Глава седьмая
Сороки — белобоки (окончание)
Когда микроавтобус съехал с трассы, дорога стала малость похуже, когда же он миновал небольшой населенный пункт «Коробейники», она стала и вовсе удручающей. Возникало ощущение, что буквально вчера здесь закончились серьезные позиционные бои, причем саперные части обеих сторон готовились к серьезной обороне. Иначе как объяснить тот факт, что то и дело более — менее асфальтированная и кое-как проходимая часть дороги периодически сменялась скользкими от грязи колдобинами проселка?
— Терпи, молодой — ухая на рытвинах подбодрил Герман Кольку — По крайней мере, все еще едем, на пузо не сели!
Все верно, в тот момент еще не сели. Сели минут через семь.
Это случилось в особо здоровенной ямище, с глубокой грязной лужей на дне. Микроавтобус поревел, покрутил колесами, выбрасывая фонтаны грязи, но и только.
— Все, браток — Герман повернул ключ зажигания, и машина затихла — Приехали, станция «Вылезай».
Он сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.
— Фига себе — Колька скрежетнул дверцей, глянул на пызырящуюся белую пену в луже и поежиля — Лужа-то какая, а? Глубокая, грязная, холодная.
— Давай — давай — подбодрил его Герман — Сигай, все одно промокнем пока до Волоховки дойдем.
— Волоховки? — Колька почесал затылок — А это далеко?
— Километров десять — Герман открыл бардачок, достал оттуда запечатанную пачку сигарет и засунул ее в карман — Лесом, надо думать, покороче будет, но в лес мы не пойдем сразу по двум причинам.
— Там грязно? — предположил Колька, прикидывающий — допрыгнет он из микроавтобуса до обочины или нет.
— Да уж куда грязнее? — Герман открыл дверь со своей стороны и даже с каким-то уважением глянул на успокоившуюся грязь лужи — Нет, приятель, не поэтому. Во первых мы этого леса не знаем и запросто можем в нем заплутать.
— А навигатор? — Колька достал новенький телефон, который давеча купил с зарплаты — Доведет!
— Навигатор — оперативник скептически хмыкнул, давая понять, что он думает о современной технике — Ты уверен, что в нем вообще существует эта самая Волоховка? Я — нет. На отечественных старых картах — да, а тут… Да и не это главное. Главное — что леший наверняка уже проснулся и наверняка он не дурак подшутить с парой залезших в его лес чужаков. Тем более таких, как мы с тобой.
— Леший? — Колька вздохнул. Нет, сегодня у него просто какой-то экскурс в мир русских сказок и былин — Это тот, который путников в болото заводит? Он тоже есть?
— А как же — Герман отправил окурок в лужу — Лес старый, сразу видно, так что Хозяин в нем наверняка в наличии имеется, как без него. И поверь мне на слово — болото это не самый паршивый вариант из того, что есть в его арсенале.
— А почему он опасен конкретно для нас? — уточнил Колька, оттягивая момент плюханья в грязь.
— Понимаешь, отличие нечисти от людей или нежити в том, что она видит — Герман защелкал пальцами, подбирая слова — Ну не знаю… Сущность того, кто перед ней стоит. А наша с тобой сущность проста — мы из тех, кто стоит на страже людей от иррационального, но при этом реально существующего. Мы не стремимся их, нечисть, уничтожить, но и воли не даем, то есть мы им, Древним, не враги, но точно и не друзья. Вот и выходит — если Лесной Хозяин обнаружит на своей территории парочку знающих смертных, то он точно их не выпустит из леса. Ради правды, но и простых людей после спячки может заводить до смерти, потому и селяне до первого листа в лес без нужды не суются, а уж нас — наверняка. Отправит за грань времени и пространства и все, никакой МЧС не поможет.
— За какую еще грань? — Колька начал думать о том, что Герман по своей привычке развлекается так.
— Лесные Хозяева в пределах своего ареала существования обладают почти безграничной властью — скучновато — назидательно сообщил парню оперативник — И даже над временем. Потому иногда и появляются заметки на новостных порталах о людях, которые умудрились заблудиться трех соснах в ближнем Подмосковье, но так и не были найдены, хоть на их поиски сотни людей были посланы. А на деле все очень просто — подвернулись они Лесному батюшке под горячую руку, а может обидели его чем, сами того не зная. И услал он их за грань времени, ходить между деревьями и аукать в давнем прошлом, когда тут сплошной лес был на тысячи километров.
— Офигеть — Колька с опаской глянул на опушку с голыми березками, ходу до которой было с полкилометра — Я теперь вообще в лес не зайду.
— Не зарекайся — посоветовал Герман, вздохнул и сиганул из кабины, хлюпнув водой — И потом — если Лесного Хозяина не злить, то все будет нормально. Это он по весне, спросонья, шебутной, а в остальное время не до того ему. Да прыгай уже, у нас еще дел полно, а времени уже пятый час, до темноты всего — ничего осталось!
Самое обидное — колдобина, в которой они сели оказалась чуть ли не последней, дальше дорога была, конечно, не как на Рублевке, но все равно — более — менее.
Колька было заикнулся по поводу того, что можно пойти, попробовать вытолкнуть микроавтобус, но Герман только отмахнулся, посоветовав ему не валять дурака, непонятно добавив «Раз уж распорядились нами так — чего зря дергаться?»
