Часть 3
Разгар

Три стрелковых корпуса, которые были брошены маршалом Малиновским на взятие Пешта, должны были сыграть важную роль в запланированной операции. Предполагалось, что к 23 декабря 1944 года эти части возьмут восточные районы венгерской столицы. Само собой разумеется, что данных сил было явно недостаточно для выполнения поставленной задачи. К 24 декабря им удалось лишь вклиниться в линию обороны 1-й танковой дивизии на отрезке между Эсером и Вечешем. Но далее наступление заглохло. Исключение составлял участок фронта, располагавшийся между Чёмёром и Фётом, где позиции 10-й пехотной дивизии постоянно атаковались советскими войсками.

К указанной дате советским и румынским войскам удалось закрепиться у первого и второго рубежа обороны «Линии Аттилы». В частности, это касалось центральной и северо-восточной части Пештского плацдарма, где в наступление должен был перейти 7-й румынский армейский корпус. Советским же частям не удалось до Рождества 1944 года прорвать даже первый рубеж обороны между Вечешем и Пецелем. Третий рубеж обороны, простиравшийся вплоть до окраин Пешта, находился в руках немцев и венгров.

25 декабря по всему фронту Пештского плацдарма началось наступление. Параллельно с этим отдельные атаки предпринимались на юге. Там красноармейцы атаковали позиции 1-й танковой дивизии в районе горы Арань. Предпринятые вылазки были успешно отражены венгерскими войсками. При этом в ходе контратак было захвачено несколько десятков советских военнопленных. Одновременно с этим немецкие войска к югу от Модьорёда стали отступать, а потому — советским войскам на участке фронта шириной 500 метров удалось продвинуться вперед. Но тем же вечером эти территории были отбиты венгерской группой под командованием капитана Шандора Немета, которую поддерживали огнем два немецких самоходных орудия.

Но словно назло этим мелким успехам защитников Будапешта наступавшие советские части смогли почти повсюду (за исключением отрезка Щорокшар — Маглёд) преодолеть второй рубеж обороны «Линии Аттилы». Первый и второй рубежи обороны проходили, как правило, по незастроенным территориям между пригородными деревнями и городскими окраинами. Многие исследователи связывают данный прорыв и то, что защитникам не удалось обратно отвоевать второй рубеж обороны, с переброской 8-й кавалерийской дивизии СС в Буду. Венграм и немцам приходилось удерживаться на третьем, самом укрепленном рубеже, проходившем по столичным пригородам. Во втором рубеже обороны один солдат приходился на 100 метров линии фронта. Так как атаки не прекращались ни на минуту, то отступление происходило в условиях близкого огневого контакта, что в свою очередь вело к огромным потерям. После отступления в линии фронта между улицами Керепеши и Юлей возникло множество незакрытых прорывов. В основном они возникали на флангах 22-й кавалерийской дивизии СС и 13-й танковой дивизии. От этого две воинские части постоянно теряли контакт друг с другом. Фронтальное наступление советских частей делало невозможным планомерное отступление. Обе дивизии постоянно теряли точки соприкосновения.

26 декабря во время атаки, поддержанной танковыми частями, советским и румынским войскам на северо-восточном участке фронта между Фётом и Пецелем удалось продвинуться вперед на 300–600 метров. Казалось бы, оборона 4-го гусарского полка, 10-й пехотной и 12-й резервной дивизий была прорвана. Т-34 без проблем прошли сквозь хлипкую линию обороны и стали обстреливать венгерские части с тыла. Большая часть батальонов была полностью уничтожена, хотя перед гибелью они смогли подбить 3 из 12 атаковавших их танков. Около 15 советских танков прорвали линию обороны к северу от Чёмёра и смогли выйти во фланг 4-му гусарскому полку. Венгерские гусары при помощи фаустпатронов смогли подбить два советских танка, но оставшиеся зашли в тыл. Размещавшийся в близлежащей винодельне штаб полка только чудом смог избежать пленения. Один из штабных офицеров успел подбить из фаустпатрона советский танк, уже наводивший орудие на здание. В тот же самый день пала укрепленная высота к северо-востоку от Чёмёра. Насколько большими были потери Красной Армии, можно было только догадываться. Отчасти на этот вопрос отвечают неопределенные и сухие тексты сводок: «После неоднократных попыток взять укрепленную высоту сержант Мерквиладзе просил разрешения предпринять еще одну атаку силами своей боевой группы. Получив разрешение, они под прикрытием тумана смогли приблизиться к высоте на 20 метров, после чего вызвали огонь… На захваченной высоте группа Мерквиладзе держалась пять часов, ожидая прибытия советских войск. За это время ей удалось отразить две атаки». За захват этой высоты сержант Мерквиладзе был награжден звездой Героя Советского Союза.

