ГЛАВА 6
ВСТАВАЙТЕ, МОИ КРАСАВЦЫ
Порт шаттлов Тара, Ирландия
Когда капитан Холли Шорт попыталась припарковаться в предназначенном для нее доке, она обнаружила, что электромагнитные захваты Тары не работают, и потому ей пришлось импровизированно совершить вынужденную посадку во входных воротах туннеля. Возможно, диспетчер Тары и написал докладную о непредвиденной ситуации в порту, но это сообщение не было доставлено в общей суматохе.
При подлете приборы Холли уверяли ее, что все отлично, но, как только она повернула «Серебряного Купидона» к доку с захватами, диспетчерский компьютер Тары издал звук, похожий на шлепок быстро летящего куска сырого мяса о стену, а затем замолк, не оставив Холли иного выбора, кроме как вернуться во входной туннель порта, молясь о том, чтобы там не оказалось нештатного персонала.
От удара металл смялся, полетели осколки триплекса, а оптоволоконные кабели натянулись подобно мягкой жвачке и лопнули. Усиленная обшивка «Серебряного Купидона» выдержала это испытание, но гордость машины — фигурный колпак — улетел (действительно, как купидон) и был найден лишь три месяца спустя внутри автомата для продажи прохладительных напитков, и при этом проржавевшим до неузнаваемости.
Холли выпустила тормоза, полетели искры и осколки, оставляя отметины на лобовом стекле. Гидравлические амортизаторы пилотского кресла поглотили большую часть ударной энергии, но Артемис и Батлер сзади крутились, словно горошины в погремушке.
— Все живы? — спросила Холли через плечо, и стоны на разные голоса дали знать, что ее пассажиры живы, хотя, может быть, и не совсем невредимы.
Артемис выкарабкался из-под защитной сбруи Батлера и взглянул на показания датчиков шаттла. Из рассеченной брови Артемиса капала кровь, но он, казалось, не замечал этого.
— Нужно найти выход, Холли.
Холли едва удержалась, чтобы не хихикнуть. Вывести «Купидона» отсюда означало добровольно разрушить все сооружение. Она не просто наплюет при этом на Устав Подземной полиции, она раздерет его страницы на клочки, смешает их с испражнениями тролля, разведет костер и испечет на нем оладьи.
— Дерьмовые оладьи, — пробормотала она. Совершенная бессмыслица, если вам неизвестен ход ее мысли.
— Можешь испечь на Уставе дерьмовые оладьи, — сказал Артемис, сумевший четко проследить мысли Холли, — но мы должны любой ценой остановить Опал.
Холли заколебалась.
Артемис воспользовался ее замешательством.
— Холли, это чрезвычайные обстоятельства, — веско проговорил он. — Ты помнишь выражение Батлера? «Смертельный капкан». В нем в эту минуту находятся мои братья. В смертельном капкане. И ты знаешь, что Джульетта пожертвует всем, чтобы спасти их.
Батлер наклонился вперед, ухватившись за ременную петлю, которую почти уже вырвал с корнем.
— Размышляя по-боевому, — произнес он, инстинктивно поняв, каким образом можно подтолкнуть к действиям капитана эльфийской полиции, — нужно исходить из того, что лишь мы являемся силой, стоящей между Опал и ее планами, которые она отшлифовала, сидя в одиночной камере тюрьмы. Помните: она была готова пожертвовать собой. Она все продумала. Мы должны идти. Ну же, солдат!
Батлер был прав, и Холли знала это.
— ОК, — сказала она, вводя параметры в дорожный компьютер «Купидона». — Если вы уж так просите.
Вдоль туннеля летел эльф в светящемся жилете и торопился так, что задевал своими крыльями о его закругленные стены. Как известно, на кончиках крыльев эльфов имеются чувствительные биосонары — в случае повреждения их приходится лечить очень долго, не один год. Так что такой безрассудный полет свидетельствовал о том, что эльф находится в крайне угнетенном состоянии.
— Это Нандер Фалл, — простонала Холли. — «Мистер Инструкция».
Фалл был помешан на том, чтобы не дать людям оказать пагубное воздействие на Хэвен или украсть что-нибудь оттуда, поэтому он требовал полного досмотра при каждой посадке «Купидона».
— Двигаем, — поторопил Батлер. — У нас нет времени на формальности.
Нандер Фалл крикнул им в мегафон:
— Остановитесь, капитан Шорт. Что вы делаете? Я знаю, что у вас есть пропуск, но сейчас непредвиденная ситуация.
— Нет времени, — сказал Артемис. — Нет времени.
Фалл повис в метре от лобового стекла.
— Я смотрю вам в глаза, Шорт, и вижу в них смятение. Мы здесь заперты. Защитное поле разрушено, вы понимаете это? Остается ждать, пока какой-нибудь землянин с лопатой не откопает весь порт. Все брошены на подкрепление. Выключайте двигатель, Шорт, это приказ.
Глаза Нандера Фалла выкатились из глазниц словно гусиные яйца, крылышки его прерывисто шевелились. Эльф находился на грани срыва.
— Если мы попросим разрешения, он нас пропустит? — спросил Артемис.
Холли сомневалась в этом. Позади Фалла виднелся выходной туннель, и там в отсветах аварийных огней нервно суетились пассажиры. Ситуация была достаточно сложной, чтобы сдерживать ее, не допуская паники.
Раздался сигнал бортового компьютера, который вывел на дисплей оптимальный маршрут движения, и этот звук подстегнул Холли.
— Сожалею, — твердо сказала она Нандеру Фаллу. — Но нам пора.
Крылья Фалла нервно затрепетали.
— Нечего мне «сожалеть»! И никуда вам не пора.
Но Холли действительно сожалела, и ей действительно было пора. И она двинулась.
Впереди над их головами тянулся застекленный желоб, вдоль которого по роликовому конвейеру проплывал багаж, а на встроенном в стекло дисплее высвечивалось имя владельца багажа. Сейчас конвейер стоял, а чемоданы и сумки валялись на нем в беспорядке, словно брошенные на берегу лодки.