Поразмыслив, парень пришел к выводу, что кто-то видно за ними наблюдает, по крайней мере, Герман думает именно так. Он поозирался вокруг, но никого не приметил — слева пустынное поле, справа подлесок, в котором тоже не души — среди невысоких березок особо не спрячешься, особенно сейчас, когда нет листвы. Ну, кроме сороки, которая застрекотала, как будто поняв, что Колька на нее смотрит, взмахнула крыльями и полетела над лесом.
Маленькая деревенька, видимо, та самая Волоховка появилась перед напарниками часа через полтора, когда они уже порядочно перемазались грязью и даже немного продрогли — весна-то она весна, но ветерок иногда поддувал вполне себе прохладный.
— Н — да — Герман окинул глазами маленькое поселение, домов из двадцати — Типичная среднерусская деревенька, из тех, что называют «уходящей натурой».
— А там вообще живет кто-нибудь? — Колька вовсю глазел на покосившиеся дома из почерневших бревен — Какая-то она… Нежилая, что ли?
— Окна не заколочены — стало быть, живут — уверенно сказал Герман и зашагал к крайнему дому — Пошли, воды попьем и получим стартовую информацию.
Надо заметить, что налет легкой шутливости и даже где-то придурковатости с Германа слетел так, как змея сбрасывает старую шкуру. Он сейчас напоминал Кольке бойцового пса, который подобрался перед схваткой, превратившись в комок мускулов. Плохо только, что своими опасениями он не хотел поделиться с ним, неправильно это было, надо же понимать, чего ожидать? Впрочем, может просто он не хотел его, Кольку, пугать?
— Хозяева! — гаркнул оперативник, подойдя к невысокому дощатому забору и без излишней скромности открыв калитку — Есть кто в доме?
— Кто-нибудь — да есть — послышалось из дома и на пороге, скрипнув входной дверью, появилась невысокая, опрятно одетая старушка в белом платочке на голове — Чем обязана?
Колька не удержался от улыбки — с учетом сегодня узнанного она должна была сказать что-то вроде «Чего тебе надобно, добрый молодец?».
— Добрый день, почтенная — учтиво сказал Герман — Нам воды бы попить.
— Так колодец в трех домах отсюда есть — ткнула пальцем старушка — Там и ведро в наличии. И попьете, и почиститесь, а то вон как замарались, даже смотреть страшно. И не бойтесь мимо него пройти, он у нас в глаза всем проезжающим и проходящим бросается.
Как будто подтверждая ее слова, застрекотала сорока, которая, оказывается, сидела на печной трубе, торчащей на крыше.
— Так неудобно из ведра-то черпать — Герман обаятельно улыбнулся — И потом — вода холоднющая. Нам бы теплой, а то застудимся.
— Так откуда ж ее взять-то? — всплеснула руками старушка — У нас тут центрального отопления нет, а баню я нынче не топила, мне это без надобности. Да и не пускаю я в нее абы кого, уж не обижайтесь.
— Да какие тут обиды? — отмахнулся Герман — Ладно, пойдем мы тогда.
Он было уже собрался закрыть калитку, как хлопнул себя ладонью по лбу и снова повернулся к старушке, пристально смотрящей на него.
— Чуть не забыл — Герман даже покачал головой влево — вправо, как бы сетуя на ослабшую память — Я чего хотел еще спросить. Тут мой приятель где-то обретаться должен, Валерой зовут. Длинный такой, худющий, молодой. Не знаете часом, в каком доме он остановился?
— Да что ты, что ты — даже замахала руками старушка — У нас тут если и появляются молодые люди, то только совсем уж летом. Эти, как их… Поисковики. «Черные копатели».
— Ух ты, какие вы слова знаете — поразился Колька.
— Так не в глуши живем — с достоинством ответила старушка — Смотрим новости и другие программы.
Она ткнула пальцем в направлении крыши, где Колька увидел белую тарелку спутниковой антенны.
— Ну, не было — и не было — Герман вроде бы как даже не был сильно удивлен — Может, мы его опередили просто?
— Может — покладисто согласилась старушка — А, может, и друг ваш чего перепутал, у нас места-то тут такие, заплутать запросто можно. Может, он вообще в Капустино поехал?
— Точно — кулак Германа ударил в Колькино плечо, тот удивленно ойкнул — А что, запросто Валерка перепутать мог! Спасибо тебе мать, подсказала. Да, зовут-то тебя как?
— Да, а чего меня звать? — старушка сузила глаза — Имя дело такое, не стоит его попусту трепать. Ну, все, путнички, идите себе к колодцу да в Капустино ступайте, за другом своим.
— Ну да, ну да — заторопился Герман — Идем.
Он закрыл калитку и зашагал размашистым шагом вперед.
— А ты хоть знаешь, где это Капустино? — еле догнал его Колька — А?
— Какое Капустино? — негромко ответил ему Герман — Нет здесь никакого Капустино поблизости, бабка нам обоим глаза вовсю отводила, и, заметим, — очень умело. Кабы на нашем месте простой прохожий был, я бы за его жизнь гривенника не поставил. Это ж не ведьма была, а бесовка. И наглая какая, даже имя этого охламона пропавшего оспаривать не стала. Ох, Ровнин, если выберемся отсюда, то я тебя на такую проставу разведу! Ты пол — литрой не отделаешься, даже не надейся
— А в чем различие? — на ходу спросил Колька — Ну, ведьмы и бесовки?
