Книга: Шебаршин. Воспоминания соратников
Назад: Шеф
Дальше: Друзья остаются с нами

Честь разведчика

Последний руководитель советской внешней разведки Леонид Владимирович Шебаршин ушел из жизни ошеломляюще для многих, кто знал его лично, по отзывам отечественной и зарубежной прессы либо аналитиков, способных объективно оценивать наше противоречивое бытие. Ибо он прослыл явно сильной личностью, добропорядочным человеком и профессионалом высокой пробы в разведке, уготованной ему судьбой.
После так называемого августовского путча 1991 года, когда начались беспардонное охаивание советских спецслужб и расформирование Комитета государственной безопасности СССР, он решительно подал в отставку и уже 23 сентября того же года в последний раз вошел в кабинет начальника Первого главного управления (советской разведки) КГБ СССР. Однако впоследствии воспоминания о разведывательных буднях приходили к нему даже в усталых снах. Так, не однажды в сновидениях являлся Пакистан, где Леонид Шебаршин столкнулся с первой в его жизни азиатской войной. Возвращались вой сирен, затемнения, трассы зенитных снарядов. Именно там он своими руками стал получать в поиске подлинных политических истин чужие секретные документы.
Припоминались индийские напряженные будни в условиях жесткой местной контрразведки, чрезвычайные положения, оставившие острый след операции.
Приходили на память встречи с Председателем КГБ Ю. В. Андроповым, у которого в 1974–1981 годах побывал шесть раз. Перед поездкой в Тегеран Юрий Владимирович порекомендовал ему прочитать «18 брюмера» Карла Маркса, для того чтобы глубже понять иранские события. Шебаршина поразила применимость многих мыслей Маркса к происходящему в Иране, изящество его формулировок, но еще удивительнее, что это увидел один из руководителей того времени, когда живой самостоятельной мысли, казалось, уже не было места в высоких сферах.
Исламская революция зарубцевалась у Леонида Владимировича особенно памятно. Об обстановке, в которой довелось тогда действовать советской разведке в Тегеране, сам Шебаршин, возглавлявший там резидентуру, вспоминал: «Культ смерти, любование смертью, смакование смертью — такова атмосфера, созданная хомейнистами. Кровь и трупы на фотографиях, на обложках книг, на экранах телевизоров, на плакатах, кровь и трупы на тегеранских тротуарах, в застенках, в болотах Хузистана и курдских горах, кровь и трупы в туркменской степи, в пустынях Белуджистана, в мазандаранских лесах… Наше посольство в Тегеране подвергается разгрому. Мы сидим в осаде, слушаем выстрелы, звон бьющихся стекол и надрывный вой сирены».
При всем при том работа не прекращалась, поскольку крайне требовалась информация и, конечно же, нужны были источники ее. Следовало бывать в городе, зачастую в полной темноте ходить по пустынным улицам, встречаться с теми, в ком нуждались советские разведчики.
Черным следом осталось в героической деятельности резидентуры предательство одного из офицеров «точки» — Кузичкина. Надо было спасать людей, о которых мог знать перебежчик. Это удалось сделать быстро и без потерь. Пришлось резко сократить оперативную активность. Этот период Л. Шебаршин назвал тяжелейшим и самым горьким в своей жизни. И все же он нашел в себе силы пережить и это потрясение: осмысливал случившееся среди исламской революции, и со временем персидская лихорадка мало-помалу у него улеглась. Но не исчезла насовсем. Позднее мне не раз доводилось встречать его на пресс-конференциях, посвященных проблемам Ирана и мусульман России, в которых он участвовал с неизменным интересом.
Сумев превозмочь возникшие тернии, Леонид Шебаршин стал одним из руководителей информационно-аналитического управления. И вскоре был назначен заместителем начальника внешней разведки, а с учетом блистательных профессиональных качеств довольно быстро возглавил ее.
На склоне лет в одной из своих книг, раздумывая о задачах и целях своей профессии, он поставил немаловажный вопрос: частью чего является дело, которому мы служим? И уверенно ответил: «Мы чувствуем себя людьми лишь потому, что у нас есть Родина. На этом мы будем стоять и с этой точки оценивать прошлое, судить о деяниях своих предшественников и современников, взирать в неспокойное будущее. Так проясняется и суть нашего дела. Благо Отечества, благо народа… выше идеологических споров, личной и групповой корысти, политики сегодняшнего дня, выше амбиций и обид».
Десятилетиями, размышлял Леонид Шебаршин, мы следили за маневрами внешних сил, противников и партнеров, выявляли их тайные замыслы, подсказывали направления ответных ходов, вступали в острейшие схватки, несли потери. И всегда, в самых тяжелых обстоятельствах присутствовала мысль — за нами Отечество, мощное, неколебимое государство, за нами великий народ… Противник не осмелился брать бастионы штурмом, он добивается своего измором и изменой.