Холли нажала на рукоять управления, направляя «Купидона» в этот желоб — компьютер уверял, что его ширины будет достаточно для их машины. Однако с каждой стороны до дуг с колесиками оставался зазор не более двух сантиметров.
Потрясенный Нандер Фалл бросился за ними в погоню. Он скакал вдоль желоба — остатки прически болтались позади его головы словно ветроуказатель на аэродроме — и кричал в свой маленький мегафон.
Холли театрально пожала плечами.
— Не слышу вас, — заявила она. — Простите.
И она оставила на чем свет стоит ругавшегося эльфа позади, в туннеле, который плавно закруглялся по направлению к залу прибытия.
Холли вела «Купидона» по изгибам туннеля в свете фар, освещавших стены, окруженные километрами вышедших из строя электрических сетей. В распределительных коробках, где дымились оплавившиеся конденсаторы и предохранители, возились неясные тени.
— Гномы, — сказала Холли. — Они лучшие электрики. Могут работать при полной темноте и в любом, даже самом тесном пространстве. К тому же они съедают вышедшие из строя компоненты.
— Ты серьезно? — удивился Батлер.
— Абсолютно. Мулч убеждал меня, что медь хорошо дезинфицирует желудок.
Артемис в этом разговоре участия не принимал. Он был погружен в размышления, рисуя перед собой всевозможные сценарии дальнейшего развития событий, которые могут поджидать их, когда они достигнут поместья Фаул, и прикидывал, как им выйти победителями из любой ситуации.
В этом смысле метод Артемиса напоминал манеру американского шахматного гроссмейстера Бобби Фишера, умевшего заранее просчитать будущий ход соперника и найти ответ на него. Правда, в случае с Артемисом противник мог сделать ход, который просто невозможно предусмотреть — обдумывание таких неопределенных сценариев он решил отложить напоследок.
Итак, он размышлял, все глубже понимая, что по большому счету все его прикидки бесполезны, поскольку ему не известны многие константы этого уравнения, не говоря уже о возможных вариантах.
Сквозь логические размышления все чаще на поверхность прорывалась мрачная клятва:
«Если те, кого я люблю, пострадали, Опал Кобой должна заплатить за это».
Артемис пытался отгонять эту ненужную сейчас мысль, но жажда мести не желала отступать от него.
«Купидоном» Холли управляла в общей сложности несколько сотен часов — маловато для того, что она собиралась предпринять. Впрочем, для этого не хватило бы и целой жизни, проведенной в кресле пилота.
«Купидон» несся по туннелю, визжа шинами по желобкам триплекса — дополнительное ускорение придавала ему маленькая ракета, замаскированная под выхлопную трубу. По пути «Купидон» крушил сумки и чемоданы или разбрасывал их в стороны — они сваливались с желоба, как лепешки раствора с мастерка каменщика, и плюхались вниз, рассыпая в воздухе одежду, косметику и провозившиеся землянами контрабандой памятные вещицы. Таможенники конфисковывали большую часть таких артефактов, но не все — например, так никто никогда и не выяснил, каким образом был вывезен в чемодане большой картон Гандальфа.
Холли вела «Купидона» вперед, прищурив глаза и стиснув зубы. Багажный желоб нес их теперь через материковый грунт. Они поднимались по спирали вверх, сквозь археологические слои — страты, мимо костей динозавров и кельтских могил, через поселения викингов и норманнские стены, пока не оказались в большом зале прибытия с Небесным окном — прозрачной крышей, открывавшейся непосредственно на поверхность. Зал напоминал логово злодея из фильма о Джеймсе Бонде с паутиной строительных металлических балок и подводящими шаттлы рельсами.
Обычно Небесное окно было закамуфлировано с помощью проекторов и защитных полей, но сейчас они не действовали, поскольку взорвались все детали, произведенные на предприятиях Кобой. Близился полдень, и за стеклом по ирландскому небу плыли дождевые облака. Сверху, с поверхности Земли, был виден весь зал прибытия, при желании можно было даже сфотографировать его со всеми деталями — тележками и подъемниками, замершими с дымящимися рваными отверстиями в корпусах, словно сраженные пулями снайпера. Только некому было сейчас любопытствовать.
Холли запросила компьютер, есть ли другой способ выбраться наружу кроме того, который она предполагала. Бортовой аватар бесстрастно доложил ей, что такой способ действительно есть, но выход наружу находится в трех сотнях километров отсюда.
— Д'арвит, — пробормотала Холли, решив, что больше ей не следует беспокоиться ни о нарушении инструкций, ни о порче имущества. Нужно смотреть шире, а тех, кто плачет и сдается, не любит никто.
«Плакс никто не любит», — так всегда говорил ей отец.
Он каждую свободную минуту посвящал своему любимому саду, поливая водоросли, растущие под лампами искусственного света. Холли словно услышала, как он говорит ей:
«Это твоя часть дела, Маковка. Мы с твоей мамой работаем сверхурочно, чтобы поддержать нашу семью, — здесь он обязательно сделает паузу и потрет свой подбородок. — Берсерки давным-давно принесли решающую жертву Народу. Никто не просит тебя заходить слишком далеко, но то, что нужно, ты должна делать, причем с улыбкой на лице. — Теперь он выпрямится и скажет „сержантским“ тоном: — Вперед, Солдат Маковка. Плакс не любит никто».
Холли заметила свое отражение в лобовом стекле. Ее глаза затуманились грустью. В их семье всех дочерей называли Маковками. Никто не помнил уже почему.
— Холли, — окликнул Артемис. — Охрана приближается.
Холли виновато моргнула и осмотрелась по сторонам. Несколько охранников приближались к «Купидону», пытаясь запугать ее своими бесполезными нейтринными ружьями и держась под прикрытием дымящегося корпуса перевернутого шаттла.
Один из охранников пару раз выстрелил — пули отлетели от переднего крыла «Купидона».
«Кустарное оружие, — догадалась Холли. — Сам, наверное, сделал».
Эти выстрелы не нанесли «Купидону» никакого вреда, но если бы охранник взял на себя труд вспомнить о патронташе, он мог бы пальнуть и бронебойным.
Словно прочитав ее мысли, охранник потянулся к поясу с амуницией.