— У одной душа есть, потому что она злу не предалась, она нечто третье между Светом и Тьмой, а у второй ее нет, потому что она пошла в оплату за выданную ей силу — совсем уже негромко пробормотал Герман — А тебя, я гляжу тоже не сцепило? Это почему? Я уж думал, придется тебя за ноги хватать, чтобы невесть куда не убежал.
— Не знаю — только сейчас удивился этому факту Колька — Может, из-за мешочка, что мне Аникушка дал?
— Так и носишь его? — удивился Герман — Молодец, так держать.
Тут они наткнулись на колодец, о котором говорила старуха. Он и впрямь выглядел инородным телом в этой деревне — эдакое смолисто — желтое пятно среди черных бревен домов.
— Почиститься — почистимся — прошептал Герман — А воду из него пить не смей.
— Чего так? — опечалился Колька. Во рту у него как будто наждаком прошлись и холодной воды хотелось невозможно. А еще лучше — пива.
— Мы не знаем, что это за колодец, что за вода — зашипел Герман — Мозги включай хоть иногда. А если это вообще не колодец, а морок и в ведре нам невесть какой настой поднесут? Никогда не ешь и не пей того, в чем не уверен на сто процентов, тем более в таких местах.
Оперативник бросил ведро в колодец, дождался мелодичного «плюх» и начал вращать скрипучий ворот.
— Слушай, ну, если все так непросто, может позвонить в отдел, наших предупредить, что тут ситуация изменилась? — предложил Колька — Во избежание?
— Давай — давай — одобрил Герман, подцепляя рукой дужку ведра — Хоооорошая идея!
Колька вынул из кармана телефон и понял, что оперативник по традиции шутки с ним шутит. Сигнала не было вовсе, судя по всему, спутники и вышки оператора явно огибали стороной маленькую Волоховку, рассудив, что местным жителям связь с Большой Землей не нужна.
— Капец какая холодная — Герман черпал горстью воду прямо ведра и затирал ей грязные пятна на своих джинсах — Как бы радикулит не получить.
— Ну нафиг — Колька глянул на красно — синие руки Германа и поежился — Мне в Кремль на прием не идти, я и так похожу.
— В машину таким грязным не пущу — мстительно заявил оперативник — Даже не мечтай.
— А я портки сниму и в туселях поеду — хмыкнул Колька — Дам с нами нет.
— Что ж это ты, лихоимец, делаешь! — раздался визгливый вопль — Из общего ведра, грязь свою! Да чтобы тебе пусто было, чтобы тебя бородавки задавили, чтобы…
— Хорош орать — остановил злословие невзрачной бабенки средних лет, стоящей около колодца с пустым ведром Герман — Тем более пустые проклятия орать, у тебя силы нету, я это чую. Старуха из крайнего дома тебя послала?
— Какая — такая старуха… — неуверенно начала бабенка и осеклась, увидев уже знакомый Кольке серебряный нож — Она.
— Я-то думал тут ведьмы живут, а тут кубло гадючье — задумчиво протянул Герман — Как-то так.
— Одна она здесь, бесовка эта — проговорила бабенка — Пришла три года назад сюда, лешего нашего подчинила себе, потом Власия, хозяйка ковена нашего пропала, как в воду канула. Остальные-то девоньки у нас молоденькие, куда им с этой тягаться.
— А ты что же? — Герман убрал нож под куртку — Ты-то не молоденькая, я погляжу.
— Да уж, не молоденькая — Колька моргнул — показалось ему, что некрасивое, но нестарое еще лицо селянки на миг стало лицом древней старухи — Только вот силы у меня нет, забрали ее у меня, еще при царе — Освободителе забрали. Сцепилась я с одной залетной, гордыня меня, вишь, обуяла, захотелось доказать этой лярве французской, что наши онучи ихних не вонюче.
— Доказала? — почти дружелюбно уточнил Герман.
— Доказала — вздохнула селянка — Только вот вышло все криво да косо, погорячились мы с той Жаклин. В соседней деревне тогда два дома сгорело, в наш лес я вообще полвека потом ходить боялась, да и по сей день леший мне той поваленной березовой рощи не забыл, француженка в дом скорби загремела, ну, а я силы навек лишилась. Выгорела она у меня вся, сила-то, до донышка. Вечная жизнь осталась, облик остался этот, — а силы нет. Так вот и живу, небушко копчу. А сейчас и вовсе в служанки к этой твари бесовской попала. А куда деваться? Она бровью поведет — и все, конец мне, стаю, как снежная баба по весне.
— Так в чем же дело? — Герман широко улыбнулся — Помоги нам, ты же поняла, кто мы такие есть. Ведьм без нужды мы не трогаем, ты это знаешь, а вот бесовки — это другое дело. Это наш профиль. Девки-то ваши не успели начудачить, крови нет на них?
— Человечьей — пока нет — неохотно призналась женщина — Пока. Нынче, я так понимаю, появится. Повязать она их ей хочет.
