После того как Пешт был занят советскими войсками, на будайском плацдарме наступило недельное затишье. Линия боев в Буде проходила по следующему маршруту: площадь Флориана, гора Матьяш, Варошмайор, гора Орбан, Фаркашретерское кладбище, Орлиная гора, железнодорожная насыпь в Ладьмани. 20 января 1945 года можно было уже ощутить последствия попыток немецких дивизий прорвать кольцо окружения снаружи. В южных районах Буды минометный огонь, до этого не прекращающийся ни на минуту, неожиданно стих на несколько дней. Немецко-венгерские защитники Буды использовали эти дни передышки, чтобы починить и подлатать линию обороны. Но это не значило, что бои остановились. Так, например, 20 января боевая группа Денеша Хорвата уничтожила нескольких советских снайперов. Часть из советских стрелков обосновалась в здании школы по улице Тетеньи. На следующий день произошла концентрация 9-го горнострелкового корпуса СС и отошедшей из Пешта «боевой группы Дёрнера» (13-я танковая дивизия). Это была единственная резервная часть немецко-венгерской группировки в Буде. Некоторые танковые части, предпринимавшие деблокирование Будапешта снаружи, приблизились к Буде уже на 35 километров. В штабе немецкого корпуса уже планировали, что придется принимать встречные меры: организовывать прорыв к аэродрому. Запланированная операция наступления к Будаёршу получила условное название «Азартная игра». Ее главной целью должно было стать повторное налаживание воздушного моста. В Будапешт вновь нужно было поставлять боеприпасы и провизию, а из венгерской столицы возить многочисленных раненых. Предполагалось, что первым шагом должен был стать пролом советской линии обороны силами трех самоходных орудий. Затем в дело должны были вступить эвакуированные из Пешта саперы, которым полагалось разминировать подходы. И только после этого должна была начаться собственно наступательная операция. Резерв немецко-венгерской группировки на тот момент составляли 800 пехотинцев, около 25 танков, 30 бронетранспортеров, 12 орудий. Поскольку советское командование на тот момент было в первую очередь озадачено попытками прорыва кольца окружения извне, то на юго-западе Буды были оставлены лишь части 1-го гвардейского механизированного корпуса, который подчинялся командованию 4-й гвардейской армии.

К 20 января основная линия немецко-венгерской обороны проходила по северу Обудайского плацдарма. Укрепления были возведены от берегов острова Обудай до моста Арпад. Далее они следовали через гору Матьяш к улице Бимбо. Оттуда линия обороны устремлялась в направлении склонов Пашарета и шла до дворца спорта «Вашаш».

Утром 21 января ударный батальон «Ваннай» предпринял контратаку. При поддержке двух самоходных орудий ему удалось отбить у красноармейцев квартал Варошмайор, который назывался Тибор Рац. За этот сомнительный успех батальон заплатил очень высокую цену. Во время контратаки было убито 68 человек. Раненых вообще никто не считал. Аналогичные потери понес и усиленный студентами батальон «Европа». Ему удалось отвоевать так называемую виллу «Гестапо» и несколько домов по улице Бимбо и аллее Олас. На поле боя остались лежать убитыми 54 немца и 13 венгерских солдат.

Положение сторон у больницы Яноша, у дамбы зубчатой железной дороги, на горах Орбан, Мартон и Иштен, равно как и у Фаркашретерского кладбища, оставалось неизменным. От кладбища линия фронта шла к Орлиной горе, казармам Кароя-кирая, улице Боскай, железнодорожной дамбе в Ладьмани вплоть до взорванного железнодорожного моста. Нейтральной территорией была лишь вершина Щвабской горы. Здесь советские позиции находились приблизительно в полукилометре от немецких. Первый рубеж немецкой обороны между кладбищем и Орлиной горой проходил по улице Херманд.

В тот день подполковник резерва, командир 66-го гренадерского полка, Вильгельм Шёнинг был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Так как награда не могла быть доставлена и вручена, то солдаты смастерили ее подобие из алюминиевой ложки.

А 22 января 1945 года советские войска начали устранять дорожные заграждения в северной и средней части будайского плацдарма. Это было очевидным признаком того, что советское командование более не опасалось прорыва кольца окружения извне. Деблокирование венгерской столицы провалилось. Одновременно с этим из Пешта была перекинута большая часть советских войск, а по всей протяженности Будайского фронта вновь стали предприниматься атаки. При этом советское командование было весьма недовольно результатами, которых удалось достигнуть 46-й армии. Тем паче, что армейскому корпусу, входившему в ее состав, удалось захватить лишь 114 из 722 кварталов Буды.

Фронтовые действия постепенно оживали в Обуде и на горе Ференц. На Розовый холм и улицу Чатарка вновь обрушился артиллерийский и минометный огонь. Прибывшие с горы Лато советские части смогли на участке шириной 100 метров организовать прорыв. Здесь погиб командир взвода Алексей Исаев, который повторил в Буде подвиг Александра Матросова. Он закрыл собой пулеметное гнездо, чтобы его взвод смог пойти в атаку. Но в те дни над Будой повис густой туман, и поэтому глобальное наступление не было возможно. Красноармейцы предпринимали лишь локальные вылазки в зоне прямой видимости, как правило, между отдельно стоящими домами. В донесении 9-го горнострелкового корпуса СС говорилось: «Все вражеские атаки отбиты. Пытаемся контратаковать. Бои еще продолжаются. Наши и вражеские потери очень высокие». В ходе этих боев был ранен генерал-лейтенант Афонин, командующий группой «Будапешт», его пост занял командующий 53-й армией генерал-лейтенант Мангаров.

К этому моменту почти весь Дунай был покрыт крепким льдом. Ночью два немецких солдата, которые застряли на пять дней в Пеште, по льду перешли в Буду. Некоторые из солдат решили воспользоваться их примером, но только с точностью до наоборот. Речь шла о солдатах 1-й танковой дивизии, которые набирались венграми преимущественно из этнических румын и цыган. Они решили перейти по льду на советскую сторону.