Борьба за Отечество, констатировал он, продолжается на новых рубежах. Они неизмеримо ближе к сердцу России. Доля вины за все происходящее лежит и на нас. Так нужно ли сегодня наше дело? Нужно. Необходимо.
Родина, Отечество являлись для него высшей инстанцией. Леонид Владимирович не терял присутствия духа в самых чрезвычайных ситуациях. 21 августа 1991 года он был назначен Председателем КГБ вместо арестованного Владимира Александровича Крючкова. В тот день Шебаршин проводил первое и последнее заседание Коллегии КГБ в здании на Лубянке. Площадь была запружена возбужденной толпой. Провокаторы звали к штурму зданий. Выступивший начальник Главного управления Пограничных войск КГБ жестко сказал, что «зеленые фуражки» с оружием в руках будут защищать служебные помещения и документацию от любых авантюристов.
Повисла напряженная тишина. Шебаршин соединился по «кремлевке» с Ельциным и спокойно сказал: «Борис Николаевич! Приезжайте срочно на Лубянскую площадь и успокойте толпу. Иначе может произойти непоправимое, и вся ответственность будет лежать на вас». Этот разговор был продублирован телеграммой.
Ельцин приехал и угомонил толпу, разогретую разведенным спиртом, который наливали из канистр за каждым углом. На другой день Леонид Владимирович был уволен Ельциным с поста главы Комитета. Его сменил предатель Бакатин.
1991 год, увы, стал рубежом в жизни талантливейшего разведчика Шебаршина на фоне улюлюкающих толп, требовавших расправы над сотрудниками спецслужб. Да и роль их в то время сильно менялась. В частности, Ельцин назначал новых заместителей начальника разведки, даже не советуясь с ее руководителем. И осенью 1991 года в возрасте пятидесяти шести лет генерал Шебаршин ушел в отставку. Никогда больше государство наше не обращалось к нему ни за советом, ни за помощью.
Далеко не каждому под силу выстоять перед такими ударами судьбы, какие пережил генерал. Ему пришлось похоронить взрослую дочь, и он заботился об оставшихся двух внуках. После тяжелой болезни скончалась его супруга, и Леонид Владимирович остался вдовцом, храня верность ее памяти. Он гордился, что недавно стал «четырежды прадедом».
Среди проваливающихся реформ «перестройки» Леонид Шебаршин создал с надежными сотоварищами небольшую консалтинговую компанию под гордым названием «Российская национальная служба экономической безопасности». В основу ее работы было положено скрупулезное соблюдение закона. Эта организация помогла многим предпринимателям уберечься от рисков и угроз, которыми полнилась наша жизнь в лихие 1990-е и нулевые годы. Компания реально помогала бизнесменам в борьбе с рэкетом и административным произволом. И стала спасительной для многих покалеченных реформами людей.
Знатоки спецслужб на Западе высоко ценили разведчика Шебаршина. В 1994-м его пригласили в Аргентину, где незадолго до того произошел мощный теракт в местном израильском культурном центре, унесший жизни более ста человек. Латиноамериканские коллеги внимательнейше отнеслись к рекомендациям Леонида Владимировича, направленным на недопущение впредь подобных акций. Причем Шебаршин дал советы не только чисто оперативного, но и политического характера. Поездка оказалась полезной, ибо в последующие годы ничего подобного в Аргентине не случалось.
Проявлялся интерес к нему и иного свойства. Как-то Леониду Владимировичу довелось отправиться в Англию на одно из международных совещаний руководителей частных охранных и детективных служб. В перерыве к нему вдруг подошел англичанин в штатском и пригласил на ланч, якобы «побеседовать о проблемах безопасности».
В ходе беседы британец не без восторга начал похваливать знания и разведывательное мастерство Шебаршина и неожиданно, не особо церемонясь, стал намекать на возможность сотрудничества генерала с английской разведкой. Шебаршин спокойно спросил: «Вы не ошиблись адресом, приглашая меня на ланч? Я был более высокого мнения об англичанах!». Затем он хладнокровно расплатился с официантом и молча вышел.
Обладая феноменальной памятью, Леонид Шебаршин знал всех фигурантов российской политики, помнил их жизненные траектории, мог безошибочно предсказать их дальнейшее продвижение по политическому небосклону. Органически не выносил верхоглядства и пустословия. Он так и не воспринял прорвавшихся к власти под псевдодемократическими лозунгами демагогов, видя в них разрушителей исторического Отечества. Об этом говорят его горькие афоризмы, собранные в книге «Хроника безвременья». В ней боль в связи со страданиями народа и презрительное отношение к новоявленным хозяевам России. Разнокалиберным «вождям» его совет: «Не в свою лужу не садись!». Едкая ремарка: «Бог, конечно, не выдаст, но от новых свиней надо держаться подальше — съедят!». Короткое, но емкое замечание: «На переправе не меняют лошадей, но стоило бы поменять кучера!». И еще об одной из новых политических организаций, шумливо претендующих на власть: «Партия честно заворовавшихся людей». Огромную популярность приобрели и другие книги, написанные генералом, — «Из жизни начальника разведки», «Рука Москвы», «И жизни мелочные сны», — пронизанные осмыслением минувшего и реальности, предвидением будущего. Порой грустными выглядели его оценки, но всегда мудрыми.