— Да какой там — Герман посмотрел на старую ведьму чуть ли не с жалостью — Что ей эти мелочи. Человеческая жертва — первый шаг на Ту Сторону. Сначала весенняя жертва, потом танец огня, потом…
— Ох! — женщина закрыла лицо рекой — Она себе свиту решила из нашего ковена сварганить.
— И откупные души — не слишком понятно для Кольки, но, видно, понятно для женщины добавил Герман — Видать, сильная бесовка, коли она у тебя из головы мысли-то убирала.
— Сильная — подтвердила селянка — Очень. Но сила солому ломит, да и пособлю я вам, чем смогу.
— А что остальные? — полюбопытствовал Герман, доставая из кармана сигареты — Они к ней лепятся или в сомнениях еще?
— Да кто как — подумав, ответила женщина — Молодые они еще, понимаешь?
— Да я-то понимаю — голос Германа был непривычно жестким — Только ведь если они захотят ее защищать, тут не до церемоний будет.
— Ну, твое дело такое — обречённо произнесла женщина — Да и мы порядок знаем.
— Где ритуал проводить будут? — требовательно спросил оперативник — Сколько всего ведьм в ковене? Где парня прячут? Почему именно его для жертвы выбрали?
— Завалил-то вопросами, завалил, что твои сани сеном — проворчала бывшая ведьма, пожевала губами, но потихоньку, помаленьку рассказала напарникам что к чему.
Оказывается, парень этот, Валера, тот, что сын большого человека, да и сам этот большой человек по крови наследники могучего бесогона из ближников митрополита Филиппа, который еще во времена аж Ивана Васильевича Грозного сильно проредил колдовской мир Руси. Он и бесовок на чистую воду выводил, и колдунов жег нещадно и всем остальным представителям отечественной нечисти веселую жизнь устраивал. Его сын, а после и внук промышляли тем же, но всему выходят сроки и семейная профессия в какой-то момент сошла на нет, а еще через пару поколений потомки о славных делах пра — прадеда уже и не помнили даже.
Люди забыли, это им свойственно, а вот нелюди — нет. Там с памятью все в порядке, там свои и чужие долги помнят хорошо, и отлично знают цену мести. Причем не только мести, но и крови. Колька с непонятной внутренней дрожью слушал рассказ бывшей ведьмы, деловито объясняющей то, что из ряда компонентов, среди которых самым главным будет кровь этого самого Валеры, в которой до сих пор плескается пара эритроцитов того самого истребителя нечисти, можно забабахать отменное зелье ведьмовской силы. А если туда еще и добавить кусок его сердца, то оно такую силу возьмет, что будь здоров.
— А по сути, это ведь не зелье силы будет — заметил Герман — Кровавая жертва и его кровь, выпитая убийцами — это качественно другой уровень. Елки — палки, напарник, мы же всего за двести верст отъехали от столицы нашей Родины, а тут такие дела творятся. Что ж в Сибири происходит?
— А ничего — равнодушно сказала селянка — Там особо не разгуляешься, староверы шею мигом свернут. Им Уголовный кодекс не писан.
— Ладно, тетка, решено, будем считать, что наши интересы совпали — деловито сообщил ей Герман — Где и когда?
— В полночь — бывшая ведьма мотнула подбородком в сторону недалекого леса — Там, в верстах в пяти отсюда, есть поляна. Вот на ней все и произойдет.
— Не произойдет — заверил ее Герман — Не допустим. Но вот меня что беспокоит — мы эту поляну-то найдем? Да и леший…
— Ступайте по дороге, вон из деревни. Километров через пять вас встретят — деловито сообщила бывшая ведьма — И встретят, и проводят. Все, уходите, уходите, а я с докладом пойду, скажу, что спровадила вас. И вот еще — ты, молодой, напейся, напейся водицы-то, смотрю, горло у тебя пересохло со всем. Да вода это, не бойтесь, ни к чему Меланье вас травить. Собак злить без нужды — ничего глупее не придумаешь.
— Меланьей, стало быть, ее зовут? — задумчиво сказал Герман, пока Колька глотал льдисто — холодную воду — Имя-то ее или же…?
— Пес ее знает — вздохнула женщина — Я ее под ним знаю, а уж какое оно у нее на самом деле — то мне не ведомо.
Оперативники раскланялись с селянкой и зашагали по дороге.
— Мутная тетка, но верить ей можно — сказал Герман, как они отошли от деревни на полкилометра — Ясное дело, что она не нам помогает, она свои проблемы решает, плевать ей и на нас, и на Валеру этого, и на все человечество в целом. А вот бесовку изжить да спасительницей ковена выступить — это да. А если повезет, так и силу Меланьину забрать, хотя это, конечно, нелегко сделать.
— Я половину из того, о чем ты говорили, не понял — признался Колька — Что за весенняя жертва, что за откупные души?
— Бесовке одной выжить трудновато — пояснил Герман — Можно, но сложно. Да и самой все делать приходиться. И потом — должок-то за заемную силу Та Сторона у нее стребовать в любой момент может, а платить-то не хочется. Нет, за основную силу она расплатилась своей душой, но там все так устроено, что то и дело приходится по мелочам занимать — то знания, то еще чего. И надо платить. Вот тогда бесовки ведьм и сбивают с панталыку. Они же, ведьмы, считай на грани стоят между Светом и Тьмой, один шаг в любую сторону — и все, выбор сделан.