Наутро произошло еще одно событие. На углу у переулка Маргариты и площади Мехварт возвышался 7-этажный дом, в котором в прошлом проживал регент Хорти. Немцы превратили этот дом в склад боеприпасов. В 8 часов утра прогремел оглушительный взрыв. Под обломками дома было погребено более 300 человек. Большая часть из них пряталась в подвале, полагая, что этот дом был бомбоустойчивым. В ежедневных боевых донесениях 9-го горнострелкового корпуса СС сообщалось: «Сегодня враг предпринял 20 безнадежных попыток прорвать линию обороны. Атаки предпринимались группой в размере от роты до батальона. Все они поддерживались сильным артиллерийским и минометным огнем. На севере и северо-западе — сильные бомбардировки. Несмотря на две очень мощные атаки, позиции нами удерживаются».

Если отбросить бравурные ноты, звучавшие в донесениях, то становилось ясно, что силы немецко-венгерской группировки таяли на глазах. Причем эти потери нельзя уже было ничем восполнить. 24 января немцам ночью удалось вновь отразить сильную советскую атаку. «Боевая группа 13-й танковой дивизии направлена на позиции между Орлиной горой и Дунаем. 8-я кавалерийская дивизия СС должна собрать все свободные подразделения и обеспечить стабильность линии фронта».

В те дни начальник штаба 12-й резервной дивизии сообщал, что в окрестностях Сенной площади можно наблюдать активность советских войск, что могло быть только подготовкой к мощному наступлению.

Ночью 25 января русские части атаковали позиции батальона «Ваннай» в Варошмайоре. При этом красноармейцам удалось не только захватить дамбу зубчатой железной дороги, но и занять весь западный Варошмайор. В срочном порядке по тревоге были подняты штурмовой батальон и 6-й батальон 3-го венгерского полка. Им удалось остановить советское наступление лишь на линии улиц Чаба, Биро, Самош. Из-за напряженного положения в оперативном тылу было введено трехчасовое патрулирование улиц.

Критическая для немцев ситуация сложилась и на южном оборонительном рубеже. Там советские войска смогли захватить здание фабрики по пошиву военной униформы, которое располагалось на углу улиц Бочкай и Дароци, близ железнодорожной насыпи в Ладьмани. Все усугублялось тем, что часть немецких подразделений была блокирована красноармейцами на верхних этажах фабрики. 1-му дивизиону самоходных артиллерийских установок и немецкой пехоте пришлось предпринять контратаку, чтобы вызволить окруженных солдат. Эта операция многим стоила жизни. Тем временем советские солдаты при поддержке огнеметчиков стали проникать в дома по улице Херманд. Началось окружение Орлиной горы.

26 января части Красной Армии стали занимать все больше и больше пространства у подножия горы Лато, по улице Тёрёквес. К этому моменту находившиеся здесь немецкие и венгерские части были почти полностью уничтожены. Оборона Буды рухнула неожиданно, без каких-либо переходов.

Не за горами маячил призрак военной катастрофы. Однако и советские войска несли немалые потери. Когда в утренние часы советские подразделения вошли в Верхалом, то университетский штурмовой батальон потерял 70 % своего личного состава. К вечеру бои перекинулись на гору Рокуш, которой заканчивалась улица Тёрёквес.

Когда командиром университетского штурмового батальона стал капитан Лайош Шипеки Балаш, то его командование продлилось недолго. В здание реальной школы по улице Альдаш, именно там располагался командный пункт батальона, попал снаряд. Командир батальона оказался тяжело ранен. Командование батальоном не раз переходило от человека к человеку. Им был капитан Тибор Микулих, затем жандармский капитан Жомбор Надь, тот самый, который организовал Национальную вооруженную службу. Чтобы избежать полного уничтожения университетского штурмового батальона и немецких частей, командование немецкого армейского корпуса отдало приказ об отступлении. Но это распоряжение так и не дошло до сражающихся подразделений. К тому моменту большинство студентов едва ли могли воевать. Большинство из них было ранено. Они находились в одном из импровизированных госпиталей, где царил сущий ад. Умерших складывали прямо во дворе, так как некому было долбить промерзшую землю и копать такое большое количество могил. Количество раненых росло. Некоторых укладывали в прихожей комендатуры. Денеш Вашш так вспоминал о часах, предшествующих крушению обороны на участке близ Розового холма: «С вечерним донесением я направился небезопасным путем через руины улицы Альдаш. Когда я пришел к командиру, то увидел, что в его прихожей остался лишь узкий проход шириной где-то в полметра. У обеих стен лежали перебинтованные гражданские и солдаты в гипсе. Меня кто-то дернул за шинель. Это была молоденькая девушка лет 18–20, белокурая и на удивление хорошенькая. Она умоляюще прошептала: «Возьмите пистолет и застрелите меня…» Я в ужасе огляделся и увидел, что у нее не было обеих ног».

К этому времени советские войска захватили большую часть Варошмайора и оттеснили немецко-венгерские подразделения к улице Чаба. В силу того, что оперативное положение оборонявшихся с каждым часом ухудшалось, было принято решение срочно сформировать дополнительную боевую группу «Чаба-док». Эта группа была составлена из снабженцев 10-й пехотной дивизии. Они утратили свои прошлые функции — снабжать было некого, да и нечем. Вероятно, целью этого шага было узаконивание существования еще одного подразделения, а также отвод внимания от того факта, что среди окруженных имелась целая прослойка военных (1500–2500 человек), которая вообще никогда не принимала участия в боях.

В тот же день наступающие советские войска достигли Тёрёквеса и Верхалома и взяли перекресток улиц Филлер и Ханкоси Йене. Продвижение советских войск продолжалось на северном участке будайского плацдарма. Они двигались в направлении горы Семлё, кирпичного завода Хольцпаха, улицы Сепфёльди и площади Верхалом. Ночью красноармейцы уже атаковали малую вершину Швабской горы. В атаке кроме пехоты принимало участие 20 танков.