Скептически относившийся к навязчивому вмешательству некоторых партийных чиновников в оперативную работу, Леонид Шебаршин неожиданно процитировал однажды замечания И. В. Сталина о разведке, назвав эти соображения толковыми. А высказал их Иосиф Виссарионович на одном из заседаний Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР 9 ноября 1952 года. Есть смысл напомнить их: «В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы. Идти в лоб — это близорукая тактика.
Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотического чувства — это будет ненадежный агент.
Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что бог нам предоставляет.
Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом поправляется.
…Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки.
Главный наш враг — Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку.
Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах.
…Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке.
Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально.
В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором — профессоров (привел пример, когда во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других).
Разведка — святое, идеальное для нас дело.
Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек — друзей (это больше чем агенты), готовых выполнить любое наше задание.
Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.
Агентов иметь не замухрышек, а друзей — высший класс разведки».
Неприемлемы для генерала-государственника последствия так называемого нового мышления в политике. С горечью видит он, что к нашей стране все чаще относятся пренебрежительно, отечественный МИД больше всего на свете боится обидеть западных партнеров. Между тем ЦРУ, СИС, БНД совсем теряют стыд. Внаглую пытаются вербовать сотрудников наших спецслужб, дипломатов, представляющих особый интерес специалистов. Л. Шебаршин заносит в дневник: «Мы проанализировали работу американских и других западных спецслужб с советскими гражданами за рубежом. Картина получилась впечатляющей: за дымовой завесой разговоров о партнерстве вместо соперничества, человеческих контактов ведется тотальное наступление на Советский Союз. КГБ направляет доклад и предложения о контрмерах президенту Горбачеву и министру иностранных дел Шеварднадзе. Никакого решения по докладу не принимается».
Настрой последних лет отражает и такое признание Леонида Владимировича: «Из официального лексикона исчезло слово «совесть». Ложь стала и ступенькой к успеху, и инструментом в политических играх, и условием выживания. Но совесть, человеческое достоинство могли исчезнуть без следа только в высших и приближенных к ним сферах, где пьянящий аромат власти и всесилия заглушал все».
О своих единомышленниках и соратниках по службе он думал иначе. В одном из интервью, которое я брал у него, задавшись вопросом: «Что делают в бизнесе бывшие разведчики?», генерал убежденно ответил, что их отличают в первую очередь компетентность, дисциплинированность и законопослушность, почему и оказываются предпочтительнее многих на любом посту.
Вплоть до трагического исхода он стоически переносил обрушивавшиеся на него невзгоды. Более двух десятков лет оставался президентом Российской национальной службы экономической безопасности. Был неистовым книгочеем и не избегал давать советы, что лучше всего прочесть в море разнокалиберной литературы, обрушившейся на современного читателя. Одному из своих товарищей он как-то порекомендовал прочесть «Три чашки чая» Грега Мортенсона — американца, который строит школы для девочек и мальчиков в самых глухих районах Афганистана и Пакистана, то есть в гнезде «Талибана». Оговорившись: «Это к вопросу о том, как следует бороться с террористами».
Занимался спортом, неистово сражался в шахматы. Подшучивал, что к своему участковому врачу, женщине, ходит трижды в год: поздравить ее с Новым годом, 8 марта и в день ее рождения. Лишь отмечая 77-летие, когда 25 марта 2012 года к нему пришли близкие и друзья, он выглядел несколько исхудавшим и грустноватым. А так ничего не предвещало беды. За традиционным русским столом пели любимые им песни. Из них самой трогательной для него была «Враги сожгли родную хату». Он называл ее реквиемом, написанным для русского народа. Генерал и сам отождествлял себя с тем воином, который «три державы покорил», а приехал домой на пепелище и родную могилу. Хорошо знавший и друживший с ним генерал— лейтенант Николай Сергеевич Леонов припоминал: «При словах: «Уж ты прости меня, Прасковья, что я пришел к тебе такой, хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой» — у него увлажнялись глаза. Его маму тоже звали Прасковьей».
Спустя всего четыре дня после этой встречи Леонид Шебаршин покончил с собой выстрелом из именного оружия. Осталась последняя его запись неровным почерком, что он ослеп. Рядом с пистолетом на полу лежал документ, удостоверявший право хозяина иметь оружие. Видимо, причины случившегося таятся в тех острых противоречиях с российской действительностью последних двух десятилетий, которые генерал так и не смог преодолеть.

 

Вячеслав Лашкул, ученый секретарь общества
изучения истории отечественных спецслужб
Назад: Шеф
Дальше: Друзья остаются с нами