«Вот в чем разница между мной и тобой, — подумала Холли. — Я быстрее соображаю».
Она дала полный газ и направила «Купидона» вверх, прямо в Небесное окно, предоставив охранникам целиться в шаттл из бесполезных ружей. Кто-то из охранников даже крикнул: «Бам-бам!», хотя эльфийское оружие уже сотни лет было беззвучным.
«Небесное окно сделано из броневого стекла, — думала Холли. — Или мы его разобьем, или оно разобьет „Купидон“. А может, разобьются оба».
Знай Холли о Небесном окне чуть больше, она, наверное, не рискнула бы пойти на эту, оказавшуюся в конечном итоге удачной, авантюру. Дело в том, что Небесное окно могло выдержать прямое попадание ядерной боеголовки средней мощности — об этом громкоговорители терминалов с гордостью объявляли по сто раз на дню. Даже странно, что Холли умудрилась не услышать этого.
Но к счастью для капитана Шорт, пассажиров «Купидона» и, строго говоря, всего мира, Фоули в свое время продумал ситуацию, при которой эльфийский корабль по какой-то причине на скорости врезается в окно, которое работает по универсальному принципу отражения какашки: когда в тебя летит какашка, подставь ладонь так, чтобы она отлетела в того, кто ее бросил.
Но нужно было сделать так, чтобы в аварийной ситуации Небесное окно не отшвырнуло шаттл, как какашку, а открылось. В качестве сенсоров, реагирующих на приближение шаттла, Фоули выбрал маленькие организмы с собственной биобатареей — сердцем, которые он вырастил из стволовых клеток подходящих для этого эльфийских крыльев.
Установка таких аварийных сенсоров была делом сомнительным, если не сказать незаконным, поэтому Фоули не стал составлять кипу чертежей, а просто объяснил, как нужно установить сенсоры. Кучки этих маленьких жучков были размещены вдоль краев панели небесного окна, и если их антенны улавливали приближение сбившегося с пути челнока, жучки выбрасывали на стекло облачко кислоты и быстро разъедали панель. Потребляемая при этом жучками энергия была настолько большой, что, уничтожив панель, жучки сворачивались и погибали. Это выглядело впечатляюще, но, по сути, это был одноразовый трюк.
Итак, уловив приближение «Купидона», жучки ринулись в бой, словно кавалеристы, и меньше чем за четыре секунды съели оконную панель. Когда их работа была закончена, они съежились и бусинками осыпались на капот шаттла.
— Однако это оказалось легко, — сказала в микрофон Холли, когда «Купидон» вылетел сквозь окно в прогрызенное жучками отверстие, имевшее точные размеры и форму челнока. — Вот тебе и знаменитое Небесное окно великого Фоули.
Невежество принято считать пагубным, однако иногда оно бывает и полезно.
Холли включила защитное поле «Купидона», хотя все человеческие спутники слежения были к этому времени выведены из строя, и взяла курс на поместье Фаул.
«Через пять минут мы будем там, где Опал желает нас увидеть».
Эту неприятную мысль она не стала произносить вслух, но, взглянув в зеркальце бокового вида на выражение лица Батлера, Холли поняла, что он думает о том же.
— Я знаю, — произнес он, поймав ее взгляд. — Но разве у нас есть выбор?
Воздушное пространство над Ирландией
Опал стремилась к замку, готовясь бросить на выполнение задачи всю свою гигантскую магическую силу. Она была ключом, который неразрывно связан с замком. Их соединение было неизбежным, как ход самого времени. Опал чувствовала, что кожа на ее лице вытягивается по направлению к замку, и руки тоже тянутся вперед так, что трещат суставы.
«Эльфийский колдун действительно был могущественным, — думала она. — Его заклинание действует, хотя столько времени уже прошло».
Она летела по правильной дуге над поверхностью Атлантики, по полуденному небу, к Ирландии. Затем спикировала, словно шаровая молния, в направлении поместья Фаул, ни секунды не медля и не задумываясь о том, что ее ждет, полностью веря в истинность своей теории.
«Я подниму мертвых, — как часто она лелеяла эту мысль в своей тюремной камере. — Таким даже Фоули не может похвастать».
Опал свалилась на поместье Фаул, словно комета на Землю, прямо на истертую временем, увитую странным плющом башню Мартелло.
Подобно вынюхивающей кость собаке, ослепительная корона ее магической силы разрушила башню и, прокладывая себе дорогу, спиралью ввинтилась на шесть метров в землю, где под толстым слоем отложений обнаружилась другая, более древняя, башня. Магическая энергия отыскала замок на ее крыше и повисла над ним, как сияющее нестерпимым блеском облако.
Опал опустила голову, внимательно следя за тем, что происходит. Ее пальцы вытянулись и согнулись, с губ полетели снопы искр. Она увидела, как сдирается верхний слой с того, что на первый взгляд казалось обычным булыжником, и на грубой поверхности камня обнажаются высеченные на нем сложные, переплетающиеся руны. Магическая эктоплазма вливалась в вырезанные руны, электризовала их, разливалась по каменным желобкам огненными ручейками.
«Откройся мне», — подумала Опал, хотя это лишь примерный перевод того, что в ее мозгу звучало как «Аааааааааарггхххххххххх».
Руны замка наливались магической силой, оживали, расползались, словно змеи по горячему песку, нападали друг на друга — более жирные, налитые магией, линии пожирали более тонкие и слабые, и, наконец, на камне появилось двустишие на гномском языке:
Это замок, первый из двух.
Увидишь его открытым, и будешь жить в горе.
Опал с трудом подавила самодовольную ухмылку.
«Примитивная эльфийская средневековая поэзия, — думала она. — Полнейшая чушь. Ни правильной грамматики, ни рифмы, одна мелодрама лезет из всех щелей. Но я увижу замок открытым, а в горе будет жить Артемис Фаул. Правда, недолго».
Опал собралась и положила свою правую ладонь на камень, растопырив пальцы, окруженные на кончиках облачками магической энергии. Рука утонула в камне, как слабый луч света в темноте, а по его поверхности побежали трещины.
