеля осыпалась сажа и куски цемента. Потоки ветра напирали сильнее, а рельсы пели. На мгновение они оба застыли, прижавшись друг к другу, но потом Алекс схватил поводья, а Фиона вцепилась в него, обхватив его руками.

— Пошла! — крикнул Алекс и пришпорил лошадь.

Понукать её не было нужды. Она галопом помчалась на свет, бросая Фиону и Алекса друг на друга.

Алекс не смел оглянуться, но чувствовал, что поезд уже у входа в туннель и со скоростью в сто пять миль в час мчится за ними. Их накрыла ударная волна. Поезд выталкивал воздух из туннеля. Лошадь словно осознала опасность и поскакала изо всех сил, широко разбрасывая ноги над шпалами. Впереди открывался зев туннеля, но внутри у Алекса росло отчаяние: он понимал всю тщетность их усилий. Даже если туннель останется позади, их зажмёт на мосту. Второй переезд в ста метрах дальше. Может быть, они и выберутся из туннеля, но всё равно погибнут на мосту.

Лошадь выскочила наружу. Тёмный круг остался позади. Фиона кричала и так сильно обнимала Алекса, что он едва дышал. Он с трудом её слышал. Поезд ревел прямо за спиной. Когда лошадь начала свой обреченный бег по мосту, Алекс оглянулся. Он как раз успел увидеть, как из туннеля вырвалось и нависло над ними огромное, выкрашенное в ярко-красный цвет металлическое чудовище, в кабине которого был заперт перепуганный машинист. Раздался второй гудок, на этот раз взорвавший всё вокруг. Алекс понял, что нужно делать. Одной рукой он дёрнул за поводья, направляя лошадь в одну сторону, и одновременно пришпорил с другого бока, направляя в другую сторону. Ему очень хотелось, чтобы лошадь его поняла.

И это получилось. Лошадь поняла его. Теперь она развернулась в сторону перил. Поезд разразился оглушающим свистом. Их обдало парами дизельного топлива.

Лошадь прыгнула.

Состав прогромыхал мимо, едва их не задев. Но теперь они висели в воздухе за мостом. Слившись в одну красную ленту, мимо мчались вагоны. Фиона пронзительно закричала. Казалось, их падение происходило в режиме замедленной съёмки: вот они застыли на уровне моста, а вот они уже под ним. Зелёная река сомкнулась над ними.

Лошадь с двумя седоками, закончив полёт, погрузилась в реку. Алекс успел задержать дыхание. Он боялся, что река неглубокая, и они переломают себе все кости. Но ледяной тёмно-зелёный водоворот стал жадно их засасывать, угрожая навсегда оставить на дне. Фиона разняла руки. Лошадь освободилась от обоих. Изо рта Алекса вырвались пузыри — он понял, что кричит.

В конце концов Алекс вынырнул на поверхность. Хотя его относило течением, а одежда и обувь тянули вниз, он, барахтаясь, доплыл до ближайшего берега.

Машинист не остановил поезд. Возможно, он был слишком напуган. Или решил сделать вид, что ничего не случилось. Поезд скрылся с глаз.

На берегу Алекс, весь дрожа, повалился на землю. Позади послышались плеск и кашель — появилась Фиона. Она потеряла шлем, и длинные чёрные волосы закрывали ей лицо. Алекс оглянулся. Лошадь тоже добралась до берега. Она отряхнулась и, на первый взгляд, как будто не пострадала. Алекс был рад этому. В конце концов, она спасла их.

Алекс поднялся. С одежды лилась вода. Тела не чувствовалось. Интересно, это из-за холодной воды или из-за шока? Он подошёл к Фионе и помог ей подняться.

— Ты в порядке?

— Да.

Она странно посмотрела на него и пошатнулась. Алекс подал ей руку.

— Спасибо, — сказала Фиона.

— Не за что.

— Нет, — девушка схватила его за руку. Рубашка на ней распахнулась, Фиона запрокинула голову, убирая с лица волосы.

— То, что ты сделал… это потрясающе. Алекс, прости меня, я всю неделю вела себя по-скотски. Я думала — потому что тебя здесь приютили и всё такое — я думала, ты просто деревенщина. Я ошибалась. Ты классный. Я знаю: мы сможем подружиться.

Она закрыла глаза и придвинулась к нему, губы её приоткрылись.

— Можешь меня поцеловать, если хочешь, — сказала она.

Алекс высвободил руку и отвернулся:

— Спасибо, Фиона. Но я лучше поцелую лошадку.