— Ты же сам сказал, что светлых ведьм не бывает.
— Светлая ведьма называется «просто женщина» — Герман засмеялся — Они теряют силу доброй волей и просто живут, как все остальные люди. Ну, правда остается что-то, так, бытовое. Зуб заговорить, температуру сбить наложением рук, ложь распознать или наоборот, наврать так, что ни в век не разберешь… Но это многие женщины и так умеют делать, особенно последнее. А вот те, кто на другую сторону подались, те, считай, пропали. А души их достанутся тому, кто их туда привел.
— Разменная монета — понимающе кивнул Колька.
— И послушные слуги, на веки вечные — подтвердил Герман — Преданные до огня и костра, беспрекословно слушающиеся. Страшное дело. Ну, а чтобы это случилось надо провести ритуал, вот про него мы и толковали. Весной человеческую жертву принести, потом, перед летом через огонь пройти, потом русалку прикончить, еще что-то… Ну и последний, шестой шаг — осенняя жертва, самая жуткая. Ребенка надо убить, некрещеного.
— Слушай, а как же мы ее… — Колька помялся, подбирая слово — Ее же, такую, поди так, сходу, и не убьешь поди?
— Не бздо, малой — ткнул парня кулаком в бок Герман — Жизнь одна и смерть одна, не здесь, так в другом месте головы сложим. Из нашего отдела на этом свете только один задержался надолго, да и то в виде бесплотного призрака, все остальные кто где лежат. Но — все по делу полегли, не за так.
Кольку эти слова не особо ободрили, но мыслей смыться куда подальше у него не появилось. Не потому что он был смелым и честным, хотя и не без этого, а просто — не возникло и все.
— Страшновато? — ухмыльнулся Герман — Ну, это нормально. Но ты особо не дергайся, у нас на руках пара козырей есть. Во — первых — бесовка пока тут одна, остальные еще не сделали первого шага. Во — вторых она нас не ждет. В третьих — мы же смелые, отважные и очень умелые. Так что, как не крути — у нас хренова туча шансов для того чтобы довести дело до ума. О, а вот и наша сопровождающая пожаловала.
Над головами сотрудников отдела пролетела небольшая сорока, не та, которую они видели раньше, поменьше.
— Не понял? — Колька повертел головой — Где?
— Да вон — Герман показал на сороку, которая влетела в маленькую березовую рощицу шагах в пятидесяти от них — Или ты думаешь, что это и впрямь птица?
Сорока скрылась среди деревьев и через мгновение из рощицы вышла стройная девушка, одетая в джинсы и короткую кожаную куртку, из под которой виднелся белый свитер.
Колька икнул — такого он не ожидал.
— Подмосковные ведьмы редко оборачиваются кошками или кем-то другим — пояснил Герман — Обычное их обличие — сороки.
— Так а там… — Колька ткнул пальцем в сторону деревни.
— Нас пасли с самого начала — кивнул Герман — А как же. Интересно, почему не пасут сейчас.
— Марфе не повезло — девушка расслышала его последние слова — Руку ушибла сильно, так неудачно оступилась, прямо беда.
— Жалко Марфу, жалко бедолагу — Герман криво улыбнулся — А тебя как звать, красавица?
А девушка и впрямь была красива — отметил Колька. Высокий чистый лоб, веснушки на точеном носике, губы, алые и без всякой помады и глаза, пронзительно — зеленого цвета.
— Зовут зовуткой — бойко ответила девушка.
— Так и называть? — игриво поинтересовался Герман.
— Да хоть горшком зови, главное в печку не суй — попросила девушка и пощелкала пальцами перед носом Кольки — Парень, дырку на мне не протри. Сейчас, вон, куртка затлеет, так ты на меня таращишься.
— Извините — смутился Колька — Я просто таких красивых девушек как вы и не видел никогда. Только в телевизоре и в журналах.
— Святая простота — вздохнул Герман — Ладно, когда пойдем на поляну-то?
— А сейчас и пойдем — девушка улыбнулась, показав белоснежные зубки — Чего тянуть. Но от меня ни на шаг не отходить, коли отобьетесь — я за вас не в ответе.
— Мы себе не враги — ответил за обоих Герман.
— И вот еще, держите — она сунула каждому из напарников в руки по куску черного хлеба — Как скажу — бросите перед собой.
Войдя в лес, девушка что то пробормотала, отвесила три поклона, поворачиваясь слева направо и со словами -
— Прими угощение, Лесной Хозяин — бросила в кусты неподалеку горбушку.
Герман понятливо кивнул, и сделал то же самое, попутно ткнув Кольку локтем в бок.
Когда и парень закинул свой подарок лешему в соседние кусты, над ними прошумели березки, от внезапно налетевшего ветра и как будто ниоткуда появилась тропинка, которой полминуты назад вроде и не было.
— Быстро, быстро — прошептала девушка и пошагала по ней — Характер у нашего лесного дедушки непростой, сейчас он добрый, а что будет у него на уме через полчаса, никто не знает.
Как видно, на этот раз все обошлось, то ли лешего удовлетворили подношения, то ли он тоже не испытывал симпатии к бесовке, но через час, когда уже начало смеркаться путники вышли к поляне.