Однако вечером 26 декабря силами батальона «Ваннай» была предпринята контратака. В ходе ее венграм удалось отвоевать позиции у Чёмёра. У располагавшейся чуть южнее 12-й резервной дивизии сложилась критическая ситуация. Прорвавшиеся на флангах советские и румынские войска грозили ей окружением. Чтобы избежать этого, частям дивизии пришлось отступить. С немецкой стороны для поддержки венгров было прислано три боевые машины пехоты, но они были абсолютно бесполезны в борьбе против танков. Положение ухудшалось. В линии обороны возник очередной разрыв. Ни у немцев, ни у венгров не было резервов, чтобы закрыть его.

Для основного удара советское командование выбрало северо-восточную часть Пештского плацдарма, участок фронта между Фётом и Чёмёром. Он идеально подходил для применения танков. Это была ровная местность, на которой не было никаких крупных построек и укреплений. Эта равнина на севере тянулась до Ракошпалота, на юге — до Ракошсентмихай. Оборонявшиеся не могли ее удерживать очень долго. Это объясняет, почему в начале января 1945 года фронт проходил уже в центре города у Зугло, а в середине января под угрозой оказались немецкие войска, расположенные к северу Андьалфёльде. Результатом скорейшего продвижения вперед Красной Армии стала критическая ситуация, которая сложилась 14 января 1945 года в районе площади Св. Иштвана. Немецкие части оказались зажатыми между Берлинской площадью и берегом Дуная.

Тем временем части 1-й венгерской танковой армии были перегруппированы и перекинуты с участка Лакихель на остров Чепель. Там они должны были любой ценой удерживать позиции. Дело в том, что после окружения на острове в срочном порядке стал возводиться аэродром.

27 декабря советские войска смогли прорвать третий рубеж обороны «Линии Аттилы». 12-я резервная дивизия отступала. Ракошкеретюр и Юмайор перешли в руки Красной Армии. В тот же самый день солдаты 18-го стрелкового корпуса взяли Вечеш и смогли углубиться во вражеские позиции. Красноармейцы продвинулись до Ракошчабы и Пештсентлёринка. Из Промонтра на остров Чепель совершил вылазку небольшой разведывательный отряд. Вылазка оказалась неудачной. В ходе боя, в котором венгры применили зенитную артиллерию, отряд был полностью уничтожен.

Командование группы армий «Юг» и командование Будапештского гарнизона сходились в том, что было нереально удержать все плацдармы в Будапеште. Частичное отступление могло стабилизировать линию фронта. Тем более что на небольшом участке фронта можно было сконцентрировать значительные воинские силы, что облегчило бы оборону. Полное оставление Пештского плацдарма было, по мнению немецких стратегов, целесообразным. Благодаря этому шагу можно было усилить воинскую группировку в Буде, а затем начать готовиться к прорыву кольца окружения. Однако генерал-лейтенант Грольман, начальник штаба группы армий «Юг» и генерал Балк не смогли договориться о том, когда и как начинать запланированное отступление. В штабе группы армий предпочитали, чтобы войска быстро оставили свои позиции. Балк же полагал, что это надо было делать постепенно.

Несмотря на то, что приказ Гитлера от 24 декабря 1944 года не предусматривал уменьшения Пештского плацдарма, не говоря уж о полном его оставлении и выходе из окружения, 9-й горнострелковый армейский корпус СС начал готовиться к прорыву. В конце концов, у немцев не было другого выхода. Согласно приказу Гитлера Буда и Пешт должны были быть деблокированы любой ценой. Так что прорыв был одной из таких возможностей. 26 декабря между Будапештом и штабом группы армий «Юг» еще действовала телефонная связь (кабель был проложен под землей). Согласно воспоминаниям Пфеффера-Вильденбруха в полдень того же дня по радиосвязи сообщили, что обороняющиеся должны были прорываться. Но Пфеффер-Вильденбрух решил не выполнять этот приказ. По крайней мере, на следующий день Гитлер отдал приказ, в котором категорически запрещалось оставлять Будапешт.