«Поднимайтесь, — думала она. — Поднимайтесь, мои прекрасные воины».
Эриу, возле поместья Фаул
Берсерки вылетали на воздух из отверстия в земле, как пушечные ядра. Посмертная удавка лопнула, и воины вырвались на свободу, чтобы завершить свою миссию. Они знали, что следующая смерть будет для них последней, и она откроет перед ними врата в Нимх. Так было обещано; они жаждали этого. Хотя тело боится смерти, душа создана для неба и не успокоится, пока не достигнет его. Эльфийский колдун кое-чего не знал, создавая замок и ключ. Он не знал, что такое пролежать в земле десять тысяч лет, не видя света. А тот, кто слишком долго не видит света, начинает терять свою душу.
Но теперь все обещания, что нашептал колдун в их умирающие уши, засыпая их лежащие в яме тела комьями тяжелой липкой глины, были готовы исполниться. Теперь пришла пора сражаться, и следующая смерть откроет перед ними врата в рай. И берсерки смогут наконец уйти домой.
Но вначале прольется человеческая кровь.
Почва шаталась и вспучивалась, когда эктоплазма сотни эльфийских воинов прорывалась сквозь нее. Берсерки стремились наверх, к свету. Их как магнитом притягивало к лежавшему на замке ключу — Опал — и они проходили один за другим сквозь ее магический ореол.
Оро был первым.
«Это пикси, — с удивлением отметил он. С удивлением потому, что, как известно, пикси обычно не обладают магическими способностями. — И к тому же женщина! Но, что ни говори, магическая сила у нее громадная».
Когда воины один за другим проходили сквозь Опал, она чувствовала их боль и отчаяние и впитывала боевой опыт каждого из них. Это потребуется, когда одним своим приказом она пошлет их в решающую битву.
«Повинуйся мне. Теперь ты мой воин».
Так Оро и его шайка берсерков вступили в «геаса», или магическую связь с Опал, теперь они были готовы выполнить любой ее приказ. Сейчас они стояли, оглядываясь, ища любое живое существо внутри магического круга, чтобы перенести в него свое «я».
Как вожак Оро имел право первым выбрать для себя новый облик. Тысячи часов он обдумывал, лежа под землей, какое существо наилучшим образом подойдет для воплощения его талантов. Идеальным мог показаться эльф, но это существо было слишком слабым и мелким для доброй схватки на мечах, да и как-то стыдно взять одного эльфа и заменить его другим.
В конце концов Оро остановился на тролле.
«Представь себе тролля с мозгами эльфа. Вот это был бы воин!»
Но здесь не было троллей, единственными волшебными существами поблизости были хилые гномы с защитными рунами на груди. Ну, уж нет.
Рядом были еще люди, три ненавистных существа. Двое мальчиков и одна женщина. Женщину он оставит для Беллико, одной из всего лишь двух эльфиек в их рядах. Остаются мальчишки.
Душа Оро кружила над ними. Два любопытных маленьких мальчика, которых, казалось, вовсе не пугало происходящее. Их мир во имя Дану разрушен вихрем магии. Станут ли они дрожать от страха, хлюпать носом и умолять о пощаде, которой не будет?
Однако их поведение удивляет. Темноволосый мальчишка поспешно подбежал к упавшей девушке и вполне уверенно проверяет ее пульс. Второй, блондинчик, вырвал пучок тростинок и, демонстрируя недюжинную для своего роста силу, нападает на глуповатого гнома, оттесняя его к канаве.
«А это интересный парень, — подумал Оро. — Совсем юный и маленький, но его тельце налито силой. Пожалуй, возьму его».
Все оказалось очень просто. Оро стоило подумать, и его желание исполнилось. На одну секунду он навис над Беккетом Фаулом, а в следующую уже стал им, все еще продолжая гнать гнома пучком тростинок.
Оро громко рассмеялся, ощутив капельки пота в складках своих пальцев, гладкую поверхность тростинок, запах мальчишеского, переполненного жизненной энергией тела, напоминавший о сене и лете. Он чувствовал, как сердце уверенно и сильно барабанит в его груди.
— Ха! — воскликнул он, продолжая лупцевать гнома, получая от этого огромное удовольствие и думая: «Солнце греет, слава Белену. Я снова живу, но с радостью умру этим днем, глядя на поверженных вокруг меня людей».
Как известно, мысли восставших воинов слегка напыщенны и благородны, но, увы, у них нет чувства юмора.
— Хватит, — сказал он на гномском, с трудом перемалывая слова непривычным к таким звукам человеческим языком. — Нам нужно собраться вместе.
Оро посмотрел на небо, в котором кружили облачка эктоплазмы его воинов, похожие на призрачно-прозрачных обитателей морских глубин.
— Как давно мы этого ждали, — произнес он. — Найдите себе тела внутри магического круга.
И воины разлетелись туманными облачками искать в поместье Фаул свои новые тела.
Самыми желанными для них являлись тела людей.
Однако это был неудачный день для охоты на новые человеческие тела в поместье Фаул. В обычный будний день людей здесь находилось довольно много, и прежде всего, это были Артемис Старший и Анжелина Фаул — хозяин и хозяйка поместья.
Но в этот судьбоносный день в поместье было пусто — приближались рождественские каникулы. Родители Артемиса находились в Лондоне, на экологической конференции, и с ними поехали один личный секретарь и две горничных. Остальной персонал рано разошелся по домам — никаких гостей в поместье не предвиделось. Старшие Фаулы планировали подобрать своих отпрысков на перроне в дублинском аэропорту — как только Артемис Младший закончит курс лечения, — а затем направить нос своего личного реактивного грин-джета в сторону мыса Феррат и встретить Рождество на Кот-д'Азуре.
Итак, сегодня дома не было никого, кроме Джульетты и ее подопечных. Отсутствие свободных тел удручало кружащие души тех, кто так долго ждал этого момента. Пока что выбор ограничивался только животными, включая восемь ворон, двух оленей, барсука, пару охотничьих собак — английских пойнтеров, которых Артемис Старший держал на конюшне, да нескольких хорошо сохранившихся трупов, которых, впрочем, оказалось намного больше, чем вы можете подумать. Конечно, трупы — не идеальные тела-носители, поскольку быстро разлагаются, что мешает наезднику-берсерку быстро мыслить и совершать мелкие точные движения. Кроме того, от них в самый неподходящий момент начинают отваливаться куски.