— Елки — палки — Герман стряхнул с воротника куртки еловые иголки — Опять ноги промокли.
— Мне бы твои заботы — вздохнула девушка — Страшно мне очень.
— И мне — поддержал ее Колька — Но что поделаешь, судьба у нас такая.
— Это у вас — уточнила девушка — У меня другая.
— Эх, молодежь — Герман щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету — Чего тут бояться? Будет открытый бой, кто кого, бах — трах и все дела. Вот когда не знаешь, с какой стороны прилетит и от кого — вот это страшно. В общем — война херня, главное маневры.
— Не выражайся при девушке — попросил Колька.
Герман закатил глаза под лоб и присел на сухую кочку у кривой березки.
— Ну все, я пошла — сказала девушка — Мы все вместе должны будем сюда прийти, если меня не будет, то Меланья недоброе заподозрит. А вы здесь оставайтесь, на этом самом месте, его с поляны не видно.
— Давай — давай — одобрил Герман — Не будем ее раньше времени настораживать.
— Окурки здесь не бросай — предупредила его девушка — Беда будет, Хозяин рассердиться может.
— Не учи ученого — попросил оперативник — Все, чайка моя, попутных воздушных тебе потоков.
Девушка скрылась за деревьями и вскоре напарники услышали треск крыльев.
— Красивая — Колька глянул на почти темное небо — Очень красивая.
— Она ведьма — Герман постучал парня по лбу — Они другими не бывают. Но она — не такая как мы, помни это. И не думай, что если они нам помогают, то это за твои красивые глаза. Скажем так — сейчас у нас симбиоз, как у черепахи с змеей.
— Какой черепахи? — не понял Колька и перевел взгляд на напарника.
— Плывет по морю черепаха — Герман поплевал на сигарету, затушил ее и аккуратно убрал в пачку — На спине везет змею. Плывет и думает «Сброшу — укусит». А змея в это время думает — «Укушу — сбросит». Вот и у нас тоже самое. Они — ведьмы. Мы — сотрудники пятнадцатого отдела. И у каждого из нас свои цели во всей этой истории.
Он поднялся на ноги, сделал несколько шагов и остановился у старого раскидистого вяза.
— Да, место удачное, не ошиблась девчонка, все как на ладони и нас не видно. Но мы переберемся вооон туда.
— Зачем? — непонимающе глянул на него Колька.
— Затем — Герман повертел головой — В таких вопросах никогда никому не верь.
— И тебе? — Колька хотел смягчить тон, но получилось это плохо.
— Ох уж мне этот юношеский максимализм — вздохнул оперативник — Все — таи понравилась девочка? Это нормально. Но пойми ты, неистовый гасконец, что она не с нами, она даже не человек в полном смысле слова. Она — нечто другое, она другая ветвь эволюции. Физиологически — она человек, а вот душа ее… Это такие потемки. Ладно, пройдет время — сам поймешь. Если успеешь.
Герман облюбовал место под огромных размеров елкой, плюхнулся на сухие иголки и зевнул.
— Ну, вот и все, теперь — ждем. И запомни твою главную задачу — вывести из-под удара парня. Обо мне забудь, не надо меня страховать, не надо смотреть, как там у меня что. Твоя задача — освободить бедолагу. Сторожить его будут, но, крепко подозреваю, что не слишком-то и серьезно, он под чарами, так что основной проблемой у тебя будет не столько его отбить, сколько его увести отсюда. Как бы наш жертвенный барашек еще и сопротивляться не начал.
— А если я его? — Колька изобразил что-то вроде удара.
— Эффективно и рационально — согласился Герман — Что-то такое я и хотел тебе предложить. Стало быть, оглоушь его — и в лес, а там по ситуации. Если наша возьмет — дело в шляпе. Если увидишь, что меня на куски начали рвать — линяй в темноту, авось повезет и сможешь из леса выйти. Еще раз — меня выручать не лезь. И мне не поможешь и сам пропадешь. Но как только уташишь его с поляны — сразу тихарись и все, нет тебя тут. Никак себя не обнаруживаешь, сидишь как мышка.
Лежали на иголках они еще долго, часа полтора. Озябли преизрядно, да еще и голод начал донимать, толком-то поесть не успели.
Впрочем, когда между деревьев мелькнули огни факелов и на поляну шагнули первые простоволосые женщины в белых, до пят льняных рубахах, и холод и голод отступили.
Первой шла исключительной красоты женщина, в лице которой, несмотря на всю ее прелестность, было что-то отталкивающее, что-то дикое, жестокое. Это явно и была та самая бесовка.
— А как? — чуть слышно спросил Колька у Германа. Та то, у дома, старая была, а эта…
— Цыц! — зло шепнул тот, пристально глядя на процессию.
Вскоре на поляне уже полыхал костер, два десятка женщин и девушек кружились вокруг него, распевая некую песню без слов.
Появился и Валера — худой, неплохо одетый, с модной щетинкой и совершенно отсутствующим взглядом парень. Его посадили на бревнышко неподалеку от костра, совершенно без охраны, но он и не подумал бежать. Напротив, он знай раскачивался в такт песне и прихлопывал в ладоши.