На Кровавом лугу произошла трагедия. Советские части в темноте обстреляли подростков из секции «Немецкая молодежь», которые при помощи карманных фонарей и небольших ламп пытались показать немецким летчикам расположение взлетно-посадочной полосы. После трагической гибели детей у немецкой группировки пропали последние надежды на снабжение по воздуху. Единственной возможностью снабжения были планеры. Но они должны были отцепляться от самолетов под неудобным углом, чтобы все-таки приземлиться на Кровавом лугу. К тому же луг обстреливался советской артиллерией, так что приземление на нем было равно самоубийству.

При поддержке 1-го и 10-го дивизионов самоходных орудий немцы попытались выбить советские войска из здания текстильной фабрики по улице Дароси. В донесении капитана Шандора Ханака в тот день сообщалось: «Мы приблизились к зданию с двумя огнеметами и пятью самоходными орудиями. Я видел, как солдаты с автоматами побежали назад. Русские попытались скрыться за углом забора. Огнемет выпустил туда три раза струю, а затем туда полетел осколочный снаряд. После того как дым рассеялся, я видел их тела, лежащие в пробоине». Данная контратака имела лишь частичный успех. Штурмовые орудия помогли вырваться с верхних этажей немцам, но фабрика все равно осталась в советских руках.

В тот же самый день советская пехота предприняла неожиданный шаг: по льду у Эржебетского моста она атаковала Буду с пештской стороны. Атака оказалась неудачной. Форсирование Дуная по льду не состоялось.

Вечером Пфеффер-Вильденбрух собрал военный совет. До Будапешта дошло сообщение о провале третьей операции по деблокированию Будапешта снаружи. Генерал-майор Шмидхубер и еще несколько офицеров вынесли предложение самим готовиться к прорыву. Эсэсовский генерал решил подстраховаться и сказал, что для оставления города нужно отдельное разрешение фюрера.

«При обсуждении вопроса об оставлении города некоторые командиры открыто говорят об упрямстве Гитлера. Даже СС начинают сомневаться в его управленческих способностях. Один из них гневно покинул кабинет, произнеся нарочито громко под нос, чтобы мог услышать каждый: «Теперь мне абсолютно ясно, что наши люди должны сгореть в Будапеште».

После того как наступление, предпринятое обергруппенфюрером СС Гилле, потерпело неудачу, стало ясно — венгерская столица не будет деблокирована снаружи. 27 января Гитлер послал в Будапешт личную телеграмму, что он одобряет идею прорыва кольца окружения. В штабе группы армий «Юг» эту затею считали безнадежной, а потому уже фактически списали со счетов будапештскую группировку.

Между тем советские войска атаковали оборонительные позиции на горе Орбан. Красноармейцами были обнаружены подземные ходы, которые вели к северо-западным границам малой вершины Швабской горы. Советским солдатам удалось пробраться по ним и захватить гору. В результате в линии немецкой обороны образовалась огромная прореха. Создавались отличные условия для генерального советского наступления. В панических сообщениях немцев говорилось, что 9-й горнострелковый корпус не в состоянии остановить советское наступление. «Чтобы избежать раздробления сил и расщепления линии обороны, в ночь с 28 на 29 января предпринято отступление, что сократило линию фронта. Использование домов для уличной борьбы возможно лишь отчасти. Танкисты и гренадеры сражаются до последнего. Количество раненых превысило число сражающихся. При утрате Кровавого луга исчезает последняя возможность использования планеров. Участь раненых чудовищная».

С малой Швабской горы, которая была захвачена в тот же самый день, советские войска атаковали с фланга немцев и венгров, которые отбивались на Варошмайорской улице. У тех осталась лишь одна возможность — отступить к южному вокзалу на улице Кекгой.

В северной части Буды подразделения дивизии «Фельдхеррнхалле», 13-й танковой дивизии и подчиненные им венгерские части медленно отступали от площади Жигомонд. Не встречая серьезного сопротивления, советские части достигли западной части площади Марцибаньи.

28 января 1945 года немцы продолжили отступать от площади Жигмонд в направлении Розового холма. С боями части 10-й пехотной дивизии и боевой группы «Сабадош» отходили к проспекту Маргариты. В 11 часов вечера спустившиеся с малой Швабской горы советские части достигли улицы Кекгой. Отряды 12-й резервной дивизии предприняли безуспешную контратаку. Она без каких-либо проблем была отбита советскими солдатами.

На следующий день, 29 января части 10-й пехотной дивизии и группы «Билльницер» с двух сторон предприняли контратаку на Варошмайор и малую Швабскую гору. Группа «Сабадос» получила подкрепление. Впрочем, воспринимать его как реальную силу нельзя было даже с огромной натяжкой. Комендатура прислала 200 учеников средних школ, которым за два дня до этого вручили в руки оружие. С ними было около 50 кондукторов трамваев, которые оказались «призванными» в батальон «Ваннай», и около 40 человек из отряда «Пронай», также малознакомых с военным делом.

Самым поразительным было то, что этим беднягам выдали винтовки всего лишь с 45 патронами. Так что нет ничего удивительного в том, что операция, начатая на улицах Кекгой и Иштенхедь, закончилась неисчислимыми потерями среди этих «новобранцев». Поддержка самоходных орудий из состава 13-й танковой дивизии не играла особой роли, так как у них подходил к концу запас снарядов. Больших успехов удалось добиться жандармскому батальону, который был усилен конными и артиллерийскими подразделениями.

Всем было очевидно, что советское командование намеревалось раздробить на куски Будайский плацдарм и окружить сражавшиеся у горы Матьяш немецкие подразделения. «Чтобы избежать раздробления плацдарма, в ночь с 29 на 30 января корпус занял новые позиции непосредственно к северу и северо-западу от замковой горы. Это последний рубеж. Отступать больше некуда. Остается лишь сражаться до последнего патрона…Ужасная ситуация со снабжением. Если в ближайшее время не прибудет 4-й танковый корпус СС, то все может закончиться катастрофой», — писалось в сообщении 9-го горнострелкового корпуса СС. Последней попыткой спасения ситуации стало создание при 10-й пехотной дивизии боевой группы под командованием майора Кёллё, в которую вошли артиллерийские наводчики, саперы, учебные роты. Их набралось около 200 человек. Боевую силу они представляли только на бумаге. Поздним вечером командование 1-го армейского корпуса санкционировало очередное отступление.