Первые из трупов сохранились на редкость хорошо для своего возраста — это были мумии китайских воинов. Коллекцию этих мумий Артемис Старший украл, еще когда был гангстером. Позднее он искал способ вернуть их на место, в музей, но никак не мог найти подходящий предлог для этого и потому хранил обернутые тканью мумии в тайнике, в подвале. Китайцы были весьма удивлены, обнаружив — когда их мозги восстановились, а высушенные тела заново пропитались жидкостью — что в них поселились другие воины, старше, чем они сами.
Они начали с того, что разгромили застекленные витрины, чтобы вернуть свои лежащие на полках мечи и пики, стальные наконечники которых были любовно, до блеска отполированы хозяином поместья. Затем дверь подвала разлетелась в щепки, и мумии хлынули через главный холл дома на свет и ненадолго остановились, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей к их приподнятым бровям, а затем потянулись на луг. Вождю китайцев приходилось то и дело подгонять своих бойцов — просыпавшиеся чувства заставляли их то и дело останавливаться, чтобы понюхать какой-нибудь цветок или травинку. Они с удовольствием нюхали даже кучи компоста.
Следующими реанимировали трупы нескольких пиратов. В конце восемнадцатого века их завалило в пещере, в которой они собирались припрятать золото, похищенное из пробитого ими корпуса королевского галеона «Октагон», чтобы позднее перегрузить его на свою бригантину. Опасного пирата, капитана Эйсебиуса Фаула и десятерых его головорезов не раздавило камнями, но замуровало в нише пещеры, в маленьком каменном кармане, где они почти сразу умерли от удушья — воздуха в кармане оставалось меньше, чем нужно воробью, чтобы чирикнуть.
Ожившие пираты затряслись, как наэлектризованные, скинули с себя налипшие водоросли и протиснулись сквозь недавно появившуюся в стене их могилы узкую щель, не обращая при этом внимания на вывернутые суставы и треснувшие ребра.
Наконец, было еще и несколько других трупов, которые были закопаны на территории поместья — последний резерв воинства Опал Кобой.
Души некоторых трупов уже отлетели, но рядом с теми, кто умер насильственной смертью или не завершив своего дела, оставались призраки, сопровождавшие трупы и горько плакавшие над тем, как грубо обращаются с их бывшими телами берсерки.
Опал Кобой опустилась на древний камень, и руны, расползавшиеся прежде, как огненные змеи, вновь застыли, собравшись вокруг сделанной Опал от руки надписи в центре магического ключа.
«Первый замок открыт, — подумала она. Ощущения возвращались к ней, вызывая приступы тошноты. — Теперь только я могу запереть его».
Гном, известный до этого как Пип, но которого на самом деле звали куда более громоздко — Готтер Даммерунг, приковылял в кратер, забрался по ступеням башни и обернул плечи Опал блестящей шалью.
— Звездный плащ, мисс Опал, — сказал он. — Как заказывали.
Опал потрогала материал и была удовлетворена. Она отметила, что магической силы в ее пальцах было достаточно, чтобы сосчитать все нити ткани.
— Хорошая работа, Гантер.
— Меня зовут Готтер, мисс Кобой, — осторожно поправил гном.
Пальцы Опал замерли, а затем сжали шелковистую ткань так сильно, что та задымилась.
— Да, Готтер. Это ты застрелил мое молодое «я»?
— Да, мисс, как было приказано, — выпрямился гном. — Устроил ей достойные похороны, как было написано в шифровке.
Опал подумала, что этот гном будет вечно напоминать ей о том, что она принесла в жертву свое младшее «я» ради власти.
— Это верно, я приказала убить молодую Опал, но перед смертью она была напугана, Готтер. Я чувствовала это.
Готтер был озадачен. Сегодня все шло совсем не так, как представлялось гному. Он рисовал в своем воображении ярко одетых эльфийских воинов с развевающимися лентами на сверкающих костяных пиках у них за спиной, а вместо этого оказался в окружении человеческих детей и диких животных.
— Не нравятся мне эти кролики, — пробормотал он, и это была едва ли не самая глубокая мысль, высказанная им за всю жизнь. — Они странные какие-то. Посмотрите, как у них уши трясутся.
Опал не сочла нужным для себя комментировать подобную чушь, поэтому просто испарила Готтера плазменным лучом, не оставив от преданного глупого гнома ничего, кроме темной обгоревшей лепешки на ступени. Не лучшее, впрочем, применение плазмы, ведь теперь срочно нужно заряжать второй луч, поскольку над ограждающей стеной неожиданно появился эльфийский шаттл. Он был укрыт защитным полем, но у Опал было достаточно магической силы, чтобы рассмотреть то, что находится в середине этой сияющей сферы. На появление шаттла она отреагировала слишком поспешно, послала в него недостаточно сильный луч, да к тому же и не очень точно — луч отклонился влево и лишь вскользь задел корпус, не разрушив весь корабль. Отразившись от шаттла, луч сбил башенку со стены поместья, рассыпался на огненные шары и унесся в небо.
Хотя «Купидон» был задет лучом лишь вскользь, даже такого контакта хватило, чтобы расплавить ракетный двигатель, вывести из строя оборудование шаттла и заставить его круто спикировать на землю — и не нашлось бы на свете пилота, способного смягчить эту очень жесткую посадку.
«Новые аватары для моих солдат», — подумала Опал, туже заворачиваясь в звездный плащ и проворно спускаясь по ступеням башни. Она взобралась на стенку кратера и последовала по канавке, прорытой на лугу смертельно раненным шаттлом. Ее воины шли следом, еще не очень уверенно шагая в своих новых телах, пытаясь выговаривать слова непослушными языками.
Опал перевела взгляд вверх и увидела три души, спешащих к дымящемуся кораблю, неуклюже уткнувшемуся в оградительную стену.
— Возьмите их, — сказала Опал берсеркам. — Это мой подарок вам.