Ритм нарастал, на небе показалась луна, залив мертвенным светом лес. Фигуры в белом кружились все сильнее, голоса звучали все громче, пламя костра, казалось, танцует вместе с ними.
И когда песня прекратилась, то в ушах у Кольки оглушительно взорвалась тишина, что в принципе противоестественно.
— Началось — послышался шепот Германа и еле слышно скрежетнул нож о ножны.
Меланья подняла руки к небу, к луне, выкрикнула какую-то тарабарщину, закружилась на месте, все быстрее и быстрее, как юла и когда она остановилась, то в ее руках была какая-то мятая плошка, вроде как медная, а так же кривой нож с черным лезвием.
— Подведите его ко мне — крикнула она — И помните — каждая из вас должна отведать его крови и плоти. Каждая!
Две женщины подхватили бессмысленно улыбающегося юношу, вертящего головой, под руки и поволокли к Меланье.
— Время — шепнул Герман, рывком выскочил из-под елки и невероятно шустро помчался к бесовке.
Колька же рванул в другую сторону, успев отметить, что одна из тех, кто держал юношу, вроде как подмигнула ему.
— Меланья! — раздался визг за спиной Кольки, но он оглядываться не стал.
Не зря ему женщина подмигнула — когда он подскочил к Валере, та уже отпустила его руку и вцепилась в волосы второй стражницы, которая явно этого не ожидала.
— Тварь! — взвыла та, и ее ногти прошлись по щеке бывшей товарки.
Колька ничью сторону занимать в этой драке не стал — не его это дело. Он, без особых раздумий, зарядил Валере прямиком в челюсть, после взял его руку на болевой прием и попер его в сторону уже родной елки. Тот, окончательно сомлев, еле перебирал ногами.
Что примечательно — никто ему не мешал. Ведьмы, судя по всему, сцепились в междуусобной драке и на то, что потенциальную жертву коварнейшим образом умыкнули, внимания не обращали.
Втащив Валеру под елку, Колька навалился на него сверху и глянул на поляну.
В ярком свете костра было отлично видно все происходящее. Герман и Меланья кружились друг напротив друга, как будто исполняли какой-то ритуальный танец. В руке оперативника поблескивал серебром его нож, бесовка же на первый взгляд была безоружна, но это только пока Колька не пригляделся повнимательней. На самом деле ее ногти на обеих руках представляли собой очень большую опасность для Германа. Они вытянулись, став чем-то вроде небольших кинжалов и вроде как отливали сталью.
Остальные ведьмы уже почти разобрались друг с другом — на поляне лежало штук пять тел в изляпанных кровью и грязью некогда белых рубахах.
Впрочем, еще одна схватка еще продолжалась. В ней участвовали двое — дородная женщина и так понравившаяся юноше молоденькая ведьма с зелеными глазами. Остальные в нее не лезли, только смотрели, как видно тут подобные вещи считались делом личным, происходящим по принципу «Двое дерутся — третий не лезь».
И зря, поскольку куда более крепкая тетка явно брала верх, в какой-то момент она очень ловко сцапала девушку за горло и начала душить, что-то бормоча себе под нос.
Этого Колька никак допустить не мог, он плюнул на приказ Германа, цапнул пистолет и выстрелил в толстуху, метясь в ногу. Ну да, нарушил все возможные положения, сначала надо в воздух шмалять, но тут это никому не поможет.
Что примечательно — почти попал. Точнее — попасть попал, но не в голень, как метил, а в бедро. Толстуха охнула, и на секунду ослабила хватку, но этой секунды девушке хватило.
Она лихо ткнула пальцами руки противнице в глаза, после же повалила ее на землю и уже сама принялась душить.
Что там было дальше — неизвестно, поскольку внимание Кольки переместилось на Германа. Он умудрился зацепить бесовку, отчего та взвыла голосом, не имеющим уже ничего общего с человеческим, крутанулась на месте, пытаясь достать шустрого оперативника своими когтями и прозевала момент, когда ей на спину прыгнула та самая бабенка, с которой напарники говорили у колодца.
— Режь ее, служивый! — заорала она — Режь!
Герман несколько раз коротко ударил бесовку ножом в живот, при этом женщина орала какие-то невнятные фразы на незнакомом Кольке языке.
Из ран вместо крови у бесовки повалил черный дым, и вроде как даже с языками пламени, она то ли орала, то ли стонала на одной ноте, и продолжалось это до тех пор, пока Герман не резанул ей клинком по горлу, к которому тут же, изогнувшись, как гимнастка присосалась потерявшая силу ведьма, крайне напоминая ненасытную пиявку.
— Капец — вырвалось у Кольки. Сценка и впрямь была не из приятных.
И тут все кончилось, как-то сразу.
На землю брякнулись кости бесовки — ее тело истаяло в воздухе как дымка, кроме желтого костяка в рубахе больше ничего не было.
Упала туда же и женщина, которая до последнего висела на ее спине. Правда она значительно похорошела за эти секунды и помолодела тоже.
Встала с тела (явно неживого) и молодая ведьма. Она была бледна, но явно довольна собой.
Герман же раз за разом втыкал почерневшее лезвие кинжала в землю, громко матерясь.
— Сила ковена! — поднимаясь с земли, громко крикнула очень довольная ведьма.