Рано утром немецкие и венгерские солдаты также оставили свои позиции в южной части острова Маргариты. Так как существовала реальная угроза разделения сил группировки наступающими советскими частями, то Пфеффер-Вильденбрух доверил генералу Шмидхуберу, командиру 13-й танковой дивизии, общее командование южным участком будайского плацдарма. К этому моменту Шмидхубер успел избавиться от всяких иллюзий относительно возможности ведения успешной обороны. Более того, он даже намеревался саботировать приказы Пфеффера-Вильденбруха. Исходя из того, что в ближайшее время 9-й горнострелковый корпус СС должен быть блокирован, Шмидхубер на свой страх и риск стал готовиться к выходу из окружения. При этом он понимал, что шансы на успех были минимальны. Но все его планы изменил приказ, поступивший на следующий день из штаба корпуса, в котором ему предписывалось незамедлительно переместиться на север.

30 января во время очередной атаки советские войска смогли взять площадь Селля Кальмана. Немецко-венгерская оборона в Варошмайоре рухнула. Лишь в нескольких домах самые решительные защитники Буды продолжали вести оборонительные бои. Тем временем на улицу Ретек выехал первый советский танк. Он смел баррикаду, возведенную на улице Декана, и достиг края Сенной площади. На площади еще занимал позиции артиллерийский дивизион 12-й резервной дивизии. Артиллеристы в срочном порядке опустили стволы гаубиц в горизонтальном направлении, чтобы можно было бить прямой наводкой. Первый же выстрел снес башню Т-34. Однако вслед за первым на площадь выехал второй советский танк, который перемолол гусеницами артиллерийский расчет и орудие. В последовавшем за этим бою венгерским солдатам удалось уничтожить на улице Ретек еще два советских танка, но это не могло кардинально изменить положение. С севера русская артиллерия обстреливала здание почтамта и прилегающую к нему площадь. Это был последний серьезно укрепленный объект перед Замковой горой.

На улице Неметфёльди позиции заняли несколько подразделений венгерской жандармерии и «хонведов» (венгерские армейские подразделения). К ним присоединились 50 солдат из состава жандармского батальона «Секейудвархей». Остатки 10-й пехотной дивизии были перекинуты на улицу Фёш, причем большая часть ее (около 900 человек) предпочла остаться на Розовом холме, где сдалась в плен. Так как улицы Буды оказались непроезжими, да и у немцев и венгров не было достаточного количества транспорта, то запасы продуктов и боеприпасов стали легкими трофеями для советской армии.

Тем временем линия боев стабилизировались между мостом Маргариты и площадью Селля Кальмана. Группа «Билльницера» заняла позиции на проспекте Маргариты, куда были также переброшены остатки венгерских частей. Пфеффер-Вильденбрух сообщал в штаб армий «Юг»: «Началось сражение за Замковую гору… Линия обороны, принявшая форму угла, по сути дела является иллюзорной…

В течение всего дня — ожесточенные бомбардировки Замковой горы и сражающихся частей. Неоднократно сообщалось о катастрофической ситуации со снабжением. Ужасное положение 300 тысяч венгерского населения, которое оказалось замкнутым в узком пространстве. Не имеется ни одного неразрушенного здания. Огромные потери от обстрелов противника. Возникает угроза голода и эпидемий».

Именно в этот день советские части достигли края Кровавого луга. Они атаковали это открытое пространство и почти сразу же смогли занять здания начальной и средней школы (улица Аттилы, 135), а также базу, которая защищалась силами батальона «Будапешт». Но планеры все равно пытались совершать посадки на этом импровизированном аэродроме, так как северная часть луга могла обстреливаться только из стрелкового оружия. Здесь же, на северной окраине Кровавого луга, немецкие и венгерские части оказывали ожесточенное сопротивление. Ими было занято несколько домов. В итоге красноармейцы, пытавшиеся продвинуться в направлении замка, оказались между двух огней. В итоге они не могли полностью воспрепятствовать сбрасыванию грузов в северной части луга.

На следующий же день на Кровавый луг приземлились четыре машины. Эта задача была облегчена при помощи четырех театральных прожекторов, которые в свое время были вывезены из Пешта. Северная часть луга до войны использовалась для игры в конное поло, а тогда была покрыта обломками разбившихся планеров.

А вечером для немецко-венгерской группировки в Будапеште по радио была передана специальная программа, посвященная 12-й годовщине прихода НСДАП к власти и назначению Адольфа Гитлера на пост рейхсканцлера Германии.

31 января 1945 года бои на севере стали утихать. Линия обороны, тянувшаяся вдоль проспекта Маргариты, осталась неизменной фактически до самого конца осады венгерской столицы. Советские части смогли взять верх над студентами, засевшими в кинотеатре «Атриум». 12 добровольцев из числа студентов попытались выбить красноармейцев из кинотеатра, они стали забрасывать темный кинозал ручными гранатами. Но это привело лишь к напрасным жертвам. Дома типовой застройки, расположенные в Буде и у моста Маргариты, были превращены немецкими солдатами в маленькие крепости. Квартиры оказались набитыми мешками с песком. Из окон виднелись стволы пулеметов. У Орлиной горы группа «Беренд» и 201-я зенитная батарея смогли отбить советские части, которые пытались взять штурмом улицу Вольфа Кароя.

Со стороны Пешта было хорошо видно, как советские самолеты в бреющем полете атаковали замок. При бомбежке здания рушились одно за другим. Солдаты и добровольцы из числа гражданских лиц возводили баррикады на подступах к Замковой горе.

Командир одного из расчетов зенитного орудия сообщал: «Замок и Кристина в руинах. Защита от бомбардировщиков равна нулю. Зенитный батальон вступил в бой с пехотой. Натиск врага очень сильный. Подразделения утомлены и исчезают прямо на глазах. Явный недостаток провианта. Орудийный состав: 22 пушки и 22 легких зенитных орудия. Держимся».