Почти все берсерки к этому времени более или менее освоились со своими новыми телами и теперь с огромным наслаждением потягивались, или скребли лапами землю, или жадно вдыхали осенний воздух. Все они были довольны, за исключением трех душ, которые вынуждены были перевоплотиться в уток, в телах которых им было тесно и неудобно — тут-то, как по заказу, в круг прибыли новые тела-носители. И как раз трое.
Два человека и эльфийка. Души трех берсерков-уток воспарили на крыльях — в буквальном смысле.
Холли пережила катастрофу легче остальных, хотя и сидела ближе всех к месту удара. Правда, «легче остальных» было понятием относительным — вряд ли Холли назвала бы свое нынешнее состояние иначе, чем отвратительным.
И назовет не скоро.
«Итак, у меня пробито легкое и сломана ключица. Плохо, но не смертельно. Надо посмотреть, как там парни».
К счастью для Холли, не погибнуть ей вновь помог отсутствующий друг. Так же, как помогли ей избежать катастрофы в порту установленные Фоули в небесное окно биосенсоры, ее близкий друг, колдун Номер Первый, спас Холли мощным зарядом своей магической силы.
Как он это сделал? Это случилось два дня назад, когда они, как всегда раз в неделю, встретились, чтобы выпить искусственного кофе в Стирбоксе, модном кафе в Джазовом квартале. Номер Первый был возбужден сильнее, чем обычно — быть может, благодаря двум чашкам двойного эспрессо, циркулировавшим в его коренастом сером теле. Украшавшие нагрудный панцирь колдуна руны светились от избытка энергии.
— Мне не советуют пить кофе, — признался он. — Кван говорит, что кофе нарушает мое «ци», — маленький демон моргнул, на мгновение прикрыв один свой оранжевый глаз. — Я, конечно, мог бы рассказать ему, что у демонов нет «ци», у нас есть «ква», но не уверен, что учитель готов узнать это.
Кван был учителем Номера Первого, и маленький демон так гордился этим, что скромно умалчивал о том, что превзошел своего наставника еще много лет назад.
— А кофе великолепно действует на «ква». Придает правильную энергию. Я чувствую, что могу превратить жирафа в жабу. Правда, останется много лишней шкуры. В основном от шеи.
— Волнующая идея, — сказала Холли. — Если ты хочешь проделать ряд полезных магических трюков с амфибиями, почему бы тебе не сделать что-нибудь со сквернословящими жабами?
Сквернословящие жабы были выходкой группы молодых магов-аспирантов, наградивших один вид жаб способностью говорить. Причем выражались жабы исключительно нецензурными словами. Поначалу это было забавно, но вскоре эти жабы стали размножаться со страшной скоростью и теперь встречались повсюду, осыпая неприличными эпитетами все, что двигалось, включая эльфов-детсадовцев и почтенных бабушек.
Номер Первый негромко рассмеялся.
— А я люблю сквернословящих жаб, — произнес он. — У меня дома две такие жабы. Я назвал их Блип и Д'арвит. Они круто поливают меня, но я-то знаю, что они не всерьез.
Маленький демон прихлебнул кофе.
— Лучше поговорим о твоих магических проблемах, Холли.
— Каких магических проблемах? — озадаченно спросила она.
— Я вижу магическую силу как дополнительный цвет в спектре, и твоя магическая сила напоминает сейчас протухший сыр, который начал пованивать.
Холли посмотрела на свои ладони, словно хотела увидеть этот самый сыр.
— Вот как?
— Твой скелет — это батарея, в которой хранится твоя магическая сила. Одно время ты расходовала эту силу слишком безрассудно. Сколько раз ты за последнее время исцеляла кого-то? Сколько залечила травм?
— Раза два, — ответила Холли, думая про себя «девять-десять».
— Раза два только за этот месяц, — усмехнулся Номер Первый. — Не лги мне, Холли Шорт. Твоя электродермальная активность сильно возросла. От этого начали потеть кончики твоих пальцев. Я же вижу это, — маленький серый демон передернул плечами. — Иногда я вижу вещи, которые не имею ни малейшего желания увидеть. На днях в мой офис пришел эльф, и я увидел кучу личинок кольчатого червя, которые извивались у него внутри подмышки. Бр-р-р! Что происходит с народом?
Холли не ответила. Не стоит перебивать Номера Первого.
— Каждую неделю ты отдаешь искру-другую своей магической энергии клону Опал в клинике Аргона, пытаясь скрасить ей жизнь. Ты попусту тратишь свое время, Холли. У этого создания нет души, и магия ей не поможет.
— Ты ошибаешься, Номер Первый, — тихо заметила Холли.
Номер Первый протянул свои грубые лапы.
— Дай мне ладони, — сказал он.
— Будем петь морскую песенку? — попыталась пошутить Холли.
— Нет, — коротко ответил Номер Первый и предупредил: — Будет немножко больно.
«Немножко больно» нужно было понимать как «будет очень больно», но прежде чем Холли успела перевести это для себя, руна на лбу Номера Первого изогнулась спиралью — это случалось только тогда, когда он собирался использовать большое количество своей магической силы. Холли успела только пролепетать: «Погоди», но тут же словно два электрических угря обернулись вокруг ее запястий и поползли вверх, проникая ей в грудь. Ощущение, прямо скажем, было не из приятных.
Холли утратила контроль над своими конечностями, дергаясь словно марионетка на веревочках в руках кукольника. Все это продолжалось не более пяти секунд, но что это были за секунды!
Холли закашлялась, как от дыма, и, как только перестал дрожать ее подбородок, спросила:
— Обязательно нужно было делать это в кафе?
— Я предвижу, что мы увидимся теперь не скоро, и решил позаботиться о тебе. Ты слишком безрассудна, Холли. Слишком спешишь прийти на помощь кому угодно, но только не себе.
Холли пошевелила пальцами — было ощущение, что все ее суставы смазаны маслом.
— Теперь, когда боль прошла, я чувствую себя просто классно. — Неожиданно ей припомнились последние слова Номера Первого, и она спросила: — Почему мы с тобой долго не увидимся?
Лицо друга посерьезнело.