— Верность ковену! — дружно ответили ей выжившие участницы шабаша.
— Вылезай — сказал Герман, который вернул ножу привычный блеск, а потому успокоился, и, убрав его в ножны, полез за сигаретами — Все кончилось.
— Ну, служивый, мы квиты — подошла к нему ведьма, явно вернувшая себе силу — Мы получили свое, ты свое. Каждый при своем интересе.
— Да прямо — хмыкнул Герман — О чем ты говоришь, я не понимаю? Мы тебе силу помогли вернуть, конкурентку убрать, из рабства тебя освободили и власть над ковеном дали. И после этого мы при своем интересе?
— Ладно, чего ты хочешь? — деловито спросила ведьма, глянув на луну — Могу клад показать, хороший клад, чистый, без охраны. Могу зелье дать хорошее, редкое, еще в позатом веке закрытое. Порчу наведет на кого хочешь, причем без обратного действия.
— Да нет, милая — засмеялся Герман — Это все мне без надобности. Давай так — ты три раза помогаешь мне и три раза моей приятелю, после этого мы в расчете.
— Ох ты, как губешки-то распластал — захохотала стремительно хорошеющая и молодеющая женщина. Ее волосы меняли цвет прямо на глазах, из бесцветных и прямых становясь рыжими и кудрявыми — Смотри, слюной не захлебнись.
— Что ты там про обратное действие говорила? — иезуитски спросил Герман — Ты же опытная, ты же все знаешь.
— Ладно — сдалась ведьма — Прах с тобой. Один раз помогу тебе и один вон тому мальчонке. И все!
— Идет — кивнул Герман — Клянусь Луной, что такая оплата меня устроит.
— Клянусь Луной, что заплачу этот долг — без энтузиазма сказала женщина.
— Луна, мы слышали их слова — нестройно произнесли ведьмы.
— Ну, а мне что теперь делать? — спросила зеленоглазая ведьма, подходя к Кольке, вылезшему из-под елки и волокущего за собой Валеру. Бедолага таки сомлел.
— Да ничего — просопел Колька — парень был худой, но тяжелый — Я тебя просто так спас, ты красивая. Нельзя, чтобы такая красота сгинула со света.
— Даже не знаю — развела руками девушка и посмотрела на товарок — И как быть?
— Влюбился — сказал кто-то из ведьм — Вот потеха!
— Ничего подобного — проворчал Колька, заливаясь краской.
Ничего он и не влюбился, просто понравилась она ему очень. Даже больше чем эта, как ее…
— Не красней — потребовала девушка — Мы, бабы, робких да застенчивых не любим. Или ты этого не знаешь?
— Все, пошли — к Кольке подошел Герман и наклонился над Валерой — А то они начнут сейчас тебе голову морочить. Иной раз и с простыми-то женщинами с ума сойти можно, а уж с этими…
— Ну, тебя-то и из пушки не пробьешь — заметил кто-то из толпы — А мальчонка забавный.
— Подъем — похлестал Валеру по щекам Герман, тот замычал что-то и открыл глаза — Пора, пошли.
— Вам туда — окончательно трансформировавшаяся в юную кудрявую красотку, новая хозяйка ковена показала на тропинку между деревьев, ее ярко освещала луна — Не сворачивайте с нее и придете куда надо.
— Пока — махнул рукой Герман и первым зашагал по ней, за ним, покачиваясь, последовал Валера, замыкал шествие Колька.
— Стой — ударил ему в спину девичий голос, он развернулся и оказался носом к носу с красавицей — ведьмой.
— Людмила — шепот был на грани слышимости — Мое имя — Людмила.
Губы ощутили сладость ее губ, дыхание перехватило, но уже через секунду все исчезло, заставив Кольку сомневаться — а было ли это вообще?
По лесу они топали пару часов, не меньше, зато вышли прямиком к микроавтобусу, причем тропинка, которая их к нему вывела, исчезла буквально на глазах.
— Ладно, до утра посидим в нем, а после толкать будем — скомандовал Герман — До рассвета все равно дергаться не стоит. Да и этот красавец в себя окончательно придет, подсобит.
Но толкать ничего не пришлось. Утром выяснилось, что лужи никакой в колдобине нет. Сама колдобина есть — а лужи нет.
— Ну, вот и славно — заметил Герман, заводя машину, а после закуривая — Они нас тут на пузо посадили — они это дело и исправили.
Колька приоткрыл окошко и высунув голову смотрел на удаляющийся лес, гадая — увидит он еще когда-нибудь эту самую Людмилу? Вот ведь, какие же у нее глаза зеленые, это космос какой-то!
Его что-то мазнуло по носу. Колька чихнул и понял, что это было крыло сороки. Она летела параллельно движущемуся микроавтобусу и, казалось, насмешливо что-то тараторила.
Сорока сопровождала транспорт еще километра два, а после стремительно полетела назад.
— Эскорт — заметил Герман — Проводили с почестями. Или это тебе крылом на прощание помахали? Ты смотри, с ведьмой связаться — это хуже, чем… Не знаю даже, чем что.
— Да о чем ты — впервые соврал напарнику Колька, размышляя о том, что надо позвонить Полине и сказать ей, что он не пойдет сегодня с ней в кино.