1 февраля немецко-венгерская линия обороны в Буде тянулась от моста Маргариты до площади Селля Кальмана, оттуда она поворачивала на север к Кровавому лугу и небольшому отрезку Кольца Кристины. Оттуда она продолжалась до начала улицы Кекгой. Но она уже находилась под угрозой захвата советскими войсками. Оттуда части Красной Армии без проблем могли взять здание южного вокзала. На территории между южным вокзалом и площадью Селля Кальмана творилось что-то невообразимое. Почтамт и Кольцо Кристины контролировались немцами, в то время как часть домов по улице Борш была уже занята русскими солдатами. Они неуклонно теснили венгров и немцев с севера Кровавого луга. Если посмотреть на пространство между улицей Кекгой и Орлиной горой, то можно сказать, что на тот момент линия боев тянулась в западном направлении. Немцы до сих пор удерживали Фаркашретерское кладбище, а также восточную часть горы Орбан и спускавшуюся с нее улицу Иштенхедь. В то же самое время советские войска угрожали всей улице Неметфёльд и идущей параллельно ей улице Бёсёрменьи. Красноармейцам уже удалось закрепиться у входа на Фаркашретерское кладбище, а также на улице Вольфа Кароя. Действительная линия обороны тянулась лишь от Орлиной горы до улиц Дароци, Бочкай, Каролина, Хамжабеги.

В первый день февраля 1945 года направление главного удара советских войск переместилось на юго-западный участок Будайского плацдарма. Тяжелые бои шли и на улицах Будаёрша. На улице Бочкай советская пехота под прикрытием танков смогла ворваться на немецкие позиции. Оттуда они могли нанести удар по Орлиной горе. Бои шли даже на льду Дуная. Иван Хинди сообщал в венгерское министерство обороны (окружение Будапешта еще не значило полный захват Венгрии как союзника Третьего рейха): «Положение со снабжением продовольствием является возмутительным. На ближайшие пять дней паек солдат составляет 5 граммов сала и кусок хлеба с кониной… Раненым явно не хватает пищи. Зафиксировано шесть случаев сыпного тифа». Наскоро сформированная на горе Орбан ударная группа должна была атаковать советские позиции на малой Швабской горе. Предполагалось, что эта вылазка должна была обезопасить Кровавый луг. Но операция захлебнулась в крови в первые же полчаса. Линия боев на некоторое время стабилизировалась между улицей Иштенхедь и площадью Кирайхаго.

2 февраля немцы, неся огромные потери, отступили на один километр с боями от улиц Иштенхедь и Мартнохедь. На этом участке оборона рухнула полностью. Сопротивление наступающим советским войскам стало бессвязным. Единственным препятствием были небольшие очаги сопротивления. На углу у Кровавого луга и улицы Бела Кирия (ныне улица Аттилы) венгерские солдаты 110-й отдельной спаренной роты смогли обратно отвоевать здание начальной школы. Сильные бои шли у дворца Фестича, который располагался в средней части Кольца Кристины. В прошлом здесь располагалась немецкая имперская школа. В тот день в донесении 1-го армейского корпуса говорилось: «Между малой Швабской горой и Фаркашретерским кладбищем советы смогли продвинуться на незначительное расстояние. До конца дня обстановка здесь остается неясной. Вражеская группировка, предпринявшая атаку на Орлиную гору, ворвалась в расположение немецких частей. Предпринятая венгерской стороной контратака позволила возвратить прошлые позиции». Тогда же диверсионная группа во главе с венгерским лейтенантом Ласло Бёнкё смогла проникнуть за линию фронта, пробраться на площадь Селля Кальмана, где она ликвидировала штаб одного из советских батальонов.

3 февраля папский нунций Анжело Ротта от лица мирных жителей Будапешта обратился к Пфефферу-Вильденбруху с дипломатической миссией. Он дошел до бункера, чтобы предложить немецкому командованию прекратить страдания гражданского населения. Так как эсэсовский генерал понимал, что прекращение сопротивления было лишь вопросом времени, он уведомил Гудериана о визите нунция. Кроме этого он направил запрос относительно того, запланирована ли в ближайшем будущем операция по деблокированию Будапешта. Он еще не оставлял надежды, что ему позволят вырваться из города. Ответ прозвучал отрезвляюще — ему было предписано удерживать Будапешт до последнего патрона. В установках командования группы армий «Юг» ничего не поменялось.

Тем временем продолжались ожесточенные бои за Орлиную гору. На улице Хедьтетё бой шел за каждый дом. Атакующие со стороны горы Орбан советские части смогли прорваться к улице Неметфёльд.

Тем же самым вечером Иван Хинди собрал в бункере высокопоставленных венгерских офицеров. Предстоял серьезный разговор. Каждому из присутствовавших на совещании было предельно ясно, что от военной катастрофы их, возможно, отделяло всего лишь несколько часов. Офицеры Генерального штаба Дежё Немеет и Фридьеш Вацек, принимая во внимание безвыходность сложившейся ситуации и ужасные страдания гражданского населения, предлагали в качестве выхода безоговорочную капитуляцию. Хинди беспомощно разводил руками и ссылался на то, что без немцев он вообще не может принимать никакого решения. Но даже если он порекомендует Пфефферу-Вильденбруху капитулировать, то на это предложение просто-напросто не обратят внимания.

4 февраля 1945 года советские войска не только смогли прорвать линию обороны на улице Неметфёльд со стороны горы Орбан, но и заняли южный вокзал, а также некоторые дома по улицам Кекгой и Надьеньед.

Как уже говорилось выше, снабжение немецких и венгерских солдат было ужасным. В день они съедали по куску хлеба и ломтю конины. В военных госпиталях, чтобы перевязать новых раненых, снимали бинты с уже умерших солдат.