— Я получил приглашение на Лунную станцию. Они хотят, чтобы я взглянул на кое-какие микроорганизмы и определил, нельзя ли извлечь информацию из их клеток.
— Ого, — протянула Холли, которая целиком поняла только первую фразу, а из второй только отдельные слова. — И надолго ты улетишь?
— На два ваших земных года.
— Два года, — прошептала Холли. — Скорее возвращайся, Номер Первый. Ты мой последний эльфийский друг. Фоули не в счет. Трабл Келп по уши влюбился в Лили Фронд, хотя не понимаю, что он в ней нашел.
— Она хорошенькая и заботится о нем, — лукаво ответил Номер Первый, — а больше я ничего не знаю.
— Кто такая Фронд на самом деле, он поймет, когда она бросит его ради кого-нибудь постарше.
Номер Первый подумал, что лучше не вспоминать о трех катастрофических для Холли свиданиях с командором Келпом. Последнее закончилось тем, что их обоих вышвырнули с матча по кранчболу.
— Всегда есть Артемис.
— Да, — кивнула Холли. — Артемис хороший парень, согласна, но каждая наша встреча с ним заканчивается то перестрелкой, то путешествием во времени, то отмиранием мозговых клеток. Мне нужен спокойный друг, Номер Первый. Такой, как ты.
Номер Первый вновь взял ее за руку.
— Два года пролетят быстро. Может, за это время и ты окажешься на Луне, заглянешь ко мне.
— Может быть. Но давай сменим тему. Что ты сделал со мной?
— Магический апгрейд. Теперь твои кости стали прочнее, суставы подвижнее. Я укрепил твою иммунную систему и очистил синапсы, которые слегка забились магическими шлаками. Я заправил твой бак своей собственной смесью и сделал твои волосы еще более пышными, а также активировал твою защитную руну, чтобы ты впредь безрассудно не тратила свою магическую энергию. Я хочу увидеть тебя живой и невредимой, когда вернусь назад.
— Не беспокойся обо мне, — сжала Холли пальцы своего друга. — Только рутинные операции, обещаю.
«Только рутинные операции», — подумала Холли сейчас, приходя в себя от удара и чувствуя, как магическая сила разливается по ее телу, сращивая сломанную ключицу и затягивая раны на коже.
Магическая сила была способна на время отключить ее сознание, но Холли не могла допустить этого. Она достала из кармашка своего пояса аптечку, вколола в запястье тюбик адреналина и сразу почувствовала пощипывание сотен тоненьких иголочек — адреналин всасывался в кровь. Адреналин поможет ей продержаться, пока магическая сила делает свое дело. Кабина «Купидона» была смята, и только бронированный экзоскелет шаттла предотвратил его полное разрушение и уберег пассажиров от гибели. Да, «Купидон» отлетал свое. Сзади, приходя в себя, зашевелился Батлер, а Артемис лежал на полу между сиденьями, как сломанная кукла.
«Я люблю тебя, Артемис, — подумала Холли, — но мне нужен Батлер».
Итак, Батлер первым получил заряд целительной магической силы — луч подействовал на охранника, словно разряд дефибриллятора, и выбросил гиганта сквозь разбитое заднее окно на лужайку.
«Вау, — подумала Холли. — Отличное варево, Номер Первый».
С Артемисом она обошлась осторожнее — нанесла капельку магической силы на его лоб кончиком пальца. Но и этого оказалось достаточно, чтобы по коже Артемиса пошли круги, как по воде.
Что-то надвигалось. Сквозь разбитые стекла и свой треснувший визор Холли видела лишь какие-то размытые фигуры. Много фигур. Они выглядели маленькими, но двигались очень целенаправленно.
«Не готова. Я еще не готова».
Магическая сила, которую дал ей Номер Первый, закончила свое целительное путешествие по организму Холли, кровь отлила от ее левого глаза, и теперь она могла рассмотреть то, что приближалось к ним.
«Зверинец, — подумала она. — С ним-то Батлер управится».
Но затем внедренная Номером Первым магическая сила позволила ей рассмотреть мерцающие души, плывущие по небу, словно клочья прозрачных облачков, и Холли припомнила легенду, которую столько раз рассказывал ей отец.
«Храбрейшие из храбрых. Оставленные защищать Врата».
«Берсерки, — догадалась Холли. — Легенда подтвердилась. Если они захватят Батлера, мы пропали».
Она переползла через Артемиса, выскочила сквозь заднее окно и свернулась в пропаханной «Купидоном» канавке, чувствуя, как ей на голову посыпались кусочки влажной земли. На секунду Холли испытала безотчетный страх от того, что ее может завалить заживо, но затем земля сыпаться перестала.
Холли ощущала пульсирующую боль в залеченной ключице — словно заморозка отходит — но в целом была в порядке.
«Я все еще плохо вижу, — подумала она. — Почему?»
Но дело было не в ее зрении, просто треснули линзы визора на шлеме. Она подняла визор и кристально-отчетливо увидела атакующих, во главе которых выступали младшие братья Артемиса. За ними следовала фаланга древних вооруженных воинов и стая диких животных.
Батлер стоял на четвереньках, отряхиваясь, словно вылезший из воды медведь. Холли нашла в аптечке еще один тюбик адреналина и вколола его в обнаженную шею охранника.
«Прости, дружище. Мне нужно, чтобы ты был в форме».
Батлер вскочил на ноги, словно ударенный током, но покачнулся, на секунду потеряв равновесие.
Надвигающиеся фигуры неожиданно остановились, выстроились полукругом и приготовились к атаке, но почему-то не начинали ее.
Маленький Беккет Фаул стоял впереди, но был сейчас похож не на ребенка, а на уверенного в себе бойца, покачивающего в руке пучок окровавленных тростинок.
Остатки магической силы, данной Номером Первым, позволили Холли распознать внутри тела мальчика душу Оро.
— Я эльфийка, — крикнула она на гномском. — Эти люди мои пленники. Не нужно с нами ссориться.
Над воинами прокатился голос Опал Кобой.
— Пленники? Этот, большой, не очень-то похож на пленника.