Остается вопросом, почему командир 9-го горнострелкового армейского корпуса СС продолжал подготовку к прорыву, когда 23 ноября, 1 и 24 декабря Гитлер подтверждал приказ удерживать Будапешт до последнего дома и исключал любую возможность отступления из венгерской столицы. Гудериан дважды лично сообщал об этом командиру дивизии СС «Флориан Гейер» бригаденфюреру Фегеляйну. Возможно, дело было в том, что в горнострелковом корпусе СС не расставались с надеждой, что Гитлер, принимая в расчет трагическое развитие событий и неуклонно ухудшающуюся обстановку на Пештском плацдарме, в последнюю минуту все-таки бы отдал приказ об отступлении. То же самое касалось отступления 8-й кавалерийской дивизии СС, которая получила приказ Гитлера с запозданием. Для командования это была ужасная ситуация — командиры были вынуждены постоянно корректировать планы в соответствии с новыми указаниями и приказами. Это можно приписать характеру Гитлера, который не доверял своим полководцам принятие самостоятельных решений и намеревался сам руководить всеми военными операциями. Но приказы из Берлина приходили в Будапешт с изрядной задержкой. Ссылаясь на подобные промедления, некоторые из самостоятельно мыслящих немецких генералов пытались заранее готовиться к боевым действиям в надежде, что впоследствии поступит приказ, который бы их устраивал. В итоге надежда командования 9-го горнострелкового корпуса СС на внутренний прорыв блокады не оправдалась, Гитлер не отдал подобного приказа.

Венгерское командование вообще не обладало правом голоса при принятии подобных решений. Из сообщений командования 1-го армейского корпуса следовало, что Иван Хинди и венгерский Генеральный штаб уже 26 декабря самостоятельно стали планировать прорыв окружения. На все вопросы венгерского генерала Пфеффер-Вильденбрух давал только один ответ: даже не думайте об оставлении города! Немецкий генерал был настолько «любезен» что даже попытался обосновать подобное решение.

Между тем 28 декабря стремительное наступление советских и румынских войск стало затихать. Между Пецелем и Ферихедью ими были уничтожены 1-й и 13-й дивизионы самоходной артиллерии. Причиной этого стал отход частей 8-й кавалерийской дивизии СС, которые так и не успели заткнуть дыры в линии обороны. С другой стороны, 16-й и 24-й дивизионы самоходных артиллерийских установок продолжали обороняться. Им удалось не только отбить все атаки, но и поддержать огнем собственную контратаку в районе Юмаойра и Ракошкерестюра.

Но на северо-восточном участке Пештского плацдарма обстановка была катастрофической для немцев. Советские войска смогли продвинуться к самым городским кварталам. Под их контролем оказались территории вплоть до ручья Силаш. Во время этого прорыва частям Красной Армии удалось полностью уничтожить два венгерских батальона. В боях у Ракошсентмихая немецкие войска пять раз пытались контратаковать. Но все эти попытки оказались провальными. Все немецкие контратаки захлебнулись в крови. Только во время одного боя младшему лейтенанту Николаю Ходенко удалось подбить три немецких танка. За этот подвиг он был представлен к званию Героя Советского Союза. В ходе этого сражения был полностью уничтожен венгерский батальон безопасности, который входил в состав 1-го армейского корпуса. Более того, около 300 солдат из этой части перешло на советскую сторону. В итоге к 30 декабря батальон состоял из больного командира, 7 офицеров и 40 измотанных солдат. Тем временем румынские войска через Пецель и Киштарчу достигли окраин района Цинкота. Здесь подразделениям 2-й и 19-й румынских дивизий пришлось вести ожесточенные бои. Пришлось три раза подниматься в атаку. Окончательный захват Цинкота произошел лишь в ночь с 29 на 30 декабря.

На юге Пешта в руки Красной Армии перешли Дьял и Маглёд. Бои шли уже на пештских улицах. В тот же самый день был взорван так называемый «Южный» железнодорожный мост. Он оказался под угрозой захвата приближавшимися со стороны Буды частями Красной Армии.

Весь следующий день через динамики с советских позиций сообщалось о прибытии парламентеров. Кроме этого над Будапештом разбрасывались бесчисленные листовки, в которых солдат призывали складывать оружие.