«От голода страдают даже солдаты. Гражданские лица потеряли всякое достоинство. Они подходят к кухням Хонведа и клянчат еду», — говорилось в одном из донесений 1-го армейского корпуса. По радио Пфеффер-Вильденбрух сообщал в штаб группы армий «Юг», что он не в состоянии выполнять их приказы, тем более что вся линия обороны в Буде рисковала рухнуть со дня на день. В итоге он запрашивал разрешение на самостоятельное принятие оперативных решений. Но такового он не получил, несмотря на то что пытался избежать выражения «прорыв линии окружения» и «оставление Будапешта».

5 февраля рано утром несколько планеров попытались приземлиться на Кровавом лугу (это была последняя попытка, предпринятая немецкими летчиками). Почти всех их ждала трагическая участь. Три планера были сбиты над южной частью луга, два рухнули на городские кварталы, одному удалось с трудом приземлиться на руины ресторана «Сарваш». Последний, седьмой планер врезался в фасад дома № 37 по улице Аттилы, где и застрял. Фотография застрявшего на верхних этажах дома планера является, наверное, самым часто публикуемым фотодокументом по истории осады Будапешта. Как ни парадоксально прозвучит, но 5 февраля было весьма успешным днем для венгерской авиации и немецких люфтваффе. Им удалось сбросить в город 97 тонн боеприпасов, 28 тонн продуктов, 4 больших резервуара с моторным маслом и контейнеры с запасными частями к бронетехнике.

Из противотанковых орудий в тот день советские артиллеристы смогли подбить на площади Кирайхаго два немецких танка. Ими же было уничтожено два артиллерийских расчета, расположившихся в домах по бокам от площади. Вечером советские войска смогли прорвать немецкую линию обороны между кладбищем и улицей Неметфёльд. В итоге красноармейцы вышли к Орлиной горе у перекрестка улиц Гёмбёша-Дьюлы и Хедьяли. 16-й кавалерийский полк СС был вынужден оставить территорию кладбища. Он отступил к углу улицы Неметфёльд. Орлиная гора была фактически окружена. Теперь советские войска занялись ликвидацией небольших групп, остававшихся на территории Фаркашретерского кладбища, на малой Швабской горе и в районе южного вокзала. На улице Каролины венгерские добровольцы попытались пойти в контратаку, но, понеся большие потери, прекратили ее. В итоге здание жандармских казарм по улице Бёеёрмень оказалось в советских руках. Советские войска стали усиливать свои атаки на улицах Будаёрша.

Так как части Красной Армии, минуя северную часть Кровавого луга, вышли к Кольцу Кристины, то немцы и венгры уже не могли фактически удержать здание почтамта. У этого здания был потайной выход, ведший к Кровавому лугу, но отступить на данную территорию означало попасть в окружение.

Пфеффер-Вильденбрух снова запрашивает разрешение на прорыв кольца окружения. На этот раз он прибег к аргументу, что все укрепления, позволявшие держать оборону, будут уничтожены в ближайший день. По этой причине войска защитников Будапешта могли нанести урон советским войскам, только атакуя их, то есть идя на прорыв. Это не было мужественным шагом — по сути, это был шантаж. Солдат можно было сохранить только в том случае, если бы они покинули Будапешт. Но и на сей раз Гитлер не санкционировал прорыв. Он не видел стратегической пользы от этого прорыва. Что для него значила жизнь нескольких тысяч утомленных и плохо вооруженных солдат? Куда более важным было сковывание на несколько дней советских войск под Будапештом и в самой венгерской столице. Рейхсканцлер Германии и высшее командование вермахта списали со счетов будапештскую группировку еще в конце января 1945 года. Теперь Будапешт был пешкой, которой надо было пожертвовать, чтобы выиграть время. Судьба защитников венгерской столицы в ставке фюрера никого не интересовала.

6 февраля сильные бои шли в районе южного вокзала и на улице Хедьяли. Туда советское командование направило даже специальные штурмовые группы, оснащенные огнеметами. Тем же вечером на улице Неметфёльд в советский плен попала боевая группа из 20 салашистов. Все они были расстреляны на кладбище. Тем временем части 8-й кавалерийской дивизии СС предприняли относительно успешную контратаку на Орлиную гору. Удар наносился с юго-запада и северо-востока. Но эсэсовцам не удалось продвинуться слишком далеко, так как их остановил сильный заградительный огонь. Со стороны малой Швабской горы советские части атаковали здание армейского госпиталя № 11. Далее атака была развита к западу и к югу от кладбища. В ходе этой атаки удалось выбить немцев с занятых ими позиций.

«В условиях таких немыслимых потерь и при многократном превосходстве противника не представляется никакой возможности его остановить на запутанной территории города, где оборона даже маленькой улочки требует целый батальон», — звучали возмущенные слова в донесении 9-го горнострелкового корпуса СС, адресованном в армейскую группу «Балк». Приблизительно тогда же боевая группа «Беренд» прекратила вести боевые действия на Орлиной горе. Продовольствие и боеприпасы заканчивались. Было решено, что сражаться дальше бессмысленно. Немецкие же части, расположенные на той же самой горе, предпочли прорываться по направлению к Будайскому замку. Они сражались с таким ожесточением, что из группы в 38 человек в плен сдалось только 7 оставшихся в живых. В тот же самый день советские артиллеристы заняли позиции на Орлиной горе и стали вести оттуда огонь по позициям венгров и немцев. Основной шквал снарядов отсюда обрушился на территорию, расположенную между Замковой горой и горой Геллерт.

7 февраля советские войска при поддержке нескольких Т-34 прорвали линию обороны к западу от южного вокзала. Устремившись в южном направлении, они смогли достигнуть улицы Гёмбёша Дьюлы, где вновь завязались ожесточенные бои. Дома на этой улице многократно переходили из рук в руки. Сражение шло едва ли не за каждый этаж. К концу того дня от добровольческого отряда, состоявшего из 32 венгров, в живых осталось только 2 человека. Относительно успешно отражать советские атаки немецко-венгерским подразделениям удавалось на пространстве между улицами Вилланьи и Бочкай. Это можно было объяснить большим количеством солдат, находившихся там в обороне. Тем временем немецкой группировке удалось пробиться от Орлиной горы к линии обороны. Из прорыва вышла только одна рота. Тем временем советские войска, которых поддерживали венгерские добровольцы, выступившие на стороне Красной Армии, попытались предпринять атаку из здания почтамта в направлении улицы Кекгой. Но атака была отражена немцами. Красноармейцами было уничтожено последнее пулеметное гнездо, находившееся на территории Фаркашретерского кладбища.