— Кобой, — сказал Батлер, окончательно пришедший в сознание. Затем он заметил среди врагов свою собственную сестру. — Джульетта, ты жива!
Джульетта шагнула вперед, но как-то неуверенно, словно тело плохо подчинялось ей.
— Браддур, — сказала она странным надтреснутым голосом. — Обними меня.
— Нет, старина, — предупредила Холли, рассмотрев внутри сестры Батлера душу воина. — Джульетта захвачена.
Батлер моментально все понял. Они уже сталкивались с эльфийскими похищениями, когда Артемис был захвачен в комплексе Атлантиды.
Плечи Батлера опустились, а на лице появились жесткие морщины.
— Ты ли это, Джул?
Королева воинов, Беллико, просмотрела воспоминания Джульетты, чтобы ответить, но еще не вполне овладела ее голосовыми связками. Ее слова были неразборчивыми, словно доносились из плохих динамиков, и звучали со странным акцентом — смесь скандинавского и южноамериканского.
— Йе, Брраддур. Это йя. Зуульетт.
Батлер все понял. Это было тело его сестры, но внутри него находился кто-то чужой.
К ним присоединился Артемис. Он положил ладонь на плечо Холли. На футболке Артемиса темнело пятно крови, которой он откашлялся.
Как обычно, он сумел задать самый насущный вопрос:
— Почему они не нападают?
Холли пожала плечом.
«Почему? — подумала она. — В самом деле, почему?»
— Почему они не нападают? — повторил Батлер. — Их больше, а мы еще находимся в смятении. И что с моей сестрой, черт побери?
Холли вспомнила легенду и поняла, почему враги медлят.
«Мы — новые тела-носители внутри Круга. Им нужны наши тела».
Души кружили над их головами, готовясь спикировать вниз.
«Я не успею объяснить, что собираюсь делать, — подумала Холли. — Я просто должна сделать это».
Проще поступить так и надеяться, что позднее для ее поступка найдутся оправдания.
Она повернула колесико настройки на стволе своего нейтринного пистолета и выстрелила в открытую шею Батлера, а затем в руку Артемиса.
«Теперь им нас не украсть, — подумала она. — Но с другой стороны, берсерки, возможно, просто убьют нас».
Души спикировали на предполагаемые тела-носители, словно обрывки мокрого полиэтилена. Холли почувствовала, как эктоплазма лезет ей в рот, но чужое «я» не может овладеть ее телом из-за находящейся под воротничком защитной руны.
«Держись, — твердила себе Холли. — Держись».
Холли ощущала привкус глины и желчи. Она слышала эхо криков, раздававшихся десять тысяч лет назад, и знала теперь о битве при Тайллте столько, словно сама стояла на той равнине, где кровь лилась рекой, где волны воинов накатывали друг на друга, и трава темнела, примятая их сапогами.
«Все было так, как рассказывал мне отец», — поняла Холли.
Чужая душа в последний раз попыталась проникнуть в Холли, но не смогла и улетела назад в небо.
Души двух берсерков боролись за то, чтобы войти в Артемиса и Батлера, но были отброшены. Батлер лежал подобно поваленному дереву, а Артемис — сжав кулаки, пораженный тем, что его подруга Холли собирается обжечь его обнаженную кожу нейтринным лучом. Артемис быстро и ошибочно заключил, что Холли уже захвачена одним из врагов. Кое-что он узнал и от души, которая пыталась овладеть им самим.
Артемис поднялся на колени, глядя сквозь застилающую глаза боль на то, как приближаются берсерки. Кто теперь Холли — друг или враг? Ни в том, ни в другом нельзя быть уверенным. Внешне она выглядит собой и поводит своим оружием в сторону приближающейся орды.
Из-за толпы воинов долетел приглушенный массой тел голос Опал.
— Они сумели защититься. Тогда убейте их, мои воины. Притащите мне их головы.
Артемис закашлялся.
«Притащите мне их головы? Раньше Опал выражалась деликатнее. Правду говорят: тюрьма людей не красит. И пикси тоже».
Его собственные младшие братья наступали на него, и в их глазах читалась жажда крови. Двое четырехлетних мальчишек, двигавшихся все увереннее и быстрее.
«Кем они стали? Неужели Майлс и Беккет на самом деле смогут убить нас?»
А если не они, то, возможно, вон те пираты с заржавленными абордажными саблями.
— Батлер, — жестко приказал Артемис. — Отойди и оцени обстановку.
Ничего другого им не оставалось.
«Нам совершенно ничего не известно».
Эта неизвестность раздражала Артемиса, хотя он и находился в смертельной опасности.
— Отойди и попытайся ранить кого-нибудь за исключением пиратов. Китайцы — мумии, а если пострадают несколько животных, я тоже не слишком огорчусь. Вопрос простой: мы или они.
Но Батлер не слушал необычно сбивчивую для Артемиса речь, его череп раскалывался после выстрела Холли. Да, выстрел был что надо.
Защищать группу выпало Холли. Отлично. Все, что капитан Шорт могла сделать, это послать в толпу нападавших широкий нейтринный луч, и это помогло им выиграть какое-то время. Но затем из высохших как скелет пальцев одного из пиратов вылетела дубинка и ударила Холли прямо в нос, отчего она повалилась на Батлера.
Артемис смотрел на подходящих все ближе врагов и сожалел о том, что последний их контакт будет физическим — проще говоря, все закончится дракой.
«Я всегда считал, что мой интеллект убережет меня, но теперь мне предстоит быть убитым собственным младшим братом. Он разнесет мне голову камнем. Последний акт соперничества между братьями».
Затем земля разверзлась под его ногами и поглотила всех троих.
Опал Кобой подошла, расталкивая локтями своих подданных, к краю расселины, так неожиданно появившейся и поглотившей тех, кто ожидал ее мести.
— Нет! — воскликнула она, грозя небу своими маленькими кулачками. — Я хотела получить их головы. На пиках. Для вас это привычное дело, не так ли, мои воины?
— Сажать головы на пики? Конечно, — согласился Оро, шевеля губами Беккета. — И руки-ноги тоже.
Опал готова была поклясться, что земля под ее ногами вздрогнула.