Ночью немцы предприняли попытку отвоевать южный вокзал. Отчасти им это удалось. Им удалось закрепиться в домах на углу у Кольца Кристины и Варошмайорской улицы. Оттуда они вели огонь по советским группам, передвигавшимся по Кольцу Кристины. Затем на этот участок фронта был подтянут немецкий танк, который, ведя огонь, не позволял советским отрядам продвигаться от почтамта в направлении Замковой горы. На северном участке Будайского плацдарма советские войска пустили в ход огнеметы. Целый день шло ожесточенное столкновение у проспекта Маргариты. В итоге частям Красной Армии так и не удалось смять оборонявшихся солдат.

8 февраля красноармейцы удачно развили наступление от Неметфёльдского кладбища в направлении проходящей параллельно железнодорожной насыпи улицы Авар. Частям Красной Армии удалось продвинуться от Орлиной горы до малой вершины горы Геллерт. Ночью небольшой отряд из состава 102-го венгерского батальона химической защиты, которым командовал прапорщик Норберт Майор, осуществил удачную операцию на западной стороне Кровавого луга. Венгерским солдатам удалось выбить красноармейцев из углового дома по Кольцу Кристины и Варошмайорской улице. В итоге был деблокирован взвод немецких солдат, которые засели на верхних этажах этого здания. Но дом немцы и венгры не сдали; они пробрались под покровом ночи по территории луга к зданию, где первый этаж все еще удерживался немецкой группой. Объединившись, данный отряд отступил на 300 метров в направлении улицы Аттилы.

В течение того же дня крупному венгерскому подразделению удалось вновь ворваться в здание почтамта и отбить его у красноармейцев. В этот день на парашютах осажденной группировке было сброшено 4 тонны припасов. Это можно было считать последней доставкой.

Последним признаком того, что битва за Будапешт была проиграна немцами и венграми, стало массовое награждение. В силу критического положения офицеры 9-го горнострелкового корпуса СС решили отвести свои подразделения назад по восточному краю Кровавого луга. Во время этого отступления эсэсовцам удалось захватить некоторые помещения южного вокзала. В подвалах замка стали возводить подобие военного госпиталя. Раненых просто складывали, так как не было бинтов и медикаментов, — лечить их не представлялось возможным. Подвалы Будайского замка были постоянно полны, и это при условии, что смертность среди раненых была очень высокой. Сами немцы и венгры не могли решить даже проблему транспортировки раненых. Именно в этот день главнокомандующий Гитлер дал свое разрешение на организацию прорыва. Но это было слабым утешением для окруженных офицеров. В итоге командиры 9-го корпуса СС начали стягивать все уцелевшие воинские подразделения в район замка.

Полковник Лайош Лехоцки, последний из командиров 10-й пехотной дивизии, даже делая последнюю запись в журнале боевых действий, не мог отказаться от своего по-военному сухого, почти бюрократического стиля: «Господам командующему корпусом и командиру 13-й танковой дивизии (генерал-майору Шмидхуберу) мною устно было передано следующее. Взывая к чести офицера, я просил о том, чтобы урегулировать с господином командующим корпусом ряд моментов. В условиях, когда продукты и боеприпасы на исходе, продовольственный паек солдата является недостаточным и состоит из конины и куска хлеба, когда боеготовность воинских частей падает на глазах, процветает дезертирство, грабежи и даже переход на сторону противника, нельзя исключать, что рядовой состав может восстать против офицеров. Если это произойдет, то 10-я дивизия славного Хонведа обесчестит себя… Но лишения солдат не идут ни в какое сравнение со страданиями и мучениями гражданского населения. С этого момента ответственность за все невзгоды ложится на плечи командующего венгерским корпусом, генерал-полковника Хинди. Я настоял на ознакомлении с мнениями других командиров. Я заявил, что не вижу другого выхода из этой ужасной ситуации, кроме как отдать приказ о прекращении борьбы».

Как говорили свидетели, после этого Лехоцки попрощался со своими приятелями-офицерами. «Произнеся это, он удалился в тоннель».

9 февраля 1945 года ураганный огонь советской артиллерии обрушился на немецкие позиции на малой вершине горы Геллерт. Советская атака, которую поддержали несколько перешедших на советскую сторону венгерских рот, была направлена от Орлиной горы в направлении «цитадели». Части 25-й гвардейской стрелковой дивизии двигались по улице Сент-Имре-Херцога. Со стороны Будаёрша их поддерживали танки. На позициях немецкой артиллерийской батареи, располагавшейся на малой вершине Геллерт. вспыхнул ожесточенный бой, в ходе которого более половины немецких артиллеристов погибло.

Менее крупная советская боевая группа, миновав Кольцо Кристины, вновь захватила здание начальной школы на улице Аттилы. Одновременно ей удалось пробить брешь в немецко-венгерской обороне, которая позволила бы наступать прямо на Замковую гору. Следующая боевая группа, вооруженная в том числе огнеметами, смогла закрепиться на углу, который был образован гранитной лестницей и улицей Аттилы. При этом она была замечена студентами, которые открыли по ней огонь из фаустпатронов. Из здания соседней школы попытались вырваться 20 человек. Это были венгерские добровольцы, сражавшиеся на советской стороне. Они побежали в соседнее здание. Командир этого небольшого отряда позже вспоминал: «Нашей целью был захват первого этажа. Я начал подниматься. Когда мы достигли поворота на лестничной клетке, то сверху в нас полетела куча ручных гранат. В итоге многих из нас (кого куда) ранило. И тут немцы предприняли контратаку… Стену крошили пулями, трещали рамы, раздавались громкие крики раненых. Где-то лежали тела убитых. Тот, кто мог, пытался сам перевязать себя, но таких было немного. Не знаю, сколько прошло времени. Кажется, меня одного не зацепило… Мой взгляд упал на приятеля. Ему осколком попало в голову — он был весь в крови. Мне ничего не оставалось, как скомандовать отход. Тяжелораненых несли те, кого только слегка задело. Между тем немцы обстреливали нас со всех сторон. До соседней школы нам удалось добраться лишь втроем».

Вечером пала малая вершина горы Геллерт. Советские войска намертво закрепились в здании южного вокзала. Советские солдаты и венгерские добровольцы прочесывали дом за домом, комнату за комнатой на улице Авар. Во время этой операции погибло около 50 венгерских добровольцев. Прорыв к Солнечной горе не удался. На тот момент линия боев проходила по улицам Карачонь, Дьёзё, верхней части улицы Месарож, улицам Хедьяли и Алшохедь. Между железнодорожной насыпью в Ладьмани и улицей Вилланьи царил хаос. Нельзя было понять, кто наступал, кто оборонялся.

10 февраля советские танковые клинья, пронзив Дёбрнетай, угрожали разорвать связь между немецко-венгерскими группами, которые находились у «цитадели», Будайского замка и в Ладьмани. У Эржебетского моста через Дунай в бой был пущен штрафной батальон, составленный из провинившихся советских офицеров. Бой был весьма кровопролитным. Боевая группа Шёнинга, рискуя самоходными орудиями типа «Хуммель» («Шмель»), предприняла дерзкую контратаку. Но она не помогла. В «цитадели» немецкий гарнизон находился под постоянным артиллерийским обстрелом. Наиболее ожесточенно борьба проходила в верхней части улицы Келенхедь, там, где сейчас располагается ресторан «Бушуло Юхас». В этих боях пало множество венгерских добровольцев, которых по решению советского командования применяли только в боях против немцев. Тем временем группе советских солдат, вооруженных огнеметами, удалось пересечь Кровавый луг и засесть в одном изломов на южной стороне улицы Логоди. Но это здание было отвоевано пятью студентами из состава штурмового университетского батальона. Затем эта боевая группа атаковала здание школы на улице Аттилы. «В утреннем сумраке нас снарядили для вылазки. В течение десяти минут мы смогли поразить русских, укрывавшихся у полуразрушенной стены без окон. Сами мы не понесли никаких потерь».

Ночью советские части атаковали оборонительный рубеж в Ладьмини. В этом бою принимало участие две роты венгерских добровольцев. «То тут, то там мы встречали наших людей. Я нес на себе красный парашютный шелк. Ко мне то и дело подходили венгерские солдаты, которые просили ленточку, чтобы прикрепить ее на кепи. Землю схватил тонкий ледок, в воздухе пахло бензином и порохом. На улицах кроме подбитых танков лежали обгоревшие трупы. Советские солдаты уступали нам путь», — рассказывал после войны Янош Секереш, венгерский доброволец, принимавший участие в этих боях.

А вот сражавшийся на другой стороне 15-летний кадет Эне Шуйански оставил в своей памяти такие воспоминания: «Ночью и утром бушевал сильный бой в районе площади Ленке. Повсюду обгоревшие танки, грузовики, мертвые тела. Наша батарея оказалась разбросана по разным местам… Недалеко от нас на улице Миклоша Хорти один из немецких грузовиков получил снаряд в бок и тут же вспыхнул как спичка. Вокруг него еще долго валялись обгоревшие трупы немецких солдат».

Рано утром передовые советские части появились уже на улице Миклоша Хорти (ныне улица Бела Барток). Они осторожно приближались к зданию гостиницы. В доме номер 16 по этой улице размещался командный пункт 10-й пехотной дивизии. Именно там собирали все оружие. Из всех подвалов стали выползать венгерские солдаты. На улице скопилась огромная толпа. Эта масса двинулась вперед, чтобы сдаться в плен. Многие из них вообще не видели русских до боев у железнодорожной насыпи.

В 11 часов боевая группа под командованием майора Вихароша, до сих пор ведшая бой у железнодорожной насыпи в Ладьмани, выкинула белое знамя. Отдельные очаги сопротивления можно было зарегистрировать лишь к югу от горы Геллерт. К этому моменту большая часть немцев скрылась в замке. Около полудня в 9-м городском округе прекратилась стрельба. Советский автомобиль («джип», как написано в источнике) неосторожно выехал на площадь Миклоша Хорти. Кто-то, видимо, еще не окончил свою войну, так как машину подбили из фаустпатрона. Нечто похожее произошло и с советским грузовиком, который в утренние часы остановился перед зданием гостиницы. Судя по всему, это были немцы — они всегда атаковали, когда видели советский транспорт.

Утром того же дня полковник Йожеф Козмаш, командир венгерской зенитной артиллерии, прибыл в гостиницу. Как и многие из его товарищей, он считал дальнейшее сопротивление бессмысленным, а потому не намеревался принимать участие в подготовке прорыва. Он поставил в известность о своих намерениях большинство офицеров 201-го дивизиона зенитной артиллерии. Те согласились с ним. В итоге они разоружили большую часть немцев и вывесили над гостиницей белый флаг. К тому моменту это здание было не очень сильно повреждено. В нем даже действовала телефонная связь, которая могла позволить созвониться с прочими действующими венгерскими боевыми группами. В итоге от имени венгерского командования им было разрешено капитулировать. С немцами все обстояло сложнее. Наиболее фанатичные из них погибли во время боев в городской канализации, когда советские ударные группы в сопровождении венгерских добровольцев пытались проникнуть в здание гостиницы.

Полностью гостиница была очищена от немцев только тогда, когда с горы Геллерт прибыли капитулировавшие венгерские части. Этим процессом лично руководил полковник Йожеф Козмаш. В 19 часов советские войска взяли расположенный в скалистой капелле военный госпиталь. В 11-м городском округе прекратились все бои.